ТАЙНА НАДГРОБИЯ

Влад сухо сглотнул и тише предложил:

— Попробуй объяснить так, чтобы я поверил.

— Ты этого точно хочешь прямо сейчас? Или всё ж отложим?

— Отложим до чего? — Кривая усмешка исказила лицо Влада. — До того, как меня прикончат, и не надо будет тратить время на разговоры? Нет уж. Если меня втянули, я хочу знать, почему и зачем. И знать сейчас.

На личиноголового, казалось, столь определённо высказанное требование произвело некоторое впечатление. Во всяком случае, он опустился на лавку по другую сторону стола, на котором закипел и отключился чайник. Владу тоже пришлось сесть на прежнее место.

— Кипяток остынет, — подбородком указал на чайник личиноголовый.

— Пускай, — сказал Влад. — Я слушаю.

— Ладно. Тогда приготовься непредвзято судить об одной древней и одновременно самой, что ни на есть, современной истории.

— Я слушаю, — повторил Влад.

Личиноголовый приподнял взор к потолку, затем вновь опустил на собеседника, уставился на него холодным взглядом.

— Ты знаешь, быть может…, Погребение Чингиз-хана сопровождалось особо жестокими и странными обрядами. — Он смолк, изучая разглядывал лицо Влада, давая ему время привыкнуть к неожиданному повороту разговора. Потом невозмутимо продолжил с таким выражением, которое давало понять, де, мне всё равно, веришь ты иль нет, сам напросился. — Много дней погребальную процессию кочевников сопровождало отборное войско. Его личная охрана. Ни к кому войско не проявляло жалости, всё живое вырезало на своём пути. Само погребение совершилось тайно, в безводной и безлюдной степи. Знали о нём немногие, а все следы были тщательно уничтожены. Одному из самых верных хану племён монголов поручили охранять от чужаков огромную территорию, на которой предположительно скрыто место погребения. И племя охраняло её почти семь веков. — Он говорил ровно, без запинок, словно учитель о любимой теме. — С того времени на всех завоёванных жестоким Воителем землях оглашалось предупреждение. Кто нарушит покой ханского погребения, снова вызовет в мире ужасные по кровопролитию и разрушениям войны. Сравнимые с войнами самого Чингиз-Хана.

Он опять умолк, явно желая прояснить для себя, как собеседник воспринял эту историю.

— Пока я слышу о делах и легендах давно минувших дней, — сказал Влад без тени усмешки, выказывая нетерпение услышать объяснение событиям последних суток.

Личиноголовый кивнул, соглашаясь. Но не собирался как-то сбиваться с заранее обдуманного порядка рассказа.

— Уже в то время появились два объяснения причинам необычной таинственности захоронения. Захоронили, понятно, не просто великого Завоевателя. А Чингиз-хана, могущество и деяния которого были сродни дьявольским. Одни утверждали, целью было запутать или отпугнуть грабителей богатых погребений. Но было и другое предположение. Ходили упорные слухи, могилу накрыли очень тяжёлой золотой плитой. Изготовленная с особой таинственностью, она была испещрена странными магическими знаками и оправлена драгоценными камнями, обладающими колдовской силой, чтобы закрыть выход злым духам из самой преисподней. Вес плиты по некоторым оценкам достигал многих тонн.

Влада, как вспышкой молнии в мглистую ночь, пронзила догадка.

— Чёрт! — тихо воскликнул он. — Ты хочешь сказать?.. Из-за этой плиты?..

Он не договорил, уставился в личиноголового с немым вопросом в широко открытых глазах.

— Да.

Влад присвистнул и рукой взъерошил свои волосы. Но тут же у него возникло подозрение, что собеседник подсовывает байку.

— Ладно. Пусть так. А причём здесь ты и я?

— Недавно обновляли буддистский монастырь, за Байкалом. Случайно был обнаружен замурованный в каменном основании сосуд двенадцатого века. Внутри сосуда из толстого золота оказался свиток. Свиток неплохо сохранился, хотя написан стихами, очевидно, современником погребения. В стихах отражены или собственные впечатления, или слова другого очевидца о месте захоронения. А в строках разбросаны намёки указаний, где оно находится. Намёки убедительные, угадываются по местности. Ты можешь задать вопрос. Откуда нам известно о содержании? От старого монаха, который смог прочитать свиток. Но он не знал, куда тот вдруг исчез.

— И у кого сейчас… этот свиток? — Влад не смог сдержать оживления. — Кто-то решил им воспользоваться?

— Точно.

— Кто?

Личиноголовый выдержал паузу и назвал одного из самых одиозных столичных олигархов, связанного и с игровым бизнесом.

— Надеюсь, — спросил он, — не думаешь, я лгу, у кого теперь документ?

Влад нахмурился, пожал плечами.

— Они все мерзавцы… Душу продадут за воровскую добычу.

Такой ответ личиноголового удовлетворил, и он не скрывал этого.

— На реставрации работал иркутский студент. Он нашёл сосуд. Вскрыл. Золотую находку спрятал, возможно, намеревался продать. А свиток, который был внутри, показал старому монаху. Тот прочитал ему написанное. Так исчезли и студент и свиток. Нам стало известно, он прилетел сюда. Оказался упорным парнем. Добрался до этого олигарха и продал документ.

Он замолчал и ждал очевидного вопроса.

— А вы откуда узнали? — сказал Влад.

— Сначала от монаха. Потом выяснили, куда студент направился, с кем хотел встретиться. Купить одни сведения, сопоставить их с другими и сделать выводы не так уж и сложно.

— Почему вы решили, он продал документ?

— Он утонул. Купался в водохранилище и утонул. Такова официальная версия. Накануне швырял деньгами в очень дорогом ресторане с валютными проститутками и здорово проигрался на рулетке в казино.

— Его что... убили?

— Почему бы и нет?

Он высказал предположение так естественно и невозмутимо, что Влад зябко поёжился.

— Но это не значит, что документ кого-то заинтересовал и продан именно упомянутому тобой олигарху, — упрямо возразил он.

— Люди, которые охотились сегодня за тобой, его люди. Причина у него на такую охоту только одна. Он не хочет, чтобы кто-то помешал ему добраться до места погребения хана.

Влад разом припомнил события последних часов, и его невольно передёрнуло от этих воспоминаний.

— Но я-то причём?

— Ты похож на нашего курьера.

Объяснение казалось убедительным. Разбросанные звенья стали постепенно сцепляться в участки цепочки взаимозависимых причин и следствий. Влад рассеянно проследил, как личиноголовый глянул на офицерские наручные часы, встал с лавки и снова включил чайник.

— Разговорился с тобой, — сказал он, шагнув к двери. — А мне надо успеть приготовиться к основной работе.

— Странная история, — в спину ему неуверенно произнёс Влад.

Отозвался личиноголовый за порогом, не оборачиваясь:

— Другой у меня нет.

Он пошёл от конторки к воротам склада, и Влад пересел на его место, чтобы видеть за окнами, в густом полумраке строения, что он будет делать. Шумно сдвинув запорный поперечный засов, но не раскрыв ворота, личиноголовый исчез за контейнерами и не показывался.

Вода в чайнике вновь зашумела, из носика вырвался и на глазах густел белесый пар. С наморщенным лбом переваривая то, что услышал, Влад сыпанул ложечкой кофейный порошок в кружку, залил кипятком. Приятный запах пара из кружки отвлёк его. Он потянулся к ней и, смакуя этот дразнящий запах, медленно вдохнул пар всей грудью, только теперь почувствовав, как ему необходимо выпить горячего. Что-то в последней части разговора с личиноголовым не состыковывалось, но ему не удавалось сообразить, что именно. Он отмахнулся от назойливых мыслей и принялся за еду, вслушиваясь в происходящее на складе.

За первым рядом контейнеров загудел автопогрузчик. Как неповоротливый хозяйственный жук, он устроил там деловитую возню, принялся двигать контейнеры и вдруг затих. Потом донёслись мягкий лязг замка, скрип петли открываемой стенки контейнера. Затем автопогрузчик опять заработал и, судя по меняющемуся звуку, приподнял груз и покатил. Как с добычей в уродливых сильных лапах, он выехал с удерживаемым широким тёмным ящиком на слабый просвет и направился прямо к утрамбованной колее, которая вела к навесным воротам. Личиноголовый остановил автопогрузчик, однако не покидал его. Он вёл себя, как настороженная собака при охраняемой вещи, сидел, ждал, намереваясь быть в таком положении, столько понадобится. Ждать пришлось недолго. За воротами послышалось гудение приближающегося автомобиля, в щель у земли устремился свет подфарников. Из остановленного напротив ворот автомобиля кто-то спрыгнул на землю, быстро пересёк свет, и от сильного наружного толчка и нажатия подвешенный на роликах воротный щит без скрипа тяжело двинулся вдоль жестяной стены, распахивая проход в нутро склада для серой "ГАЗели" с тёмным фургоном.

Свет подфарников отключили. "ГАЗель" без суеты развернулась во дворе, задом медленно въехала на склад и в полумраке размеренно прокатила до лап автопогрузчика. Молодой крепкий мужчина отпустил открытый им воротный щит, длинными шагами и перебежками догнал её, быстро открыл створки фургона. Автопогрузчик без промедления ожил, приподнял груз повыше и пропихнул его в машину. Затем освободил лапы от ящика и скоро заторопился отъехать за контейнеры, будто прятался там от насмешек за своё уродство, где и притих, как бы затаился в укрытии.

Влад неотрывно высматривал личиноголового, но тот появился у порога конторки бесшумно и неожиданно.

— Заканчивай! — не терпящим возражений, напряжённым, как натянутая струна, голосом распорядился он, мимоходом направляясь в другое помещение.

Он обошёл второе помещение, что-то забрал в ящике письменного стола, задвинул ящик и выключил там свет. Выйдя на кухню, он, будто карты, небрежно скинул возле кружке перед встающим с лавки Владом его деньги, — стодолларовую банкноту и наспех собранные сторублёвки. Они успели немного просохнуть, и Влад засунул их в нагрудный карман своей куртки. Личиноголовый между тем наспех убрал со стола недоеденные продукты, одни распихал в большой сумке, другие сунул в холодильник, сполоснул кружку в умывальнике и уже при выключенном освещении покинул тёмную конторку. Плотно закрытая им дверь мягко шаркнула о косяк, защёлкнулась язычком замка, и он упругим шагом направился к машине. Он влезал внутрь фургона, когда Влад догнал его, чтобы забраться следом. В фургоне были только зеленый ящик и свёрнутый походный спальный мешок.

— Садись на ящик, — пригласил личиноголовый, разворачивая мешок у бортовой стенки.

Сам он опустился на мешок, заметно расслабился и прилёг на спину. Худощавый молодой человек вынырнул из полумрака у створок. Пока он закрывал разом обе, как будто торопился захлопнуть ловушку с наконец-то заманенными воришками, Влад различил лицо Стаса. Стас запер фургон засовом, после чего машина загудела и двинулась вперёд. Выехав со склада во двор, она как бы нехотя приостановилась. Слышно было, как наскоро закрывался и запирался воротный щит. Потом захлопнулась дверца справа от водителя, и "ГАЗель" медленно поехала по двору, выехала на дорогу и быстро набрала хорошую скорость.

В фургоне царила непроглядная тьма. Как Влад ни напрягал зрение, ничего не видел.

— Послушай, — обратился он вполголоса в темноту перед собой. — Не могу понять, почему такая охота на курьера? Ну, того, который похож на меня? Что он вёз?

Однако от мешка на полу раздалось глубокое ровное дыхание. То ли личиноголовый не желал с ним разговаривать, то ли и вправду заснул.

11.

Они ехали сносными дорогами. Влад откинулся к стенке фургона, и без встрясок машины спина не елозила, а сидеть на широком и тяжёлом ящике было вполне удобно. Дважды сворачивали. После широкого первого поворота скорость ещё возросла, стали часто попадаться встречные автомобили, они приближались с нарастающим ровным гудением и шелестом колёсных шин, чтобы опасливо прошмыгнуть сбоку и начать затихать в удалении. Ему казалось, поздней ночью такое движение возможно только на МКАД. Перед вторым поворотом «Газель» притормозила, и вскоре кольцевая автодорога осталась позади: машины теперь встречались гораздо реже. Прошло минут двадцать. Вдруг у пола вспыхнула подсветка наручных часов.

— Думал, ты спишь, — тихо сказал Влад, не скрывая отчуждённости к происходящему, увлекающему к неизвестности помимо его воли.

— Надо было расслабиться, продумать детали предстоящей работы, — спокойно отозвался личиноголовый.

Влад отложил сумку с ещё сырой, чуть пахнущей рекой одеждой, подвинулся ближе к голосу. Наклонился и без вводной болтовни поделился тем, что вызывало у него вопросы.

— Ладно. Ты не хочешь отвечать, кто этот похожий на меня курьер и почему меня вызвали телеграммой в аэропорт. Даже если ты мне сейчас расскажешь, я уже не поверю сказанному или поверю наполовину. Ты член какой-то организации, значит, обязан скрывать от меня ваши оперативные дела. Но я пытаюсь разобраться… И не могу связать концы с концами. Чего ж вы хотите?

— Я объяснял, — поскучнев, сказал личиноголовый, как будто смирялся с жужжанием назойливой мухи. — Мы не должны позволить, чтобы было потревожено захоронение.

— Я так и не понял, чего вы хотите, — жёстче настаивал Влад. — Вы втянули меня в свою игру и держите за глупую марионетку. Вы действуете здесь, — он ткнул указательным пальцем вниз и нечаянно стукнул по ящику, — в этом городе способами, мягко говоря, на грани военных. А ты хочешь меня уверить, это из-за захороненной где-то в монгольских степях золотой плиты.

Судя по звукам, личиноголовый в кромешной темноте поднялся с мешка, свернул его, затем сел рядом с Владом на ящик.

— Что ты знаешь о параллельных мирах? — сказал он вдруг с тихой серьёзностью.

Влад скорее почувствовал, чем понял, что с ним наконец-то заговорили откровенно, может быть, слишком откровенно, вызывающе откровенно. И растерялся.

— Ну... — пробормотал он. Затем признался: — Ты придаёшь этому особый смысл… Не хочу выглядеть глупо… Если честно? Это слишком умозрительная гипотеза.

— А если они есть? И соприкасаются с нашим миром в некоторых точках земли?

Влад опешил.

— Ты хочешь сказать... то место и есть такая точка? — проговорил он неуверенно, как студент, только на экзамене услышавший о теме, по которой должен ответить.

— Вот именно.

Машина стала затормаживать, потом осторожно съехала с дороги, её встряхнуло, заболтало, и Влад умолк, стараясь понять, конец ли это пути. Однако «Газель» не остановилась, выровнялась и поехала по грунтовой колее. Скорость прибавлялась, но стала заметно меньшей, чем была на асфальтовом покрытии.

— Что ты можешь этому возразить? — спросил личиноголовый, когда стало возможным вернуться к разговору. Влад не находил, что сказать, и он продолжил: — А если такие миры существуют? Соприкасаются с нашим и оказываются источниками выплеска энергии своего собственного порядка, который мы воспринимаем, как демонический хаос, как выход из преисподней сонма злых духов.

Говорилось об этом с такой спокойной убеждённостью, начитанностью, что Владу почудилось, он слушает в кромешной тьме нездоровый бред, который передавался, как вирусная болезнь, заражал и его, залезал в мозги, нагло расталкивал привычные представления и устраивался в его голове так, как этому бреду было удобней. Он начал догадываться, как сходят с ума. Он мотнул головой, пытаясь вытряхнуть из головы пробуждаемую смутную веру в рассказ личиноголового.

— И что? — выговорил он громче и с натянутой ухмылкой. — Чингиз-хан представитель этого параллельного мира хаоса?

— Почему нет? — тихо возразил личиноголовый, возвращая его к доверительному настроению тайны исповеди. — Посмотри на вещи не предвзято. Ближние сообщники хана постаралось окружить необычной, исключительной таинственностью место погребения того, кто был олицетворением их законного права на власть. Почему? Им выгодней было создать величественный мавзолей, средоточие поклонения неслыханному после Александра Македонского Завоевателю. Разве не возникает подозрение, даже они трепетали перед ним, воспринимали его представителем чуждого мира? А если золотая многотонная плита с какими-то знаками, которые мы воспринимаем за магические, за сделанные безвестными магами и шаманами, закрыла точку соприкосновения миров. Готовы ли мы сейчас, в наши тревожные, неустойчивые и опасные ядерным оружием времена справиться с периодическим выплеском хаоса, если она будет выкопана из данного места и украдена?

Влад сухо сглотнул и не узнал собственного глухого голоса.

— И ты в это веришь?

— Вопрос не о вере. О вероятности такого события. Даже нынешняя, со всеми её знаниями наука не в состоянии такую вероятность отвергнуть. Пусть есть всего один шанс на миллиард, на миллиард миллиардов за то, что подобное может произойти. И уже оправдана любая борьба против тех, кто намерен разрыть погребение. Ведь предупреждение было о чудовищной по разрушительной силе войне, которая охватит весь мир.

Владу больше нечего было возразить. Возражения оказались смяты и рассеяны, как разбитое наголову войско. Нужно было время, чтобы собрать новые. Но стоило ли их собирать?

— Хорошо, — сказал он нетвёрдым голосом, и каждое слово давалось ему, как беспробудному пьянице. — Я с вами.

— Я был в этом уверен, — отозвался личиноголовый почти шопотом..

Они замолчали, но по разным причинам, и молчание продлилось, пока машина не остановилась.

12.

Слабо лязгнул засов, и створки фургона открылись. После темноты внутри фургона, ночь снаружи показалась светлой, как в ясное полнолуние. Позади отчётливо тянулась просёлочная дорога с оседающим облаком белесой пыли, справа от неё насторожилась стена леса с курчавыми шапками деревьев, а слева вальяжно раскинулось просторное поле, которое продолжалось за покатым холмом, словно за горбом спящего великана. От поля распространялся дурманящий запах свежескошенного разнотравья. Влад спрыгнул на землю и в двух десятках шагов впереди и слева от "ГАЗели" сразу увидел то, что во времена завоеваний монголов показалось бы огромной металлической стрекозой. От неожиданности он замер, однако перестал удивляться таким поворотам событий. На первый взгляд небольшой вертолёт был заброшенным. Приглядевшись, он различил за стеклом шевеление, там, будто спросонья, закопошился мужчина, надевал на голову лётный шлем, затем клацнула отодвигаемая вбок дверца.

Щелчки стальных замковых задвижек на ящике внутри фургона отвлекли Влада от осмотра вертолёта. Не включая фонаря, личиноголовый раскрыл крышку ящика и на ощупь, словно он и в темноте прекрасно знал, что и как было упаковано, сначала достал из него, передал Стасу чёрный капроновый мешок с необременительным грузом. Потом вытянул и осторожнее опустил на пол кузова длинную сумку. Расстегнул молнию, убедился, что в ней были стрелковое оружие и запасные рожки с патронами, что-то ещё под ними, после чего застегнул сумку, завязал её ручки концом мотка капроновой верёвки. Спрыгнув на дорогу, эту сумку он подхватил сам и за понёсшим мешок Стасом зашагал прямо к вертолёту. Влад безмолвным сообщником волей-неволей последовал за ними и последним забрался в брюхо винтокрылой машины.

"ГАЗель" с потушенными огнями, будто скромно признав ограниченность своих способностей, осталась у кромки леса, а среднего роста жилистый водитель закрыл её фургон и вернулся в кабину. Едва он включил зажигание, и «ГАЗель» покатила по дороге между лесом и полем, как пробудился и загудел, задрожал вертолёт. Его лопасти быстро раскрутились до свиста. Боязливо оторвавшись от травы, он в воздухе обрёл уверенность и, точно взлетающий самолёт, с постепенным набором высоты скоро понёсся над полем. До конца поля он успел подняться выше леса, и полетел над верхушками и кронами деревьев. Стараясь держаться подальше от огней жилья, он нёс своих пассажиров над безлюдными лесными пространствами, воровато облетая холмы и провалы в лощины, дороги и луга, проеденные речками просветы. Летели без бортовых огней и подсветок, но лётчик ни разу не сбился с известного ему пути.

Четверть часа спустя Влад вдруг с удивлением отметил странное поведение личиноголового и Стаса — они стали расстёгивать одежду. Личиноголовый громко крикнул ему на ухо:

— Раздевайся! — И пояснил без тени шутки в голосе: — Если не хочешь опять насквозь промокнуть.

Не понимая, для чего это нужно, Влад нехотя подчинился их примеру. Они разделись до гола, свернули одежду и запихнули вместе с обувью в чёрный мешок. Владу пришлось торопиться, чтобы поспеть за ними. Он ожидал, что наконец-то личиноголовый при нём снимет маску, но тот и не подумал этого сделать, как будто личина давно приросла к его лицу и не доставляла неудобств. Единственное, что личиноголовый не стал скрывать от него, наколку над левым соском  образуемый восьмью лучами свастический крест. Она могла иметь определённый смысл, а могла и ничего не значить. И личиноголовый, и Стас оказались мускулистыми и поджарыми, как живущие охотой хищники. Всегда занимаясь то одним, то другим видом спорта, Влад не считал себя слабаком, но рядом с ними невольно испытывал неловкость от своего тела. Им же, казалось, не было до него никакого дела, оба озабоченно всматривались туда, куда летел вертолёт. Прямо впереди звёздное небо отразило зеркальное охвостье глади озера, которое мелькнуло и пропало за холмом. Личиноголовый протянул лётчику шарообразный предмет и, сквозь гул, очень громко предупредил, указывая на холм: