100 знаменитых памятников архитектуры

Надо отдать должное армянским зодчим – место для своего величественного сооружения они выбрали идеальное. Монастырский ансамбль расположен в 40 км от Еревана в удивительном по красоте Гегардском ущелье, у истоков шумно играющей среди громадных камней речки на склоне почти замкнутого амфитеатра отвесных скал, врезающихся в синеву неба. На узкой площадке, огражденной стенами, у подножья утеса, выступающего из горного массива правого берега, высится стройная островерхая церковь. Это главный наземный храм, построенный, как свидетельствует надпись над западным входом, в 1215 году. Он представляет собой сооружение с типичным для Средневековья купольным залом, план которого представляет крест, вписанный в прямоугольник. В центре на квадратном основании покоится купол; по углам возведены двухэтажные приделы.

Обращает на себя внимание портал южного входа, отличающийся превосходными пропорциями и тонкостью спокойной, лишенной всякой вычурности резьбы. На его тимпане (нише над дверью) из поставленных в ряд вертикальных столбов вырастают переплетающиеся ветви с листьями и чередующимися плодами граната и гроздьями винограда. Только выдающийся мастер рисунка мог так совершенно вплести в геометризованную схему реалистические подробности.

Барабан главы церкви на некотором расстоянии от карниза опоясан плетением. Над арочками вьется рельефная лента из выступающих жгутов, которые, изламываясь и переплетаясь, образуют ряды восьмиконечных звездочек и крестов.

В 1225 г. с запада к главной церкви был пристроен четырехколонный притвор, вплотную примыкавший к утесу, который заменял ему северную стену. Обычно в таких притвоpax (жаматунах) хоронили знатных горожан, здесь же собирались для обсуждения важных дел. Снаружи единственным украшением притвора является покрытый тонкой резьбой портал входа. Он представляет собой две плоские ниши, помещенные одна в другую. Внешняя ниша имеет ступенчатый верх и окаймлена наличником, на котором вырезана волнообразная ветвь, обрамленная цветами. Внутренняя ниша, заключающая прямоугольную дверь, завершается стрельчатой аркой, переходящей у своего основания в наличники. Профиль арки и наличников составлен из полочки и двух валиков, между ними проходит полоса, тоже орнаментированная цветами. По бокам арки вырезаны круглые розетки в виде сложного сплетения побегов и листьев. Особенно богат рисунок резьбы на стрельчатом тимпане. Здесь в спиралях ветвей и длинных узких листьев помещены крупные цветы с лепестками разнообразной формы.

Не изменило зодчим чувство пропорции и во внутреннем пространстве портала. Четыре монолитные мощные колонны несут хорошо прорисованные, надломленные в вершине арки, поддерживающие перекрытия девяти секций, среди которых особо выделяются центральный сталактитовый свод и плоский орнаментированный потолок средней южной секции.

Кстати, сплошной каменный свод, декорированный нависающими друг над другом сталактитами, высеченными из камня, является прекрасным образцом архитектуры подобного рода. Сразу над квадратом карниза идет ряд кронштейнов в виде острых трилистников, на которые опираются выступающие вершинами вперед сомкнутые сводики, украшенные направленными друг другу навстречу трилистниками. В первом ряду между кронштейнами они самые широкие. Следующие ряды состоят из чередующихся ребристых кронштейнов, опирающихся на вершины нижележащих сводиков и тромпов со своеобразной нервюрой в середине. Они несут сомкнутые сводики такого же вида, как и в нижнем ряду. Переход к окну, венчающему свод, совершается плавно, без нарочитого подчеркивания.

Почти одновременно с сооружением притвора строители углубились в толщу туфобрекчии (мелкозернистой горной породы, легко поддающейся обработке), изваяв в ней в два яруса несколько помещений, которые и по сей день вызывают неподдельное изумление у многочисленных посетителей своими архитектурными формами и богатой скульптурной отделкой.

Две северные двери по сторонам ниши ведут из притвора в высеченные в скале помещения первого яруса. Через левую дверь можно пройти в небольшую церковку, вырубленную в скале во времена правления князя Авага, примерно в середине XIII в., на месте древней пещеры.

В плане купольная церковь представляет собой неполный крест без южного крыла, которое нельзя было изваять из-за недостаточной толщины оставшейся скалы, выходящей в притвор. Вверху – сталактитовый свод с окном; по рисунку он напоминает свод притвора и не уступает ему по изумительной тонкости резьбы. Свод несут две пары перекрещивающихся арок, которые опираются на полуколонны, выступающие из стен центральной части церкви. Три крыла, открывающиеся в центральную часть между колоннами, имеют вид глубоких сводчатых ниш, окаймленных наверху вычурными арками.

Восточное крыло занято алтарной апсидой, убранной полуколонками и арочками, орнаментированными наподобие сталактитов; в северном устроены два бассейна для воды, которая струится из подземного родничка, еще с языческих времен пользующегося особым почитанием у женщин, лишенных радостей материнства.

На месте южного крыла в стене высечены три небольшие ниши. Они разделены полуколонками, опоясанными тонкой резьбой.

Внизу скала имеет светло-серый оттенок, переходящий к своду в теплые тона, что в сочетании с более ярким освещением наверху особо рельефно выделяет дуги арок и веера сталактитов.

Правая дверь ведет в сумрачный притвор-усыпальницу, слабо освещенную через отверстие в вершине усеченного восьмигранного шатра, венчающего своды помещения. Прямо перед входом – лоджия с массивным столбом, от которого перекинуты арки к стенам. Здесь, вероятно, были похоронены строитель князь Прош и члены его семьи, так как из надписи в алтаре главной церкви видно, что именно он соорудил в Гегарде фамильную усыпальницу.

Над арками всю стену занимает строгий барельеф. В тени под сводом изображена рогатая голова животного, которая держит веревки, охватывающие шеи двух львов с повернутыми к входящему головами. Между ними в проеме вырезан орел с полураскрытыми крыльями, держащий в лапах ягненка. Полагают, что вся эта скульптурная группа представляет герб княжеского рода Прошьянов, владевшего Гегардом с конца первой половины XIII века.

Западная стена украшена полуколонками с арочками, восточная – большим орнаментированным крестом между дверью и небольшой часовенкой; на сильно выветрившихся гранях шатра и сегодня можно различить силуэты когда-то нарядного узора.

Синеватый сумрак усыпальницы прорезает светлое пятно двери. Создается впечатление, что за ней зажжена большая люстра, освещающая небольшую богато убранную резьбой церковь. На самом деле свет спокойно льется из окна в вершине купола, озаряя своеобразным сиянием свод и стройный барабан. Барабан разбит полуколонками с арочками на двенадцать частей, которым в своде отвечают сферические «трапеции», заполненные резным орнаментом. Он основан на четырех арках и парусах, покрытых рядами резных трилистников, идущих в шахматном порядке, точно пчелиные соты. Арки опираются на стройные полуколонны, которыми отделаны внутренние углы стен церкви, образующие в плане крест. Алтарная апсида находится на возвышении с украшенной орнаментом из ромбов передней стенкой. На полукружии апсиды высечены полуколонки с арочками и превосходный карниз.

Церковь имеет три придела – два, как обычно, около алтаря и третий – рядом с северным крылом. Южное крыло помещено настолько близко к наружной поверхности утеса, что строитель смог сделать в нем окно, через которое видна северная стена стоящей рядом главной церкви.

Наружная лестница, к западу от притвора, через искусственный коридор в скале ведет в просторное подземное помещение с четырьмя колоннами посредине. Они соединены арками между собой и со стенами. Центральные арки, охваченные трапециеобразными обрамлениями, образуют квадрат, над которым высится сферический купол со световым отверстием, посылающим достаточное количество света лишь в летние дни, когда солнце стоит высоко над головой. Это подземное сооружение, строителями которого являются, согласно надписи на одной из колонн, сын Проша князь Папак и его супруга Рузукан (1288 г.), имеет вид обычного притвора, как и называется в надписи. В нем особенно примечательно то, что колонны, поддерживающие центральную часть, также высечены в монолите утеса.

В скалах, окружающих монастырь, рассеяны многочисленные пещеры-кельи, где пребывали в уединении члены монастырской братии.

Гегардский монастырь имел огромное значение для средневековой Армении. Сюда приходили люди из окрестных селений, здесь проводили часы в молитвах правители страны, их родственники и члены княжеских родов. Сам же монастырский комплекс по праву можно считать архитектурной и строительной школой. Зодчие, решая сложные композиционные и конструктивные задачи, сумели создать удивительно цельный ансамбль, в котором сама природа является органичным компонентом архитектурного образа.

Стиль изваянной архитектуры, наподобие той, которую можно увидеть в Гегарде и ряде других монастырских комплексов, скажем, в Ованнаванке и Сагмосаванке, не получил широкого распространения. Тем интереснее прикоснуться к уникальному памятнику, от которого веет седой стариной, поражающей богатством фантазии и воображения замечательных армянских мастеров.

Мечеть Омейядов в Дамаске

В самом центре старого Дамаска возвышается одна из величайших святынь мусульманского мира – Умайя, или мечеть Омейядов, Большая мечеть, построенная в начале VIII в. халифом аль Валид ибн Абд аль-Маликом.

В античные времена на этом месте римляне построили храм Юпитера с окружающим его архитектурным ансамблем. В IV в. в Дамаск пришли византийцы и, разрушив языческий храм, построили из его обломков православный собор во имя христианского пророка Иоанна Крестителя, казненного царем Иродом.

В начале VII в. арабы-мусульмане, захватив Сирию с ее церквами и монастырями, изумились их роскоши и пышности религиозных ритуалов покоренных византийцев. Полководец Халед бен Валид, войскам которого сдался в 636 г. гарнизон Дамаска, письменно гарантировал «неприкосновенность жителей города, их имущества, церквей и городских стен». Главный собор города стал местом молитвы мусульманских воинов, допускались сюда для своих молитв и христиане. Одним словом, места хватало всем. Таким образом, несколько десятилетий в Сирии сохранялась атмосфера религиозной терпимости и взаимного уважения христианской и мусульманской общин; звон колоколов над гигантской базиликой, посвященной Иоанну Крестителю, чередовался с молитвенным пением муэдзина.

Но шло время, и Дамаск из заурядного города времен пророка Мухаммеда и первых его преемников превратился в столицу огромного халифата, основанного династией Омейядов (661–750 гг.). Число приверженцев ислама возросло настолько, что грандиозная базилика Св. Иоанна с ее тремя 140-метровыми пролетами-нефами не могла вместить всех, а христиане здесь и вовсе оказались лишними. К тому же новая столица богатела, расцветала, и омейядские халифы справедливо решили, что она должна иметь собственное святилище, подобное первым мечетям в Мекке, Медине, Куфе, Басре… И шестой халиф из рода Омейядов аль Валид ибн Абд аль-Малик (705–715 гг.), владения которого простирались от Китая на востоке до Пиренеев и Атлантики на западе, начал переговоры с представителями христианской общины Дамаска, предложив им уступить мусульманам территорию базилики в обмен на разрешение беспрепятственно пользоваться пятью храмами в городе. Христиане заупрямились. Тогда халиф пригрозил, что прикажет разрушить церковь Св. Фомы, которая по размерам была еще больше, чем храм Св. Иоанна. Христианским старейшинам пришлось покориться. К слову сказать, впоследствии все храмы христиан были разрушены или превращены в мечети, кроме церкви Св. Марии, которая в наши дни является главным собором Антиохийского патриарха.

Аль-Валид приказал разрушить базилику, убрать остатки римских сооружений, на месте которых она была возведена, и начал строительство мечети, «прекрасней которой не было и не будет». По свидетельству арабского историка Абд ар-Рашид аль-Бакуви, строительство продолжалось все десять лет правления халифа при участии 12 тысяч рабочих. Правитель истратил на него семилетний харадж (доход) государства. Когда на восемнадцати верблюдах ему доставили бумаги со счетами, он даже не взглянул на них и сказал: «Это то, что мы израсходовали ради Аллаха, так не будем жалеть об этом».

Творение «ради Аллаха» было поистине грандиозным. То, что создали арабские архитекторы в начале VIII в., на протяжении столетий служило образцом всему мусульманскому миру. При строительстве мечети Омейядов использовались технические и художественные приемы сасанидского и византийского зодчества, были даже сохранены многие элементы древних храмов, на месте которых шло строительство. Однако план мечети и внутреннее устройство получили совершенно иную трактовку. А ее декор славился несравненным совершенством.

Ансамбль мечети представляет собой в плане прямоугольник 156×97 метров. Молитвенный зал свободно просматривается во всех направлениях – древние колонны, сохранившиеся от римлян и византийцев, отстоят друг от друга на пять и более метров. На них опираются двухъярусные арки, подчеркивающие высоту зала, увенчанного в центре куполом на четырех опорах, который называется «куббат аннаср» – «купол победы».

Зал мечети освещают массивные хрустальные люстры европейского типа. В XIX в. молитвенный зал несколько изменил свой вид. В частности, окна и проемы арок северной стены были украшены яркими красочными витражами.

Крутая лестница за резными высокими дверями ведет на высокий амвон (минбар) из белого мрамора. Отсюда духовные проповеди в настоящее время транслируются по радио по всей стране.

У Большой мечети три минарета, и каждый стоит на фундаменте римско-византийских времен. Все они имеют названия: минарет Невесты (четырехугольная башня, поскольку древнее основание квадратное), минарет Исы, то есть Иисуса Христа (возвышается над юго-западным углом мечети), и минарет Мухаммеда – западный (возведен в 1184 г.).

Мусульмане верят, что накануне Страшного суда Иса (Иисус Христос) спустится на землю возле «своего» минарета для борьбы с Антихристом. И когда это произойдет, из минарета Невесты выйдет девушка из племени гассанидов: она была невестой Иисуса, но красавицу замуровали в стены башни, стоявшей когда-то на этом месте.

В этой огромной мечети множество таинственных и загадочных мест. В глубине ее двора среди колонн галереи скрывается маленькая дверь, ведущая к так называемой Мешхед Хусейн – часовне Хусейна: все в Дамаске знают, что здесь, в капсуле под покрывалом, расшитым кораническими надписями, покоится голова внука пророка Мухаммеда – Хусейна, мученика ислама, убитого в сражении при Кербеле в 681 году. Голова его была отсечена, доставлена в Дамаск правителю Сирии Муавии и повешена на городских воротах – на том самом месте, где когда-то царь Ирод велел выставить голову Иоанна Крестителя. Соловьи, повествует легенда, запели в садах города так печально, что все его жители рыдали. Тогда Муавия, полный раскаяния, приказал поместить голову в золотой саркофаг и установить его в склепе, который позднее оказался внутри мечети Омейядов. Говорят, что там же хранятся волосы Мухаммеда, которые он остриг перед последним паломничеством в Мекку. Около склепа день и ночь мулла читает Коран.

И капсула с головой Иоанна Крестителя, известного на Руси как Иоанн Предтеча (в Коране он именуется Юханн), тоже находится здесь, в мечети Омейядов. Она хранится в центре храма, в маленьком изящном павильоне с куполом, повторяющим по форме перекинутую над ним арку, и за решетчатыми окошками. Как она здесь оказалась? Она всегда была здесь, но нашли ее, как рассказывают, несколько веков назад, во время реставрационных работ.

Сквозь знаменитый айван (колоннаду) Омейядов хорошо просматривается внутренний двор мечети. В центре двора – фонтан для омовения, ибо храм – это место очищения.

Пожалуй, нигде в мире не найти такой мозаики, как в мечети Омейядов. Панно общей площадью 35×7,5 метра выполнены вдалбливанием стеклянных или позолоченных смальтовых кубиков в связующую массу – так создавали мозаику и в Римской империи. По преданию, это панно сделали мастера, выписанные аль-Валидом из Константинополя. Что тут только ни изображено: и сельские пейзажи, и цветущие уголки Дамаска, и река Барад с замками на берегах. Наследники аль-Валида, боясь гнева Аллаха, приказали замазать известковым раствором эти изображения – образцы культуры раннеисламского периода, объединившие орнамент и изображение, символ и реалистическое воспроизведение земного мира. Сейчас они реставрированы.

Когда посланцы Византии впервые увидели Большую мечеть, они не могли сдержать восхищения, произнеся при этом историческую фразу: «Прекрасная мечеть заставила нас убедиться в том, что арабы окончательно закрепились в этой стране и мы никогда не сможем сюда вернуться».

К сожалению, несчастья и бедствия не обошли стороной этот шедевр архитектуры – между 1068 и 1893 годами мечеть и отдельные ее части бессчетное число раз горели. Трижды – в 1157, 1200 и 1759 годах – ей причиняли большой ущерб землетрясения. С тех пор как Дамаск перестал был столицей халифата, Сирия подвергалась опустошительным набегам то сельджуков, то монголов, то Османов. Но всякий раз мечеть восставала и снова радовала мусульманский мир своим великолепием.

К мечети Омейядов и сегодня стекаются мусульмане всего мира. В Дамаске она самая посещаемая. Мусульмане приходят сюда, чтобы очиститься и совершить молитву, услышать и увидеть там Слово Аллаха, приобщиться к красоте, ибо, как сказал пророк: «Аллах любит красивое», – только с Его помощью, с Его благословения могло появиться на земле такое чудо гармонии – храм в центре мусульманского мира, открытый для всех верующих.

Площадь Регистан в Самарканде

Первоначальное название Самарканда звучит как Симескинт, т. е. «большое, богатое селение». Такое название было вполне оправдано в те далекие годы, когда великий завоеватель Тимур решил сделать «селение» столицей своей державы, превосходившей по размерам Римскую империю. Безвестный летописец писал о Самарканде: «Тимур так хотел возвеличить этот город, что какие страны он ни завоевывал и ни покорял, отовсюду приводил людей, чтобы они населяли город и окрестную землю. Из Дамаска привел он всяких мастеров, каких только мог найти: таких, какие ткут разные шелковые ткани, таких, что делают луки для стрельбы и разное вооружение, таких, что обрабатывают стекло и глину, которые у него лучшие на всем свете. Из Турции привез он ремесленников, каких мог найти: каменщиков, золотых дел мастеров, сколько их нашлось. Кроме того, он привез инженеров и бомбардиров и тех, которые делают веревки для военных машин. Они посеяли коноплю и лен, которых до сих пор не было на этой земле. Сколько всякого народу со всех земель собрал он в этот город – как мужчин, так и женщин, – что всего, говорят, было больше полутораста тысяч человек».

Выстраивая свой город, «властелин Азии» шел по следам древних арабов, которые в VII–VIII вв. поселились в этих местах, принеся с собой религию ислама. Впоследствии многие города, в том числе и Самарканд, были начисто стерты с лица земли полчищами Чингисхана, и возрождаться они начали только с конца XIV в., после победоносных битв Тимура. Он не только разгромил Золотую Орду и открыл торговые пути на запад. Великий воитель наголову разбил грозного турецкого султана Баязета, завоевал часть Кавказа, Месопотамию и Сирию. В России Тимур дошел до Ельца, а в Индии разрушил древний город Дели. Став богатейшим властителем Востока, Тимур решил прославить свое имя в памятниках архитектуры, для чего и был избран древний город, чья слава отныне должна была связываться с именем покорителя азиатского континента. Начало было положено постройкой самой большой в мире мечети Биби-Ханым, которую по праву можно назвать «симфонией в камне».

Те части здания, которые воспринимаются только издали, покрыты крупными геометрическими узорами – синими, бирюзовыми, белыми с вкрапленными в них черными и зелеными кирпичами. В местах же, рассчитанных на рассматривание вблизи, преобладает изразцовая мозаика с мелким цветным орнаментом.

Самаркандские мастера умели изготовлять кирпичи настолько мягкие, что их легко можно было резать ножом. По заранее составленному рисунку мастера вырезали сотни тысяч маленьких цветных кусочков и выкладывали ими узорное панно, как ковром, покрывающее мечеть Биби-Ханым.

Всю центральную часть мечети, рассчитанную на десять тысяч молящихся, занимает огромный прямоугольный двор. В него ведет гигантский стрельчатый портал, словно охраняемый по бокам двумя башнями. Это минареты, откуда муэдзины, распевая молитвы, призывают правоверных в мечеть.

Колоссальный портал намного выше основного здания – черта, характерная для среднеазиатской архитектуры. Чем значительнее здание, тем больше и богаче его портал.

Главным сооружением мечети и гордостью являются арка ее второго портала и стоящий на ней купол, покрытый изразцовым нарядом, высотой в сорок один метр. Он так велик, что даже вход в египетский храм рядом с ним может показаться миниатюрным. Да и вся постройка подавляет своей грандиозностью, подчеркнутым контрастом огромных порталов и легких галерей, безмерными массами отдельных своих объемов и гигантскими масштабами плоскостей, покрытых мозаикой.

Здесь надо сказать, что керамические изделия – политая цветной глазурью мозаика и кафельные рельефные или гладкие плитки – в изобилии использовались для декора фасадов и внутренних поверхностей стен, а также в качестве покрытия нескольких заостренных в верхней своей части куполов мечетей и мавзолеев. Преобладающим цветом глазурованных плиток был сине-голубой. На этом общем голубом фоне выступали белые, зеленые и желтые детали так называемого арабескового орнамента (растительных и геометризованных орнаментальных мотивов). В этот орнамент вводилась вязь куфического, древнеарабского письма.

Строительство, затеянное Тимуром, продолжил его внук, Улугбек, которого в народе называли «Утешителем человечества». Эмир Улугбек прославился не только как продолжатель дела своего знаменитого деда, но и как выдающийся ученый, строитель величайшей обсерватории своего времени. Для новой мечети он выбрал место на обширной площади Регистан, что означает «песчаное поле». Это здание не просто мечеть, а одновременно и медресе – учебное заведение и общежитие для студентов, изучающих Коран.

В то время главным предметом в медресе было богословие. Но Улугбек стремился, чтобы учащиеся овладевали и точными науками, поэтому эмир сам читал здесь лекции по математике и астрономии.

Прямоугольный двор медресе Улугбека окружен двухэтажными арочными галереями, в которых место колонн заняли кирпичные столбы. За каждой стрельчатой аркой находится «худжра» – помещение, где живут студенты. Каждая галерея прерывается глубокой нишей, которая в жаркие летние дни служит аудиторией.

Еще одно медресе имеет название Шир-Дор. Это квадратное здание со стоящими по сторонам главного фасада двумя тонкими минаретами, облицованными голубым глазурованным кирпичом. В центре – громадный арочный портал, также одетый в голубые изразцы. Слева и справа от него со стороны двора – складчатые купола часовен. Входим внутрь. Вокруг – двухэтажные галереи, раскрытые в сторону двора посредством стрельчатых арок. Везде – в простенках арок, на деталях главного молитвенного помещения – остатки красивых небесно-голубых орнаментированных изразцов. Там, где облицовки уже нет, виден специфический песочно-сероватый кирпич, цвет которого вообще очень характерен для среднеазиатского строительства, где кирпичи делаются из лёссовой глины.

Невдалеке на той же площади Регистан находится фамильный склеп Тимура и тимуридов. В 1404 г., когда у Тимура умер любимый внук и наследник Мухамед-Султан, престарелый властелин приказал построить великолепный мавзолей. Имя «Гур-Эмир», что значит «гробница Эмира», усыпальница получила год спустя, когда в ней рядом с внуком под черным нефритовым монолитом был похоронен сам Тимур.

Гур-Эмир представляет собой восьмиугольное основание с большим ребристым куполом, приподнятым на высоком цилиндре, именуемом «барабаном».

Стены мавзолея покрыты сеткой геометрического орнамента из чередующихся кирпичиков серо-желтого цвета и изразцов, политых синей, голубой и белой глазурью. Барабан, сплошь облицованный изразцами, украшен вязью гигантских букв. Буквы складываются в слова, прославляющие Аллаха и пророка его, Магомета.

Возвышаясь над плоскими крышами домов, купол Гур-Эмира кажется огромной шапкой из бирюзы. Поверхность этой шапки не гладкая, как у европейских куполов. Белые, синие и голубые изразцы ковром покрывают толстые полукруглые жгуты, как будто опускающиеся с вершины купола вниз, к барабану.

Внутреннее убранство мавзолея поражает своим великолепием. Стены отделаны полупрозрачным, молочно-зеленоватого цвета ониксом, над полосой оникса протянут карниз, вырезанный из белого, расписанного золотом мрамора, а над ним широкая мраморная лента, сплошь покрытая изречениями из Корана.

Четыре глубокие ниши по сторонам мавзолея использованы для окон. Свет вливается через вязь двойной решетки. Наружная ее часть из белого алебастра, а внутренняя – из кусочков драгоценного дерева чинары. Однако более всего впечатляет резная дверь с инкрустацией из слоновой кости, перламутра и серебра.

В целом же, в декоративной изразцовой орнаментации мавзолея Гур-Эмир столько разнообразия (мрамор, оникс, мозаичные поливные панно, резная штукатурка, золоченое папье-маше), что мотивы, представленные здесь, могли бы составить целую энциклопедию декоративного искусства Средней Азии.

За несколько веков со времен правления Тимура на главной площади Самарканда выросла целая улица культовых сооружений под названием Шах-и-Зинда, что означает «Живой царь». Такой культ существовал задолго до возникновения ислама, но проповедники новой религии сумели обратить этот культ себе и верующим во благо. Так была создана легенда о родственнике пророка Магомета Кусаме-ибн-Аббасе, воине, ставшем святым и попавшем в рай благодаря неустанным молитвам. Его захоронение издревле почитали в Самарканде, а последующие правители и священнослужители считали, что если быть погребенным рядом с могилой святого, это принесет покой и отдохновение на том свете.

Всего в Самарканде насчитывается двадцать пять мавзолеев, в их числе и гробница Кусама. О ней арабский путешественник и географ Ибн-Батута писал: «Могила благословенна, над ней возведено четырехугольное здание с куполом, у каждого угла стоят по две мраморные колонны. Мрамор зеленого, черного, белого и красного цветов. Стены тоже из разноцветного мрамора с золотым орнаментом. Крыша сделана из свинца».

Примечательны в Шах-и-Зинда и арабески каллиграфических надписей. Большинство из них религиозного характера, но есть и сведения об истории Самарканда, и даже упомянуты имена архитекторов, строивших некрополь в разные эпохи. Это – Шамсиддин, Бадриддин, Али Сайфи, Фахралли и др.

Сегодняшнему туристу эти имена, наверное, мало что скажут. Зато плоды их творений видны отовсюду. Причем наиболее сильное впечатление ансамбль Регистана производит вечером, если смотреть на него, стоя возле рынка Чарсу после захода солнца. Тогда лиловые громады порталов, куполов и минаретов создают сказочный силуэт на фоне темнеющего неба. А ночью мозаичное убранство сооружений, освещенное мерцающим лунным сиянием и лучами прожекторов, переливается блеском драгоценных самоцветов. Пожалуй, такая живописная картина и есть лучшее напоминание о мастерстве и таланте великих самаркандских зодчих.

Ангкор-Ват

В жизни каждого народа есть периоды, когда духовные силы, могущество, культура, искусство нации достигают высочайшего подъема. Расцвет Камбоджи приходится на конец IX – начало XIII века. За три с половиной столетия становления и величайшего могущества Кхмерского царства его народ создал замечательные произведения зодчества, лучшие из которых по своему размаху и совершенству по праву считаются памятниками мирового значения.

Среди них и храм-крепость Ангкор-Ват, три башни которого, похожие на бутоны лотоса, изображены на национальном флаге современной Камбоджи. Он находится в Ангкоре, городе, который король Ясоварман I основал в конце IX века как столицу своего царства. Почти два века спустя, при короле Сурьявармане II, правившем с 111З по 1152 год, здесь был построен главный храм столицы, названный Ангкор-Ват. Сурьяварман II был одним из самых могущественных королей Камбоджи: он вел беспрерывные войны, и при нем значительно расширились границы государства. Письменные источники называют «каменщиком» (иначе – архитектором, автором проекта) храма сына Сурьявармана II, а сохранившиеся легенды повествуют о том, что боги дали юному принцу «талант и нежность» и повелели создать «небесный дворец на земле». Возможно, дошедшая до нас характеристика особо одаренной натуры наследного принца объясняется полной отдачей творчеству, что и привело в итоге к отказу от наследования престола, занятого впоследствии его дальним родственником.

Впрочем, как и все великие постройки древности, Ангкор-Ват явился результатом коллективного творчества. Основной рабочей силой были крестьяне, мобилизуемые по приказу короля. Если рабочих рук не хватало, королевское войско совершало набеги на территорию соседей. Захваченные пленники участвовали в строительстве, пользуясь личной свободой и находясь в равном положении с кхмерскими крестьянами. Храм строился одновременно со всех четырех сторон, и число рабочих-строителей не раз пополнялось.

Гениальное пространственное мышление кхмерских строителей можно ощутить уже при приближении к Ангкор-Вату. Дорога от реки Сиемреап к южной стороне памятника идет под углом к прямой и ровной стене, отгораживающей храм от рва. Для того чтобы увидеть его, нужно проехать почти всю дорогу, и только на расстоянии 500 метров дорога слегка поворачивает и зритель оказывается напротив центральной башни храма.

Силуэт Ангкор-Вата сразу же впечатляет своей сложной гармонией. Поражает легкость, с какой вздымаются красивые башни, напоминающие бутоны огромных лотосов, и вместе с тем плавная протяженность храма, который, спускаясь уступами с вершины горы, широко раскинулся по обе ее стороны. Соразмерность горизонталей и вертикалей, уравновешенность всех частей – это первое, что ощущается сразу же при знакомстве с памятником. Дальше, двигаясь вдоль южной, а затем и западной стены, можно оценить протяженность самих стен: действительно, цифры поражают – 15 000×1300 метров.

На западной стене расположен главный (и единственный) вход на территорию храма. Южная и северная стены вообще не имеют внешнего выхода, а с востока земляная насыпь позволяет в сухое время года пересечь ров и добраться до входных павильонов. Возможно, что это остатки старой дороги, по которой переправлялись каменные блоки, подвозимые для постройки храма по воде.

Если подойти к Ангкор-Вату с западной стороны, то силуэты башен едва видны. На передний план мощно выступает стена с главным и двумя боковыми порталами. Весь храм обнесен стеной, вокруг которой в свою очередь проходит ров. А за стеной начинается царство прекрасной архитектуры. При приближении все лучше видно святилище, нарастает ощущение игры форм и объемов. Башни по углам и порталам стены, угловые павильоны и входы в храм, угловые и центральная башни – все как бы стягивается к центру. От этого сам храм воспринимается как нечто целостное и монолитное.

Через ров идет широкая дорога, выложенная крупными плитами песчаника, которая медленно и плавно, все время немного поднимаясь, направляет к центральному порталу, ведущему на территорию древнего храма. Ее ширина достигает 9,5 м, а длина – 340 м к центральной части. И как бы ни хотел путешественник поскорее преодолеть это расстояние, он невольно поддается торжественному настроению, приближаясь к террасе размеренным шагом.

Исключительный вид этой просторной, созданной для парадных шествий, величественной дороги позволяет представить развертывавшиеся здесь некогда процессии, кортежи и ритуалы в том виде, в каком они совершались 800 лет назад. Сохранившиеся надписи на стенах и великолепные рельефы Ангкор-Вата позволяют восстановить картину жизни кхмерской столицы XII в., когда строения, которые кажутся сегодня мертвыми и погруженными в тишину леса, жили необычайно интенсивной жизнью.

Праздничная процессия выглядела примерно так: впереди шла стража со стягами и позолоченными древками; за ней двигались музыканты, королевские носильщики тропического растения бетеля. Затем появлялась женская королевская гвардия; сразу за ней – триста придворных красавиц с зажженными свечами и золотыми цветами в волосах. За придворными дамами следовали колесницы с шелковыми паланкинами и тяжелыми бронзовыми украшениями, где под зонтиками, расшитыми золотом, скрывались бледные лица принцесс. После них, стоя во весь рост на спинах слонов, появлялись принцы; сзади, на крупе слона, присев на корточки, находились пажи, которые поддерживали зонт над головой принца (зонт, увенчанный золотым шаром, указывал на высокое положение владельца). И наконец на самом большой слоне, бивни которого были покрыты золотом, восседал король, в руках которого сверкал священный меч. Вся процессия постепенно выстраивалась по обе стороны дороги, и только один король проходил на террасу храма.

Терраса Ангкор-Вата находится на одном уровне с галереей первого этажа, являясь первой ступенькой при восхождении в храм. Наги (многоголовые змеи), как живые существа, выгнув шеи и приподняв головы, встречают каждого подходящего к святилищу. Гордые и величавые, они подводят к центральной части храма и провожают на крестообразную террасу. Стена террасы состоит из двойного ряда колонн, поддерживающих ограду, по которой снова пробегает уже более легкая балюстрада наги. Средняя часть террасы слегка приподнята и тоже обрамлена балюстрадой.

Огромные размеры террасы (ее размер 200×180 м) объясняются тем, что здесь король давал аудиенции; вместе с верховным жрецом он находился здесь и во время прохождения процессий в дни знаменательных праздников.

Пройдя таким образом половину пути, процессия останавливалась у восточного фасада с тремя величественными входами, очень близкими по размерам и оформлению к главному, западному. Правда, к этим богато декорированным входам нет ступеней подхода – они служили лишь для того, чтобы в то время, когда процессия обходила храм, король (который пересекал его внутри с запада на восток) сразу же мог усесться на спину слона, подведенного к восточному входу. Обход второй половины храма происходил уже под предводительством короля.

Первое, что поражает при входе в само здание храма, – это очень малое внутреннее пространство. Открытые галереи, внутренние дворики – и ничего или почти ничего, что хоть отдаленно напоминало бы закрытые пространства европейских храмов. Но кхмерам, проводящим все время на открытом воздухе, такой архитектурный стиль казался вполне естественным.

Особенностью первого этажа является галерея с ее знаменитыми рельефами, выполненными в виде восьми огромных панно двухметровой высоты: четыре – длиной по 40 м каждое; и четыре – по 100 м каждое, то есть 1200 кв. м стены, сплошь покрытых скульптурными изображениями. Сюжеты здесь самые различные: и сцены из «Рамаяны» (старинного эпоса, так любимого кхмерским народом), и приподнято-возвышенный рассказ о подвигах Сурьявармана II, и сцены, посвященные прославлению бога Вишну.

Древний камбоджийский храм строго делится на части, каждая из которых имела свое назначение. Первый этаж с его обширной галереей был доступен для всех, но не сообщался с остальным храмом и был как бы изолирован. Ничто не позволяло находящимся в этой галерее увидеть центральную часть храма, то есть два последующих этажа, отведенные для жрецов и высшего духовенства.

Рельефы, расположенные в галерее первого этажа, были предназначены для толпы, и говорили они с этой толпой языком простым и красочным, живыми образами поэтических легенд. В камне воссоздавался мир народных преданий, нередко в изображение вводились нехитрые жанровые сцены. Древние камбоджийцы, подходя к барельефам галереи, проводили руками по стенам, любовно гладили сильные тела богов и героев. Эти прикосновения за столетия отполировали священные изображения, и они кажутся сейчас отлитыми в бронзе.

В отличие от первого второй этаж представляет совершенно особый, замкнутый мир внутренних двориков, разделенных крытыми галереями. Это место уединения и раздумий, и доступ сюда был возможен только высшему духовенству и членам королевской семьи. Здесь царят тишина и покой. Внутренние дворики (где галереи также обращены внутрь, образуя замкнутое пространство) окружают центральную крестообразную часть, которая ведет на третий этаж, являясь как бы цоколем для венчающих весь храм башен. Тут же находятся «библиотеки» – небольшие постройки, в которых хранились древние свитки, написанные на высушенных листах пальмового дерева. Возможно, раньше на месте внутренних двориков были бассейны. Легко себе представить красоту этих вод, отражающих колоннаду галереи.

Рельефы второго этажа – это фигурки апсар, которых здесь около двух тысяч; великолепный орнамент сплетает тончайший узор вокруг танцовщиц. И все они разные: иногда в строгой позе, иногда приседая так, что оживают основные положения традиционного классического танца Камбоджи. Изображения апсар великолепно сохранились, сохранились даже их причудливые прически и украшения.

Но храм украшала не только скульптура. Разнообразие скульптурных форм и образов дополнялось еще и цветом. Остатки краски, сохранившейся на плафонах галерей второго этажа, свидетельствуют о том, что многие части храма были украшены живописным орнаментом, башни же были покрыты позолотой. Красиво прорисованные розетки плафонов до сих пор еще украшают отдельные части внутренней галереи, а лица апсар сохраняют легкую подкраску.

После кругового обхода второго этажа следует подъем на самый верхний – третий. Он царит над окружающим пространством. Все представления о размерах сместились, башни кажутся огромными и могучими. Вблизи исчезает ощущение тонкости их профиля, так напоминающего издали нежные бутоны лотоса, – сила и величественная мощь захватывают целиком. Множество выступающих врезных фронтонов возвышаются один над другим и каскадом низвергаются навстречу смотрящему на башню, а их углубления и выступы создают богатейшую игру света и тени.

Высота центральной башни от основания третьего этажа достигает 42 метра. Точный математический расчет, по которому строился храм, абсолютно соответствует назначению этажей и лежит в основе всей постройки: первый этаж имеет высоту шесть метров, двухъярусная галерея второго этажа – тринадцать, то есть шесть прибавленное к семи, а центральная башня третьего этажа равна сорока двум метрам, то есть шесть умноженное на семь. (Высота трех этажей Ангкор-Вата в сумме составляет 61 м, плюс четырехметровый цоколь, на котором покоится галерея первого этажа.)

Стоит не только обойти вокруг башни третьего этажа, но и подняться наверх: лишь тогда можно получить полное представление о храме – в пролетах между башнями виден весь его внутренний строй, позволяющий по-новому осмыслить четкость всей конструкции.

Ангкор-Ват сохранился значительно лучше других памятников кхмерской культуры. После укрепления галерей и восстановления отдельных частей он принял свой первоначальный вид. В разное время суток храм предстает в новом облике, раскрывается какой-то новой, еще незнакомой гранью. На рассвете, только выходя из белесого тумана, он кажется легким и прозрачным. В полдень силуэт его необычайно жесток, очертания резки и суховаты, Ангкор-Ват кажется вырезанным из огромного листа жести. Вечером, при заходе солнца, все загорается, зажигается, иногда в таких резких тонах, словно здесь применено искусственное освещение. Порой, когда небо обложено тяжелыми тучами, башни интенсивно выделяются, светясь на фиолетово-темном фоне облаков. И наконец, при декабрьском свете луны храм купается в молочной атмосфере, подернутой дымкой, в которой его темные массы дышат меланхолией и таинственностью.

Пещерный храм Кайласанатха в Эллуре

Скальные храмы и сооружения представляют собой особый вид архитектуры, не уступающий по своей уникальности европейским градостроительным шедеврам. История возведения подобных памятников берет свое начало за несколько сот лет до новой эры. Особенно много таких храмов строилось в Индии, принявшей буддийское учение при императоре Ашоке в 261 г. до н. э. Здесь получили распространение пещерные святилища, поскольку Будда призывал учеников удаляться от суетного мира и вести уединенный образ жизни. Такие пещеры были невелики и просты в отделке, но они положили начало монолитному скальному зодчеству, продолжавшемуся вплоть до VIII века.

Одним из наиболее значительных скальных сооружений является храм Кайласанатха в Эллуре (в 15 км от г. Аурангабада). Некогда Эллура была столицей империи, которая управлялась династией Раштракутов. У подножия этого города среди утесов находилось священное для всех религий Индии место для паломничества. Раджа Раштракута Кришна I (годы правления 757–772) приказал расширить двор вокруг первоначального пещерного храма, а сам храм обработать по форме, близкой к другим скальным сооружениям. Санскритская надпись, вырезанная на стене одной из пещер Эллуры, гласит, что раджа повелел создать храм Кайласанатха и освятил его. Сохранилась и дарственная надпись на медной пластине, которая повествует о том, что «Кришна раджа повелел создать на горе “Храм чудесного облика”».

На основании этих свидетельств Раштракуте Кришне I и приписывают создание всего грандиозного комплекса. На самом же деле, еще три поколения правителей, раджи Дхрува, Говинда III и Амогхаварша, правившие в течение ста лет (с 780 по 880 год) продолжали строительство индийской святыни.

Храм получил название Кайласанатха (Владыка горы Кайласа). По своей идее он был воплощением священной горы Кайласа в Гималаях и предназначался для хранения Свайямбху-лингама, символа одного из трех главных божеств – Шивы. В завершенном виде Кайласанатха не имеет себе равных по смелости замысла, богатству и пластичности форм, синтезу архитектуры и скульптуры, воплощению философских идей и древнего индийского эпоса. Храм известен не только тем, что является самым крупным в Индии скальным монолитом, он единственный в своем роде по способу возведения – высечен путем выемки рвов, образующих глубокий двор. Таким образом, священное место было ревниво спрятано на дне пропасти и открывалось лишь тем, кто проникнет к нему через вход. А двор со всех сторон опоясан пещерными храмами, посвященными многочисленным индийским богам, и помещениями для паломников и монахов.

Как же строился Кайласанатха и как шел сам процесс высекания этой необъятной скульптуры? Для начала строители вырубили в каменном склоне горы ров в форме буквы «П», размером 87×47 метров, затем – само здание из цельной скалы, подобно монолитной гигантской скульптуре. Иначе говоря, строители шли сверху вниз, высекая здание одновременно со всей его богатейшей скульптурой. Несмотря на чрезвычайно сложные и разнообразные детали, они точно выдержали все пропорции, дойдя сверху до уровня грунта. Это было возможно благодаря давно разработанным письменным трактатам-«шастрам», где с математической точностью указаны все соотношения частей и их пропорции. Имея заданную высоту, мастер вычислял практические размеры одной единицы измерения и затем, зная установленные пропорции, создавал верное соотношение частей и деталей. А вот технология обработки была простой, как у всех древних народов, – основная масса камня откалывалась с помощью деревянных пробок: дерево набухало, камень трескался и отделялся большими глыбами. Затем в дело шли такие же простые орудия – кайло и зубило.

Окончательные размеры Кайласанатха составили: само здание храма – 61 м в длину и 33 с небольшим метра в ширину; высота храма в зените купола над святилищем – 29 м, почти с 10-этажный дом. Ширина же всего комплекса, включая боковые пещеры, – 91,5 метра.

Храм состоит из двух частей – небольшого, отдельно стоящего храмика (павильона), предназначенного для священного Быка Нанди, перевозчика Шивы, и главного святилища. Последнее, в свою очередь, тоже разделено на две части – колонный зал для молящихся (мантапам) и святилище (вимана). Они соединены переходами и имеют один общий высокий цоколь.

Храмик Быка Нанди в плане квадратный, с плоской пирамидальной крышей, высотой чуть более 15 метров. Стены богато украшены нишами и рельефами, а в центре павильона находится изваяние Быка Нанди, лежащего головой к молитвенному залу. Как и все скульптуры Кайласанатхи, он высечен из цельного монолита. В павильон Нанди можно попасть от ворот по высокому цоколю, а пройдя через него по второму отрезку цоколя, можно оказаться в мантапаме. Перекрытие и здесь плоское, потолок подпирают 16 плоских колонн квадратного сечения, образующие крестовидный план в виде пересекающихся нефов. В зале царит полумрак и ощущается невероятная тяжесть нависшего потолка. На поверхности крыши изображен огромный лотос с двумя рядами лепестков, увенчанный фигурами львов, а в центре потолка – бог Шива, пляшущий с супругой Парвати танец под названием Лалита.

Из молитвенного зала вестибюль (антарала) ведет непосредственно в само святилище, имеющее вид небольшой квадратной камеры с толстыми стенами. Посредине святилища находится трехступенчатая пирамида, увенчанная шестигранным куполом. В антарале на северной стене сохранилась панель, где изображен Шива, играющий с Парвати в кости. На южной стене он и его супруга едут на спине Быка Нанди.

Из антаралы два боковых дверных проема ведут на наружную боковую платформу, соединяющую пять монолитных добавочных храмов, окружая ими святилище главного храма.