У кладезя бездны. Часть 2

— А как вы оцениваете повстанческое движение? Может быть, стоило пойти на переговоры с наиболее авторитетными его представителями, тогда бы пролилось меньше крови.

Я улыбнулся.

— Милая барышня, крови пролилось бы больше, причем намного. Просто не сразу, а в течение какого-то времени… согласен, это кажется менее болезненным. Но, по моему еще Авраам Линкольн сказал: возможность потерпеть поражение в бою не должна мешать нам сражаться за дело, которое мы считаем справедливым[24]. Мы сражались за то, что считали и считаем справедливым.

— Но они были слабее вас! Повстанцы, я имею в виду.

— В этом нет нашей вины. Они были слабее по одной причине — они были на стороне варварства, а мы были на стороне цивилизации. Это и есть то самое, что определило дальнейший ход событий. Захватив страну… Персия, юная леди, пусть в ней была очень несправедливо устроена власть, она стояла на стороне цивилизации, не варварства. Электроэнергии на душу населения там вырабатывалось больше, чем в любой другой стране мира, в том числе в России. Они экспортировали в Африку и на наш Восток бетон и вот — вот были готовы начать экспортировать пшеницу.

— Но…

— Я не закончил. Когда происходили перевороты до этого — мы как то договаривались с новыми властями о правилах игры. Нельзя заставить народ стать свободным, если он того не хочет. Если бы персидский народ, став свободным, стал бы и на путь цивилизации… точнее бы продолжал оставаться на нем — мы не вторглись бы в Персию. Но персы выбрали одичание. Многократное повторение первой суры Корана вместо врача. Разбойный набег — вместо выращивания хлеба. Молитва пять раз вдень — вместо работы на заводе. Утопия равенства — вместо упорной работы над процветанием. Они принесли в наш двадцать первый век — век восемнадцатый, и более того — напали на нас, чтобы заставить нас принять их правила игры. Но если бы они не напади на нас — мы все равно захватили бы Персию и заставили их восстановить цивилизованный образ жизни. Мы не смогли бы существовать как государство, как нация, как общество — рядом со страной, где расстреливают на площадях, забивают женщин камнями и отрубают руки детям. Потому что у людей есть право быть свободными — но при этом есть и обязанность оставаться людьми…

Резко прозвякал телефон. Я, немного замявшись, снял трубку… могли звонить и мне.

— Вице-адмирал Воронцов у телефона, — представился я, как положено по уставу — чтобы не пойми кто не услышал по телефону ничего личного.

— Господин вице-адмирал, разведцентр, сектор три. Просили передать следующую информацию — контакт с Коленвалом предположительно восстановлен. Вы приняли сообщение?

— Есть!

— Что — есть?

Я пришел в себя — старею, старею… уже не соображаю, что говорю. Крис недоуменно смотрела на меня.

— Ничего. Интервью закончено, мне надо немедленно идти. Прошу прощения.

— Но я не успела задать и половины…

— Если на то будет воля Господа, встретимся. Обещаю, что мы в таком случае продолжим. Самолет на Рим через… сорок минут.

Разведывательный центр, находящийся на Колчаке был мобильным, он располагался в специальных контейнерах, которые можно было транспортировать любым видом транспорта и собрать в чистом поле за три — четыре часа. Это были легко бронированные, с системами жизнеобеспечения, с дизель-генератором, монтируемые так, чтобы переходы образовывали единое пространство сорокафутовые контейнеры, в которых находился весь необходимый набор аппаратуры. Станция дальней связи, рабочие места операторов беспилотников, мощные серверы для хранения и анализа информации, рабочие места для рядового и командного состава. На Колчаке этот центр был представлен не полностью — никаких средств жизнеобеспечения, все подключено к системам корабля. Смонтировано это все было на второй палубе, там же где и жилые модули. К контейнерам — шли, змеясь по полу, толстые, в бронированном корпусе кабели. На посту стояли часовые, все люди были задраены…

По предъявлении удостоверения — нас пропустили. Несмотря на то, что со мной было сопровождение и меня знали многие в разведсообществе — у меня отсканировали паспорт и взяли отпечаток пальца.

— Господа, старший офицер на палубе! — крикнул кто-то.

— Вольно… что здесь у нас?

— Прошу сюда…

Когда что-то теряешь… деньги, любимую женщину…неважно — а потом это вдруг к тебе возвращается… мало в каких ситуациях человек испытывает большую радость. Правильно поговаривают в армии: лучшее поощрение — снятие ранее наложенного взыскания. В Армии вообще немало такой вот сермяжной, правильной мудрости, не стоит над ней смеяться. Флот, впрочем, намного мудрее…

— Обратный отсчет! Пять — четыре — три — два — один — контакт!

— Есть контакт! — подтвердил второй оператор.

На большом экране перед нами, представлявшем собой большой кусок прозрачного стекла — появилась неожиданно четкая картинка. Все выглядело как спутниковая карта в общедоступных социальных сетях — но в отличие от пользователей социальных сетей мы получали картинку с задержкой в несколько секунд.

— Есть изображение, изображение устойчиво. Приступаю к поиску контактов!

— Так точно… программа запущена.

То, что происходило сейчас перед нами — являлось плодом многолетнего труда сотен ученых, тысяч инженеров и изобретателей, в это вкладывались, наверное, даже не миллионы — миллиарды рублей. Я слышал, что ради обработки изображений и разработки математических моделей — Военное министерство приобрело десять суперкомпьютеров, каждый из которых входил в число пятисот наиболее мощных компьютеров Земли. Еще более мощные машины — обслуживали программу Невод.

Как идентифицировать террориста среди мирного населения? Как его отследить, как его изъять, или уничтожить без вреда для окружающих. Как за ним следить долгое время, как отслеживать контакты, как сводить информацию так, чтобы у каждого, кому она нужна — была возможность воспользоваться ею в полном объеме и прямо сейчас, именно тогда, когда она нужна. Я помню, как это все начиналось, как молодые умники в Хрустальном доме писали первые программы… им грозила тюрьма за кражи с электронных счетов, но вместо этого им предложили поразвлечься за казенный счет. Но теперь, глядя на экран, я понял — насколько масштабны плоды того, что начиналось в полуразрушенном Тегеране и как далеко мы шагнули вперед. Это был уже двадцать первый век… и возможно это — скоро сделает терроризм невозможным. В принципе невозможным.

— Есть контакт!

— Ждем подтверждения.

— Запускаю процесс идентификации.

— Как его определили? — тихо спросил я.

— У нас есть агент в аэропорту. Он пометил цель, точнее — машину.

— Где это?

— Алжир, Франция. Удалось засечь прибытие спецрейса, заказали экстренно. Оплата наличными. Самолет со швейцарской припиской, принадлежит какой-то оффшорной компании, сейчас выясняем. Пометили вручную и лазером, ошибки быть не может….

Это я понимал. Еще при мне — в Персии задумались о применении новых технологий в обычной полицейской работе — например, в слежке. У нас было большое количество разведывательных и ударных беспилотников — но как навести их на конкретную цель? Как показать им — что является их целью, как сделать так, чтобы полностью исключить возможность ошибочной идентификации. Для этого существуют маяки, работающие в инфракрасном режиме, армейские лазерные прицельные системы, они хороши, если надо пометить дом или машину — но что если целью является человек? Можно прикрепить маяк к нему — но это не всегда возможно. К тому же — у нас были агенты среди местных, они могли показать врагов — но как это сделать, не подвергая опасности агента? А ведь к некоторым целям невозможно было даже приблизиться.

Новых методик было две. Первая — специальное вещество, оно выдавалось агентам в виде замаскированного подо что-то гражданское аэрозоля. На Востоке принято прощаясь, хлопать друг друга по спине, обниматься. Если агент до этого брызнет на руку аэрозоль — то оставит на нужном человеке метку, которую можно будет видеть только сверху, с беспилотника, в определенном спектре излучения. Второй методикой было использование лазера — но лазера, замаскированного под мобильный телефон. Как и армейский лазерный прицельный комплекс — он использовался для указания на цели, целью мог быть дом, человек, машина. Лазерный луч был невидим, при включении сотового в специальном режиме — на пульт подавался сигнал тревоги, определялось местонахождение. При постоянном дежурстве беспилотника — находящийся в безопасности оператор уже через несколько секунд мог видеть то место, с которого подали сигнал и цель, на которую указывает лазерный луч. Тогда эти системы были еще несовершенны… например, потребная мощность лазера была такой, что стандартный аккумулятор телефона разряжался менее чем за минуту. Сейчас судя по всему — применение этих систем расширили, а сами системы значительно усовершенствовали.

— Так… первичный контакт. Пятно зеленого цвета на машине. Слева — сзади на крыше.

— Данные подтверждаются.

— У нас есть полевое сопровождение?

— Никак нет. Попробуйте телефон.

— А не опасно, господин капитан?

— Не думаю. У водителя он должен быть…

Именно поэтому — я никогда не носил с собой сотового телефона. Сотовый телефон — опасная штука Он постоянно подает сигналы, чтобы система связи знала его местоположение относительно вышек сотовой связи — даже выключенный, поэтому вынимайте аккумулятор! Его довольно просто прослушать, с него просто запросить распечатку звонков. Наконец — и это самое опасное — современные модели телефонов имеют выход в Интернет. Это смертельно опасно, потому что у спецслужб есть возможности для тайной активации телефона. Есть хакерские программы, которые внедряются в телефон за секунды, тайно включают его и… привет. В каждом телефоне есть встроенный микрофон, он превращается в подслушивающее устройство, данные по интернет-каналу передаются, куда надо. Так что если опасаетесь за безопасность — но носите с собой сотовый.

— Так… есть включенный телефон.

— Чей?

Оператор продиктовал номер.

— Буже[25]. Сейчас хакнем…

Чего и следовало ожидать. Поспешное бегство не оставило им выбора — им пришлось заказывать лимузин с водителем в аэропортовском сервисе, в отеле или где-то еще. Это то же самое такси, только роскошное. В девяноста девяти случаях из ста — у водителя с собой включенный сотовый телефон…

— Есть внедрение.

— Подключайся…

— Давай код…

— Пиши…

Несколько секунд напряженного ожидания. Машина — а это был германский Хорьх, может даже и бронированный — плыла в потоке машин, направляясь к Алжиру…

— Так… есть!

— Господин капитан, на громкую?

— Давай…

Хвала германским конструкторам — в машинах высшего класса абсолютная тишина даже на двухсот пятидесяти в час. Звук четкий как по заказу — очевидно, телефон в держателе. Генерал Тимур не дурак, и знает, что с собой телефон носить нельзя, опасается ракетного удара. Но вот того, что его уже выследили и подключились к находящемуся в машине телефону — он не знает и не может знать. Микрофон — прямо перед ним, а он этого не знает…

— Диалог двоих мужчин. Говорят на фарси.

Я закрыл глаза, весь обращаясь в слух.

— Что нам предстоит увидеть, генерал?

— О, всего лишь казнь нескольких собак, дерзнувших поднять руку на наследника самого Светлейшего. Насколько мне известно, вы в тот момент были вместе с Его Высочеством и спасли ему жизнь.

— Это получилось случайно, сударь. Я вообще не должен был лететь на том вертолете. Получается, что пригласив меня на борт, принц Хусейн спас сам себя.

— Кысмет! Аллах не забрал Его Высочество к себе. Значит такова воля Аллаха, значит, принц не сделал все, что Аллахом предназначено сделать ему на земле. Значит его, и нас ждут новые свершения…

Мрачные стены крепости. Внутренний двор с выстроенной в нем воинской части. Привязываемые к вбитым в асфальт крюкам люди… как долго эта мерзость будет преследовать меня? Как долго она будет преследовать нас всех?

Видимо, теперь уже недолго…

— Это они — сказал я, не открывая глаз.

— Уверены?

— Я слышал его, находясь в полуметре от него. Помню его голос. Он говорит на мешхедском диалекте фарси, он сам родом из Мешхеда. Собеседник говорит на языке, характерном для западных провинций. Возможно, эракский диалект. Проскакивает арабское произношение, арабский не столь мелодичен, как фарси.

— Отлично… — чуть растерянно сказал оператор — получается, у нас есть опознание. Господин капитан первого ранга, по правилам у нас джек-пот[26]. Можем действовать…

— Это Франция… — мрачно сказал офицер, отвечающий за разведку — мы не можем здесь действовать…

Еще один офицер — снял трубку телефона, отдал необходимые приказания.

— Цесаревич Николай в ста шестидесяти морских милях — сообщил он — они начали готовить ударную группу. Им нужно минут сорок…

Я прикинул — удар русских ракет по Франции, учитывая прошлое, способен привести к катастрофическим последствиям, взрыву всего региона и локальной войне.

— Я бы сообщил в Генеральный Штаб — поскольку, я здесь не командовал, свои соображения я облек в форму совета — вероятно, здесь нужна консультация юриста и согласование с Его Величеством. И… я могу получить телефон?

Картинки из прошлого

Октябрь 2013 года

Лондон, казармы Полка герцога Йоркского

САС, специальная авиадесантная служба одно из наиболее известных и прославленных подразделений специального назначения в мире — квартирует в небольшом, сонном городке Герефорд, на границе Англии и Уэльса, в месте, известном как Валлийская марка. Там находится полигон, казармы, а неподалеку — крупная база ВВС, с которой британские спецназовцы отправляются выполнять задания по всему земному шару. Учитывая чрезвычайную опасность британских специальных сил — оставался просто удивительным тот факт, что русские не накрыли это место мегатонной боеголовкой во время девяносточасовой войны. В конце концов, это была военная база, на которой находились действующие солдаты противника, вполне законная цель по любым правилам ведения войны. Никто не знал, что из списка — 1, списка целей, подлежащих уничтожению в первую очередь, Герефорд вычеркнул ни кто иной, как Его Императорское Величество Николай Александрович Романов. Согласно совершенно секретной директиве, известной как "директива Судного дня" списки целей обновляются ежегодно и подлежат Высочайшему утверждению. Вступив на трон, Николай Романов при первом же Высочайшем утверждении "списков судного дня" вычеркнул Герефорд, казармы СБС, специальных лодочных сил в Пуле и некоторые другие объекты, автоматически переведя их тем самым из "списка 1" в "список 3", список целей, подлежащих уничтожению только в случае тотальной войны. Его Императорское Величество Николай Александрович Романов до сих пор не избавился от рыцарского взгляда на жизнь, а поскольку он и сам в свое время имел отношение к подразделениям особого назначения — он посчитал невозможным с моральной и этической точки зрения уничтожать своих коллег вот таким вот образом. Многие военные аналитики Генерального штаба были не согласны с подобным решение, но спорить с Императором никто не осмелился: таким образом, во время девяносточасовой войны британский спецназ в основном уцелел, и это стало прологом многих других бедствий впоследствии. Но решение было принято и его уже было не изменить.

Но мало кто знает, что основной штаб САС находится вовсе не в Герефорде — хотя и там есть кабинеты для командования пока, в основном старые и обшарпанные. Главный штаб САС находился на последнем этаже главного штабного здания казарм полка герцога Йоркского. Последний этаж штабного здания представляет собой мансарду, построенную в сороковые годы и с тех пор лишь один раз проходившую ремонт, никакого другого места для размещения штаба одного из лучших в мире полков в Лондоне не нашлось. Для того, чтобы подняться в штаб САС — нужно было преодолеть узкую и плохо освещенную лестницу, позвонить в звонок и сообщить, кто вы и по какому делу, после чего вас пропускали — но не внутрь, а в бронированный тамбур, в котором при необходимости производился обыск. Некоторые гражданские думают, что здесь установлено хитрое оборудование как в новом здании МИ-6, позволяющее улавливать мельчайшие частицы взрывчатки: на самом деле, здесь нет даже контроля за прослушивающими устройствами, которые теоретически в здание может внести любой, даже не подозревая об этом. После короткого и низкотехнологичного обыска вас пускают внутрь. Иногда по зданию проходятся ищейки жучков из Штаб-квартиры правительственной связи — но этого явно недостаточно. Вообще, здание защищено как от прослушивания, так и от террористической атаки крайне слабо, снайпер или человек с лазерным прослушивающим устройством может расположиться на верхних этажах жилых зданий на Челтнем-террас и делать все, что ему заблагорассудится долгое время. Британцы к подобной безрадостной перспективе относятся с удивительным фатализмом — впрочем, эта черта типична для британцев, они считают, что противник должен вести себя в строго определенных рамках, причем таких, какие определят сами британцы. Больше чем сто лет назад, в нулевом году — генерал-майор Роберт Пенн-Саймонс, придерживающийся схожих воззрений, потерял целый полк и сам получил смертельное ранение под огнем бурских снайперов у Талан-Хилл…

Был октябрь две тысячи двенадцатого года, время, как для лондонцев, так и для всей Великобритании очень и очень невеселое. Чаемое на протяжении девяноста лет военное столкновение с Россией состоялось — но только совсем не так, как его ожидали. Империя потеряла значительную часть флота, правда в боях не с русскими, а с американцами, практически все стратегические ядерные силы, была значительно урезана в правах в отношении колоний — а русские теперь стояли на пороге Индии, полностью захватив Афганистан и часть Северо-Восточных провинций[27]. Империя потеряла несколько миллионов человек, своего короля, множество военных баз и почти всех своих друзей. На улицах Лондона, некогда столицы цивилизованного мира были беженцы. Готовились переходить на карточное распределение продуктов и топлива этой зимой. Настало время озлобленности и взаимных обвинений.

В эти невеселые времена и в еще одно более невеселое утро, когда дождевые тучи висят над Лондоном подобно смогу — во дворе казарм полка герцога Йоркского остановился "четырехглазый" спортивный SS и из него вышел довольно молодой человек в гражданском, при виде которого часовые у входа едва не выронили свои винтовки. Потому что это был Король.

Принц Николас еще при восхождении на трон — он выбрал себе имя Эдуарда Девятого[28], словно с намеком — установил рекорд, точно так же, как и его отец — причем его отец установил целых два рекорда. Отец установил рекорд длительности ожидания трона и антирекорд правления — он не успел проправить и года, как его убила русская ракета. Принц Николас установил антирекорд ожидания трона и стал самым молодым монархом на британском троне. Многие считали, что монархию надо бы вообще упразднить, поскольку она привела Империю к большой беде.

Но Эдуард Девятый уже догадывался, что и кто привел Империю к такой большой беде. Правда, сделать с этим он ничего не мог.

Пока.

Пришедшие в себя часовые взяли "на караул", а случайно проходивший мимо первый лейтенант Стюарт Маннингэм-Буллер со всех ног побежал к командиру полка герцога Йоркского докладывать о визите монарха. К командиру полка, бригадиру Стенли Адамсу он буквально вломился, оторвав его от завтрака и заработав замечание. Услышав о том, что прибыл Король — бригадир опрокинул на ноги чашку с кофе и испортил себе форму, так что если бы Король шел в штаб полка — произошел бы скандал: короля не пристало встречать в мундире залитом кофе. Но король — шел совсем не сюда.

Не пользуясь ничьими подсказками, король поднялся наверх, на мансардный этаж и нажал на кнопку электрического звонка, а на вопрос: кто там, ответил коротко и просто — Король. На часах стоял парень по имени Джим МакАдамс, большой шутник. Пребывая на часах, он отбывал наказание за драку в пабе с военными моряками, и поскольку его ничем нельзя было пронять — службу он нес спустя рукава, точнее — положив ноги на пульт как ковбой. В это время — как раз должна была вернуться группа, входящая в полицейский взвод немедленного реагирования, обеспечивающий безопасность в аэропорту Хитроу (как потом оказалось, они застряли в пробке). Услышав "король" — он не стал смотреть на монитор слежения (сделать это было затруднительно, поскольку ноги загораживали обзор) — а просто нажал кнопку и проворчал "Очень смешно. Щас пущу газ, так и вовсе обхохочетесь, козлы сраные". Наверху перед самым входом — умельцы из полка пристроили полицейский контейнер со слезоточивым газом — на случай нежелательных посетителей, на узкой и не вентилируемой лестнице — как раз то, что надо. Вспоминая этот инцидент потом — МакАдамс клялся, что при виде короля едва не наложил в штаны.

К счастью — командир полка оказался на месте. Сорока восьмилетний бригадир по имени Берни Пайетт в последнее время дневал и ночевал на своем командном посту, людей не хватало катастрофически, а британский радж на индостанском субконтиненте ощутимо шатался. Ограничения на присутствие военной силы в Индостане, введенные русскими поставили легковооруженных британцев, не имеющих поддержки с воздуха перед озлобленным и десятикратно превосходящим противником, мечтающим отомстить за все унижения, как реальные, так и мнимые. Для того, чтобы справиться с подобной угрозой — требовались солдаты, как минимум десятикратно превосходящие по умениям и навыкам обычных солдат, которых тоже было немного. Кроме того — требовалось умение проводить специальные операции в гражданской одежде, чтобы не давать русским повод предъявить претензии по поводу нарушения договорных обязательств. Лучшие британские военные умы — а они были! — лихорадочно делали все, чтобы удержать выскальзывающую из рук власть на индостанском субконтиненте. Гражданские самолеты спешно переоборудовались в штурмовики и легкие ганшипы с одним — двумя пулеметами, регистрировались частные военные компании, которые не относились к регулярной армии и потому не подпадали под ограничения. Удержать ситуацию в нормальное время было возможно и теми силами, которые остались — вот только сейчас время было совсем необычное. Их публично унизили перед лицом индусов и хуже того, перед лицом мусульман из Северо-Восточной провинции. А они — ни один отслуживший в Индии офицер не сомневался в этом — были лучшими в мире слугами, работниками, солдатами, когда Империя была сильна — но готовы были вонзить нож в спину при малейших признаках слабости. Слабость не прощалась, слабого всегда добивали.

Увидев входящего в кабинет Короля — бригадир даже не удивился. Он слишком устал, чтобы чему-то удивляться…

— Сир!

— Вольно, бригадир…

К Королю британские военные испытывали смешанные чувства. Кто-то считал его предателем за то, что тот заключил мирный договор с Россией при посредничестве Священной Римской Империи. Кто-то считал, что иного выхода не было — альтернативой было почти гарантированное поражение в тотальной войне и гибель государства как такового. Бригадир относился ко второй категории — в том числе и потому, что помнил — где именно служил этот молодой человек, ставший Королем.

Синие глаза Короля пробежались по кабинету.

— Выпить не нальете?

Бригадир ожидал чего угодно, только не этого.

— Дьюарс устроит?

— Конечно. На два пальца, без содовой, без льда.

Себе бригадир сделал самый слабый напиток, какой только смог — лишь подкрасив содовую благородным виски. Он не ел уже четырнадцать часов и не спал двадцать — так что мог поехать и с самой безобидной дозы. А в разговоре с монархом — это недопустимо.

Поставив на стол бокал с виски, король — достал четыре небольших конверта и положил на стол бригадира. Бригадир понял, что это.