РУССКАЯ РУЛЕТКА

– Пожар! Сейчас бомба рванёт!

Никто из них не воспринял мой выкрик как глупую шутку. Вмиг протрезвев, белобрысый парень со всей силы лягнул ногой по стеклу окна, и осколки посыпались внутрь салона. Срывая штору, белобрысый рявкнул:

– Пожар, бомба на корабле!

Музыка и пение оборвались. Поднялся шум и гвалт, загрохотали столы и стулья, зазвенела полетевшая на пол посуда. Я заскочил в вестибюль. В этом содоме, казалось, никому, кроме меня, не пришло в голову устремиться в раздевалку. Я оттолкнул напуганного швейцара, вдруг растерявшего прежнюю невозмутимость, и среди развеса дорогой верхней одежды сорвал с крючка свой плащ. Лицензия моя была запаяна в пластик, предстоящее купание ей не могло повредить, и уже на обратном пути к выходу я упрятал её в задний карман брюк.

Послышался хлопок, и корабль сильно встряхнуло. И тут я увидал Вику. Осатаневшая человеческая толпа придавила её к косяку двустворчатой двери, затем выпихнула в вестибюль. Я-то ожидал взрыва, который произошёл, и потому сохранял контроль над собой, не позволял панике увлечь и меня. Судя по размеру чемодана с взрывным устройством, бомба не должна была разворотить корпус. Главную опасность представляли канистры с бензином, быстро распространяющийся из-за них пожар. Однако знал об этом я один. Отбросив плащ, я схватил Вику за локоть и вытащил её из толпы. Мой невозмутимый вид, очевидно, показался ей признаком сумасшествия. Она попыталась вырваться, замахнулась на меня, но я перехватил и другую её руку.

– Успокойтесь! – тихо сказал я, неожиданно отметив, что глаза у неё большие и синие. – Ничего страшного не произойдёт. Уверяю вас.

Не знаю, все ли слова она услышала и поняла, но я ощутил, как по её телу пробежала нервная дрожь, затем она начала приходить в себя.

– Что случилось? – выдохнула она.

– Небольшой взрыв и пожар. Только и всего.

– Но они… – она в замешательстве повернула голову к толпе, которая потеряла человеческий вид в стремлении прорваться из замкнутого помещения на палубу. Кое-кто там уже перевалился за борт: до нас доносились всплески прыгающих и падающих в реку участников прогулки.

– Не надо им мешать, – сказал я. – Мы воспользуемся советом классика, поёдём другим путём.

Отпустив её, я поднял стул, словно ещё сохраняющий тепло швейцарской задницы и тем напоминающий только что покинутое птицей гнездо. Размахнулся им и врезал ножками по закалённому стеклу широкого окна, за которым виделся другой борт. Быстро отколов ножками пилообразные выступы разбитого стекла, я сорвал с ближайшего крючка чёрный кожаный плащ и перебросил наружу, накрыл осколки. Затем ступил на стул, с его помощью осторожно преодолел оконный проём и очутился на тёмном и малолюдном палубном проходе. Моему примеру последовала Вика, и я поддержал её, когда у неё подвернулся каблук.

Похоже было, пожар подбирался к двигателям, – корабль замедлял ход, и мы пропустили двух матросов, бегущих с багром и ведром к корме, где разгоралось неистовое пламя. Провожая их взглядом, я снял с крюка спасательный круг, после чего объяснил девушке, что нам пора расстаться.

– Пока тушат огонь, советую переждать здесь, – сказал я. – Не уверен, что вас скоро снимут с этого корыта, но прыгать в холодную воду незачем. Всё равно придётся лезть обратно. А в мокром костюме, неприятно и… – я выразительно оглядел её с головы до ног, – будете выглядеть мокрой курицей.

– Я буду выглядеть так, как мне нравится, – отрезала она и вполне спокойно осмотрелась. – Почему вы уверены, там только пожар?

– Я видел бомбу. Она небольшая.

– Вот как?

Девушка пронзила меня подозрительным взглядом.

– Нет! – я вскинул руки ладонями к ней. Не знаю, зачем я продолжал говорить, когда надо было сматываться, и как можно быстрее. – Подложил не я.

– А кто же?

Ответить, данный вопрос не ко мне, я не успел. От кормы на фоне игры пламени и теней занятых тушение матросов отделилась фигура коренастого парня, и в его руке вспыхнул красный луч пронзающего мрак лазерного прицела. Прежде чем парень предупредил кого-то позади себя «Он здесь!» – я рванулся за спину Вики, рассчитывая, что меня за ней не видно, и в темноте не ясно будет, куда я делся. Луч дёрнулся, уткнулся в грудь девушки, но парень ждал старшего сообщника. Рядом с ним выросла высокая фигура, в которой я узнал того, кто нападал на меня с ножом. На этот раз у него в руке был скорострельный пистолет с длинной обоймой. Теперь я не смог бы незаметно прыгнуть за борт, они бы расстреляли меня, как охотники утку. Не мешкая ни секунды, я обхватил, прижал девушку.

– Она моя заложница! Дочь мафиози! – крикнул я громко, чтобы слышали те двое. А на ухо ей шепнул: – Вдохните глубже!

Мне показалось, высокий оттолкнул ствол оружия коренастого парня. Луч вскинулся, и с неслышным выстрелом пуля звякнула, отскочила от стального навеса верхней палубы. Я не стал ждать, что за этим последует, откинул пробковый круг подальше от корабля и вместе с Викой перевалился через ограждение.

– Негодяй! … – в ярости прошипела девушка при нашем падении. И относилось это ко мне, а не к стрелявшему.

Осенняя река, в которую мы погрузились, не позволила ей развить тему, а женщины, как известно, страшно не любят, когда их прерывают на полуслове. Едва мы вынырнули на поверхность, прижатые друг к другу, вроде сиамских близнецов, моя пойманная русалка тут же возобновила шипение.

– … Пусти негодяй! Как смеешь?! Животное! Скотина!

Ход корабля уже замедлился, и нас прибило течением к низу кормы. Рядом, пронзая расцвеченную пожаром воду, стал рыскать луч лазерного прицела.

– Вдохнули ещё раз! – живо предупредил я и вторично утащил Вику под воду. Она перестала вырываться и даже стала помогать мне, тоже плыть в очень холодном чреве реки, пока в лёгких хватало воздуха. К моему облегчению, в этот раз мы вынырнули в заметном отдалении от кормы, по другую сторону от неё. Тихо отплёвываясь, тяжело дыша, я освободил девушку от своей хватки.

– Моя причёска?! – она ладонями провела по волосам. – Костюм! Как я теперь поднимусь обратно?

Если она рассчитывала, я покраснею от раскаяния и утоплюсь, её ждало разочарование.

– Как остальные, – без тени смущения ответил я и показал рукой на корабль и вылавливаемых сверху участников презентации. – Там вас ждёт целое братство принявших очистительное купание.

– Очистительное?! Посмотрите, какая вода?! Она попала мне в рот!

– В ней ведь плавают утки, не дохнут. Я видел.

– Вы чудовище. Отпустите ж меня!

Я перестал её придерживать. Несмотря на одежду, она хорошо держалась на поверхности, и мне это понравилось. Догонять корабль, судя по поведению, она не собиралась. Мы молча смотрели, как он удаляется. Наконец там выловили последнего из тех, кто в панике выпрыгивал или свалился за борт после взрыва. Их спасатели тоже сосредоточились на тушении пожара, – тени мужчин замельтешили вокруг огня. Вёдра на верёвках звучно плюхались в реку, наполнялись и вытягивались на палубу, слышно было, как вода шипела, побеждая пламя. Я не заметил на корме своих преследователей, и решил, им больше не до меня.

– Мне так плыть неудобно, – объявила Вика, словно была принцессой.

Такое обращение не грело душу, но я сдержался.

– Сейчас вернусь.

Однако едва я заработал руками и оказался от неё на расстоянии в несколько метров, перед моим носом взбила грязно-прозрачные лепестки, булькнула пуля. Я не стал испытывать судьбу, ждать следующего неслышного, а потому особенно опасного выстрела и ушёл под воду, проплыл обратно и вынырнул возле Вики.

– Там спасательный круг, – сказал я, указав подбородком на заметное пятно, медленно сносимое к набережной. – Придётся нам плыть парочкой, лебедем с лебёдушкой, – пошутил я. – Похоже, в вас они стрелять не смеют.

Не произнося ни слова, она умело заработала руками и ногами, и вскоре мы нагнали недавно покрашенный круг. Она первой ухватилась за него. Высматривая, где нам подняться на набережную, мы поплыли против течения. Корабль удалялся, и опасения быть подстреленным постепенно исчезали.

– Я вас спасла, но не знаю зачем, – прервала она затянувшееся молчание.

– Наверно, я неплохой малый и понравился с первого взгляда.

– Вы? Нисколько. – Она критически осмотрела нечто, плывущее справа от неё, затем решила быть справедливой. – Ну, может, чуть-чуть. – Отвела взгляд и спросила: – Так почему мне пришлось спасать вас и кто подложил бомбу?

Первую часть вопроса я пропустил мимо ушей, зато на вторую ответил сразу:

– Вам должно быть известно лучше, чем мне.

– Почему пришлось спасать? Об этом?

– Нет. Кто подложил бомбу.

Она смолкла, но ненадолго.

– Вы не из них?

– А вы?

– Послушайте, – она вздрогнула всем телом. – Я умираю от холода.

« Я тоже», – подумал, но не сказал я.

Мы без дальнейших слов живее заработали руками и ногами и, наконец, приблизились к ступенчатой лестнице. Её туфли утонули; я в мокрых носках, она в чулках взобрались на холодные плиты гранита, и с нас стекала вода, обоих пробирала дрожь.

Ветра не было, воздух словно застыл. Это было единственным утешением в нашем положении. Спасательный круг медленно удалялся, покачивался и постукивал о гранит всё то время, пока мы отжимали одежды на нижних лестничных ступенях. Я раздевался до трусов. Она же по отдельности снимала и выкручивала пиджак и брюки из дорогой ткани. В иных обстоятельствах я бы проявил гораздо больший интерес к её стройной фигуре. Но, надо признать, что и тогда, при виде упругой груди и затем ног пережил состояние коменданта крепости, которому передали ультиматум о безоговорочной капитуляции. Меня вдруг задело впечатление: если кого-то и смущает происходящее, уж верно не её.

С резвостью зайцев мы взбежали по ступеням к тротуару и, размахивая руками, попытались остановить «москвич». Но водитель прибавил скорость, проскочил мимо. У меня зуб на зуб не попадал.

– Придётся пробежаться, – предложил я. – Разогреемся.

Она отмахнулась и недовольно распорядилась:

– Спрячьтесь!

Поняв её намерение, я шмыгнул к ступеням и присел, чтобы не быть замеченным с дороги. Она же небрежно упёрлась левой рукой в бедро, томным движением поправила волосы на лбу и в позе девицы соответствующей профессии стала ждать. Наверняка это выглядело очень убедительно, так как спустя несколько минут около неё притормозила первая же проезжающая машина. Я с неожиданным для себя беспокойством встал в своём укрытии. Однако прежде, чем Вика наклонилась к окну водителя чёрной иномарки, оно немного опустилось. Девушка на мгновение замерла, после чего сбросила с себя повадки проститутки, сама раскрыла заднюю дверцу, уверенно опустилась на сиденье и подвинулась внутрь салона. Я в два прыжка очутился возле машины и нырнул следом за Викой, не без изумления отметив, что водитель не пытается умчаться с моей девушкой.

Мои воинственные намерения вмиг испарились. За рулём вполоборота к нам сидел Иван. Он небрежно опирался локтем о соседнюю спинку и выглядел каким-то иным, самоуверенным что ли. В салоне было тепло, а он красовался в пушистом голубом свитере с воротником под горло. Такой же свитер он перекинул с переднего сиденья мне, однако Вика ловко перехватила его и тут же стала стягивать с себя женский пиджак. Иван слегка пожал плечами.

– Третьего нет, старик, – предупредил он. – Я как-то не подумал, что она возьмёт тебя на буксир.

Расстёгивая кружевную рубашку, Вика распорядилась:

– Отвернитесь! – Мы подчинились. Но она вдруг взбрыкнула и набросилась на Ивана. – На его месте я бы не доверяла таким дружкам, как ты.

– Та-та-та, – насмешливо ответил он, снова оборачиваясь к нам.

Я тоже повернул голову к Вике. Она быстро нырнула в шерстяную вязку, оголённая грудь только мелькнула и спряталась. Затем стянула брюки и один за другим чулки. Я тоже освободился от сырых брюк и носков, чувствуя, что начинаю согреваться. В руке у Ивана появилась плоская бутылка «Смирновской», и он протянул её мне.

– В таком виде, вам только кабаре выступать, – заметил он с ухмылкой и положил на спинку сиденья голубые джинсы.

Вика выхватил их у меня из рук.

– Эй! – воскликнул я, поперхнувшись глотком водки. – Хоть это-то мне!

– Перебьёшься, – огрызнулась она и спрятала джинсы за спину. – Не умеют наши мужчины быть джентльменами. Если сейчас же не отвернётесь, получите сырым бюстгальтером по физиономиям.

– Проклятье! – проворчал я. – Не мог предупредить?

Иван отвернулся и завёл двигатель.

– Разбирайтесь сами, – сказал он. – Здесь ещё носки и туфли; по-моему, я выбрал твой размер.

Освободившись от нижнего белья, Вика легко влезла в джинсы, застегнула молнию и удовлетворённо откинулась на спинку сиденья. Я видел это отражением в окне, и продолжил смотреть на набережную, вдоль которой мы мчались. Иван свернул к мосту, пронёсся по нему, и оставленные далеко позади огни потрёпанного корабля пропали из виду.

– Тебе домой?

Иван смотрел на Вику в зеркальце над лобовым стеклом.

– Будь уж так любезен! – ответила она не без ехидства.

– А тебя впустят так рано? – в его голосе прозвучала откровенная насмешка. – Ключ не потеряла?

– Что это тебя так беспокоит?

– Ну как же мне не беспокоиться? Я недавно звонил, никто не отзывается. А Эдика ты бросила на плавучем гадюшнике.

Я чуть стиснул ручку дверцы, обернулся к ним.

– Какого ещё Эдика?

– Высокий такой. Ай-ай, неужели не запомнил? – подмигнул мне в зеркальце Иван.

Я сразу вспомнил того, кого ударил в колено.

– И кто он? – спросил я как можно естественнее. – Наёмный мочила?

Ни Иван, ни она не ответили, и я решил не настаивать. Иван глянул в боковое зеркальце заднего вида и опять обратился к Вике:

– Так как, ко мне? Погладишь, посушишь одежду.

– Нет уж, спасибо, – холодно ответила она.

– Ну, смотри.

Он умолк, и оставшуюся часть пути мы почти не разговаривали.

3

Иномарка неслась по пустому шоссе скоро и мягко. Иван прекрасно знал дорогу к месту, куда нас вёз. Минут через двадцать мы выехали к большому парку. Серп луны выглянул из-за рваных туч, высветил ряды старых деревьев, которые красиво украсились шапками жёлто-бурой листвы. Вику как будто не очень занимало, куда мы едем. Я разомлел от водки и уставился на обтянутые джинсами округлые колени девушки. В полудрёме меня тянуло до них дотронуться, и в голове вертелось, что она, наверное, умеет преподнести их в самом выгодном свете.

– Однажды я выиграла конкурс «Мисс Ноги» – внезапно заметила она с усмешкой, словно прочитала мои тайные мысли.

– И зачем было нужно?... – брякнул я ни с того, ни с сего, и перевёл взгляд на её губы, в углах которых образовались довольно милые ямочки. – Ну… показывать их, кому ни попадя?

Она пожала плечами.

– Для самоутверждения.

– А какой был приз? – полюбопытствовал Иван.