Поднебесные убийцы

Разбредясь по отведенным номерам, большая часть членов экспедиции продолжила начатое в автобусе дело – завалилась спать, поскольку все были измотаны более чем двухсуточной болтанкой в вагоне. В числе немногих, кто остался на ногах, оказались и сам академик, человек спартанской закалки, и Андрей Лавров, рассудивший, что отоспаться еще успеет, а пока что лучше как следует увидеть Барнаул хотя бы сейчас – в прежнее время по понятным причинам ему было не до экскурсий.

Они с Дёминым отправились позавтракать в гостиничный ресторан, который с учетом ранней утренней поры работал в режиме обычной столовой. Получив на раздаче, скорее всего, разогретый суп-харчо вечерней варки, антрекоты и кофе, они набросились на еду с аппетитом завзятых чревоугодников. Впрочем, это было объяснимо – дорожная сухомятка надоела, как выразился Петр Михайлович, «до коликов».

Не по годам зоркий и подвижный академик, энергично орудуя ложкой, в процессе поглощения первого блюда, которое с дороги путешественникам показалось даром богов, тем не менее ухитрился приметить краем глаза молодую, пригожую барнаульчанку, собиравшую со столов посуду. Проходя мимо их столика, девушка с интересом посмотрела на ранних посетителей, задержав свой взгляд на том, что помоложе.

– Хм… – многозначительно обронил Дёмин, кивнув в ее сторону. – Тебя уже и здесь успели заметить. Ишь, как снайперски стреляет в твою сторону! Кстати, а Ларису перед выгрузкой из вагона не видел?

– Нет… – совершенно нейтрально ответил Лавров, не отрываясь от еды. – Вы же помните, что, когда выходили, дверь открывала ее напарница. Да, собственно говоря, какое могло иметь значение, видел я ее или нет? Между нами ничего не было, да и быть не могло. Мы расстались с ней так же, как и с любым другим членом поездной бригады. И если у нее, предположим, на меня были какие-то виды, то теперь это вообще можно отнести к категории мимолетных, уже забытых симпатий. Как кто-то сказал, мы странно встретились и странно разошлись…

Перейдя ко второму блюду, Лавров чисто механически отметил в памяти, что за время их пребывания в ресторане зал покинули двое типичных европейцев и появились трое молодых людей восточного этнотипа.

– Судя по твоему – уж извини старого зануду за прямоту – многословию, она все равно каким-то краем тебя зацепила. – Петр Михайлович усмехнулся. – Я почему упомянул о Ларисе? Мне нужно было оценить твою реакцию. Если бы ты остался к ней абсолютно индифферентен, то, возможно, спросил бы даже: а кто это такая? Но ты отреагировал несколько иначе, и поэтому я выполняю просьбу этой девушки. Вот, возьми.

Он протянул сложенный вчетверо листочек из блокнота в клеточку. Андрей, уже догадываясь, что там может быть, развернул бумагу и увидел номер сотового телефона.

– Вчера вечером она к нам зашла – ты в это время ходил проверять, как твои орлы несут дежурство, и попросила передать тебе, но только когда будем уже в Барнауле. Краснела при этом и заикалась, как гимназистка на первом свидании. Ну, как я мог ей отказать? – с сокрушенным видом Дёмин развел руками. – А теперь – все, моя совесть чиста. Свое обещание я выполнил, а с номером поступай как знаешь.

– А как бы поступили вы? – С некоторым даже вызовом, чуть заметно улыбаясь, Лавров еще раз пробежал взглядом по строчке цифр, написанных красивым, круглым, женственным почерком.

– Я? Скорее всего, оставил бы на память… – академик с мечтательностью во взгляде негромко вздохнул. – Да, давно мне уже не оставляли телефонов молодые и красивые. Знаешь, исходя из того, что жизнь – штука весьма непредсказуемая и выкинуть может такие фортеля, что только держись, надо запомнить одно важное правило: в ней ничего не надо абсолютизировать. Никогда не говори «никогда». Кстати, какие планы на сегодня?

– Если позволите, отвечу вопросом: а у вас?

– Сейчас хочу ненадолго встретиться со своими здешними коллегами, обсудить кое-какие вопросы. Заодно надо организовать транспорт до Горно-Алтайска. Ну¸ вообще-то, с этим делом вполне успешно справится и Григорий Семенович, мой помощник. А потом хотел бы показать Барнаул тем, кто его еще не видел, но желал бы познакомиться поближе. Надо сказать, город очень красивый и, я бы особо отметил, по-сибирски гостеприимный.

– Замечательно! Именно знакомству с городом я и планировал посвятить весь сегодняшний день, – отодвигая тарелки, уведомил Андрей. – Где, во сколько?

– Ну, сейчас уже около семи… – Дёмин посмотрел на часы. – Часов до десяти я думаю со всеми своими делами управиться. Так что встречаемся в десять у входа в гостиницу. Ладно, иду приводить себя в божеский вид, а то он у меня вовсе не столичный. А марку держать все-таки надо!..

…В компании с еще полутора десятками человек академик Дёмин отправился в вояж по городу на специально арендованном для этого автобусе. Примерно половина членов «археобанды» решила или отлежаться в номере пред экраном телевизора, или «продолжить банкет», как это сделал «квартет» из крайнего купе, или, как лаборантка Катя и спецназовец Костя Усатов, отправиться прогуляться в индивидуальном порядке.

Автобус неспешно катил по Барнаулу, а Пётр Михайлович, подсказывая шоферу маршрут движения, повествовал о тех или иных достопримечательностях, оказавшихся по пути. Экскурсионное путешествие по городу, прерываемое остановками, продлилось несколько часов.

Обладая сильно развитой зрительной и слуховой памятью, Лавров, что называется, на лету схватывал увиденное и услышанное, не забывая постоянно отслеживать окружающую обстановку. Их компания побывала на Демидовской площади у четырнадцатиметровой гранитной стелы, именующейся Демидовским столпом, которая была воздвигнута более полутора веков назад в честь столетия горного дела на Алтае.

– …После революции столп было решено разрушить как символ царизма. Но памятник, построенный на совесть, выстоял, и вандалам от власти этого сделать не удалось, – стоя перед стелой под порывами легкого ветерка, увлеченно рассказывал академик. – Вот как строили в прошлые века! – с назиданием добавил он.

– Нет, Пётр Михайлович! – дослушав его, Дрожкин категорично помотал головой. – На достопримечательность этот столп никак не тянет. А где традиционные петроглифы типа «Здесь был Вася», «Гога плюс Нюра – любофф»? Такое ощущение, что люди тут вообще не бывают. Так что есть предложение восполнить этот вопиющий недостаток, написав: «Тут был Эдя из Москвы».

– Я тебе напишу! – возвращаясь к автобусу, погрозил ему кулаком академик.

– Ну, ладно, ладно! Манией величия я не страдаю, поэтому согласен на другой текст: «Здесь был академик Дёмин. И Эдя». А что? По-моему, отпадно…

Смеясь Эдиным «инновациям», экскурсанты начали загружаться в автобус, чтобы ехать дальше. Еще раз оглядевшись, Андрей неожиданно увидел идущую к колонне компанию каких-то дальневосточных граждан, увешанных фотокамерами, которыми они без конца снимали направо и налево. «Похоже, японцы…» – входя в автобус, с некоторым облегчением мысленно отметил он.

Когда они проезжали мимо одной из четырехэтажек с высоченным шпилем над крышей, построенной в духе «сталинок» тридцатых-сороковых годов, Петр Михайлович огорченно отметил:

– …Ветшающий символ Барнаула – «Дом под шпилем». Ну, такого и у нас в Москве более чем достаточно. Не умеем мы хранить свое историческое достояние.

– Який гарный будынок! Шкода, не знае, на який бик завалытыся! – неожиданно Светуська по-украински прокомментировала увиденное.

– Сей ит ижейн, ледиз! (Повторите ещё раз, леди!) – под общий смех по-английски откликнулся кто-то из аспирантов.

Побывали они в нескольких десятках мест, повидав и помпезно-колоннадную Алтайскую академию культуры, и самые разные памятники всевозможных стилей и эпох, среди которых оказались изваяния не только уроженцев этих краев, но и людей, которые здесь, скорее всего, никогда не бывали, но, следовало полагать, пользовались у барнаульчан особой популярностью – Пушкина и Высоцкого.

Кроме всего прочего, экскурсанты прогулялись по нескольким паркам города, полюбовались старинными храмами, проехались по какому-то проспекту мимо рвущегося в небо реактивного бомбардировщика. А еще, оказавшись у речного вокзала, оценили величие студеной Оби – по словам Дёмина, даже летом, не имея хорошей закалки, в ней искупаться было не так-то просто.

– Это вам не теплая экваториальная лужа, именуемая Красным морем, – с некоторым даже пафосом отметил он. – Это – Обь!

Зная не только географию Барнаула, но также его были и небылицы, Пётр Михайлович не преминул поведать своим спутникам некоторые из них. Когда автобус уже на обратном пути проезжал мимо красивого старинного двухэтажного особняка, он попросил шофера остановиться напротив.

– …Это, друзья мои, дом, где много-много лет назад, по преданию, произошло ужасное злодейство, – сделав таинственный вид, Дёмин указал взглядом на строение, окрашенное в красный цвет, с белыми углами и карнизами.

– Ой, девочки! Обожаю страшные истории. Особенно на ночь! – сообщила Ритуська.

– Так вот, принадлежал он некоему генералу. То ли от кавалерии, то ли от инфантерии, но невероятному ревнивцу. Мавр Отелло, говоря молодежным языком, отдыхает. И вот однажды, приревновав к кому-то свою молодую жену, он приказал ее замуровать в стену заживо. С тех пор в стенах этого здания – на сегодня это городская администрация – по ночам появляется привидение несчастной генеральши.

– Вот злыдень! Вызываю его на дуэль. Правда, посмертно… – Под смех и подначки слушателей Эдя ударил себя в грудь кулаком. – А ее что, эту местную Дездемону, кто-то там видел?

– Утверждать не берусь, но здешний драматург Юдалевич когда-то написал об этом пьесу, которую назвал «Голубая дама».

– Гм-гм… По нынешним-то временам название довольно-таки… Пикантное! – тут же откликнулся все тот же неугомонный Эдя.

– Вот у кого язык без костей! – переводя дух, рассмеялся Петр Михайлович. – Ну что, едем домой? – спросил он, утирая лоб платком.

– Едем! – пробасил колоритный бородач – завхоз экспедиции Григорий Семенович. – Но вы нам, может быть, что-нибудь еще расскажете?

Слушая краеведческие «страшилки» академика, Лавров вглядывался в идущих по улице прохожих, в бегущие мимо авто. На что-то он вообще не обращал никакого внимания, а что-то «на всякий пожарный» фиксировал в своей памяти.

– Хорошо… – дав команду шоферу направляться к гостинице, согласился тот. – Значит, эта быль-небылица об одном из Демидовых – Анкифии. Здесь когда-то добывали медь и серебро. Кстати, у Новосибирска в городе Сузуне был даже свой монетный двор, где одно время чеканили для сибирского региона монету с характерным рисунком – на ней были изображены два соболя. Так вот, здешние воеводы и заводчики из-за отдаленности чувствовали себя чуть ли не удельными князьями.

– А то сегодня это не так!.. – хохотнул кто-то из спецназовцев-сибиряков. – В наших краях иные себя возомнили вообще не поймешь кем. Чуть ли не выше бога!

– …Ну и, понятное дело, вольничали, кто как хотел, – академик невозмутимо продолжил свой рассказ. – И тогда правившая в то время Елизавета Петровна передала своим указом демидовские заводы за махинации с плавкой серебра в казну. Анкифий перед смертью их проклял, и после этого в тех местах все пошло наперекосяк. То наводнение случится, то пожар чуть не на полгорода… В общем, жить стало не скучно… Ну, вот мы и дома! – заключил академик, когда автобус остановился перед гостиницей.

Вывалив из салона, экскурсанты оживленно обсуждали только что увиденное. В этот момент из здания гостиницы на улицу вышла чем-то до крайности расстроенная лаборантка Катя. Глянув на нее, Лавров тут же понял: случилось нечто неприятное. Да и все остальные, увидев девушку, сразу же притихли.

– Что-то произошло? – нахмурившись, озабоченно спросил Петр Михайлович.

– Да, – Катя торопливо кивнула. – Мы с Костей гуляли по скверу, и на нас напали трое каких-то отморозков.

– Азиаты дальневосточного типа? – внимательно глядя на девушку, уточнил Андрей.

– Нет, европейцы… На лицо как будто русские, – девушка пожала плечами.

По ее словам, все произошло столь быстро, что она сразу даже не поняла, что вообще происходит. Они шли по аллее, и в ее конце, у самой дороги, где двигался поток автотранспорта, увидели киоск «Мороженое». Костя тут же помчался к киоску, собираясь купить себе и Кате пломбира – он признавал только этот сорт мороженого, – а она осталась в тени деревьев у тротуара. И тут, словно в каком-нибудь западном боевике, у тротуара резко затормозила синяя иномарка – какая именно, Катя не знает.

Из авто выскочили трое парней, которые внезапно набросились на Катю и поволокли ее к машине. Все происходило как в каком-то дурном, кошмарном сне. Услышав крик девушки, Костя ринулся на выручку. Самый крупный из этой троицы загородил ему дорогу, тогда как двое его подручных попытались затолкать девушку в салон своей машины. Благо Катя имела неплохую спортивную подготовку, в том числе и по самообороне, что позволило ей вырваться из рук одного из негодяев и нанести другому весьма ощутимый удар.

Тем временем Костя сбил с ног нехилого верзилу и сцепился с теми двумя отморозками, которые, опамятовавшись, тоже накинулись на него с кулаками. Завязалась ожесточенная потасовка. Судя по технике боя, «трио» отморозков отменно владело одним из стилей боевого ушу. И если бы на месте Кости оказался человек менее подготовленный, исход схватки можно было бы предопределить заранее. Даже получив удар ногой в голову, который один из подонков нацелил ему в висок, но, к счастью, промахнулся и попал в скулу, Усатов продолжил яростное сопротивление, вынудив неизвестных ретироваться в свое авто и кинуться наутек.

Слушая повествование Кати, Лавров понял, что и она сама в ходе того скоротечного боя как могла помогала своему защитнику, о чем сейчас из скромности постаралась умолчать.

– Где сейчас Костя, что с ним? – спросил он Катю.

– У себя в номере, попросил купить в аптеке пластырь, вату и камфорный спирт, ну и еще кое-чего там. У него ссадины и кровоподтеки на лице, вдобавок растяжение связок на левой руке.

Лавров, Петр Михайлович, а за ними и все остальные поспешили в номер Усатова. А Катя в сопровождении двух спецназовцев, откомандированных Андреем, отправилась в ближайшую аптеку.

Появление целой толпы, пришедшей его навестить, Костя встретил хмурым возгласом:

– Спокойствие! Ничего особенного не произошло! О том, что случилось, вам Катя рассказала? Ну, видимо, испугалась этих уродов и, наверное, малость преувеличила насчет всяких там ужасов.

– Знаешь, я мог бы, даже не слушая Катю, а лишь увидев твой «фейс», сделать вывод, что дело там и впрямь было хреновое, – осматривая весьма крепко побитое лицо Усатова, отметил Лавров. – Кто бы это мог быть?

– Ну, не знаю… – Костя пожал плечами. – Мне подумалось, что это могли быть козлы из какой-нибудь сутенерской банды, крадущие девчонок для подпольных борделей. Катя собой и видная, и красивая… Возможно, ехали мимо, заметили ее и решили умыкнуть.

– Номер машины запомнил? – спросил Андрей, в душе явно не соглашаясь с версией Кости.

– Тэ сто четырнадцать эл дэ. Регион двадцать два. Если память не изменяет, это местный номер, – авторитетно заявил Костя. – Сама тачка – синяя «Опель-Астра». Особая примета – на капоте рисунок в виде фонтана звезд.

– Я сейчас же созвонюсь с местными силовиками, пусть немедленно выяснят, чья это машина, – доставая телефон, деловито резюмировал академик Дёмин.

Вскоре прибежала Катя, которая начала обрабатывать ссадины и кровоподтеки на лице Кости, бережно ставя на них марлевые салфетки, пропитанные пронзительно-желтым раствором фурацилина, и закрепляя их пластырем. Маслюхин, который вместе с Бегунцом сопровождал девушку до аптеки, подойдя к Лаврову, негромко сообщил, что, по его предположениям, всю их экспедиционную команду мафиозники взялись «пасти» не хило.

– …Может, мне это только показалось, но когда мы шли к аптеке – она всего тут в сотне шагов от «Алтая», – на другой стороне дороги стояла какая-то подозрительная машина. Из нее в сторону Кати таращились двое азиатов дальневосточного типа. Машина – «Пежо», цвет – «вишня», модель сто седьмая, номер – я специально подходил поближе, чтобы разглядеть – местный, ю триста сорок семь, вэ вэ.

– Стоп! Знакомый номерочек… – наморщив лоб, Андрей вдруг припомнил, что вишневый «Пежо» с таким госномером он видел на Ленинском проспекте во время экскурсионной поездки.

Первый раз на иномарку, неспешно прокатившую мимо в тот момент, когда они рассматривали старинное здание, где размещался популярный в городе магазин, он особого внимания не обратил. Зато когда она снова крутанулась неподалеку от автобуса, это уже чисто автоматически отложилось в его памяти. В городе с более чем полумиллионным населением такие случайности были маловероятны.

Узнав еще об одной подозрительной машине, Петр Михайлович снова потянулся к телефону. Проанализировав увиденное и услышанное, Лавров пришел к окончательному выводу, что российской экспедиции, по сути, была объявлена настоящая война. Наивным было бы надеяться на то, что иноземные криминальные дельцы, готовые пойти на любую низость ради обладания бесценным раритетом, не попытаются сорвать их работу любой ценой. Тем более что у главарей Триад наверняка даже в федеральном центре имелись свои, весьма мощные «прихваты». Не случайно же запрос дальневосточных мафиозников на отправку их экспедиционной группы в горы Алтая тут же получил полный «одобрямс» каких-то крупных московских чинуш.

– Прошу внимания! – объявил Андрей, окинув взглядом всех присутствующих. – Исходя из того, что нас излишне плотно взялись «опекать», с этого дня нам следует предпринять повышенные меры безопасности. Поэтому, первое. В одиночку никто никуда не ходит. Только по трое-четверо, и в сопровождении охраны. Второе…

Лавров замолчал, увидев на пороге Юрку Борисенко, следом за которым в комнату, и без того забитую людьми, проследовал «мэнээс» Эдуард в сопровождении Светуськи с Ритуськой. Все четверо выглядели разморенно-расслабленными и чрезвычайно довольными жизнью. Однако лицезрение Кости, сплошь обклеенного пластырями, их излишне игривое настроение поменяло в момент. Лавров ничего не сказал Юрке. Он лишь взглянул на него в упор, отчего тот сразу же смешался и конфузливо опустил голову, и продолжил:

– Второе. Моей команде с этого момента забыть про какую бы то ни было развлекуху. Все круглосуточно считаются мобилизованными по команде «Тревога!». Оружие распаковать и держать при себе. В город выходить с заряженным пистолетом.

В кармане у академика Дёмина зазвонил сотовый. Выслушав говорившего, он его поблагодарил и, спрятав телефон, обернулся к Лаврову.

– Из полиции сообщили, что синий «Опель» с сегодняшнего утра числится в полиции как угнанный. – Петр Михайлович выразительно развел руками. – С его владельцем сейчас работают опера, проверяют возможную причастность к нападению на Катю. Вишневый «Пежо» принадлежит гражданину России Му Лао Цану, жителю Барнаула, который проживает здесь постоянно и числится как бизнесмен. Его только что прямо на улице допросила патрульная группа. Уверяет, что у «Алтая» оказался случайно, вроде того, намеревался сделать покупки в каком-то там магазинчике.

– Зря они его надумали допрашивать. Лучше бы проследили и установили связи. – Андрей досадливо поморщился. – В горы во сколько выезжаем?

– Автобус подойдет к гостинице в восемь утра. – Дёмин направился к выходу и на ходу добавил: – Господа научные сотрудники! Никто никуда без моего ведома не уходит. А то у нас, как я погляжу, пошла вольница. Прямо и в самом деле – не научная экспедиция, а настоящая «археобанда».

Недовольно вздыхая и втихомолку ропща, ученый люд начал рассасываться из номера, и вскоре в нем остались лишь несколько человек, в числе которых была и Катя, которая, закончив накладывать спиртово-камфорный компресс на травмированное запястье Кости, теперь о чем-то с ним перешептывалась.

Лавров, основательно проголодавшись, сходил в ресторан пообедать, после чего, пройдя в двухместный номер, который он занимал на пару с Дёминым, разобрал сумку с вещами и лег спать, здраво рассудив, что никакие вселенские проблемы не стоят того, чтобы он отказался от крепкого, полноценного сна. Очень скоро он уснул и увидел странный сон. Андрей летел под куполом парашюта, причем не вниз, а вверх, к небу, видя под собой лишь бескрайние просторы кучерявых облаков…

Глава 5

Коричнево-желтый, похожий на буханку пропеченного хлеба автобус «ПАЗ», той модели, что выпускалась еще в семидесятых-восьмидесятых годах минувшего века, невесть как доживший до нынешней поры, вполне уверенно катил по автомобильному мосту через Обь. Рассчитанный на два с лишним десятка пассажиров, «ПАЗ» был забит до отказа. На некоторых креслах сидели даже по трое. Весь проход был завален багажом. Более того, сумки были под креслами и на руках пассажиров. В Барнауле Дёмину предлагали более объемные автобусы, но он предпочел нанять «пазик» с водителем, с которым ездил уже не раз и кто в полной мере показал себя настоящим асом алтайских дорог.

К удивлению Петра Михайловича, плату за проезд по мосту, что было в предыдущие годы, с них брать никто не стал. На его недоуменное замечание по этому поводу жизнерадостно ухмыляющийся шофер – крупный, монолитный сибиряк, лет под пятьдесят – уведомил, что с нового года «эту лавочку прикрыли».

«Археобанда», озирая просторы Оби, оживленно обменивалась своими впечатлениями. Они ехали по территории Алтая, но здесь еще не было тех горных пейзажей, которые очень скоро им предстояло увидеть. За Обью простиралась, в принципе, обычная характерная для России равнина, во многих местах поросшая лесом. То здесь, то там виднелись сибирские села с немалым числом изб, построенных из леса-кругляка.

– Шеф, куда держим курс? – любуясь озером в обрамлении каменных глыб и огромных сосен, поинтересовался сидевший неподалеку от водителя Макс Красилин.

– Сейчас Новоалтайск обогнем и погоним на Жилино. А от него сворачиваем вправо и гоним в сторону Бийска, – простецки ответил водитель, прибавляя газу перед началом подъема на показавшийся впереди пологий холм.

– А на месте когда будем? Как она, кстати, называется, эта «станция-березай»? – спросил Костя Усатов, примостившийся на краешке кресла, на котором помимо него и Кати сидела, прижатая ими обоими к окну, не отличавшаяся габаритами Ритуська.

Лавров с усмешкой покосился в его сторону. Костю он намеревался оставить на излечение в краевой больнице. Однако встретил с его стороны столь энергичный протест – возмущенный Костя грозился даже сбежать из «этой хреновой лекарни» и следовать за экспедицией на попутных, – что был вынужден отменить свое решение. Андрей понимал его состояние – как можно было парню оставить без своей опеки и защиты ту, что нежданно-негаданно запала в душу и заполнила ее без остатка?

– Это место, сынок, называется поселок Нижний Уймон у речки Аккем, где она впадает в Катунь, – добродушно улыбнулся шофер, виртуозно руля на поворотах и почти постоянно выжимая девяносто-сто на спидометре. – А будем там… Ну, если все благополучно, то… Ближе к вечеру будем точно. От Барнаула «пилить» туда около шестисот верст. Так что накатаетесь всласть…

– А вы нас где-нибудь не уроните? – промурлыкала Светуська, глядя на стремительно пролетающие мимо автобуса придорожные сосны и ели. – А то тут вроде бы не МКАД, а катим прямо «с ветерком»…

– Не волнуйся, дочка, это только тут у нас есть возможность хоть как-то время скостить. А вот как выйдем за Бийск, так, почитай, до самого Аккема будем ехать, как на телеге скрипучей, – рассмеялся водитель. – В горах не полихачишь.

– Так, молодежь! – Дёмин окинул строгим взглядом всю «археобанду». – Ивана Трофимовича по пустякам не отвлекайте. Дело он свое знает, ездил я с ним уже не раз. Всем понятно?

– Поня-я-я-тно-о-о… – хором, с преувеличенно-заунывным подвыванием под общий смех откликнулись несколько голосов.

Новоалтайск оказался обычным, довольно крупным райцентром со стандартными пяти– и девятиэтажками, с трубами каких-то предприятий, виднеющимися на фоне городских кварталов. Лишь в одном месте шальной ветерок задул в салон автобуса струю воздуха с резким запахом дегтя. Принюхавшись, шофер сообщил, что это «ароматизирует» бывший шпалопропиточный завод. Шпал вроде уже и не делают, а вот креозотом вся округа пропиталась на века.

Вскоре позади осталось и Жилино. Описав среди лесистых холмов широкую дугу, автобус помчался в южном направлении. Постепенно начали меняться пейзажи. Теперь автобус мчался в основном по холмистой местности, кое-где сильно пересеченной. В нескольких местах – у Овчинниково и Петровки – шоссе пересекалось с железнодорожной линией. Как явствовало из лаконичного комментария Ивана Трофимовича, эта ветка была тупиковой и вела только лишь до Бийска.

Проехав от Буланихи – большого села, разделенного пополам одноименной речкой, почти с полсотни километров, «археобанда» увидела впереди Бийск. Здесь местность снова несколько разгладилась. Вместо оставшихся позади, где-то – плоских, где-то – островерхо-вздыбленных возвышенностей, разделенных не менее чем дюжиной речек и речушек, бегущих по известняковому и каменисто-галечному руслу меж деревьев и холмов, вновь начались относительно равнинные пейзажи. Перемахивая речки по мостам и мосточкам, Иван Трофимович едва успевал оглашать их названия:

– Большая речка… Песчанка… Чемровка…

Когда за деревьями появились далекие кварталы Бийска, утопающие в зелени, кто-то из аспирантов-лаборантов надумал не очень удачно, хотя и довольно-таки язвительно «приколоться»:

– О! Еще одна «лаптевка» с претензией на столичный фасон…

– Насчет столичности Бийска ты, Куцынин, можно сказать, попал в точку, – суховато, с оттенком нескрываемой иронии тут же отреагировал Дёмин. – Это и в самом деле мини-столица Алтайского края, особенно по части науки. Тут есть такие НИИ, которые и Москве бы сделали честь, будь они там. Поверь на слово – культурный уровень здешних жителей в среднем выше уровня нашей Белокаменной.

– Да, «Москвабад» по уровню культурки и интеллектика с каждым годом сдает позиции все больше и больше… – хохотнул Эдя Дрожкин.

– И давно ты так стал думать? – пренебрежительно спросил Куцынин.

– С того самого дня, когда увидел, как на нашей улице, считай, в центре города, прилюдно режут жертвенных баранов. Это меня впечатлило – более чем… – опять же фыркнул Эдя.