Помоги проекту - поделись книгой:
— Ну, вот и подождем маленько. Посмотрим, чья девочка? Иногда полезно бывает…
Первый, предварительный ответ на запрос Гудвина пришел уже на следующий день, к вечеру. Марта Игоревна Потапова в связях с деловыми людьми своего города не замечена. Недоучившаяся студентка медицинского колледжа и голь перекатная была Марта Игоревна. Даже в приличных шалавах не числилась.
— Проверьте покрепче, — приказал Гудвин по телефону. За этот день Домино успела сильно его удивить, а разводить руками Вова не любил. Тем более если дело касалось насущного — баб и денег. Домино отказалась взять деньги, и это сильно насторожило помощника Князя. Если сведения верные и девчонка голь перекатная — почему лаве не взяла?!
Утром Князь показал Марте, где лежат деньги. Открыл выдвижной ящик прикроватной тумбочки и сказал — бери. Сколько нужно.
Девчонка сунула нос в тумбу, наморщила лоб, бровью дернула и тоненькими пальчиками выудила оттуда одну, верхнюю купюру в сто рублей.
Вова даже дышать забыл. «Подстава, точно подстава», — зазвенело в голове. Чтобы нищая босота от халявы отказалась?! Да не бывает такого! Все бабы одним миром мазаны…
Каждая из любовниц Гудвина только и ныла — мало, Вова, мало, давай еще. Бросая очередную пассию, Вова даже на объяснения не напрягался, переставал дарить подарки, телка сама исчезала.
— Что так мало взяла, Марточка? — пряча усмешку, елейно произнес старый вор.
— Так хватит. Выиграла вчера. И на ужин не потратилась.
— Ну-ну, — покачал головой законник и отпустил Марту за покупками.
Едва за девушкой закрылась дверь, Гудвин выскочил на центр комнаты и, размахивая руками, набычив голову, зашипел:
— Лапти плетет бикса! На понт работает! Чтоб девка лаве не брала и не просила?! Гнать ее надо, Князь…
— Дурак ты, Вова, — миролюбиво усмехнулся старик. — Умная девка денег не просит, ей их дают.
— Так ты дал!! Она ж не взяла!!
— Не ко времени, значит, — спокойно ответил Князь и вечером повел Марту в казино.
Хоть и в новом, но дешевеньком платьице на лямках, девчонка смотрелась отлично на фоне расфуфыренных, напомаженных телок. Неловкости не чувствовала, раскованно ходила между разодетыми дамами козырных людей и в разговоры не лезла, больше слушала. Легко приняла от Князя горсть фишек, так же легко их спустила — и больше не попросила.
«Не азартная? — спросил себя Гудвин. — А по поступкам не скажешь… Опять до заката на пляже в домино резалась и там азарт выказывала…»
Задумался Гудвин. Что-то готовит смотрящий? Ведь не просто так, не для плезира, а зачем-то девчонка ему понадобилась… Почему босота Марта к старику приклеилась, Вова понимал. Ей нужно то же, что и всем, — денег. Но больно уж хитро повела себя девочка, не по возрасту. Давали — брала, за обед — благодарила. Но лишнего?.. Нет, лишнего Марта не просила.
Надеется позже куш сорвать? С дальним прицелом работает? Или… хорошо готовил кто?
Но никого за спиной Марты высветить не удалось. Гудвин настаивал, теребил братву из родного города девчонки, но ответ всегда приходил однозначный — не была, не выявлена, не замечена.
Через несколько дней, когда к обществу Марты уже все привыкли, у одного из законников случился день рождения. Новорожденный заказал катер, провианта загрузил достаточно и повез компанию на отдаленный пляж — шашлык готовить и без пустого внимания развлекаться.
Кроме Марты на пикник поехало много женщин, кто-то приехал вместе с женой, кто-то с подругой, иные специально прилетели в Сочи поздравить приятеля. Шампанское и коньяки рекой лились, музыка гремела на все побережье, и вот в той кутерьме и случилось недоразумение, показавшее Вове, чем может шальная девчонка Князю послужить.
Тот самый молодой вор, которого Марта в день знакомства с законниками обыграла, напился крепко и разум потерял. Пристроился к Марте и, не увидев, что сзади Князь подходит, приобнял да с подходцем:
— А не скучно ли тебе, девочка, со стариком валандаться? Тут и помоложе найдутся, а?
Марта развернулась под его рукой, встала лицом к лицу и с доброй, сердечной улыбкой произнесла:
— А старый конь борозды не портит…
Неизвестно, чем дело бы закончилось, не ответь
Марта именно так. Спокойно, без вызова поставила нахала на место, и Князь это видел.
— О чем тебя еще спрашивали, девочка? — поинтересовался на обратной дороге.
— О том-то и о том-то, тот-то и тот-то, — ответила Марта.
— Угу. Еще раз спросят, скажешь вот как…
Женские ласки давно перестали тревожить старого вора, Марта ему для дела была нужна. Не раз и не два в течение следующих десяти дней слышал Вова отчеты Домино о чужих разговорах (кто на соплюшку внимание обратит и насторожится?) и указания Князя — с кем, что и когда сказать. Порой от слов приближенных большая польза получается, если вникнуть внимательно. Давно Князь на эту роль ловкого человека искал, да все не знал, кому довериться.
— На обратную дорогу три билета возьми, — как-то утром сказал поддужному законник.
— Она с нами едет?! — опешил, возмутился Гудвин. — Князь… да не верю я ей!! Кто она, откуда, без году неделя с нами…
— А сам…
От растерянности Вова даже контроль над собой потерял. Расслабил лицевые мышцы, челюсть вниз уползла, и остался Вова с разинутым ртом, пока за Князем дверь не закрылась.
Оказывается… знал старый?..
Много лет назад откинулся Гудовин Владимир с малолетки. Шастал по городу, на подхвате то там, то тут денежку срубал небольшую. В поте лица не трудился, все случая ждал.
Случай представился в лице кавказского вора, приехавшего к Князю по делам. Обсудил кавказец свои проблемы, попил с Князем водочки — и ночью его на гульбу потянуло. Взял джигит машину, пару пацанов и поехал в ресторан ночь догуливать.
Но не повезло авторитету. В ресторан той ночью местные беспредельщики забурились. Да не простые, а те, что с кавказцами рынок не поделили.
Завалился загорелый гость в кабак широко. Внимание привлек. И хоть дал ему Князь сопровождение, местные пацаны в тему не въехали, не разобрались, кто с носатым в их кабак зашел. Отоварили всех на славу, а кавказца решили на перо поставить.
В той знатной драке Вова Гудвин не участвовал. Сидел на табурете возле бара, с девчонками пивцо потягивал. Но драка разрасталась, сопровождающие от Князя по залу клич бросили, толпа-то Вову со стула и смахнула. Да не просто смахнула, а так ловко, что встал Вова спиной к спине кавказца и вроде как прикрыл собой. Оступился в кутерьме, запнулся за чью-то ногу и поймал перо, которое беспредельщик в спину Князева гостя нацелил.
Так, нежданно-негаданно, попал Вова в верные товарищи. О том, что случай произошел, помалкивал разумно и лишнего геройства на себя не брал. Лежал в больничке с заштопанной почкой и Князя ждал.
Князь приехал не один. С кавказцем и свитой. Расспросил Вову о житье-бытье и сказал:
— Выйдешь из больнички, ко мне загляни…
Вот так и получил Володя теплое место подле Князя. Не каждый день на дороге, рассудил смотрящий, верные люди встречаются. Да такие, что способны твоего друга собственным телом от ножа прикрыть.
Много лет полагал Вова, что провел старика. Он уже и думать забыл о том, что гулял по городу гнилой слушок, мол, случайно Гудвин на нож налетел, и надеялся, что тема не всплывет никогда…
Но просчитался. И то, что Князь напомнил ему об обмане в связи с Мартой, навсегда отнесло Домино в разряд его врагов. Как бы разделил Князь своими словами подручных — Марта из себя тайны не делала, а ты, Вова, обманным геройством возвысился…
Пока жив был старый Князь, Вову с Мартой цементировала общая кормушка, как только его не стало, Вова все силы приложил, чтобы убрать Домино с дороги. Мешала она ему. И главной ценой в их споре стал Борис Аркадьевич Гольдман, владелец фирмы «Гелиос».
Не сразу, не вдруг решился Гудвин на открытый конфликт, почву к решающему разговору полгода готовил, к новому смотрящему в друзья набивался. Думал — раздавит Марту.
Но недооценил. Подготовилась Домино. А цена на кону большая стояла…
Борис Аркадьевич Гольдман прибыл в их город из Швейцарии примерно за полтора года до кончины Князя. Молодой и вальяжный, бродил он по городу, восстанавливал в памяти СССР, старался узнать бывшую державу в новой России и искал выход на серьезных людей. Начинать бизнес в России без поддержки и прикрытия — смерти подобно. Вернее, разорению. А это для деловых людей хуже смерти.
Молодой и вальяжный Борис Аркадьевич был только посланником. Его дядя Самуил Моисеевич, после первой отсидки скрывшийся за кордоном, составил для Князя весточку. Но идти сразу к старому, возможно потерявшему авторитет, вору дядя племяннику не советовал.
— Сначала по городу походи. Людей послушай. Если Князь сдулся, ищи замену. Если все в порядке, иди с поклоном. Поможет.
Больших перемен в городе Князя племянник не почувствовал. Достал из чемодана письмецо дяди и отправился к законнику. Молодому посланнику было что предложить местному криминалу от лица своего дяди и от себя лично.
В конце семидесятых, со второй волной эмиграции, дядя Самуил Моисеевич Гольдман полетел на историческую родину с краткой остановкой в Вене. В столице Австрии еще достаточно свежему Самуилу встретилась богатая пожухлая вдова производителя лекарств. Несколько фармацевтических фабрик вдовы стояло в Швейцарии.
Короткий роман, быстрый брак — и Самуил Моисеевич поселился на вилле с видом на Женевское озеро.
К чести господина Гольдмана-старшего следует сказать — альфонсом он не был. Подпольный цеховой опыт советского еврея быстро поднял фармацевтический бизнес вдовы в десятку европейских лидеров. Гладким и упитанным европейским воротилам оказалось не под силу сражаться с извращенной логикой теневого бизнеса социалистического государства. Под присмотром тысячеглазого аппарата различных органов и пятой планового производства выживали лишь сильнейшие. А Самуил Моисеевич везде был среди лучших.
В начале девяностых вдова упокоилась в фамильном склепе первого мужа; Самуил Моисеевич позвонил в Россию и пригласил к себе сестру Сару с сыном Борей на ПМЖ. Пожилому деятельному еврею стало скучно любоваться видами Женевского озера в одиночестве.
Родственники привезли с собой четыре чемодана, диплом Бори об окончании с отличием экономического факультета Казанского университета, пустую клетку попугая Коко (птица скончалась от ностальгии, едва клетка пересекла пограничный кордон аэропорта Шереметьево-2) и вести из новой России.
Самуил Моисеевич выслушал «повесть временных лет» и впал в искус.
Давным-давно, пролетая в салоне Ту-134 над опостылевшей отчизной в направлении Запада, бывший гражданин Гольдман дал себе слово — никогда не возвращаться. Ужас заключения, битва с ветряной мельницей в форме прокурора и огромные срока за деятельность, за которую, в принципе, ордена надо давать, отбили у него желание трудиться на благо отчизны. Самуил Моисеевич выписывал несколько российских газет, вдумчиво отслеживал последние новости, но демократы из бывших коммунистов доверия в нем не вызывали. Молодые шумливые реформаторы, набивающие карманы под лозунгом борьбы с тоталитаризмом, и вовсе вызывали брезгливое отвращение.
Племянник Боря позволил себе не согласиться. «Возврата к прошлому быть не может, — твердо заявил Борис Аркадьевич. — Россия не Китай, народ в ней бунтарский и не такой послушный. Реформы будет продолжать хоть из исследовательских соображений, хоть бы из вредности. В пику всему миру».
Самуил Моисеевич пролистал биржевые сводки (нашел их скучными) и обратил свой взор к России. Вероятный процент отдачи, возможная степень риска… Боря под ухом поет отчизне оды… И Самуил Моисеевич Гольдман решил попробовать. Слишком прилично-тягуче жилось на берегах Женевского озера. Слишком скучно.
Но данные обещания господин Гольдман всегда выполнял свято. «Сам в Россию ни ногой», — сказал Самуил Моисеевич, вспоминая клятву, данную в салоне Ту-134, и отправил на разведку племянника.
В столицы семейство Гольдман мудро не сунулось. Для первого, пробного шага Гольдманы выбрали недалеко от Москвы тихий областной центр с полумиллионным населением и после недолгого семейного совета послали туда Борю, вооруженного пачкой наличности, подробным инструктажем и письмом к авторитетному человеку.
…Князь принял посланника радушно. Дикий рэкет давно уступил место «цивилизованной» крыше, копейка от бизнеса шла тугая, так что пустить под крыло еще одну фирму с обеспечением на Западе — прибыль верная.
Долгими и скучными швейцарскими вечерами Борис Аркадьевич успел наслушаться от дяди о власти и нравах воровской элиты. Попав в гости к авторитету, Боря скромно сидел на уголке дивана и ждал, пока Князь, близоруко щурясь сквозь очки, ознакомится с посланием. Самуил Моисеевич отбывал срок в лагере, где смотрящим был Князь, в письме мелькали воспоминания и поклоны, и читал законник долго. За его спиной стоял худой высокий парень и ловил каждый жест гостя.
«Боже, скорее бы это кончилось!» — подумал Борис Аркадьевич и промокнул лоб белейшим носовым платком. (Пока Боря вынимал из кармана пиджака носовой платок, худой парень чуть не пристрелил его взглядом. Каждый жест стерег. Класть платок обратно в карман Боря благоразумно не стал, комкал в кулаке и, мучаясь от жажды, ждал вердикта.)
— Что же ты, дядя Ваня, гостя чаем не поишь? — вошла в гостиную красивая стройная брюнетка в свободном брючном костюме. Черный шелк струился вокруг длинных ног, девушка небрежно отбросила за плечи блестящие темные волосы и села на подлокотник кресла авторитета.
«Села как у себя дома, — мелькнуло в голове Бори. — Любовница?»
Но жест, которым Князь похлопал девушку по колену, был скорее отческим. Красавица приветливо улыбалась гостю, и Борис Аркадьевич почувствовал себя свободнее.
«Однако, — подумал он. — Таких и в Париже не часто встретишь».
— Налей, Марта, гостю чего-нибудь, — приказал Князь, и Борис Аркадьевич понял, что дело его выгорит.
Так оно впоследствии и вышло. Но, кроме разумного процента от прибыли, законник поставил жесткое условие — заместителем Бориса Аркадьевича станет Гудовин Владимир Александрович. Тот самый худощавый психопат, готовый пристрелить гостя за один неверный жест.
Отказывать авторитету в данной «просьбе» Борис Аркадьевич не посмел. Неразумно ссориться с королем города из-за такой мелочи, как примитивный необразованный бандит. Борис Аркадьевич сводил Марту в ресторан, провел, как ему показалось, тонкую разведывательную беседу и окончательно успокоился — Вова Гудвин в вопросы экономики не полезет. На него ляжет самая неприятная часть работы: улаживание вопросов с конкурентами от бизнеса и криминала, отсечение доярок различных инстанций, беспрепятственное прохождение груза через таможню и, главное, присмотр за бесперебойным и безопасным течением бизнеса.
Один на один со странным российским предпринимательством Борис Аркадьевич проиграл бы однозначно. Едва только длинный хрящеватый нос господина Гольдмана показывался в кабинетах чиновников, у тех моментально начинала чесаться левая ладонь. А это, как известно, примета верная. К деньгам.
Гудовин же с чинушами разбирался просто. «Поклон от Князя», — говорил Вова и получал подписи на бумажках за спасибо. «Они и так на подсосе», — говорил бандит Гудвин, и экономист Гольдман соглашался: дешевле и легче покупать чиновников оптом. Князь крышевал десятки фирм и платил чиновникам сразу за все, как зарплату выдавал.
С Мартой Борис Аркадьевич встречался регулярно. Домино знала о городе все. Где и с кем надо быть осторожным, кто и чем живет, какое знакомство следует поддержать, а от какого уклониться. Марта была полезна пришлому бизнесмену, как таблетка аспирина больному гриппом. Она снимала напряжение и помогала жить.
И еще. С Мартой Борис Аркадьевич стал своим человеком в доме Князя.
— Вскружил, проказник, девушке голову, — ласково укорял «дядя Ваня» Гольдмана.
Боря изображал смущение и увозил Домино в приличный ресторан.
В любое заведение, даже битком забитое, Домино пускали беспрекословно. За лучший столик, к лучшим винам, закускам и обслуживанию по высшему разряду. Ни один бритоголовый качок не смел покоситься в сторону нелепого прихрамывающего толстяка в обществе красотки. Город знал — Домино девушка Князя.
Но позже оказалось, что Марта устала от роли вывески. «Хочу работать», — намекнула она Гольдману. И тут же получила место референта в фирме «Гелиос».
От такого работника бизнес дяди и племянника выиграл значительно. В ситуациях, трудноразрешимых для Гудвина (или разрешаемых ненужным силовым давлением), Марта обходилась полуулыбкой, полунамеком и парой ласковых упреков.
Через год в городе поочередно открылись шесть аптек под вывеской «Гелиос», еще полгода спустя оздоровительный центр «Волшебная заря» и оптовый склад для торговли с приезжими фармацевтами. Еще через полгода старый законник Князь умер от рака легких.
…Марта смотрела, как Гудовин курит ее сигареты, пьет ее коньяк, и вспоминала последние недели у постели умирающего Князя.
— Тебе, девушка, надо замуж выходить, — задыхаясь, говорил старый вор. — Ты с Бориской-то не церемонься. За жабры его — и под венец. Он от тебя много пользы поимел… и еще поимеет. Голова у него позолоченная, твоя золотая. Не пропадете. Я Вове наказ дал, чтоб за тобой присматривал… Он парень верный… кхе-кхе-кхе… Не выдаст.
Старый вор ошибался. Гудвин ненавидел Домино и делиться не собирался. Новый король города привел своих людей, и иной кормушки, кроме «Гелиоса», у Вовы не осталось.
Постепенно, месяц за месяцем, Гудвин оттеснял Марту от Гольдмана. Водил девиц, учил пить разгульно и подсадил на кокаин.
Наивный толстый еврей нырнул в удовольствия с головой. Гудвин, с его знанием изнанки города, стал Боре необходим. А Марта начинала мешать плавать в бассейне с десятком голых баб, зависать в казино и шумно, с размахом, пить ночи напролет…
Вспоминая все это, Марта неприязненно рассматривала Гудвина: втянутые желтоватые щеки, жидкие зализанные волосы, худая шея с выпирающим кадыком. Он напоминал ей хищную птицу. Стервятника, вспорхнувшего с разложившегося трупа и примостившегося на диване в ее гостиной. Только зевни — и клюнет в темя.
— Ну, Вова, все понял?
— Что ты предлагаешь? — сразу взял быка за рога Гудвин.
— Исправлять ошибки. Твои, Вова. И не думай, не надейся, что справишься в одиночку.
Гудвин буркнул под нос что-то матерное, сжал кулаки с хрустом, но возражать не стал. Вова приехал к Марте доложить мнение нового хозяина города — Сивого, что в фирме «Гелиос» главный теперь он. Гудвин долго добивался этой поддержки. Доказывал свою необходимость, знание дел производства; он превратил Гольдмана в ручного кролика и считал вопрос решенным. Боря кушал кокс с его ладони, как грызун морковку; молодых пушистых крольчих Гудвин так же поставлял ему с требуемой регулярностью…
Марту Вова хотел убрать из «Гелиоса» сразу после кончины Князя. Но новый хозяин города, помня о привязанности к Домино старого вора, решил иначе. Попросил не трогать Марту хотя бы временно. Гудовин пытался настаивать, убеждал, что Марта стала бесполезной и ее место стоит отдать другой, более послушной девушке (такие у Гудвина имелись), но Сивый сказал твердо:
— Дай ей время. Не окрутит толстого борова, уйдет сама. Она девка с головой, зря терять время не будет.
Если не считать этого нюанса, победа Вовы была полной. После стада опытных куртизанок Боря к Марте не приближался. Еще немного — и Домино поймет сама, что проиграла. Выхода на Сивого у нее не было. Рядом с новым хозяином паслись новые кобылки.
— Где ты взяла письмо Бори? — спросил хмуро.
Поделиться книгой: