Никакой магии

Мысленно вздохнув, я решила, что не стоит пытаться здесь и сейчас читать мистеру Ходжсону лекцию о том, что далеко не все эльфы считают нужным удерживать в голове название каждой травинки.

— Я слушаю, сэр.

— Как видите, у нас тут имеется труп, — суперинтендант озабоченно покосился на столик, видимо, проверяя, не собрался ли мертвец ожить и уйти спать. — Речь, вне всякого сомнения, идет об убийстве, а учитывая личность покойного, положение в обществе… думаю, вы понимаете меня, инспектор.

— Не понимаю, — честно призналась я. — Мы с покойным не были представлены друг другу.

— Что? А, ну да, конечно. Убитый, — Ходжсон снова оглянулся, — сэр Артур Фредерик, лорд Бентинк. Младший лорд, разумеется, но тем не менее… сэр Артур, несмотря на молодость, занимал весьма ответственный пост, поэтому от нас ждут, что будут приложены все усилия…

Еще немного, и начну зевать, с отчаянием подумала я, вслух же почтительно произнесла:

— В таком случае, может, перейдем сразу к делу, сэ-эр?

— Что, что? — Ходжсон, похоже, собирался читать мне вводную часть лекции о человеческой аристократии еще минут пятнадцать, не меньше. — Да, вы правы, конечно. Итак, о деле: по словам дворецкого, — суперинтендант махнул рукой в сторону человека в ливрее, — сэр Артур почти до полуночи задержался в кабинете, разбираясь с бумагами… он, как вы понимаете, был весьма занятой персоной. Закончив работу, молодой лорд спустился на веранду, чтобы перед сном полюбоваться садом и выпить чашку кофе с молоком.

— Кофе перед сном?! — не сдержалась я. Люди, конечно, весьма странные существа, но…

— Как нам сообщили, у сэра Артура имелась такая, гм, несколько эксцентричная привычка, — скороговоркой пробормотал суперинтендант. — Так вот, — вернулся он к прежнему тону, — дворецкий, Малкольм, принес ему кофе и удалился… точнее, он шел по коридору, когда услышал, что разбилась чашка, вскрик… и, разумеется, сразу бросился назад. Вот здесь, — Ходжсон многозначительно кашлянул, — начинается то, для чего мы вызвали вас, инспектор.

— Я очень внимательно слушаю, сэр.

— Когда дворецкий вбежал на веранду, сэр Артур был, по его словам, еще жив. Сидел, схватившись левой рукой за ладонь правой, бледный, с выпученными глазами. Увидев же слугу, он прохрипел что-то вроде, — суперинтендант еще раз кашлянул, на этот раз смущенно, — «пестрая ящерица», вытянул руку перед собой, словно пытаясь указать на что-то, скривился, как от сильной боли… и умер. В той самой позе, что вы видите.

— Пестрая ящерица? — недоверчиво переспросила я, от удивления даже забыв добавить «сэр».

— Именно так он говорит, — подтвердил Ходжсон. — Хотите допросить его сами?

— Да… хотя нет, — я уставилась на распахнутое окно в остеклении веранды. Прямо под ним чернел небольшой, в два-три фута, лоскут земли. А что, если…

— Можно попросить, чтобы принесли мощный фонарь, сэр?

— Да, конечно, все, что угодно, — Ходжсон бормотал еще что-то, но я уже была на полпути к двери. Только бы там уже не потоптался кто-то из этих ретивых служак, знаю я их повадки, о, Великий Лес, только бы…

Мне повезло. Крохотный островок свежевскопанной земли сапоги бродивших по саду полицейских миновали. На нем виднелись вполне четко различимые при свете газовых шаров две цепочки пятипалых следов — к веранде и обратно. Упав на колени, я наклонилась почти к самой поверхности, тут же зацепившись взглядом за крохотное желтое пятнышко. Осторожно поддев ногтем, подняла свою находку повыше, к свету — и с трудом удержалась от вскрика, осознав, что невероятная, полубредовая догадка все-таки обернулась реальностью.

Белый луч ударил по глазам, высекая из них дорожки слез, обжигая даже сквозь вскинутые руки…

— Вниз свети, болван! — рявкнул откуда-то из-за слепящего ореола уже знакомый мне голос. — На землю, а не на леди!

— Виноват, сэр!

Световой сноп упал вниз, оставив на память о себе радужные круги перед глазами. Но чешуйка на ногте удержалась — бесценная улика… а чего, собственно? Ой, нет, ой-ой-ой…

В какой-то миг я почти решилась затереть следы — и сейчас под лучом фонаря это было еще вполне возможно. Вряд ли полицейские уже успели разглядеть мелкие отпечатки и слова, что я просеиваю землю в поисках улик, прозвучали бы вполне правдоподобно. Только… миг прошел, решимость испарилась, сменившись удивлением — неужели я и вправду хотела солгать?

* * *

Суперинтендант посмотрел на чешуйку с таким видом, будто я предложила съесть ее.

— Нашли убийцу?

— Если быть совсем точным — неоспоримо уличила, сэр, — доложила я. — Перед вами чешуйка мохового ядозуба. Он действительно имеет пеструю окраску — желтые пятна на темном фоне.

— A-а… тварь вправду настолько ядовита, чтобы от ее укуса за считаные мгновения умер молодой здоровый мужчина? — недоверчиво спросил майор Портмак.

— В некоторых случаях, — вздохнула я. Эта часть моего доклада была самой неприятной, но промолчать, как я отчетливо понимала, уже нельзя, да и бессмысленно — правда всплыла бы через пару дней, если не часов.

— Яд обычной дикой ящерицы смертелен лишь для ее привычной добычи, мелких грызунов. У более крупных существ последствия ограничены сильной болью и отеком в месте укуса. Но в прошлом веке одна из Высоких Ветвей проводила опыты по выведению более опасной разновидности.

Для чего именно моим сородичам потребовалось выводить данную разновидность, я уточнять не стала. Да этого и не требовалось — судя по тем понимающим взглядам и кривым ухмылкам, которыми обменялись слушатели. В прошлом веке — а также в позапрошлом и далее — отношения между королевством Арания и Лесным Союзом Триникли были, мягко говоря, далеки от добрососедских.

— Весьма-а-а интересная информа-ация, — задумчиво протянул мистер Парри, — особенно с учетом, гм, позиции Дома Бентинк по некоторым вопросам.

— Отдельных представителей Дома Бентинк, — не преминул уточнить Портмак, — насколько известно мне, сэр Артур старался держаться в стороне от упомянутых «некоторых вопросов».

— Вам известно, майор, — с нажимом произнес Парри, — а вот было ли ведомо, гм, сородичам инспектора Грин? Если, как она утверждает, подобные ящерицы есть только у них…

— Простите, сэр, — быстро сказала я, — но как раз ничего подобного я не утверждала.

— Но вы же сами сказали…

— …что данную разновидность рептилий эльфы вывели в прошлом веке, только и всего! — громко произнес человек, стоящий у двери. Как и когда он вошел, не заметил никто из присутствующих, включая меня — что само по себе было весьма примечательным фактом.

— Неужели непонятно? За столько-то лет и сами ящерицы — а уж тем более яйца — могли попасть в любые руки. Их выводили в рамках плана еще первой «линии Кустаа», верно?

Я механически кивнула, от удивления даже не сообразив, что выдаю одну из «корневых тайн» Лесного Союза. Впрочем, судя по сказанному, не очень-то уже тайных тайн.

— Этих яиц, — продолжил незнакомец, — было запасено несколько тысяч, если не десятков тысяч — и я ничуть не удивлюсь, если окажется, что после Кенненвильских соглашений наши лесные соседи попросту выбросили всю эту яичницу на свалку.

Полицейское начальство снова обменялось взглядами, на этот раз — исполненными непонимания.

Незнакомец подошел ближе. Высокий, сравнительно худой, лет — «неопределенно тридцать», как обозначала я данный подтип человеческой породы. Одет по южной моде, причем южной не в смысле «нижних» графств Арании, а южных стран — Ирридики, Мальсы и далее. Зауженный пиджак, обтягивающие брюки, длиннополый плащ, шляпа с более широкими, чем принято в Клавдиуме, полями — все черное и тем больше оттеняющее лицо той степени бледности, что в среде аристократов именуется «интересной», а в кругах, близких к медицине, — «болезненной». В данном случае верней явно второе — из-за сочетания с красными «кроличьими» глазами. Пахло, впрочем, от незнакомца не медициной, а бергамотом, причем как раз того сорта, что добавляют в «императорскую воду».

— Э-э, мистер… — начал помощник комиссара, забавным образом смешав в голосе надменно-снисходительный тон и недоумение.

— Мистер Кард, — перебил его незнакомец. — Или полковник Кард. Или просто сэр.

— Послушайте, мистер, — возмущение помогло речи помощника комиссара набрать привычные обороты, — не знаю, что вам понадобилось, но должен заявить: ваше присутствие тут совершенно излишне. Королевская полиция, в моем и моих уважаемых соратников лице, проводит здесь…

— Ошибаетесь, — снова перебил его Кард. — Не мое, а ваше присутствие, как вы изволили выразиться, совершенно излишне. Кроме, — «кроличьи» глаза колюче сверкнули в мою сторону, отчего мне вдруг резко захотелось стать маленькой, незаметной и вообще оказаться где-нибудь не тут, — леди.

— Но сэ-эр…

— Именем и Словом Ее Величества, — в голосе полковника явственно лязгнула оружейная сталь, — я отстраняю королевскую полицию от дальнейшего участия в расследовании. Вот, — правая рука Карда скрылась под плащом и тут же появилась вновь с чем-то небольшим, овальным, льдисто блеснувшим, — подтверждение моих полномочий.

Бедный мистер Парри замер на полуслове с открытым ртом. И я хорошо понимала его чувства, поскольку тоже сумела разглядеть эмблему на жетоне полковника. Раскинувшая крылья летучая мышь с кинжалом в лапах была знаком Ночной Гвардии.

— Майор Портмак.

— Да, полковник? — старый вояка сориентировался быстрее остальных.

— Уберите ваших людей из дома и сада, — приказал Кард. — Внешнее кольцо пока пусть остается. Через полчаса сюда прибудет полуэскадрон красных гусар, они сменят вас в оцеплении.

— Будет исполнено, сэр! — отсалютовав, майор быстро развернулся и вышел на улицу, прямо с порога начав раздавать приказания. Следом, после секундного колебания, покинул веранду и суперинтендант Ходжсон.

— Что до меня, — наконец вернул себе дар членораздельной речи мистер Парри, — то я вынужден смириться с вашим бесцеремонным вмешательством в дело нашего департамента. Но сочту своим долгом незамедлительно выразить свое мнение в соответствующем докладе. Да-с, непременно и без промедления.

— Разумеется, вы имеете на это полное и неоспоримое право. — Легкая усмешка полковника Карда свидетельствовала, что доклад, вне зависимости от адресата, вряд ли минует мусорную корзину. — При условии, что «немедленно», будет означать «как только вы окажетесь за оградой».

— Вы, сэр… — мистер Парри запнулся, явно перебирая в уме наиболее подходящие эпитеты. Не обнаружив таковых — по крайней мере, из числа тех, что можно произносить в присутствии дамы, — помощник комиссара поочередно испепелил нас взглядом и выскочил наружу, напоследок хлопнув дверью с такой силой, что я всерьез испугалась за стекла.

— Кажется, моя карьера отправилась на компост.

Произнесла я эту фразу почти беззвучно, но полковник обладал или близким к абсолюту слухом, или же развитым боковым зрением вкупе с умением читать по губам.

— Из всех возможных последствий случившегося здесь, — сказал он, разворачиваясь ко мне, — ваша карьера волнует меня, пожалуй, меньше всего.

Я промолчала. Полковник же принялся разглядывать меня, в считаные мгновения доведя взгляд от «неуютно» до «не смотрите на меня ТАК!».

— Вы и в самом деле чистокровная эльфийка?

— Если верить летописям нашей Ветви, а также пробам крови — да!

Кард принялся обходить меня по кругу.

— Не знал, что у эльфиек бывают настолько развитые молочные железы, — неожиданно заявил он.

— У эльфов, — я постаралась подпустить в тон своей речи столько надменного превосходства, что представитель низшей расы должен был бы пасть ниц при первых же слогах, — не обращают на размеры этих органов столько внимания.

Полковник еще несколько мгновений пялился на меня… а затем запрокинул голову и громко, заливисто расхохотался.

— Туше, — выдавил он, утирая слезы, — можете прятать шпагу в ножны.

— Вы устроили, — у слова был странный привкус, будто холодная карамель из кондитерской лавки миссис Джекоб, — проверку?

— Да, — Кард вновь посерьезнел. — Видите ли, инспектор Фейри Грин, до последнего момента вы находились вне сферы моих особых интересов, поэтому вся информация ограничивалась несколькими строчками в картотеке.

Извиниться он и не подумал, отметила я, а вслух спросила:

— Что же показал ваш… тест? И для чего же он понадобился?

— Наличие ума, самоконтроля, чувства юмора и зачаточных актерских способностей, — со вкусом перечислил Кард. — Это на первый вопрос. Что до второго — я смогу ответить вам, как только услышу мнение моего эксперта.

— Эксперта в какой области знаний?

— По пестрым ящерицам, — невозмутимо сказал полковник. — Я выслал катер еще полтора часа назад, едва только получил сообщение о случившемся.

С минуты на минуту он должен появиться здесь.

Глава 2

В которой инспектор Грин знакомится с памятником архитектуры и не только с ним.

Экспертом полковника оказался кей Молинари — или герцог Молинари, если переводить именования Высоких Ветвей в людские титулы. Тот самый, что пятнадцать лет назад вызвал изрядный шум своим трудом: «интеллектуальный расизм», в котором среди прочего заявил, что считает умного человека или даже гоблина более близким к себе существом, чем некоторых обделенных извилинами Перворожденных. Разумеется, после такого кею Молинари было весьма недвусмысленно порекомендовано удалиться из Великих Лесов поближе к столь милым его сердцу низшим расам. Герцог рекомендации охотно последовал и, судя по цветущему виду, прошедшие годы провел отнюдь не в тоске и печали по фамильным дубравам.

— Мисс Грин, — человеческое именование в устах чистокровного эльфа заставило меня вздрогнуть, — и полковник Кард. Интригующее сочетание. Смею надеяться, сэр, я снова не буду разочарован вашим очередным заданием? Прошлое было воистину чудесной зарядкой для ума, лучшие дни за последние два, нет, четыре месяца.

— Боюсь, что нет, — вздохнул полковник. — Хотя лично я бы предпочел, чтобы дело для разнообразия оказалось легким и простым.

— Ну-ну, не будьте таким уж букой, — промурлыкал Молинари, проходя мимо нас к столику с трупом. — Давайте-ка посмотрим, что баклан в клюве принес?

Схватив мертвеца за волосы, герцог с видимым усилием отогнул голову вверх, нахмурился, прицокнул языком и достал из жилетного кармана для часов маленький, не больше ладони, гномский электрический фонарик.

— Полагаю, — в лучике света глаза покойника стеклянно блеснули, отчего мертвец живо напомнил мне чучело в витрине напротив участка, — забрать образец в лабораторию вы не позволите?

— Полагаю, что в этом нет особой нужды, — с легким сарказмом сообщил Кард. — Меня мало волнует, чем покойник болел в возрасте трех лет и с какой начинкой была съеденная им на прошлой неделе булочка.

— Жаль, жаль, — герцог картинно развел руками, — мне уже давно не встречались качественные отравления нейротоксинами. К тому же насколько я помню, действие яда данной разновидности Helodermatidae, — Молинари не удержался от возможности щегольнуть знанием языка Первой Империи, — не описывалось исследованием, заслуживающим определения «научное». Их выводили несколько, гм, поспешно.

— Мне вполне достаточно того, что вы подтвердили диагноз инспектора Грин. — Полковник тоже неплохо знал «наречие мертвецов и аптекарей».

— Ни на миг не сомневался, что леди уже сообщила вам верный ответ. — Выпрямившись, Молинари спрятал фонарик и подошел к окну. — Что же касается меня, полковник, то в качестве добавки я могу дать вам лишь вопросы.

— Я слушаю.

— Дикие ядозубы неагрессивны, — сняв перчатку, герцог осторожно, словно боясь обжечься, коснулся фрамуги, — и яд в большинстве случаев используют для защиты от врагов, а не для нападения и охоты. Выводя новую — военную — разновидность, наши с леди соотечественники попытались ликвидировать этот, с их точки зрения, недостаток. Но, насколько мне известно, не особо преуспели. Что, к слову, и явилось основной причиной свертывания проекта.

— Как же, в таком случае, вы планировали применять их? — спросил Кард. — Опять пустить в ход старое доброе бешенство?

— Шутить изволите? — удивленно глянул на него Молинари. — Рептилии, так же как и змеи с насекомыми, не могут быть носителями бешенства. Если бы моим коллегам в Лесу посчастливилось решить эту проблему, не сомневаюсь, вы бы узнали одним из первых. Нет, с ядозубами требовалось что-то куда более сложное и запутанное, без традиционной для нас простоты и изящности. Ближе к гномскому стилю, я бы сказал. Кажется, — герцог уперся безымянным пальцем в переносицу, — планировалась закладка одновременно яиц и семян какого-то растения, чья пыльца должна была стать своеобразным «детонатором», многократно повышающим агрессивность ящериц.

Неужели… Вздрогнув, я посмотрела на россыпи цветов за окном.

— Растение случайно не относилось к семейству розоцветных? — полковнику, судя по вопросу, пришла та же мысль, что и мне.

— Таких мелких подробностей я не помню, — отмахнулся герцог. — Розы? Хи, было бы забавно — вывести цветок-предатель, цветок-убийцу, который сами же люди повсюду рассаживали, старательно заботясь о нем. Впрочем, — разочарованно вздохнул он, — и такое уже проделывали, только более прямолинейно. История с бархатными тюльпанами королевы Анжелы, помните?

— Да, — на лице полковника не отразилось ничего, хотя столь небрежно упомянутая герцогом «история с тюльпанами» среди людей известна под названьем «Коричневая Погибель».

— Ничто ни ново под лунами, как верно сказал ваш классик, — вздохнул Молинари. — Однако, — неожиданно повеселев, добавил он, — как раз данный случай, подозреваю, является исключением из правила. Действие пыльцы должно было проявляться скачкообразно: до некоего момента животное ведет себя естественно, то есть достаточно трусливо, затем р-раз, — для наглядности герцог щелкнул пальцами — и оно уже бросается на всех подряд. Здесь же, судя по вашему сообщению, картина совсем иная: одна жертва, живой свидетель и затем ящерица исчезает, растворяется в неизвестности. Хотя печальное зрелище, которое я наблюдал, подлетая, наводит на мысль, что ваши дуболомы в порыве охотничьего азарта почти превратили прекрасный сад в тщательно утоптанную пустошь.

— Это были полицейские дуболомы, — педантично уточнила я, — полковник их прогнал.

— Если так, — Молинари чуть заметно наклонил голову, — примите мои извинения и мою благодарность, Кард.

— К делу, сэр, к делу…