Загадки Азимова (Сборник рассказов)

– Ничего.

– Но, может, вы не там искали.

– Мы искали всюду. – Он встал, как бы собираясь уходить. – Понимаете, доктор Эрт? Когда мы закончили обыск корабля, там не осталось ничего, на чем могут быть записаны координаты.

– Садитесь, инспектор, – спокойно сказал доктор Эрт. – Вы все еще не совсем верно понимаете слова силикония. Силиконий изучил английский, слушая слово здесь, слово там. Он не владеет английскими идиомами. Некоторые его слова показывают это. Например, он сказал «планета, которая самая отдаленная», а не просто «самая далекая планета». Понимаете?

– Ну и что?

– Тот, кто не владеет идиомами языка, либо использует идиомы родного языка, переводя их слово за словом, либо использует иностранные слова в их буквальном значении. У силикония нет собственного разговорного языка, поэтому он должен воспользоваться вторым методом. Поэтому его слова следует понимать буквально. Он сказал «на астероиде», инспектор. На нем. Он не имел в виду листок бумаги, он имел в виду сам корабль, буквально.

– Доктор Эрт, – печально сказал Дейвенпорт, – когда Бюро обыскивает, оно обыскивает. Никаких загадочных надписей на корабле тоже нет.

Доктор Эрт выглядел разочарованным.

– Инспектор, я все еще надеюсь, что вы увидите ответ. У вас ведь столько ключей.

Дейвенпорт медленно вздохнул. Дышалось ему трудно, но голос его стал еще спокойнее.

– Не скажете ли, что вы имеете в виду, доктор?

Доктор Эрт одной рукой похлопал свой уютный животик и поправил очки.

– Разве вы не понимаете, инспектор, что есть на корабле место, где тайные числа будут в полной сохранности? Оставаясь у всех на виду, он в то же время не привлекут ничьего внимания. И хоть на них смотрят сотни глаз, никто ничего не видит. Кроме, разумеется, человека с острым умом.

– Где? Назовите это место?

– Ну, конечно, в таких местах, где уже есть номера. Совершенно нормальные номера. Законные номера. Номера, которые и должны быть здесь.

– О чем вы говорите?

– Серийный номер корабля, выжженный на корпусе. На корпусе, заметьте. Номер двигателя, номер генератора поля. И несколько других. Каждый выточен на неотъемлемой части корабля. На корабле, как и сказал силиконий. На корабле.

В неожиданном понимании взметнулись густые брови Дейвенпорта.

– Вы, возможно, правы. И если вы правы, я надеюсь, мы найдем вам силикония, вдвое больше по размеру «Роберта К.». Такого, который не только говорит, но и высвистывает «Вперед, астероиды, навсегда!» – Он торопливо схватил досье, полистал его и извлек официальный бланк ЗБР. – Конечно, мы записали все найденные идентификационные номера. – Он расправил листок. – Если три из них напоминают координаты…

– Следует ожидать некоторых усилий в маскировке, – заметил доктор Эрт. – Вероятно, будут добавлены буквы или цифры, чтобы выглядело более законно.

Он взял блокнот и протянул другой инспектору. Некоторое время они молча списывали номера, пытались производить перестановки и сопоставления.

Наконец Дейвенпорт испустил вздох смешанного удовлетворения и разочарования.

– Сдаюсь, – сказал он. – Я думаю, вы правы: номера двигателя и калькулятора явно представляют собой зашифрованные координаты и даты. Они не похожи на нормальные серии, и из них легко вывести точные данные. Это дает нам два набора, но я готов принести присягу, что все остальные совершенно законные серийные номера. А вы что обнаружили, доктор?

Доктор Эрт кивнул.

– Я согласен. У нас есть две координаты, и мы знаем, где находится третья.

– Знаем? Но откуда… – Инспектор смолк, прервав собственное восклицание. – Конечно! Номер самого корабля, которого тут нет… потому что именно в это место корпуса ударил метеор… боюсь, что ничего с вашим силиконием не получится, доктор. – Потом его тяжелое лицо прояснилось. – Но я не дурак. Номер исчез, но мы можем его немедленно получить в Межпланетном Регистре.

– Боюсь, – сказал доктор Эрт, – что я вынужден оспорить по крайней мере последнее ваше утверждение. В Регистре зафиксирован первоначальный законный номер, а не замаскированные координаты, нанесенные капитаном.

– И именно это место на корпусе, – сказал инспектор. – И из-за этого случайного попадания астероид может быть потерян навсегда. Какой толк от двух координат без третьей?

– Ну, – рассудительно сказал доктор Эрт, – для двухмерного существа очень большой толк. Но существа нашего измерения, – он похлопал себя по животу, – нуждаются в третьей координате. К счастью, она у меня есть!

– В досье ЗБР? Но мы только что проверили весь список номеров…

– Ваш список, инспектор. Но в досье имеется также первоначальный отчет молодого Вернадски. И, конечно, там имеется серийный номер «Роберта К.», под которым он зарегистрировался на ремонтной станции и который представляет собой замаскированную третью координату: не к чему было давать возможность ремонтнику замечать несоответствие.

Дейвенпорт схватил блокнот и листок Вернадски. Недолгие расчеты, и он улыбнулся.

Доктор Эрт с довольным видом встал из-за стола и направился к двери.

– Всегда приятно повидаться с вами, инспектор Дейвенпорт. Приходите еще. И помните: правительство получит уран, а я хочу получить нечто очень важное для меня: гигантского силикония, живого и в хорошем состоянии.

Он улыбался.

– И предпочтительно, – сказал Дейвенпорт, – умеющего насвистывать.

Что он делал сам, выходя.

Послесловие

Конечно, в рассказах-загадках есть некая хитрость. Вы сосредоточиваетесь на самой загадке и не следите за всем остальным.

После того, как этот рассказ был впервые напечатан, я получил немало писем, в которых выражался интерес к силикониям и я осуждался за то, что дал силиконию так ужасно погибнуть.

Перечитав рассказ, я должен признать, что читатели совершенно правы. Я показал отсутствие чувствительности в описании трогательной смерти силикония, потому что сосредоточился на его последний загадочных словах. Если бы я писал рассказ заново, я, конечно, заботливей отнесся к этому замечательному созданию.

Приношу свои извинения.

Это показывает, что даже опытный писатель не всегда поступает правильно и способен упустить нечто прямо перед своим носом.

Что в имени?

What’s in a Name? (1956)

Следующий рассказ, строго говоря, не является научно-фантастической загадкой, но я включаю его в сборник. Причина в том, что наука вообще тесно связана с различными загадками, и мне не хотелось ее наказывать только потому, что речь идет о сегодняшней науке, а не о науке будущего.

Если вы думаете, что трудно раздобыть цианид калия, подумайте снова. Я держал в руке бутыль с целым фунтом. Коричневое стекло, четкая этикетка с надписью "Цианид калия ХЧ" (мне объяснили, что это означает "химически чистый"), с маленьким черепом и скрещенными косточками под ним.

Человек, которому принадлежала бутылочка, протер очки и посмотрел на меня. Профессор Гельмут Родни из университета Кармоди. Среднего роста, коренастый, с мягким подбородком, пухлыми губами, заметным животиком, копной каштановых волос и с видом полного равнодушия к тому, что я держу в руках столько яда, что им можно отравить целый полк.

Я спросил:

- Вы хотите сказать, что это просто стоит у вас на полке, профессор?

Он ответил неторопливо, как привык, очевидно, читать лекции студентам:

- Да, всегда, инспектор. Вместе с другими химикалиями, в алфавитном порядке.

Я осмотрел тесно заставленную комнату. Вдоль верхней части всех стен полки, и все заполнены бутылками, большими и маленькими.

- Это яд, - сказал я, указывая на бутылку.

- Большинство остальных тоже, - спокойно ответил он.

- Вы следите за тем, что у вас есть?

- В общем. - Он потер подбородок. - Я знаю, что у меня есть эта бутылка.

- Но, предположим, кто-нибудь войдет и наберет себе полную ложку. Сможете определить?

Профессор Родни покачал головой.

- Вероятно, нет.

- Ну, ладно, в таком случае у кого есть доступ в лабораторию? Она закрывается?

Он сказал:

- Закрывается, когда я ухожу по вечерам, если я не забуду закрыть. А днем она открыта, и я то в кабинете, то выхожу.

- Другими словами, профессор, всякий, даже человек с улицы, может выйти отсюда с цианидом, и никто не заметит.

- Боюсь, что так.

- Скажите, профессор, зачем вам столько цианида? Травить крыс?

- Доброе небо, нет! - Эта мысль, казалось, вызвала у него отвращение. - Цианид используется в органических реакциях при получении промежуточных соединений, для создания соответствующей основной среды, как катализатор...

- Понятно, понятно. А в каких еще лабораториях используется цианид?

- В большинстве, - сразу ответил он. - Даже в студенческих лабораториях. В конце концов это распространенный химикалий, его обычно используют в реакциях.

- Я бы не назвал сегодняшнее использование обычным.

Он вздохнул и ответил:

- Да, вы правы. - И задумчиво добавил: - Их называли Библиотечные Двойняшки.

Я кивнул. Причина прозвища была мне понятна. Девушки-библиотекарши были очень похожи.

Не неразличимы, конечно. У одной небольшой заостренный подбородок на круглом лице, а у другой квадратная челюсть и длинный нос. Но поставь их за библиотечным столом: у обеих медово-светлые волосы с пробором посредине. Посмотри им быстро в глаза: у обеих они голубые одинакового оттенка. Если посмотреть на них с некоторого расстояния, увидишь, что у них одинаковый рост, одинаковый размер бюстгальтера. И обе одеты в синее.

Впрочем, сейчас их смешать невозможно. Девушка с маленьким подбородком и круглым лицом умерла, наглотавшись цианида.

Первое, на что я обратил внимание, явившись со своим партнером Эдом Хэтевеем, было именно сходство. Одна девушка мертвая лежала в кресле, глаза ее открыты, одна рука свисает, под ней на полу разбитая чайная чашка, как точка под восклицательным знаком. Как оказалось, ее звали Луэлла-Мэри Буш. Вторая девушка казалась первой, возвращенной к жизни; бледная и дрожащая, она смотрела прямо перед собой и, казалось, не замечает ни полицию, ни сослуживцев. Ее звали Сьюзен Мори.

Первый мой вопрос был:

- Родственники?

Оказалось, нет. Даже не двоюродные сестры.

Я осмотрел библиотеку. Множество полок с книгами в одинаковых переплетах, потом другие полки с книгами в других одинаковых переплетах. Это тома журналов исследований. Во второй комнате полки с учебниками, монографиями и другими книгами. В глубине альков, в нем непереплетенные номера периодики в мягких серых обложках. От стены до стены длинные столы, за которыми может усесться сто человек, если занять все места. К счастью, сейчас такого не было.

Сьюзен Мори невыразительно, безжизненно рассказала нам о происшествии.

Миссис Неттлер, старший библиотекарь, пожилая женщина, ушла во второй половине дня, оставив двух девушек. Очевидно, это не было чем-то необычным.

В два часа, плюс минус пять минут, Луэлла-Мэри пошла во вторую комнату за библиотечным столом. Тут, помимо новых книг, еще не занесенных в каталог, новых журналов, ждущих переплета, и отложенных книг, ждущих своих читателей, была также небольшая плитка, чайник и все необходимое для приготовления чая.

Очевидно, чай в два часа здесь тоже обычное явление.

Я спросил:

- Луэлла-Мэри готовила чай ежедневно?

Сьюзен взглянула на меня своими голубыми глазами.

- Иногда миссис Неттлер, но обычно Лу... Луэлла-Мэри.

Когда чай был готов, Луэлла-Мэри вышла, и они вдвоем ушли во вторую комнату.

- Вдвоем? - резко спросил я. - А кто присматривал за библиотекой?

Сьюзен пожала плечами, будто удивилась, чему тут беспокоиться, и ответила:

- Нам видна дверь. Если кто-нибудь подойдет к столу, мы можем выйти.

- Кто-нибудь подходил?

- Нет. Сейчас перерыв.

Под перерывом она понимала промежуток между весенним семестром и летней сессией. В тот день я много узнал о жизни колледжей.

Мало что оставалось добавить. Чай уже дымился в чашках, сахар добавлен.