Помоги проекту - поделись книгой:
Игорь Андреев
Четвертый тоннель
БЛАГОДАРНОСТИ
Эта книга была бы совсем другой или ее не было бы вовсе, если бы не люди, которые, сами того не зная, приняли участие в ее создании.
Андрей Ленинг из города Иваново. Первым поддержал меня в тот момент, когда это было особенно важно. Спасибо за пример правильного мужского мышления. Жаль, что не успели увидеться.
Николай Козлов, а также Денис Швецов и Владимир Виноградов. Тренеры Центра «Синтон». Спасибо за внимание и чуткость в обучении первым шагам в познании себя, таким простым и сложным.
Михаил Ляховицкий. Ведущий тренер «Академии тренингов», в широких «сектантских» кругах известный как просто Миша. Сильный, открытый, мудрый человек. Спасибо за Трансформацию и Базовый курс. Никогда бы не подумал, что можно так просто познакомиться с собой настоящим. Или хотя бы сорвать несколько защитных слоев.
Сергей Насибян, Дмитрий Глазков, Эльдар Джафаров. Тренеры «Академии тренингов». Спасибо за «Магию Жизни» и вашу личную поддержку. Я думал, ступень будет окончанием тренировки, а она стала началом бесконечного процесса, и это стало возможным благодаря вам.
Марат Латыпов, тренер моего Продвинутого курса; Аня Бокшицкая и Павел Моргунов — команда. Спасибо за вклад в меня. Я вас люблю.
Участники и команда ЛП-31, ПМЖ-33/1, -34/2. Безразмерный список — и все такие живые, проявленные, разные. Спасибо за участие, поддержку, созидание и личный вклад. Я вас люблю.
Роман Тихонов. Ведущий тренер «Московского тренингового центра». Мудрый, опытный человек, которого я не знаю. Спасибо за метафору про любовь и солнце, которое отказалось согревать всех.
Евгений Бродецкий, ЭСТ-тренер и просто уникальный человек. Спасибо за ЭСТ и инсайты, которые прилетают в меня, когда ты кому-то что-то объясняешь в контексте.
Анатолий Тихомиров. Коуч, процессор ПЭАТ, а также мой друг и единомышленник. Спасибо за инструменты Spiritual Technology и Spiritual Option, и теплую дружескую поддержку.
Денис Бурхаев. Психолог-консультант, психотерапевт, а также мой друг и единомышленник. Спасибо за эффективные сессии и теплую дружескую поддержку.
Филипп Богачев, Денис Шальнов, Петр Кузнецов. Тренеры проекта «РМЭС». Спасибо за опыт. Было неприятно. Но так хорошо, что это было.
Иван Чухин, Игорь Музалевский, Дмитрий Темешов. Друзья в обновленной реальности. Спасибо за искренность и приверженность Делу. И еще, Игорь, спасибо за профессиональную поддержку.
Евгений Момотов, Александр Стасеев, Сергей Агапов, Теймур Абуд. Тренеры проекта «Пикап. Ру». Спасибо за опыт. Отдельное спасибо: Евгению — за глубину личных вопросов; Александру — за твой вдохновляющий переход в новое.
Антон Маторин, тренер и постоянный искатель альтернативных путей, и Максим Красочкин, самый харизматичный тренер проекта «Пикап. Ру». Спасибо за зеркальную ясность и уникальную непохожесть, и еще за Рас Абу Галюм.
Дмитрий Новиков, Денис Евсеев, а также Максим Сырбу. Тренеры проекта «Ардор». Спасибо просто так.
Дмитрий и Константин. Владельцы и руководители компании, в которой я провел несколько лет, ставших поворотными в моей жизни. Спасибо за дружескую поддержку и отличный пример активной жизненной позиции.
Сергей Минаев, бизнесмен, писатель, шоумен. Спасибо за отличный пример в действии и дружескую поддержку в нужный момент.
Виктор Пелевин, странный писатель. Спасибо за бесподобные книги. Перечитывать мысли человека по три — пять раз, снова и снова открывая для себя что-то важное с новой стороны, и по-новому видя свою жизнь, можно в очень редких книгах. В твоих — у меня получается.
Брэд Фитцпатрик, создатель LiveJournal.com, а также администрация этого ресурса. Спасибо за великолепный инструмент, «Живой журнал». Без него события, изложенные в этой книге, развивались бы совсем иначе.
Мама и папа. Спасибо за материал, который мне передали вы и благодаря которому я пережил много такого, чего, как мне раньше казалось, лучше бы не было. Это лучшее, что вы могли сделать для меня. Спасибо за то, что вы такие, а не другие. Я вас люблю.
Хотя эта книга основана на реальных событиях, все лица и действия, упомянутые в ней, являются вымышленными. Имена вымышленных лиц изменены, чтобы быть еще более вымышленными. Все это не более чем персональные галлюцинации автора. Если бы их пережил другой человек, они могли бы быть описаны совершенно иначе.
0. Об этой версии книги
Интернет-версия «Четвертоготоннеля» слегка отличается от самой первой. Например, добавлена глава № 0, которую ты сейчас читаешь. После главы № 40 — некоторые отзывы, отражающие разнообразную реакцию читателей (интересно, какая будет у тебя?), и кое-что еще.
Первая версия книги принесла интересные результаты. В своих письмах читатели рассказывают, что по ходу прочтения обнаружили в себе нечто важное, что подтолкнуло их к решительным шагам, к большим переменам в жизни. Эти отклики — самое лучшее дополнение и продолжение книги, какое мог бы пожелать автор. Кое-кто начал шевелиться и даже просыпаться.
Одним из результатов стал заметный рост числа людей, решившихся пойти на «живой» тренинг личностного роста.
В разных регионах России люди, прочитав «Четвертый тоннель», быстренько находили в своем городе подходящий тренинг, проходили его, а потом, ошарашенные вновь открытым горизонтом возможностей, писали письма с благодарностью именно за это. Книга сработала как реклама трансформационных тренингов.
Я думаю, это очень хорошо. Чем больше людей, пройдя через качественный тренинг личностного роста, заново откроют себя, свою силу и свободу, тем чаще на наших улицах можно будет видеть улыбающихся людей. В нашей стране, крепко подсевшей на страдальчество, жалость к себе, постоянное нытье и вранье, привычку обвинять и обижаться, быть виноватым и оправдываться, это очень нужно.
В чем-то книга повлияла и на расклад в пикап-движении. Тренинги, специально созданные для мужчин и призванные научить эффективно обращаться с женщинами, исполняются совсем не так, как, на мой взгляд, надо бы. Туда приходят мужчины, имеющие трудности в отношениях с женщинами. Вообще-то, трудности — это нормально. Нет ничего плохого в том, что у тебя что-то не так, как хотелось бы. Нужно просто увидеть это, признать, и сразу открывается возможность что-то изменить. Ненормально то, из чего исходят на «тренингах по соблазнению», преподавая мужчинам пикаперские навыки. Кстати, есть много аналогичных проектов для женщин, и с точно такими же симптомами — учат не про то.
Учат доминировать и манипулировать, самоутверждаться за счет другого человека. А надо бы устранять глубинные проблемы в себе, которыми и обусловлены трудности в отношениях. Грубая замена одних ролей и масок на другие создает внешний успех (или его иллюзию) и усиливает внутренний конфликт. Но ведь жизнь все равно не работает, если снаружи достигаешь успех и изображаешь уверенность, а внутри разрываешься от нагромождений противоречий и вытесненных страхов. Надо бы учиться быть собой, раскрывать и выражать себя. Становиться целостным, настоящим.
И это все чаще признают сами пикап-тренеры. (В приватных разговорах, конечно, не с клиентами). Многие из них, кстати, давно выросли из пикапа и относятся к нему все больше с равнодушием или даже с отвращением, и даже уходят из этого бизнеса. И сами идут на тренинги, но уже не про «как стать крутым», а трансформационные — двигаться дальше. Впрочем, далеко не все: и признавать свои ошибки трудно, и терять заработок от преподавания «мужской науки» не хочется, и с пьедестала слезать неловко;))
В общем, мне понравилось все, что произошло после появления «Четвертого тоннеля» на книжных полках и в интернет-магазинах. Теперь я дарю эту интернет-версию книги читателям своей рассылки.
Если ты хочешь узнать больше о книге, зайди на ее официальный сайт. Там есть раздел о том, как она появилась, ответы на вопросы, пара инструкций, как читать правильно (если тебе интересно, конечно), а также форма для подписки на рассылку, где я иногда делюсь ценными открытиями и выгодными предложениями. Вот здесь: http://4tonnel.ndmn.ru.
1. ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
…Смотрите. Если мы посадили крысу в лабиринт с четырьмя тоннелями, и всегда будем класть сыр в четвертый тоннель, крыса через некоторое время научится искать сыр в четвертом тоннеле. Хочешь сыр? Зип-зип-зип в четвертый тоннель — вот и сыр. Опять хочешь сыр? Зип-зип-зип в четвертый тоннель — вот и сыр.
Через некоторое время великий Бог в белом халате кладет сыр в другой тоннель. Крыса зип-зип-зип в четвертый тоннель. Сыра нет. Крыса выбегает. Опять в четвертый тоннель. Сыра нет. Выбегает. Через некоторое время крыса перестает бегать в четвертый тоннель и поищет где-нибудь еще.
Разница между крысой и человеком проста — человек будет бегать в четвертый тоннель вечно! Вечно! Человек поверил в четвертый тоннель. Крысы ни во что не верят, их интересует сыр. А человек начинает верить в четвертый тоннель и считает, что правильно бегать в четвертый тоннель, есть там сыр или нет. Человеку больше нужна правота, чем сыр.
Вы все, к сожалению, люди, а не крысы, поэтому вы все правы. Вот почему в течение долгого времени вы не получали сыра, и ваша жизнь не работает. Вы верите в слишком много четвертых тоннелей… Вы лучше будете правы, чем счастливы, и вы годами бегаете по четвертым тоннелям, чтобы доказать это.
…Мы заметили у людей одну интересную черту. Если какое-то действие не дает результатов, они все равно повторяют его.
…Была группа студентов, долго экспериментирующих с крысами в лабиринте. И кто-то однажды их спросил: «Какова же реальная разница между человеком и крысой?» Тут же решили, что необходим эксперимент. Они построили огромный лабиринт, рассчитанный на человека, затем подобрали контрольную группу крыс, и учили их проходить через лабиринт, в центре которого находился кусочек сыра. Группу же людей стимулировали пятидесятидолларовой бумажкой. В этой части эксперимента значимых различий между людьми и крысами не было… Но действительно значительные различия появились во второй части эксперимента, когда из лабиринтов убрали сыр и пятидесятидолларовые бумажки. После нескольких попыток крысы отказались ходить в лабиринт. Люди же никак не могли остановиться! Они все бегали. И даже ночью проникали в лабиринт с этой целью…
Одной из мощных процедур, обеспечивающих рост и развитие, является правило: если то, что вы делаете, не срабатывает, сделайте что-либо другое.
…Чего грустный такой? — спросил Чапаев.
— Так, — ответил я, — мысли.
— Какие еще мысли?
— Неужели вам, Василий Иванович, правда интересно, о чем я думаю?
— А что ж, — сказал Чапаев, — конечно.
— Я, Василий Иванович, думаю о том, что любовь прекрасной женщины — это на самом деле всегда снисхождение. Потому что быть достойным такой любви просто нельзя.
— Чиво? — наморщась, спросил Чапаев.
— Да хватит паясничать, — сказал я. — Я серьезно.
— Серьезно? — спросил Чапаев. — Ну ладно. Тогда гляди
— снисхождение всегда бывает от чего-то одного к чему-то другому. Вот как в этот овражек. От чего к чему это твое снисхождение сходит?
Я задумался. Было понятно, куда он клонит. Скажи я, что говорю о снисхождении красоты к безобразному и страдающему, он сразу задал бы мне вопрос о том, осознает ли себя красота и может ли она оставаться красотой, осознав себя в этом качестве. На этот вопрос, доводивший меня почти до безумия долгими петербургскими ночами, ответа я не знал. А если бы в виду имелась красота, не осознающая себя, то о каком снисхождении могла идти речь? Чапаев был определенно не прост.
— Скажем так, Василий Иванович, — не снисхождение чего-то к чему-то, а акт снисхождения, взятый сам в себе. Я бы даже сказал, онтологическое снисхождение.
— А енто логическое снисхождение где происходит? — спросил Чапаев, нагибаясь и доставая из-под стола еще один стакан.
— Я не готов говорить в таком тоне.
— Тогда давай еще выпьем, — сказал Чапаев.
Мы выпили. Несколько секунд я с сомнением смотрел на луковицу.
— Нет, — сказал Чапаев, отирая усы, — ты мне скажи, где оно происходит?
— Если вы, Василий Иванович, в состоянии говорить серьезно, скажу.
— Ну скажи, скажи.
— Правильнее сказать, что никакого снисхождения на самом деле нет. Просто такая любовь воспринимается как снисхождение.
— А где она воспринимается?
— В сознании, Василий Иванович, в сознании, — сказал я с сарказмом.
— То есть, по-простому говоря, в голове, да?
— Грубо говоря, да.
— А любовь где происходит?
— Там же, Василий Иванович. Грубо говоря.
— Вот, — сказал Чапаев удовлетворенно. — Ты, значит, спрашивал о том, как это… Всегда ли любовь — это снисхождение, так?
— Так.
— Любовь, значит, происходит у тебя в голове, да?
— Да.
— И это снисхождение тоже?
— Выходит, так, Василий Иванович. И что?
— Так как же ты, Петька, дошел до такой жизни, что спрашиваешь меня, своего боевого командира, всегда ли то, что происходит у тебя в голове, — это то, что происходит у тебя в голове, или не всегда?
2. ПОСЛЕДНИЙ СЕАНС
Трудно сказать, с чего все началось. Может быть, с того, как мы с Наташей пошли в кино.
Однажды ранней весной у нас был корпоратив. Ресторанная пьянка в кругу коллег. Мужики бродили от толпы к толпе, пили виски, кушали охлажденное мясо, кидали понты, гнули пальцы и мерялись метафизическими письками. Женщины делали все то же, только тоньше. Тим-билдинг.
Я меланхолично наливал себе виски, прохаживаясь между группами неумолимо пьянеющих людей, и рассматривал окружающих. Мне было немножко грустно. Происходящее напоминало рабочие будни. Только там мы наливаем бухло в пластиковые стаканчики под столом, на котором демонстративно стоит бутылка с соком, а здесь все открыто и торжественно. Вот и все отличие. А так — все то же, что в обеденный перерыв. Те же разговоры. Имитация важности. Оживленная бессмыслица.
Мне хотелось чего-то другого. Сильных ощущений.
Я оказался рядом с Наташей. Немного поболтали, а потом я сказал:
— Что мы здесь делаем? Будем смотреть, как все напиваются? Давай лучше пойдем гулять.
Ночная Москва в начале весны хороша. Влажный асфальт. Фонари в лужах. Теплеющий ветер. Рядом со мной красивая девочка. Кудри треплются на ветру. Приятный голос.
Зашли в какой-то кинотеатр. Ближайший фильм в 23–30. Я протянул в окошко кассы несколько банкнот:
— Два детских.
Мы стояли в пустынном вестибюле возле какой-то огромной шторы. Хотя мне почти тридцать, я очень стеснительный мальчик. К тому же мы коллеги по работе. Я понял, что пора что-то делать, только когда в разговоре повисла особо длинная пауза. Она молча стояла на расстоянии двух ладоней от меня, глядя в пространство рядом, и как будто чего-то ждала. Я положил руку ей на плечо, мягко привлек к себе, пальцами другой руки взял ее подбородок и приподнял. Мягкие теплые губы. Много помады.
Мы выбрали последний ряд. Никого, кроме нас. На предпоследнем тоже. На следующем несколько человек. Я обнял ее, она меня, и мы начали целоваться. Через некоторое время я взял ее ладонь и положил себе на член:
— Смотри, что у меня есть.
Она несколько раз крепко сжала его сквозь брюки, не отрывая свой рот от моего. Еще несколько секунд, и я расстегнул молнию:
— Ему там очень тесно.
Мы продолжали проникать друг другу в рот на глубину, которая уже закончилась. Взяв его в ладонь, Наташа с огромным энтузиазмом сделала несколько резких, почти нервных движений. Потом оторвалась от моего рта и посмотрела вниз, но ничего не рассмотрела, потому что мелькающий свет с экрана падал на наши лица и плечи, оставляя все что ниже, в тени спинки переднего кресла. Я взял ее за шею и легонько подтолкнул в нужном направлении. Она склонилась надо мной. Я расслабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.
Наташа на коленях передо мной. Тонкий запах духов. Горячий рот. Длинные мелко закрученные локоны. Нас никто не видит. Хорошо.
Вдруг я заметил мужчину двумя рядами впереди. Он смотрел на нас. Его лицо едва освещали блики, но этого мне хватило, чтобы увидеть, что он потрясен. Мне быстро передалось его состояние. Я растерялся, испугался и начал нервничать. Через несколько секунд он отвернулся.
Я постарался его забыть. Поднял Наташу за подбородок, поцеловал в губы и прошептал на ухо:
— У тебя есть презервативы?
Мы расположились там же. На полу. На коленях. Она упиралась ладошкой в пол и локтем в кресло. Я держал ее за талию, гладил по спине сквозь блузку и смотрел, как ее ягодицы начинают сотрясаться от моих движений, когда я хочу быстрее.
Краем зрения я заметил, что тот мужик снова обернулся и смотрит. Лучше бы я его не видел. Моя голова «включилась», и я невольно перестал быть с Наташей.
Мужик отвернулся от нас. Потом снова посмотрел. Опять отвернулся. И снова на нас. Потом он резко встал и быстрым шагом направился к выходу. Прошло минут пять или десять. Я все еще трахал свою красавицу, но уже не был с ней. Я не мог перестать думать о том мужике. Я думал, что мы его слишком сильно задели, и что его уходом дело не закончится. Возможно, нас ждет что-то неприятное. Он приведет охрану? Вызовет милицию? Я начал нервничать и понял, что мой сексуальный настрой уже разрушен, и сейчас ничего не исправить.
— Наташа, давай пойдем отсюда, — сказал я, склонившись к ней и обняв за плечи, — у меня сейчас ничего не получится.
Мы вышли на прохладную улицу. Шли вдоль Москвы-реки, взявшись за руки, обсуждали сеанс кино, в котором ничего не запомнили, и громко хохотали, удивляя редких сонных прохожих. Она жила у родителей в центре. Проводив ее домой, я поехал к себе на «Нагорную» в отличном настроении.
На следующий день мы приехали ко мне. Я ожидал хорошего секса и классного общения. Увы, оказалось, что мне с ней вовсе не так хорошо, как я сам себе успел пообещать. Секс в кинотеатре был ошеломляюще хорош, видимо, из-за экстремальности условий. Секс в постели с ней был… какой-то механический. Самое неприятное, что после секса оказалось, что нам общаться совершенно не о чем. То, что она говорила, не цепляло меня ни за ум, ни за душу. Сижу, слушаю ее, пью вино и борюсь с неприятным предчувствием. Мне хочется не думать, что с ней все уже ясно. Она не моя женщина. По-другому с ней не будет. И ничего с этим не сделать. Но я все еще надеюсь обмануть себя. Точнее даже
— надеюсь найти повод для надежды. Хотя уже все ясно.
Но я люблю сказки.
Я в нее уже влюбился. Похоже, была такая потребность. Эмоциональная встряска в кинотеатре была достаточно сильной, чтобы принять женщину, с которой было всего лишь сексуальное приключение, за близкого человека, в которого хочется вкладывать себя.
Ну да, идиот. Не спорю.
Еще пару раз мы с ней прятались в ее рабочем офисе, чтобы сделать секс, и я хорошо разглядел при ярком свете, как она делает то, что в тот раз в темноте кинотеатра. Красиво. Еще пару раз мы ходили куда-то гулять. Потом она потеряла ко мне интерес.
История начала заканчиваться раньше, чем я начал понимать что-либо в происходящем.
Конечно, я начал себя плохо чувствовать. Мне было тяжело. Пытался ее удержать. Как-то убедить. А в чем тут убедишь. Я чувствовал себя брошенным и раздавленным. Мне было больно…
Примерно два года спустя мы с другом по имени Вован, который тоже был с ней знаком, общались в ресторане. Я рассказывал ему про удивительные и странные события в моей жизни. (Тогда я еще не знал, что буду писать о них эту книгу). Он слушал молча, только смотрел мне в глаза, не отрываясь. В какой-то момент перебил:
— Слушай, Андреев. Ты такой редкостный долбоеб, но я тебе завидую. Помнишь Наташу? Я у нее потом спрашивал про тебя. Что ты в нем нашла, говорю. Он же мудак. А она на меня так посмотрела и говорит: «Он классный. Мне с ним было классно». Я бы хотел, чтобы она так сказала про меня. Больше всего я тебе завидую потому, что ты ее трахнул. Мужик!
Договорив, он опрокинул себе в рот рюмку с текилой. Я улыбнулся. Конечно, сказав, что я классный, Наташа сделала комплимент не мне, а себе. Ни одна женщина не скажет «да, я трахалась с мудаком». А уж эту-то девочку я знаю — она любит красоваться и кидать понты. Все равно мне было приятно услышать со слов приятеля, что она сказала обо мне так. И все-таки где-то в его словах прозвучала ошибка. Какое-то несоответствие между моим опытом и тем, что он обо мне думает. На секунду задумавшись, я понял.
— Кое-чего ты совсем не знаешь, Вова. Не я ее трахнул, — сказал я, чуть склонившись к нему, чтобы лучше видеть коричневые глаза под густыми бровями. — Это она меня трахнула. Она захотела меня попробовать — и попробовала. И сразу потеряла интерес. Для нее потрахаться было все равно, что выпить чашку чая. Наверное, она так развлекается или самоутверждается, или, может быть, ищет своего мужчину. Мне, кстати, после этого было тяжело. Она была совершенно не моего типа, но я влюбился, как мудак… Я просто хочу сказать, что мой секс с ней не был моим достижением. Не я ее, а она меня трахнула. Так что не завидуй.
Вован посмотрел с недоумением и снова потянулся к бутылке с изображением древнего мексиканского божества, чтобы налить еще. А я вспомнил ту историю. Если Вован видел только ее внешнюю сторону, маленький кусочек внешней стороны, то для меня в ней было что-то еще. Намного больше. То, что не знает ни Вован, ни Наташа, ни кто-то другой. Я задумался, что же в той истории было для меня самое важное?
Я влюбился. Это было сильно, а потом больно. Я испытал переживания, которые ни с чем не сравнишь и ничем не заменишь. Она меня просто трахнула и побежала дальше. А я влюбился, и во мне было много эмоций, с которыми я не знал, что делать. Подавил их, а потом сам себя вытаскивал из депрессии и обещал себе, что постараюсь никогда больше не оказываться в такой зависимости от женщины. От отношения женщины ко мне.
Мне хотелось, чтобы женщина, которую я люблю, меня тоже любила. Так, чтобы никогда «не бросила» меня. Сейчас мне это кажется смешным, а тогда я еще не понимал, что таких отношений не бывает. Более того, думать, что бывают отношения такие — вредно для отношений реальных. Но тогда я был меньше, слабее и глупее. Однако тот случай с Наташей стал отличным поводом, чтобы начать взрослеть.
Маленькая история с ней — была про любовь. Вот что самое важное.
Мне всегда казалось, что меня никто не любит. Правда, я старался не думать об этом, потому что тягостно, страшно и не ясно, что с этим делать. Сейчас я понимаю, что иначе и быть не могло. Потому что я сам себя не любил. В таком состоянии лучше не влюбляться, потому что становишься беззащитным и, если не получишь любовь в ответ, придется долго терпеть боль и затаптывать свои переживания, прежде чем снова заледенеешь и успокоишься.
Любовь — главное, в чем я нуждался всю жизнь. Я любил секс, но боялся любить женщин и вообще людей. Секс с Наташей в кинотеатре оказался таким срывающим крышу опытом, что я влюбился.
Думаю, взрыв событий, о которых эта книга, начался в том числе и благодаря ей.
3. КРИЗИС
Внутри тебя есть дыра, которую ты отчаянно
Пытаешься заполнить.
Ты вливаешь в неё различные удовольствия,
Чтобы чувствовать себя в порядке.
Иногда ты получаешь так много,
Что дыра наполняется до краёв,
И тогда наступает блаженный миг покоя.
Но у твоей дыры нет дна.
Всё протекает через неё,
Оставляя тебя снова пустым И жаждущим чего-нибудь ещё.
Рам Цзы знает, что нужно сделать…
В дыру нужно бросить тебя.
Я застенчивый. Всегда был таким. Толи родители перестарались во внушении мне, что скромнее надо быть, и придавили мою самооценку. То ли что-то еще. Когда мне было лет шестнадцать, я впервые подумал о том, что проведу жизнь в одиночестве, если меня никто не подберет. Тем не менее, я учился, работал, строил какие-то планы, и в целом как-то удавалось растворять в этом жизнь. Время от времени даже был доволен собой. Так, в сомнениях и раздумьях, прерываемых вспышками безосновательной надежды, я продержался до тридцати.
Есть такое выражение: «кризис среднего возраста». По слухам, этот кризис как-то связан с тридцаткой. Однако в понедельник 29 ноября 2004 года я не чувствовал никакого кризиса. Приехал в редакцию газеты, где в то время работал, чтобы отметить с коллегами свой очередной день рождения. У нас трудилось много народа, так что скидываться по сотне-другой на ненужный подарок, а потом поздравлять и пить, а также есть вкусный торт, такой неуместный в свете всеобщего перманентного желания похудеть, нам приходилось по несколько раз в каждом календарном месяце. Кроме того, по одному разу в год каждому из нас приходилось работать виновником торжества. То есть покупать бухло и закуску, чтобы хватило на всех, и готовиться стать звездой на пять минут.
Я принес пару тортов, шампанское, красное десертное вино, водку «Парламент черная смородина», всякие фрукты, соки и прочую колбасу. Очистив один из столов от каких-то газет, пепельниц, многочисленных листов с распечатанными текстами и прочего мусора, неизбежно сопровождающего рабочее место журналиста, накрыл поляну и позвал людей.
Убедившись, что вокруг уже собралась толпа с пластиковыми стаканчиками в руках, я сказал:
— Друзья! Мне приятно видеть ваши измученные в ожидании халявной выпивки лица. Сегодня мне тридцать лет. Сейчас мы начнем краткое торжественное мероприятие. Вы будете говорить подобающие случаю слова. Какой я хороший, замечательный и все такое. А я буду слушать, кивать, и думать: «Вот, оказывается, какой я классный парень». Мне будет приятно… Ну что, у всех налито? Прекрасно, можете начинать лицемерить!
Общий смех. Все со всеми чокнулись (поскольку пластик не звенит, мы говорили «дзинь!»), отхлебнули. После этого все начали говорить, какой я хороший, замечательный и прочее. Пьем, кушаем, хихикаем. Пахнет апельсиновым соком и копченой колбасой. Кто-то спросил, чувствую ли я что-то необычное в связи с тридцатилетием.
— Ничего особенного не чувствую, — ответил, немного подумав. — То же самое, что было в двадцать девять.
Я сказал не совсем правду. Я уже чувствовал что-то необычное. Тупик. Потолок. Беспричинная тоска. Только не мог объяснить, потому что сам не задумывался над этим. Если я о чем-то и думал, то только о том, что мне бы денег побольше. А то все люди как люди, а я до сих пор не могу кидать понты обоснованно…
Через год, к лету 2006 года, я был точно таким же. Хорошая работа, уже в другой московской компании. Прекрасная подруга, с которой мы были вместе уже много лет. Многочисленные поездки за границу. Не такой уж пустой счет в банке. В общем, много хороших предлогов, чтобы сравнить себя с кем-то менее преуспевающим и сказать: «Ничего страшного, все не так уж плохо, кому-то хуже, значит, я почти молодец».
Между тем нехватка чего-то, непонятно чего, стала ощущаться еще острее. Как говорят склонные к лирике граждане, душевная пустота. Она самая. Я обнаружил ее, с тоской осматривая свое настоящее. Не нашел ничего вдохновляющего. Оглянулся в прошлое. Стало грустно. Я недоуменно спросил невидимого собеседника: «И это всё? За тридцать с лишним лет игры, обещавшей быть такой увлекательной и такой эффектной, это все, что я смог выиграть?»
Я пытался ответить себе оптимистично. Рассуждал о том, что все познается в сравнении. Что смотря какие критерии оценки. Что игра, между прочим, пока еще продолжается. И вообще… А потом вдруг сказал сам себе: «Да, это все. И нет никаких оснований считать, что будет что-то другое». Пытаясь думать о будущем, я не смог разглядеть ничего. Ни желаний, ни целей. Никаких надежд.
Если в пиковый момент депрессии не соскользнуть в наркотики, алкоголь, криминал или суицид, события могут оборачиваться к лучшему. Мне повезло…
Поделиться книгой: