Оазис

— А ты определись для начала, чего ты хочешь. Если спать, то иди — ложись, а если нет, то давай обсудим, что брать с собой, и когда выезжаем. Тебе нужно чем-то конкретным голову забить, чтобы не расслаблялась!

Папа прав, только депрессии мне не хватало. Поэтому я взяла себя в руки. В пути еще будет время порефлексировать.

***

Шок был не только у Кольдранаака и наших однокурсников. Наставницы от потрясения даже не смогли сразу отреагировать. Видимо, такое поведение было в Оазисе в новинку. А я даже удивился, потому что не мог себе представить, что до такого до меня никто не додумался. Было очень сложно вести себя как всегда и не реагировать на красноречивые взгляды и перешептывания. Но благодаря Тульчиниззу, которого такие вещи вообще не трогали, так как он на большинство ситуаций смотрел с точки зрения возможных последствий, мне удалось поддержать за столом непринужденную беседу и сохранять спокойствие. Хотя Туль тоже бросал на меня настороженные взгляды, в которых читался немой вопрос 'зачем?', но обошелся без комментариев. В отличие от Наставницы Каваат, которая даже потрудилась встретить меня после ужина у столовой и жестом приказала следовать за ней. Когда мы пришли в танцевальный класс, она не стала ходить вокруг да около, а резко спросила:

— Мальчик! Зачем ты искушаешь судьбу?

— Наставницы нажаловались?

— Почему ты не накрасился и не оделся как положено? Все чего ты можешь добиться своим поведением, что тебя сочтут глупым бунтарем, переведут на полутюремное положение и будут выпускать на смотрины в бедном секторе. А ты понимаешь, чем тебе это грозит? Тебя признают неблагонадежным. И у тебя не будет того, чего ты так рьяно добиваешься! А именно свободы! И будешь потом где-нибудь на задворках столицы картошку чистить.

— Но Наставница! Я хочу, чтобы у меня была возможность решать самому, как мне выглядеть и как одеваться.

— Но твой род платит деньги за то, чтобы ты соответствовал свой судьбе! Если ты будешь вести себя неподобающим образом, ты опозоришь род. А в тебя вложены немалые деньги мальчик!

— То есть, — осознавая свое положение, сказал я, — несмотря на внешнюю свободу, в том числе в высказываниях, я не могу ничего решать?

— Я понимаю твой внутренний бунт, но сейчас у тебя мало возможностей влиять на ситуацию. Более того, ты уже взрослый и должен понимать, что своими поступками ты как раз и лишаешь себя этого самого выбора. Добиваясь внешней свободы, ты ограничиваешь себя в действиях!

— Но как с этим бороться?

— Будь хитрее! И чему я тебя только учу! Это как танцы не для всех! Демонстрировать всем подряд то, что у тебя внутри, то же самое, как показывать прилюдно танец, который предназначается для любимой жены! Все иди и подумай, как выйти из этой ситуации достойно!

Этот разговор с Наставницей оставил тяжелое впечатление. Я привык считать Оазис Курмула своим домом, и иногда мне тут даже нравилось. Особенно во время наших вечерних посиделок с друзьями. Или в книгохранилище, или во время моих ночных вылазок в пустыню Аззо. Купания в озере, качели, спелые фрукты, занятия, наряды, балы, книги. Все это ложь! Потому что такое счастливое детство и отрочество закончится одинаково. Нам нужно соответствовать тому образу, который для нас выбрали. Быть настоящим мужчиной и не посрамить свой род. А потом исполнить свой долг и умереть. И смерть принять с радостью, потому что это закономерный итог нашего обучения и предназначения мужа.

На выходе из учебного корпуса меня ждал Тульчинизз.

— Ты чего здесь? Где Коль?

— Лель, что ты учинил? Коль в глубоком обмороке от ужаса, что ты предал все его идеалы, а он ведь так старался, выбирал тебе самые модные оттенки помады и румян! — Туль в притворном негодовании закатил глаза. — Хотя если оценивать произошедшее с точки зрения результатов я должен тебе сказать, оно того стоило! У Наставниц до сих пор совещание. Пытаются придумать, как тебя наказать. Но вообще я не удивлен, я подозревал, что твои походы к Наставнице Каваат чем-нибудь подобным и закончатся. Что она тебе сказала?

— Что выпендриваться надо меньше, все равно никто не оценит.

— Эх, надо было мне меньше Коля слушать. Он мне постоянно твердил, что эти танцы тебя перевоспитают, помогут лучше узнать женщин и в конечном итоге позволят завоевать сердце будущей возлюбленной. Вот и дотанцевались…

— Прекрати нудеть, ты не даешь мне сосредоточиться. Мне надо придумать, оправдание для наставниц. Теперь-то я понимаю, что вел себя глупо.

— Со мной бы посоветовался, или с Кольдранааком! У него хотя бы инстинкт самосохранения развит.

— Ага, а ты просто умнее.

— Лель, не злись, просто ты внутри ситуации, а я снаружи. Поэтому некоторые вещи для меня очевидны. Но порыв я твой оценил, честно, мне даже понравилось. Тем более, что ты без косметики — красавчик! А еще с огнем в глазах, мол, только троньте, буду до победного защищать свои интересы, — Туль уже в открытую смеялся, наверное, вспоминал лица наставниц и однокурсников.

Мы шли по темному саду. Сладкие ароматы цветов давили в голове последние мысли. Все-таки мое сольное выступление не прошло даром для нервной системы. В башню идти не хотелось, поэтому я опустился на резную скамейку и тяжело привалился к спинке. Туль сел рядом.

— Лельмаалат, — он легонько потряс меня за плечо, — да, ладно тебе, расслабься, ничего страшного не случилось!

— Да знаю! Просто у меня сегодня день открытий и не очень приятных!

— Я пустил сплетню, что мы с тобой поспорили, так что твоя выходка для всех уже не бунт, а лишь невинная шалость, ну при условии, конечно, что ты дальше будешь вести себя хорошо и доверишь завтра Кольдранааку тебя причесать и накрасить!

— Тульчинизз! Ну, зачем?

— Затем, что не надо создавать себе проблемы!

— Хм… А у тебя проблем не будет?

— Я живу по правилам. Пока…

— Спасибо…

— Не за что, и завтра у тебя утренний визит к Кольдранааку! Он, кстати, тоже думает, что все дело в нашем с тобой споре. Не разочаровывай его, пожалуйста. Ладно, я спать. Ты?

— Я посижу, помечтаю… А Коль, что, правда поверил, в наш спор на такую тему?

— Лельмаалат! Человек верит в то, во что хочет верить. Но ты вряд ли сможешь убедить его в том, что любовь с прекрасной принцессой и ублажение своей красотой взора любимой для тебя пустой звук! Коль уверен, что мы просто с тобой настолько закомплексованы, что не решаемся мечтать о несбыточном!

Последнее высказывание Тульчинизза существенно подняло мне настроение. Наставниц я тоже смогу убедить.

***

Слуги принесли кофе. Папа приготовился, а именно разместился в кресле напротив меня с чашкой и карандашом. Секретаря я звать не стала, потому как дело, в общем-то, личное и диктовать ему список моих носков и зубных щеток я не собиралась. Отец был сосредоточен и серьезен, видимо пытался хотя бы своим лицом меня озадачить.

Последнее путешествие я предпринимала в компании Воительницы Анджин, когда мы ездили на полевые учения в Гадинес, главный порт Аэрты. Там мы два месяца провели на нашей военной базе. Воительница тренировала меня с полной отдачей, а местная полоса препятствий заслуживала отдельных нецензурных комментариев, но свои плоды эта поездка, безусловно, принесла. Выносливости и ловкости мне было не занимать. Кроме того, большим плюсом было то, что в обязательную подготовку принцесс Аэрты входил курс выживания в условиях дикой природы. Это только кажется, что наследниц во дворцах холят и лелеют, а случись чего только на телохранительниц и полагаться. На самом деле, принцесс гоняют еще покруче, чем обычных воительниц, во избежание непредвиденных ситуаций случайного заблуждения в лесах Аэрты, морях Харитты, песках Дагайры или степях Тхара. Поэтому сейчас я даже не сильно думала о том, как мне тяжело будет в пути. Будет, понятное дело, но терпимо.

Список базового снаряжения у меня был. Нужно было только подкорректировать. Чем мы собственно с папой и занялись. Отец вычеркнул палатку и котелки, сообщив, что для согрева и удобства у меня будет магический плащ, а готовить я все равно не буду. Потом мы убрали из списка все немагические дубликаты магических и снаряжение для охоты и рыбалки. Из оружия я решила взять меч, кинжалы и дротики. Остальное явно не пригодится, потому что, либо пользоваться не умею, либо тащить тяжело. Оставались провизия, подарки и одежда. Несмотря на все наши усилия, список получился внушительным. Папа от себя сунул мне книжку любовных баллад. Чтобы было чем развлечь себя в пустыне и произвести на жениха впечатление. Я со скрипом взяла.

Отъезд был назначен на следующее утро. Отец решил проводить меня до Инграма. Я не возражала.

А из мыслей после наших титанических трудов осталась только одна: 'Как я все это потащу?'

***

После завтрака Наблюдающая Дартмаат объявила нам, что вечером состоится Урок Дисциплины. Такие уроки проводились регулярно, чтобы мы смогли продемонстрировать свои знания и умения, полученные в Оазисе. Это не были экзамены в прямом смысле слова, потому что экзамены проводились по конкретным предметам и по окончании каждых двух месяцев обучения. А на уроках дисциплины Наставницы нас изучали, так сказать, в естественной среде, смотрели, как мы двигаемся, общаемся и ведем себя. Наблюдающие и наставницы каждый раз менялись, и каждая из них по окончании очередного урока писала характеристику по каждому воспитаннику. Из них потом на каждый год делалась общая характеристика и писались рекомендации по обучению и корректировке личности. В начале у меня с этими уроками были проблемы, но после общения с Наставницей Каваат и, приняв во внимание ее аргументы, я научился контролировать свое поведение и притворяться.

Когда воспитанники возбужденно переговариваясь продвигались к выходу из столовой, наблюдающая Дартмаат выдержала паузу и осчастливила нас следующей новостью:

— Воспитанники, я рекомендую вам отнестись серьезно к своему внешнему виду и манерам, потому что принимать у вас Урок Дисциплины сегодня будет Старшая Наставница Дагайры Аминтот, и я надеюсь, вы понимаете, что именно она будет писать вам итоговые рекомендации и характеристику.

Коль, стоящий рядом, прошептал мне на ухо:

— Последний этап нашего обучения. Характеристика! От того, что именно напишет Наставница Аминтот, будет зависеть наша дальнейшая судьба. А у нее, говорят, глаз наметанный, видит насквозь.

Наблюдающая Дартмаат в упор посмотрела на нас и сказала:

— Все свободны, а ты, Лельмаалат, останься.

Воспитанники послушно и дисциплинированно покинули столовую. А я остался стоять и ждать.

— Лельмаалат, — начала Наблюдающая, — уроки с Каваат, несомненно, пошли тебе на пользу, ты научился сдерживать себя и почти принял свою судьбу. Я понимаю, что ты еще молод и неопытен, и все равно, чего бы я тебе не сказала, в душе будешь до посинения со мной спорить, но! Я прошу, просто прислушайся ко мне! Старшая Наставница Дагайры Аминтот очень проницательна и умна. И не думай, что ты сможешь ее провести. Но при этом ты должен понимать, что хорошая характеристика для тебя — прекрасный шанс хорошо устроится в жизни! Какими главными качествами должен обладать мужчина и идеальный муж?

— Знать свое место, беспрекословно исполнять желания госпожи и заботиться об ее интересах.

— Ага, теорию ты знаешь, теперь осталось практику подтянуть. Я знаю из характеристик прошлых лет, что ты вспыльчив и дерзок. Со Старшей Наставницей такое поведение недопустимо!

— Я понимаю, Наблюдающая!

— Поэтому, расскажи мне, как именно ты собираешься себя сегодня вечером вести? Я, конечно, могу тебе приказать, но, боюсь, эффект будет обратным, а если ты сам для себя обозначишь свое поведение, то тебе будет значительно проще.

— Наставница, я буду вести себя примерно, держаться скромно. На вопросы буду отвечать по существу, и только если будут ко мне напрямую обращаться. Буду смотреть в пол. Спокойствие и сдержанность.

— Что бы ни произошло! — отрезала Наблюдающая, — Я думаю, что Старшая Наставница вполне возможно будет вас провоцировать. Потому что гораздо проще воздействовать на ситуацию, нежели пассивно наблюдать. Будь готов! Я очень довольна твоими успехами и именно поэтому с тобой сейчас разговариваю. Я искренне надеюсь, что твои достижения поднимут престиж Оазиса.

— Я обещаю Наблюдающая, что буду вести себя достойно! Я могу идти?

— Да, Лельмаалат, но есть еще один момент. Я тебе советую встать в строю четвертым. У Старшей Наставницы есть привычка, четвертого по счету она всегда отправляет заваривать чай. Подать чай правильно ты сможешь, и будешь при деле. Будем надеяться, что в этом случае Наставница обратит внимание только на твое мастерство и исполнительность!

— Благодарю, Наблюдающая, я встану четвертым!

— Молодец! Я рада, что ты все понял правильно, — Наблюдающая довольно улыбнулась, — а теперь иди!

***

Утром настроение было нормальным. То ли действительно выспалась, то ли организм смирился с неизбежным и решил не осложнять себе жизнь еще больше.

Выезжали мы с папой рано. Отъезд не афишировали, поэтому и провожающих не было. Хотя это был серьезный успех дипломатии отца. Я вчера после обеда заперлась в покоях, приводить себя в порядок, а он в это время выдерживал атаку министерши Знаний и общественной информации леди Адмиры Сольди. Она пыталась использовать мой поход в качестве события для поднятия престижа королевской семьи на невообразимые высоты. Пришла не просто так, а с целой разработанной программой народных гуляний, напутственных речей и торжественных проводов. Леди Адмира была очень суетлива, многословна и совершенно непробиваема, если была уверена в своей правоте. Отцу удалось ее спровадить только после того, как он пообещал реализовать подготовленную программу после моего возвращения и запугал ее возможными последствиями моего провала в случае реализации ее программы прямо сейчас.

Так что про отъезд принцессы за драконом никто не знал. Отряда сопровождения тоже не было. На дорогах Аэрты было спокойно, а тащить личную гвардию в Дагайру мне бы все равно не позволили. Поэтому выехали мы втроем: я, отец и служанка, заботиться о лошадях.

До Инграма было около суток пути.

***

Готовить нас к Уроку Дисциплины мы с Тулем традиционно доверили Кольдранааку, для чего все втроем собрались в его башне. Он был чувствителен к созданию цельных образов и умел, как никто другой, скрыть недостатки и подчеркнуть достоинства.

Когда я усаживался перед зеркалом, я его попросил:

— Коль, прошу тебя, создай сегодня что-нибудь не сильно экстравагантное. Я совершенно не хочу выделяться из толпы, сделай как-нибудь так, чтобы я был как можно более незаметным.

— Хм… Ну вот, только я размечтался! А что именно ты хочешь скрыть?

— Ну, надо сделать так, чтобы получилось миленько, но очень-очень посредственно. Наблюдающая Дартмаат настоятельно рекомендовала не выделяться. — Правда, скорее поведением, но в одежде тоже не помешает.

— Так, — решил Коль, — нас двадцать два человека и однозначно красивы только мы, — Тульчинизз и я с улыбками переглянулись, — еще парочка — оригинальны, трое — своеобразны, а остальные так…. серая масса. Вот к ним-то я тебя и определю. Ну-ка сядь ровно. Туль, а ты пока подбери нам что-нибудь ээээ… Так, глаза у Леля темные…. что-нибудь розовое сверху и фиолетовое снизу.

— Хорошо, заодно и себе наряд поищу, — и Туль с готовностью начал рыться в шмотках, которые мы горой навалили на постели.

Я спокойно замер, глядя на себя в зеркало. Коль с прической мудрить не стал, а тщательно прилизал волосы, а сзади заплел их.

— Лель, если совсем не украсить будешь выделяться, давай ленту вплету, под цвет шаровар. Вот смотри, эта достаточно отвратительная? — Коль мне перед глазами помахал жесткой фиолетовой лентой на удивление грязного оттенка.

— Туль, откуда у тебя это?

— В довесок дали к комплекту для танцев, я обаял продавщицу, и она расщедрилась… Я не стал отказываться. Неудобно, — Коль лукаво улыбнулся, — зато, видишь, пригодилось!

— Ребята, смотрите, — Тульчинизз наконец выудил из горы нечто невообразимое, — вот это для Леля, как и просили розовое с фиолетовым, а это мне. — И он продемонстрировал нам леопардовые шаровары в стразах с красной вышивкой и изумрудно зеленую рубашку с воротником стойкой.

— Непередаваемая жуть! — прокомментировал Кольдранаак, — тебе удалось подобрать нечто совершенно несочетаемое. Я даже не думал, что в наших гардеробах присутствуют настолько отвратительные шмотки. И вообще, если бы я знал, что выйдет из этой затеи, я бы сразу отказался. Я после этого вечера вообще не смогу носить эти цвета.

— Ну, знаешь, зато это однозначный шедевр безвкусицы!

— А что! — оживился Коль, — сейчас еще и аксессуары подберем. — И он бросил мою доплетенную голову и ринулся к ларцу с драгоценностями. — Так, Лельмаалат, тебе мы наденем янтарь, бусы в два ряда и пару браслетов. Кольца какие-нибудь сам потом подберешь, а то мне тоже еще одеваться. А для Туля предлагаю побольше золота! Возражения есть?

Возражений не было. Все это было даже забавно.

— А я в отличие от вас оденусь нормально, — продолжил Кольдранаак.

— Хочешь достойную характеристику?

— Неа, просто хочу сыграть на контрасте. А то я все время в тени вашего величия, — подмигнул нам Кольдранаак и тоже начал облачаться.

Да, урок будет интересным.

***

Ехать было нескучно. Весна уже оккупировала предместья Гинданы, столицы Аэрты. На полях снег уже сошел, да и припекало знатно. Я откинулась в седле и прикрыла глаза, подставляя лицо солнцу и ветру. Отец рядом тоже довольно жмурился. Служанка Арисса от нечего делать постоянно проезжала вперед, а потом возвращалась и докладывала нам, что, дескать, впереди все в порядке. Я знала ее, она была моложе меня и мечтала стать воительницей, а пока копила деньги на обучение в военной академии. Мы с папой старались сохранять серьезные лица, когда она в очередной раз подъезжала к нам с 'докладом', нам все равно, а ей приятно, да и полезно.

Ехали не спеша. Меня в Дагайре пока не ждали, а загонять лошадей просто так было незачем. Кроме того, я пыталась получать удовольствие от поездки и одновременно тянуть время. По родной стране покататься, с папой пообщаться. И вопросов у меня возникало все больше и больше. Я ехала и думала о мужчинах, вспоминала и анализировала все, что я о них знаю. И постепенно пришла к выводу, что чем больше думаешь, тем меньше понимаешь.

Отцу я свои сомнения и озвучила.

— Пап! У меня к тебе разговор.

Отец рядом в седле лениво жевал где-то сорванную весеннюю травинку.

— Ммм?

— Вот как мне сделать правильный выбор в Оазисе. Там будет много мужчин, все разные. На что обращать внимание?

— А что именно тебя смущает? Кто-нибудь тебе точно понравится! Вот и знакомься.

— Знаешь, у меня много знакомых мужчин, и большинство из них мне нравятся. И это, наверное, значит, что я сама не понимаю, что мне надо? И в Оазисе я могу сделать неправильный выбор…

Отец рассмеялся.

— Арье, дочка, ты все усложняешь, в любви, даже если не поймешь сразу, что вот оно — твое, точно поймешь, что что-то не твое!