Помоги проекту - поделись книгой:
Розовинка звала и звала сына короткими призывными вспышками. Сначала они имели золотистый оттенок, постепенно стали темнеть и превратились в оранжево-желтые тона и наконец стали глубокими желто-зелеными. Снова и снова, всеми цветами, на языке которых она обычно обращалась к сыну, Розовинка звала его:
— Зелено-Зелено-Жёлтик, Зелено-Зелено-Жёлтик — Оттенки сменяли один другой, постепенно обращаясь в цвета и формы его имени — Зелено-Жёлтик, Зелено-Жёлтик. — Они так быстро вспыхивали, что слились в имя, которым звали ее сынишку все. — Зелено-Жёлтик, — мигала она снова и снова.
В первый момент она не услышала, что он откликается. А потом откуда-то издалека уловила красивое мерцание розового, с которым сынишка всегда обращался к ней. С тех самых пор, как, едва успев родиться, научился издавать свет.
— Мама, — радостно мигал он. — Мама, мама, я тут!
Розовое мерцание доносилось прямо со стороны зеленого
островка Звуко-Штуков. Она поспешила туда, катясь так быстро, что ее радианты слились в одно сверкающее колесо, и Розовинка стала похожа на большой скользящий круглый камень. Вспышки голоса сына догоняли и догоняли ее:
— Мама, мама, у меня все в порядке.
И только она перестала волноваться, как вдруг увидела рядом с сыном Звуко-Штука. Он находился так близко к ребенку, что мог коснуться его. Этот Звуко-Штук, правда, был поменьше остальных, но обычно разница в величине не имеет большого значения. Это взрыватели, которые носят с собой Звуко-Штуки, делают их смертельно опасными из-за энергии, которая может разрушить все, что Звуко-Штуки захотят.
Розовинке не было видно, есть ли взрыватель в руках того существа, которое сейчас стоит так близко к Зелено-Жёлтику. Она устремилась вперед еще быстрей, пытаясь вклиниться между ними и заслонить собой детеныша.
— Зелено-Жёлтик! Малыш! Катись скорей прочь! Укатывайся оттуда!
Ах, если б его крылья были уже достаточно сильны, он мог бы улететь, но до Праздника Крыльев еще целых три дня, только после него у малышей — ровесников Зелено-Жёлтика — крылья становятся настолько сильными, что они могут летать. Сейчас же, напротив, малыш рискует повредить или поранить свои драгоценные крылышки. Если же это случится, для него никогда не станет великое время полетов.
Но Зелено-Жёлтик стоял не двигаясь.
— Мама, катиться совсем не нужно, — промигал он ей. — Это очень добрый Звуко-Штук. Я разбираю его смешные фуканья и могу превращать их в вспышки. Его зовут Джонитин.
Нет, Розовинку это не могло успокоить. Сейчас она оказалась лицом к лицу с этим существом. Оно было маленькой копией больших Звуко-Штуков, и его четыре корявых радианта висели неподвижно. Она бросилась вперед и хоть не видела ужасного бластера, но ожидала, что в любой момент услышит его страшный грохот и разрушится. Но Звуко-Штук мирно отступил в сторону.
Зелено-Жёлтик тревожно замигал:
— Мама, не прогоняй его, пожалуйста.
Розовинка вспыхнула:
— Ты подверг себя такой страшной опасности, малыш. Как тебе не совестно, я ведь велела держаться подальше от зеленого острова Звуко-Штуков. И теперь, когда Праздник Крыльев совсем близко, ты вдруг ослушался меня.
— Но ведь ничего не случилось, мама.
— Ничего не случилось? Разве он не собирался разрушить этого глупого Сине-Коричника?
— Да нет же, мама. Это был вовсе не он, то был большой Звуко-Штук, Красноверхий. А мой вовсе остановил его, и Сине-Коричник уловил, что он сказал. И потому смог укатиться. Джонитин, наоборот, спас его!
Мама с сыном катились прочь и постепенно оказались достаточно далеко, чтоб Розовинка могла чувствовать себя в безопасности. Теперь они очутились на хорошо освещенной полянке, где ощущалась неяркая ласка заходящего солнца. Зелено-Жёлтик поскорей расправил крылышки, и они с тихим шелестом завибрировали.
Розовинка обратилась к сыну:
— Такты, малыш, веришь, что этот небольшой Звуко-Штук может телемигать тебе? И что ты его понимаешь? Не рассказывай, пожалуйста, сказок.
— Но это вовсе не сказки. Маленькие и вправду могут телемигать друг другу мысли. Я могу чувствовать, что ты зовешь меня, когда тебя совсем еще не вижу. И ты сама мне много раз рассказывала, что ты могла телемигать, когда была маленькой. Наверное, маленькие Звуко-Штуки тоже могут телемигать. Вернее, они телефукают вместо этого, потому что они так делают слова.
— Ладно, ладно, малыш, грейся лучше на солнышке. И отдыхай.
Розовинка напряженно размышляла. Давно известным фактом было то, что малыши могут телемигать, хоть некоторые из них делают это лучше, чем другие. Сама она, когда была еще маленькой и у нее были крылья, умела делать это довольно хорошо, хоть, конечно, ее Зелено-Жёлтик телемигает не в пример лучше. Никто не умеет телемигать дальше, чем он. Но разве возможно такое, что он сумел разобрать телешумы Звуко-Штука?
И она замигала сыну:
— Ты бы не смог понять его фуканья, если он не был разумным существом. Твои слова означают, что Звуко-Штуки умеют Думать.
— Конечно умеют, — рассудительно мигнул Зелено-Жёлтик — Джонитин ведь тоже разобрал мои вспышки. Конечно, он разумное существо. Совсем как я.
Розовинка пробормотала что-то бледно-белое и задумалась. Как такое может быть? Колесам всегда казалось, что Звуко-Штуки совершенно неразумные существа, созданные лишь для того, чтоб разрушать жизнь. Разве можно разрушать жизнь и быть при этом разумным?
Нет, это просто невероятно, решила она. Ее Зелено-Жёлтик всего-навсего фантазирует. И она сердито сверкнула:
— Он мог тебя разрушить.
Зелено-Жёлтик захихикал, яркие вспышки так и засверкали:
— У Джонитина и взрывателя-то не было. Зато он рассказывал мне, что они с мамой собираются в одно место, которое находится где-то далеко-далеко за звездами. Оно называется Земля.
— Как-как оно называется?
Розовинка не смогла разобрать ту комбинацию синих и зеленых цветов, которую выдал сын.
— Он назвал это место Земля. И он мой друг.
— Нет, малыш. Звуко-Штуки никакие нам не друзья. Они даже не могут быть друзьями. Они явились к нам и стали переделывать наш прекрасный дом. Превращают его в остров чего-то незнакомого. Оно зеленое и шуршит. И с каждым годом они делают этого незнакомого все больше и больше. Вполне возможно, что когда-нибудь наш прекрасный мир целиком покроется этим зеленым и шуршащим и мы все погибнем.
— Нет, мам, этого никогда не будет. Звуко-Штук — мой друг. Значит, они все могут быть нашими друзьями.
Зелено-Жёлтик развел крылышки по обе стороны от своего коричневого толстенького тельца и заставил их чуточку порозоветь.
— Мам, смотри, какими сильными стали уже мои крылья.
Я их показывал маленькому Звуко-Штуку. У него таких нет.
— Тебе не следовало этого делать, малыш. Он мог их повредить.
— Он ими восхищался. Сказал, что и сам хотел бы такие.
Я рассказал ему про Праздник Крылышек и про все-все.
У Розовинки вырвалось тревожное бледно-оранжевое сияние. Малыши всегда так ждут этого праздника. Конечно, Зелено-Жёлтику хочется поскорей вырасти и стать взрослым, но она бы хотела, чтобы это произошло не столь скоро. Конечно, думать так довольно эгоистично, и она постаралась прогнать свои мысли. Розовинка замигала:
— Всего три дня осталось до праздника, Зелено-Жёлтик. Тогда ты и другие малыши из твоей группы сможете летать. Вы будете парить высоко-высоко, и кружить, и летать, где захотите, много-много дней. Грядут прекрасные дни.
Зелено-Жёлтик определенно почувствовал грусть в миганиях матери, но он был слишком занят мыслями о полетах и не обратил на это внимания. Серьезно мигнул:
— А потом я стану совсем взрослым.
— Нет, малыш, — тихонько ответила Розовинка, — ты только начнешь постепенно становиться взрослым. Вся энергия солнышка, которую будут получать твои крылья, принесет изменения. Ты станешь расти, становиться темнее и больше, и потом, однажды, у тебя появятся собственные малыши. Вот тогда только ты станешь по-настоящему взрослым.
Зелено-Жёлтик непонимающе замигал:
— Но, мам, когда дни полетов кончатся, неужели у меня опадут крылья?
— Да, малыш. Но так и должно быть. Не бойся этого, крылья опадают совсем не больно.
Оба грелись в последних солнечных лучах.
Розовинка грустно думала: «Вырастет ли мой Зелено-Жёлтик или эти Звуко-Штуки погубят всех нас раньше?»
А ее сынишка с удовольствием мечтал о том, как его новый друг, Джонитин, станет смотреть на него, Зелено-Жёлтика, летающего в небе.
Джонатан совсем не испугался, когда увидел, что к ним с Колесиком быстро приближается большое Колесо. Зелено-Жёлтик сказал:
— Это моя мама. Наверное, беспокоилась за меня.
Тогда Джонатан, стараясь не делать резких движений, отодвинулся от него и громко и раздельно произнес:
— Я не причиню никакого вреда Зелено-Жёлтику, миссис Колесо.
Потом ему послышались слова его нового друга: «Мама, не прогоняй его, пожалуйста», и тогда большое Колесо сразу остановилось. Яркие вспышки, которое оно испускало, были совсем не понятны мальчику, представлялись какими-то хаотичными звуками. Наверное, и вправду обмен мыслями возможен только между совсем юными человеческими существами и маленькими Колесиками.
Он повернулся, собираясь уходить, как вдруг увидел, что со стороны Базы туда, где стоял он с Зелено-Жёлтиком и его мамой, направляется тот рыжеволосый человек, с которым он уже познакомился, и рядом с ним идет мама Джонатана.
— Вы его видите, — говорил рыжий. — И рядом с ним вы можете видеть Колеса.
Джонатан быстро обернулся, но и Зелено-Жёлтик, и его мама быстро укатывались прочь.
А рыжий человек продолжал:
— Вашему сыну не следовало сюда приходить. Здесь он подвергается большой опасности. Эти Колеса довольно крупные существа и способны убить человека.
Джонатан бегом направился к ним, еще на ходу принявшись объяснять:
— Мам, нет тут никакой опасности. Колеса совсем безвредны. А этот человек хотел убить из бластера одного из них, который спокойно стоял вон там и ничего плохого не делал.
Инспектор Деродин сохраняла спокойную сдержанность. Ее приглаженные волосы, аккуратно собранные сзади, ничуть не растрепались от быстрой ходьбы, в глазах не было и следа гнева. Она протянула руку к сыну и положила ее ему на плечо, затем сказала:
— Я ценю ваше беспокойство о моем сыне, господин советник Карадок, но Джонатан рассудительный мальчик. К тому же все известные мне данные об этой планете подчеркивают, что это спокойный и дружелюбный мир. Атмосфера насыщена кислородом, поверхность почвы не таит опасности, отсутствуют крупные животные формы...
— Но назвать Колеса малыми уж никак нельзя, — сердито возразил Карадок — Вы сами только что в этом убедились. И видели, как они угрожали мальчику.
— Это она просто, чтоб защитить своего... — начал было Джонатан, но мамина рука чуть сжала его плечо, призывая к молчанию. И он послушался.
— Колеса являются не вполне животной формой существования, — продолжала говорить мама, обращаясь к советнику, — поскольку используют энергию солнечного света. Скорей, это растения.
— Какая разница, как вы назовете их, — возражал Карадок. — Факт в том, что они большие и опасные.
— Разница есть, — не согласилась с ним инспектор. — Они не поедают других живых существ, а значит, не выработали привычки использовать когти или клыки. Одним словом, они не являются хищниками. Авторы докладов в один голос утверждают, что эти существа не представляют опасности.
Губы Карадока искривились в насмешливой улыбке:
— Эти ваши доклады написаны людьми, которые, бросив на эту планету мимолетный взгляд, тотчас убрались с нее. А я живу здесь и знаю лучше. Вы видели, как Колесо атаковало вашего ребенка.
— Мама!
Джонатан хотел объяснить, что происходило на самом деле в тот момент, но пожатие маминой руки опять заставило его промолчать.
— Но на этой планете не было ни одного случая нападения на человека, — спокойно сказала инспектор.
Карадок расхохотался.
— У них просто не представилось для этого шанса. Как только они пытаются угрожать нам, мы стреляем в них. И это является самозащитой. За последний год мне пришлось уничтожить четырех, и теперь они избегают к нам приближаться. Если ваш сын будет находиться в запрещенных местах и вмешиваться в наши действия, когда мы пытаемся защитить его, я не отвечаю за последствия.
Теперь инспектор повернулась к сыну:
— Что ты хочешь сказать на этот счет, Джонатан?
— Мама, Колесо вовсе не пыталось убить меня.
— Оно напало на тебя, мальчуган. Мы видели это даже издалека, — стоял на своем Карадок.
— Это была его мама, — стал объяснять Джонатан, — Мама того маленького Колесика, которое стояло рядом со мной, и она беспокоилась о Зелено-Жёлтике. Потому что он ее детеныш. Я отошел в сторонку, и она просто его увела, Вот все,
— Одно из них действительно было значительно меньшего размера, господин советник. Я могу Подтвердить это.
— Ну, так что из этого следует? — непреклонно продолжал Карадок. — И что могло подать вашему Джонатану мысль о том, что большее Колесо является матерью меньшего? Это просто сказка, которую он сейчас выдумал, и слушать его нечего.
— Разрешите с вами не согласиться. — Мама тоже говорила очень серьезно. — Не думаю, что мой сын рассказывает нам небылицы. Он и неглупый, и честный мальчик. Джонатан, скажи, с чего ты решил, что рядом с тобой были мать и сын Колёса?
Джонатан минуту заколебался, обдумывая ответ, потом объяснил:
— Мне так сказал Зелено-Жёлтик.
— Кто такой этот Зелено-Жёлтик, Джонатан?
— Маленькое Колесико. Так его зовут.
Карадок громко расхохотался.
Джонатан вспыхнул, но взял себя в руки и продолжал:
— Да, он мне сам так сказал. Зелено-Жёлтик умеет разговаривать. И я могу понимать его, когда он мигает своими цветными вспышками. Я разобрал его имя.
Поделиться книгой: