Помоги проекту - поделись книгой:
- Что человек он в возрасте и сидит в Полоцке. Что он внук Всеслава Брячиславича, князя-оборотня и великого чародея. Что дочь свою недавно выдал за одного из Ольговичей, кажется, за Святослава, сына Всеволода. Что с Мстиславичами дружен и что по молодости он служил у ромейского императора и был неплохим полководцем. Вот, пожалуй, и все. А в чем интерес к этому слабому Рюриковичу на окраине Руси?
- В том, что осенью прошлого года он тайно прибыл на Руян. Князь Василько был болен и искал исцеления у наших волхвов. Ему помогли и вылечили от хвори. После чего он отрекся от чужой веры и всю зиму провел в Коренице, в храме Яровита, а ранней весной приехал в Аркону. Мы с ним встретились, и он изъявил желание помочь Венедии в отражении католической угрозы.
- Я про это ничего не знал.
- Тебе и не надо было. Событие, не ахти какое и держали мы его в тайне, а тебе за военными делами в Арконе бывать некогда.
- Это правда, некогда. А Васильку Святославичу можно верить?
- Можно.
- И в чем выражается его помощь? Он желает стать военачальником?
- Нет. От болезни князя Василько исцелили, а вот годы и шрамы от полученных в молодости ранений, при нем остались. Поэтому все, что он может, это давать советы и помогать нам с поднаемом воинов, не только на Руси, но и в степи.
- В Тьмутаракани?
- Эх, Вадим, - старик вздохнул, - ты за походами света белого совсем не видишь. Тьмутаракань вот уж тридцать лет как под ромеями. Продали Рюриковичи свое наследие от Святослава Игоревича братьям во Христе. За монету медную Тьмутаракань отдали, и все рода славянского корня, что там жили, теперь либо империи служат, либо ушли к половцам. Кто в Приднепровскую орду, кто в Лукоморскую, кто в Донскую. Ну, а иные на Русь подались. Поспрашивал бы ты своих дружинников из Киева об этом.
- Спрашивал уже. Но прав ты, Векомир, за своими заботами забываю про дальние земли.
- Вот-вот.
Волхв покачал головой и огладил бороду, а я направил разговор дальше:
- Так что там с воинами и Василько Святославичем?
- Среди степняков у князя много друзей, которые стали вождями и атаманами. Большая часть из них в разные годы вместе с ним во славу императора Ионны сражалась, и Василько отослал им письма с предложением послужить Венедии. Кроме того послания были отправлены некоторым русским князьям. - Векомир опять зашелся в сильном кашле, прижал к губам платок, сплюнул в него, снова выпил целебного настоя и продолжил: - Несколько дней назад был получен ответ от некоторых вожаков и одного князя. Все они готовы повоевать за веру предков и серебро, поэтому через два месяца около пятисот воинов прибудут в Новгород.
- С наемниками понятно, а что за князь готов с католиками биться?
- Иван Берладник. Знаешь такого?
- Этого-то знаю. Все же личность заметная. Первый служилый князь из Рюриковичей. Пару лет назад сидел в Звенигороде, а потом сцепился с галицким князем Владимирко и захватил его город. Однако не удержал добычу и лишился всего, что имел. С тех пор бегает по границам Руси и готов предложить свой меч и услуги дружины из верных людей любому, кто позвенит кошельком. Я ладожских Соколов просил отправить вербовщиков в Берлады, где Иван Ростиславич после бегства из родных краев прятался, но они не справились. Первый посланец в дороге сгинул, а второй князя в Берладах не застал. Он, вроде бы как на Киев к Ольговичам ушел, которые обещают его обратно в Звенигороде на княжеский стол посадить. Вот только ничего у них не выйдет. В этом году старшим Ольговичам конец придет.
- Это если в Киеве все как в знакомой тебе истории сложится.
- Да. Но, скорее всего, все именно так и будет. Ведь там ничего не изменилось. Народ по-прежнему не любит Всеволода и презирает его брата Игоря. - Я кинул взгляд на море и вернулся к теме: - Ладно, Ольговичи полягут и пусть. Они мне не интересны. Что с Берладником?
- С ним все договорено. Князь не хочет менять веру, но готов воевать за серебро. С ним сотня лихих дружинников и он опытный вояка, жадный и резкий, но биться с католиками будет.
- Ну, а я здесь причем?
- Притом Вадим, что этих воинов, и степняков, и дружину Берладника, я хотел бы отдать под твою руку.
- У меня дружина уже имеется и мне ее пока хватает. Пусть Берладника и степняков Мстислав возьмет, а лучше Никлот, у которого есть серьезная кавалерия. Зачем они мне?
- А затем Вадим, что там, - жрец кивнул в сторону материка, - уже готовы к войне. Ты это понимаешь, точно так же как и то, что следующее лето будет кровавым. В Ла-Манш пойдут только несколько одиночных кораблей, которые станут англичан и франков пугать, а все крупные ватаги останутся здесь и будут биться на суше. Правильно говорю?
- Верно.
- Значит, и ты останешься, а если так, то тебе нужно больше воинов.
- Это так, не спорю. Однако я думал через ладожан поднаем провести. Весной полсотни охотников в Новгород придет и осенью пара сотен. В итоге тысяча воинов у меня будет.
- Бери всех, кто есть, и тех, что Василько пригласил, и тех, кого ладожские купцы приведут, и тех, кого сам найдешь. Потери будут огромные...
- Векомир, да я ведь не против воинов. Но степняки всадники, а у меня пехотные экипажи.
- Ты не дослушал меня. Не перебивай.
- Понял. Молчу. Внимаю.
- Наши князья хотят вести войну на вражеской территории, по крайней мере, до тех пор, пока будет такая возможность. Лишь только снег с полей сойдет, как наши отряды начнут наступление на врага. Большая часть сил останется на месте, а наиболее подготовленные и лихие воины под командой самых удачливых вождей, вроде тебя, станут уничтожать католиков, вытаптывать посевы, жечь поселки и склады с продовольствием. Лучше всего для этого подойдет легкая конница, которая воюет вместе с хорошо подготовленной пехотой, привычной к большим переходам. Так что готовься, Вадим. Если ты с нами, то будет тебе команда бить врага на его же земле. У Мстислава отряды для такой войны уже есть. Про Никлота ты правильно сказал, у него превосходная конница. Лютичи могут выставить лесовиков, а поморяне щитоносцев. Ну, а вольные вожди, кто и что соберет.
- Но у меня лошадей нет, - попробовал я еще раз возразить Векомиру.
- Будут тебе лошади, а чтобы наладить взаимные действия пеших дружинников и конников у тебя есть вся зима и большая часть весны.
- А платить наемникам кто станет?
- Пока война и подготовка к ней, храмовая казна, а дальше посмотрим.
- Ясно. Когда мне в Новгород отправляться?
- Через месяц. Сейчас с князем Василько познакомишься, договоритесь с ним о сроках, прикинете, когда торговый караван с Руяна пойдет, и вдвоем отправитесь в путь-дорогу. Время, понятное дело, будет уже осеннее. Но у тебя мореходы опытные, да и сам ты не промах, а значит справитесь.
- Ага! - я покивал головой и спросил старца: - Векомир, и все же я не понимаю, почему эти воины должны быть под моей рукой? Они мне пригодятся - это ясно. Однако ты мог бы отдать наемников своему сыну Идару или кому-то из близких к тебе вожаков. Отчего мне такой подарок, и воины, и лошади, и оплата найма?
- А ты сам до сих пор не понял?
- Нет. Могу разобраться в хитросплетениях твоих мыслей, но свободного времени на это не имею.
- Я же сказал, что мне преемник нужен, а его нет...
- И что? Я воин Яровита, а не Святовида. Так что в любом случае не смогу заменить тебя.
- Дело не в том, кто и какого бога превыше остальных ставит, и даже не в том, кто станет следующим верховным жрецом. Недавно мы встречались с Огнеяром и он сказал, что ты можешь прожить очень долгую жизнь и даже пережить Ночь Сварога. Ну, а раз так, то у тебя есть возможность стать великим князем. Не только по титулу великим. Но и по делам. К чему веду, понимаешь?
- В общих чертах. Вадим Сокол проверен делами и с ним говорил Яровит. Он станет грызть глотку врагам даже тогда, когда на это не останется сил. Отступать ему некуда и когда-нибудь он может стать главой Венедии и ее охранителем, разумеется, если раньше нас крестоносцы не перебьют. А коли так, то для рывка наверх ему нужны деньги, большая дружина и великая слава, которая сделает его князем, который будет равен Никлоту, Рагдаю, Мстиславу и Прибыславу. Правильно?
- Все верно. Так я и думаю.
- А потяну ли я такое дело?
- Кто знает, Вадим? Возможно, что нет. Может быть, я ошибаюсь. Однако то, что я вижу сейчас, мне нравится. Ты силен, честен и храбр. Умеешь думать, хотя многое упускаешь. Рвешься в бой и готов отдать ради нашего народа самое ценное, что есть у человека, саму жизнь. И, глядя на то, как ты на ровном месте построил Рарог и создал крепкое войско, мы, волхвы, решили, что Вадим Сокол будет хорошим великим князем Венедии.
- А если я изменюсь, и власть развратит меня?
- До этого еще дожить надо, что в наши беспокойные времена весьма мудрено.
Векомир попробовал уйти от ответа, но я настоял:
- И все же, волхв, скажи, что будет тогда?
- Хочешь услышать мое мнение? Ладно. Слушай. Если через много лет ты станешь правителем Венедии и начнешь превращаться в чудовище, тебя уничтожат, словно бешеного пса.
- Витязи?
- Они самые.
Я усмехнулся и кивнул:
- Твои слова услышаны, верховный жрец, и я над ними подумаю.
- Обязательно подумай, а пока давай встретим князя Василько.
Обернувшись, я увидел, что к нам, в сопровождении одного из храмовников, приближается невысокого роста русоволосый старик. Черты лица правильные. Лицо округлое, с бородкой и усами. Подстрижен коротко. Спину держит прямо, а шаг твердый. Глаза голубые, но есть в них нечто звериное, может быть, от прадедушки Всеслава Чародея. Одет просто, серая рубаха с длинным рукавом, полосатые штаны и сапоги. На поясе кривой короткий меч, не сабля, а нечто напоминающее ятаган. Первое впечатление положительное. Вот только его внутренний мир от меня закрыт, словно он волхв, хотя все может быть проще, либо амулет заговоренный, который я не вижу, либо старая кровь в нем сказывается. Вероятней всего, вариант номер два.
Верховный жрец представил нас и так я познакомился с Василько Святославичем Полоцким. При Векомире разговор шел недолго, обговорили общие детали, а потом волхва снова стал допекать кашель, и мы его оставили. Старый Рюрикович жил в доме Отдела по Борьбе с Крестоносцами, где он консультировал витязей. К делам ОБК его не допускали, все же он пока не считался венедами в доску своим. Поэтому большую часть дня Василько Святославич был предоставлен сам себе, бродил по окрестностям, гулял по торгу, тосковал по взрослым детям и внукам, которые остались на Руси, и посещал храмы. Идти ему было особо некуда и, дождавшись моих воинов, мы направились в Чарушу, куда я его пригласил.
Возок за городскими воротами нас уже ожидает, и пока будем ехать, мы поговорим о делах, а потом попаримся в баньке, которая, наверняка, уже давно затоплена и прогрета. Затем посидим, покушаем, выпьем, и снова заведем разговор. Мне есть, о чем расспросить старого князя, который многое может рассказать. Причем меня интересует не Киевская Русь, не Византия и не Берладник вместе с наемными степняками. Нет. Я хочу побольше узнать про его предка Всеслава. Как он перекидывался в волка? Каким образом за один день мог из Киева добежать до Полоцка? Каким образом он совмещал в себе двоеверие, строил христианские храмы и одновременно с этим был волхвом? Что такое Тропы Трояновы и в чем была сила князя-оборотня? Что в историях о Всеславе Брячиславиче правда, а что ложь? Вот какие вопросы я хочу ему задать, а то с руянскими волхвами как засядешь, и начинается мистический треп на многие часы. А Василько Святославич воин, который, как мне кажется, на прямой вопрос ответит коротко, четко и по существу. Конечно, если захочет говорить.
Глава 2.
Руянский торговый караван в Новгород этой осенью собирался большой. Сорок шесть судов покинуло варяжский остров, и отправилось в северную республику. Шнеккеры, драккары, лодьи, насады, расшивы, кнорры и когги. Настоящий флот под общим руководством сопровождаемого храмовыми витязями Радима Менко. Почему столько судов? Да потому, что венеды понимали, грядет беда, и спешили к ней приготовиться. Про Крестовый поход и замыслы католических иерархов знали князья, все серьезные купцы, предводители крупных варяжских ватаг и, конечно же, волхвы. Поэтому от Новгорода острову Руяну были нужны люди, в первую очередь воины, железо, которого всегда не хватало, зерно, если оно у республиканцев будет, и оружие, любое, какое только выставят на продажу. Нам сейчас перебирать нечего - все в дело сгодится, а славному торговому городу на берегах Волхова, как всегда, требовалось наше серебро.
Море мы пересекли более-менее благополучно, а вот когда вошли в Ладожское озеро, застряли. На озере бушевал серьезный шторм и местные лоцманы, которые занимались проводкой судов от моря до Новгорода, вести караван вперед отказались. Слишком коварным может быть обширный водоем, который северные русичи часто называют морем Нево, и на его дне покоится немало кораблей, чьи самоуверенные кормчие решили рискнуть и пересечь озеро на свой страх и риск. Ну, а поскольку спорить с местными мореходами было бесполезно, пришлось двое суток простоять у берега. Но ничего, время в запасе имелось, а мне было чем заняться. На суше я организовал учебный бой трех своих боевых экипажей с пятью варяжскими и в очередной раз убедился в том, что моя дружина подготовлена гораздо лучше, чем вольные ватаги. Сказываются многочисленные рисковые походы и постоянные тренировки в Рароге - это понятно. И пообещав дружинникам, которые были довольны своей победой, небольшую премию и увольнительную в Новгороде, я засел за составление предварительных планов по весеннему диверсионно-партизанскому рейду в земли северных германцев. За этими занятиями сорок восемь часов пролетели очень быстро. Погода настроилась, вновь выглянуло солнышко, и мы продолжили наше движение к Волхову.
Суда шли хорошо. Подгоняемый попутным ветром 'Каратель', за кормой которого держались 'Святослав' и 'Перкуно', находился в центре каравана рядом с кораблем храмовников 'Морской Волк'. Все почти точно так же, как три года назад, когда я впервые направлялся в Новгород. Только холодно и за мной не полсотни вольных варягов-ватажников, а несколько сотен отменных воинов, которые подчиняются только мне и никому более.
Дружинники, которым не надо было работать веслами, отдыхали, а я сидел на одном из пустых румов и разговаривал с расположившимся напротив князем Василько. Как собеседник он меня устраивал, благо, человек умный и осторожный, за жизнь накопил немало связей, много где побывал и знает несколько языков. С ним интересно и хотя про своего предка Всеслава Брячиславича, к моему огромному сожалению, он говорить не желает, темы для разговоров у нас все же находятся. То военные хитрости степняков обсуждаем, то тактику ромеев, то военные битвы разбираем, а иногда, как сейчас, говорим о воинах, которые ожидают меня в Новгороде.
- Княже, - поудобней пристроив спину на борт корабля, обратился я к Василько Святославичу, который зябко ежился и кутался в толстый шерстяной плащ, - а что ты думаешь об Иване Берладнике?
- Так я ведь про него уже рассказывал, - ответил бывший полоцкий владетель.
- Меня интересует, что он за человек, а про его заслуги и битвы, в коих он участвовал, я уже знаю.
- Вот оно что... - протянул Рюрикович, после чего покосился на покрытую рябью водную гладь озера и продолжил: - Я видел его всего пару раз и сказать, что он за человек, мне трудно.
- Но какое-то личное мнение ты о нем составил?
- Да. Он сильный воин, но не сдержан. Знает военное дело и может придумать план по захвату города или разгрому вражеского отряда, а затем, следуя ему, добиться поставленной цели. Однако он плохой стратег. На два шага перед собой все видит, а на три уже не может. В общем, отличный вожак крупного отряда, но очень плохой правитель, который ценит жизни своих воинов и совершенно не жалеет смердов и рядовичей. Его ведь из Галича, почему выгнали? Не потому, что он был хуже князя Владимирко, а по той простой причине, что Иван Ростиславич считал горожан бессловесными скотами. Вот повел бы он себя немного иначе, поговорил бы с лучшими горожанами, купцами и боярами, да народу подвалы с вином открыл, и для него все могло бы сложиться иначе. Он мог бы удержать Галич, и увеличил бы свое владение, но Иван до этого не додумался и теперь превратился в самого обычного наемника. Пусть благородных кровей, однако, что это меняет? Ничего. Он согласен воевать за плату, а значит, как ни посмотри, все равно наемник.
'Ясно, - подумал я. - Берладника придется держать под постоянным приглядом и на коротком поводке. Сотня дружинников у него есть, если письма не лгут, и этого количества воинов ему пока хватит. Ну, а потом посмотрим, к чему его приставить и как использовать'.
- А про атаманов степных, что рассказать можешь? - продолжил я расспрашивать полочанина.
- Степных вождей будет трое: Данко Белогуз, Твердята Болдырь и Юрко Сероштан. Все они выходцы из окрестностей Таматархи, по-нашему Тьмутаракани. Люди опытные, воевали за ромеев, а потом за Всеволода Ольговича, который не выплатил им обещанное серебро. Далее в Турове служили, а последние несколько годков в Малотине, на границе Переяславля со степью вместе с черными клобуками жили. Но переяславские князья не богатеи. Поэтому 'нашим' степнякам платят редко. Вот они и ищут, кому бы свои клинки продать. Если их нанимают, они служат честно, а коли обманывают, то обиду не прощают.
- Это я уже понял. Больше ничего нового сказать не можешь?
- Нет. Я степных вожаков давно не видел. Где они находятся и чем занимаются, в голове держал, мало ли, вдруг ко мне беда придет и помимо своей дружины сила понадобится, а что у них на душе, того не ведаю. Это надо с атаманами и их воинами лично встретиться, людям в глаза посмотреть, да в душу заглянуть, если навык такой имеется.
Сказав это, Василько кинул на меня хитрый с прищуром взгляд. Видать, он был осведомлен о моем ведовском таланте, который год от года креп и показывал новые грани. Но никаких чудес я не демонстрировал, а на его осторожные расспросы не отвечал. Раз князь про Всеслава Брячиславича ничего не говорит, так и я свои умения на показ без нужды выставлять не стану, а то время нынче такое, что сегодня человек со стороны тебе союзник, а завтра он может оказаться врагом.
Мы замолчали. Над головой с неприятным резким криком пролетела крупная серая чайка. Одновременно, мы с Василько Святославичем проводили ее взглядом, а затем князь сослался на холодный ветер, да на свои продрогшие старые кости, и покинул меня. После чего я снова задумался о неизбежной войне с крестоносцами. Мысли стали выстраиваться в четкую логическую цепочку, моментально вспомнилась вся полученная мной в ОБК информация, и я приступил к ее обработке. Делалось это легко и привычно. Картина окружающего меня мира заиграла новыми яркими красками, и я сделал несколько выводов, которые помогут мне правильней воспринимать все, что вскоре будет происходить на землях западных славян.
Итак, что Венедский Конфедеративный Союз (мое личное самоназвание Венедии) имеет на данный момент и что он готов противопоставить врагам?
У нашего пока еще не устоявшегося государства с давними традициями народовластия, но без серьезного госаппарата, есть сильный боевой и неплохой торговый флот. Сколько точно кораблей в наличии, никто толком не знает, ибо учет ведется лишь поверхностный. Однако около трехсот судов разных классов в распоряжении венедов есть, а значит, внутренние морские и речные коммуникации под нашим полным контролем и мы сможем достаточно легко и относительно быстро перебрасывать свои воинские контингенты туда, куда необходимо. Это серьезное преимущество перед врагами и отбрасывать его в сторону нельзя.
Кроме того, на границах с католиками и в глубине наших материковых территорий построены мощные крепости, и это еще один неприятный сюрприз для крестоносцев. Только у бодричей за последние четыре года появилось семь новых замков, а приморский Дубин, где ставятся большие каменные башни с батареями катапульт и стрелометов, укрепляется дополнительно. Так что все земли князя Никлота, который после войны с датчанами сильно разбогател, превращаются в один огромный укрепрайон. Да и остальные венедские князья от своего соседа не отстают. Три дополнительных крепости появилось у лютичей и три у поморян. Плюс еще одна каменная твердыня строится в землях материковых ранов, как раз напротив Руяна, в том самом месте, где по зиме иногда замерзает море и на остров можно перейти по льду.
Еще одно преимущество это наши огромные финансовые запасы. Западные славяне, как я уже отмечал, живут гораздо богаче, чем их восточные родственники с берегов Днепра. Ну, а после удачных походов в Швецию, Данию и Ла-Манш, разгрома трех католических армий и захвата целого ряда германских городов, среди которых наиболее богатыми были Ольденбург и Любек, серебра и золота в Венедии появилось столько, что оно стало дешеветь, и этим сразу же постарались воспользоваться новгородцы. Республиканские купцы поставляли нам товары по завышенным ценам и отправляли на родину десятки пудов драгоценного металла, который в не имеющей своих золотых и серебряных рудников Киевской Руси, совершенно естественно, стоил намного дороже, чем на западе. Взять как пример большую морскую лодью. В Венедии она стоит около ста гривен, в Новгороде шестьдесят, а в Киеве сорок. Разница видна сразу, и такие примеры можно привести по очень многим товарам.
Впрочем, речь не о разнице в ценах. Драгметаллы потоком утекали из Венедии всегда, начиная с Рюрика, да и сейчас в Киевскую Русь через Новгород уходят. Просто у нас на Монетном дворе в Ругарде, в дополнение к медному 'трезубцу', стали печатать серебряную монету, весом в пять грамм с изображением Святовидова коня, и золотую, опять же пятиграммовую, с боевым кораблем на одной стороне и мечом с другой. При этом Монетный двор принимает любое серебро и золото, оценивает его по чистоте и разменивает на венедские деньги, а в прошлом году нашим номинальным главой великим князем Прибыславом, с подачи волхвов-советников, был выпущен указ о фиксировании цен на продовольствие, железо, медь, соль и еще некоторые товары, которые можно назвать стратегическими.
Все это сильно ударило по купцам-спекулянтам (или честным предпринимателям, кому и как нравится), но не настолько, чтобы они отказались от своего ремесла и торговли в венедских землях. Ну, а после этого по слову Векомира в общую казну нарождающегося государства перешла часть золотого запаса из храмовой сокровищницы в Коренице, и на эти деньги было закуплено много продовольствия и вооружение на несколько тысяч человек. И хотя это только начало и до идеала далеко, задел на будущее появился. В единстве -сила, и отныне у венедов есть нечто общее, что принадлежит всем четырем племенам. Это деньги, казна и запасы. Теперь бы еще армию-флот общими сделать и создать государственный аппарат. Но пока это невозможно, князья с боярами и варяжскими вождями не допустят, да и народ к подобным шагам еще не готов.
Далее я перешел к воинским формированиям, которые в грядущей войне выступят на стороне Венедии.
Во-первых, есть боевые ватаги вольных морских вожаков. Примерно восемь-девять тысяч воинов, из которых только половина этнические венеды, а все остальные бойцы пришлые: новгородцы, киевляне, пруссы, литовцы, шведы, норвеги, суомы и карелы. Народ в этих отрядах хваткий, злой и умелый, потому что слабаки и гнилые людишки в таком обществе не выживают и не приживаются. Это сила, но ее надо правильно использовать. Держать в одном кулаке как бронированную пехоту, либо выпускать в море для налетов на вражеские берега. Ну, а поскольку с морскими походами пока придется завязать, значит, моряки станут тяжелой пехотой, которая в решающем сражении, если таковое произойдет, примет на себя основной удар противника.
Во-вторых, имеются постоянные дружины четырех венедских князей, не менее пяти тысяч профессиональных вояк. У Никлота это конница, которая по выучке и снаряжению не уступит лучшим европейским рыцарям. У Прибыслава отряды смешанные, есть тяжелая кавалерия, пехота и сотня отборных лесовиков, своего рода спецназ. У Рагдая в дружине всего двести всадников, а остальные воины собраны в элитный пехотный батальон (мое обозначение), четыре длинные сотни копьеносцев по сто двадцать человек в каждой. Что же касается Мстислава, то у него сплошь варяги, самые лучшие и сильные представители племени ранов.
В-третьих, в крупных венедских городах, таких как Волегощ, Щецин, Радогощ, Гданьск, Ральсвик, Зверин, Колобрег и Волин, имеются отряды стражников, как правило, бывшие дружинники или вернувшиеся в родные края пожилые морские бродяги. Большую часть городских охранителей, которых почти две тысячи воинов, в решающий момент тоже можно кинуть в бой, и я уверен, что если до этого дойдет, они покажут себя хорошо.
В-четвертых, в общий учет идут воины разросшихся храмовых отрядов. Это не менее пятнадцати сотен человек, из которых лишь четверть может называть себя витязями. Ну, а остальные бойцы это либо потерявшие все люди, которые ищут смерти, либо артиллеристы, либо созданные в прошлую военную кампанию группы метателей 'греческого огня'.
В-пятых, обязательно будет проведена мобилизация племенного ополчения, которое подсчитать можно лишь примерно. Бодричи, если напрягутся, выставят десять тысяч человек, лютичи столько же, поморяне минимум пятнадцать, да раны семь-восемь. Подготовка у вчерашних крестьян и рыбаков, охотников и лесорубов, бортников и корабелов, солеваров и ремесленников, строителей и моряков с торговых судов, конечно же, слабая. Наши князья это прекрасно понимают, точно так же как и то, что ценные кадры, тех же кузнецов и корабелов, необходимо беречь. Однако если прижмет, то вся эта толпа выйдет в поле и встанет насмерть, или будет сидеть по лесам, наблюдать за уничтожением своих городов и вести партизанскую борьбу.
В-шестых, нельзя забывать про новгородских ушкуйников, которые вместе с варягами и свеями так славно погуляли в Гетланде, что там только треть населения уцелела. А недавно они получили подкрепления с родины и сейчас почти в полном составе зачищают от католиков окрестности озера Веттерн. Однако по весне ушкуйники должны выйти к морю, погрузиться на свои расшивы, а затем прибыть в Волегощ и будет их не меньше полутора тысяч. Само собой, если не случится чего-то непредвиденного, и вольные люди не сорвутся куда-нибудь в другое место. Ведь с них, кстати сказать, станется. Соберутся в круг, пошумят, погуторят за жизнь и ринутся Европу грабить или вернутся домой, добычу по кабакам спустят и в Волжскую Булгарию за хабаром пойдут. Впрочем, вольные атаманы заверили князя Мстислава, что свое слово сдержат, а значит, они не подведут.
В-седьмых, рядом с нами встанут язычники с восточных берегов Венедского моря. Пруссы, литовцы, ятвяги, латгаллы, куроны и прочие лесовики. Сколько их будет, только боги знают. Однако двадцать тысяч воинов, ставший в родной Помезании великим вождем Пиктайт из Трусо обещал привести. Войско у него многоязыкое и разное по качеству, есть ветераны, которые с нами датчан в Большом Бельте крошили, а есть настоящие дикари, которые железный нож за чудо считают и имеют общий словарный запас в полсотни слов. Руководить ими трудно, но Пиктайт как-то справляется, видать, привык. Так что до поля боя он орду доведет. Кстати, помимо этого, пруссы собираются привести к нам свою превосходную конницу и витязей Перкуно. Пойдут они от города Трусо через земли поморян к Щецину и появятся под его стенами примерно в конце весны.
В-восьмых, венедам обещана помощь со стороны Хунди Фремсинета. Сил у шведского короля-язычника, после жестокой и опустошительной войны с гетами и свеями-католиками, не очень много. Но десять-пятнадцать кораблей и восемь-десять сотен воинов он соберет. Народ у него жесткий и ненавидящий христиан лютой ненавистью. Поэтому драться скандинавы станут, словно настоящие берсерки. В этом я уверен, слишком много крови в последние годы пролилось в Швеции и очень уж большой счет у поклонников одноглазого водителя дружин Одина к носителям креста.
Вроде бы все. Хотя нет. Стоп! А я? А как же я? Всех посчитал, а про свою скромную персону забыл. Нехорошо. Получается, что отделяюсь от общества? Ха-ха! Выходит, что так. Однако это не правда, а значит, плюсуем мое войско. Семьсот пятьдесят дружинников без варогов уже есть, а к началу военной кампании, если поднаем в Новгороде пройдет, как запланировали Векомир и князь Василько, да весенний набор будет, под моей рукой соберется около полутора тысяч воинов. Три сотни из проверенных семейных старожилов, чьи родственники проживают в Рароге и окрестностях, придется оставить на острове, а остальных после тренировок и боевого слаживания в бой.
Теперь-то все? И опять нет. Другие вольные вожаки тоже поднаем будут проводить. В Норвегии, в том же самом Новгороде, среди пруссов, карелов и литвы. Кроме того, вместе со второй экспедицией в Винланд, которую повел за океан недовольный своим назначением Будимир Виславит, верховный жрец послал вербовщиков в Исландию. Хоть кого-то, но они наймут. Ну и, ко всему этому финский шаман Онни Коскенен на крови клялся, что наберет охочих до драки молодых парней, которые будут служить храму Святовида. Поэтому по общему итогу выйдет, что мы сможем выставить против крестоносцев более семидесяти тысяч человек. Это серьезная сила, но более половины бойцов от этого числа являются ополченцами, и часть войск придется оставить на охране тылов и в экипажах военных кораблей. Так что реально воевать будет тысяч пятьдесят, а то и меньше.
Ну, а сколько же выставят католики? Можно посчитать. Насколько я помнил историю моего мира, то в Крестовый поход против славян выступило около ста тысяч воинов. Германцы, покоренные ими лужичане и древане, ляхи под предводительством короля Болеслава, даны, моравы и европейский безземельный сброд. Одновременно с этим начался Второй Крестовый поход в Святую землю, основными участниками которого являлись король Конрад Третий и король Людовик Седьмой. За германским королем пошло пятьдесят тысяч. Да за французским еще семьдесят. И это не считая сицилийцев короля Роджера, итальянские отряды, наемников, тамплиеров и дружины английских рыцарей, которым надоела гражданская война на своем острове.
Сейчас расклады иные. Наверняка, Крестовый поход в Святую землю пойдет как вспомогательный, а основным противником католицизма объявят нас. Про это говорил Яровит, который навещал меня после битвы под Пырыцей, и слова небожителя подтверждаются докладами наших разведчиков в Европе. Однако датчан венеды из игры выбили, так что если они и выступят, то ограничатся демонстрационными действиями в районе Каттегата и Скагеракка. Ляхам тоже досталось и у них до сих пор длится внутрисемейная распря между Пястами, а значит, много сил против нас они не кинут. Возможно, тысяч двадцать соберут и на этом все. Опять таки германцы понесли серьезные потери, и тех же северных саксов с гольштейнцами будет меньше, чем могло бы быть. Ну, а в остальном, все по-прежнему. Армия Конрада Третьего вместе с войсками имперских феодалов: Генриха Льва, Альбрехта Медведя, Конрада Церингенского, Конрада Мейсенского, Хартвига фон Штаде, Фридриха Одноглазого и многих других. Плюс к ним французы чрезвычайно набожного Людовика Седьмого, которого в необходимости Крестового похода против язычников убеждает лично Бернард Клервоский. Славянские католики из Моравии, которых поведет король Владислав Второй, а так же отряды многочисленных епископов и архиепископов. Остатки шведских христиан под руководством молодого короля Юхана Сверкерссона, который вовремя сбежал от гнева Хунди Фремсинета, рыцари католических орденов, наемники и английские добровольцы. Возможно, появятся итальянцы, но это вряд ли. Так что если произвести хотя бы примерный подсчет, то получается сто семьдесят тысяч крестоносцев. Гигантская цифра, которую я, как человек из будущего, могу себе представить, а вот нашим князьям это сделать трудно. Хотя Атилла-батюшка, коего венеды до сих пор добрым словом поминают, и не такие армии по Европе водил, при всем притом, что в его время транспортная инфраструктура была хуже, лесов больше, а городов гораздо меньше.
Поделиться книгой: