Все нормально, падаю! Неравный бой

Далее река текла гораздо спокойнее. Даже, наверное, я поторопился назвать ее горной. Ниже по течению берег тоже стал значительно более пологим, но путь преградили плотные заросли высоких, в три моих роста, стеблей. Очень знакомых. Подойдя вплотную и с некоторым трудом срубив с помощью мачете один из них, застыл в изумлении. Это была точная копия нашего камыша! Не просто похожее растение, а абсолютно идентичное! Только очень большое. Как это может быть? Просто мир загадок!

Из-за камышей пришлось пойти в обход, отклонившись в сторону леса. Я внимательнейшим образом вглядывался в окружавшие меня растения и все более убеждался, что многие из них имеют земные аналоги. Иногда просто неотличимые, если не принимать во внимание размер. Рассуждая об этом, углубился в высокие заросли чего-то, очень похожего на нашу пшеницу. Только соцветия длиной в руку колосились в паре метров над моей головой, а каждое зернышко было размером с мизинец. Сходство настолько потрясало, что я даже рискнул, разрезав зернышко пополам, попробовать на вкус. На первый взгляд – вполне съедобно! А три-четыре таких «колоска» могут дать достаточно муки для выпечки буханки хлеба! Интересно, убирает ли кто столь богатый урожай?

Захваченный открывшейся вдруг перспективой наладить вскоре широкомасштабное хлебобулочное производство, я продрался сквозь тугие стебли и внезапно буквально выпал из плотных зарослей на открытое место. А там обнаружился серьезный конкурент на использование зерна. Урожай, оказывается, был-таки востребован… Автоматически потянувшаяся к пистолету рука замерла на полдороге к цели. Ибо только спустя пару секунд я осознал, кого наблюдаю перед собой. Это был любимый попугай моей двоюродной сестрички, к которой я, как к ближайшей родственнице, еженедельно ходил обедать. Стоявшее передо мной существо не то что его отдаленно напоминало, а просто было им, со всеми мельчайшими подробностями, включая расцветку, рисунок на перьях и металлическое кольцо на лапе. Только тот умещался у меня в ладони, а этот был величиной с лошадь…

Стоп! Кольцо! Меня внезапно прошиб холодный пот. Это уже выходит за все рамки! Впервые за время пребывания здесь появились серьезные сомнения в собственной психической вменяемости. Накопилось, видимо, достаточное количество материала для размышлений. Эта полная идентичность, за исключением размеров, встреченной до сих пор здешней биосферы земной случайностью быть не могла! Да и вообще этот мир настолько странен! Все это так невероятно, что, хочешь не хочешь, закрадывается подозрение – не является ли он лишь плодом моего больного воображения?

Попугай тем временем, если это чудище позволительно было так назвать, агрессивности в мой адрес проявлять и не думал. Скользнув по мне безразлично-настороженным взглядом (Нет, это нормально? Таких, как я, тут что, навалом?), он продолжил спокойно перекусывать. Стоя на одной лапе, в когтистых пальцах другой тот держал сорванный колосок и мощным кривым клювом, способным, пожалуй, без особого напряга отхватить мне руку, жрал зернышки. Большая часть пищи бесполезно просыпалась на землю, точно как и у его земного прототипа. Я еще в гостях у сестры обратил внимание, что КПД пережевывания еды у этого существа ненамного отличается от нуля. Из образовавшейся под лапами гигантской птицы кучки муки можно было бы испечь нехилый каравай…

Закончив питаться, животное поставило вторую лапу на землю и, кося на меня одним глазом, процокало что-то вполне дружелюбное. Я просвистел ему нехитрую мелодию, и попугай, оживившись, стал раскачиваться в такт и тоже свистеть. Он вел себя настолько похоже на моего знакомого попугайчика, что я неожиданно решился и шагнул к нему, протягивая руку. И попугай наклонил голову, предлагая его почесать! Нет, реальностью это быть никак не может! Сразу вспомнил и про кольцо на его лапе… Если это не бред, тогда сказка! Или то самое пресловутое фэнтези…

Как будто в подтверждение последнего утверждения, из расположенной от нас с попугаем метрах в тридцати опушки густого леса начали, один за другим, выскакивать орки. А как еще назвать этих темно-коричневых существ, очень похожих на горилл, только с мощными, торчащими немного вбок клыками, одетых в грязные кожаные передники, с костяными ожерельями вокруг шеи и с чем-то типа копий в руках? При внимательном, насколько это было возможно в данной ситуации, рассмотрении эти двухметрового роста, хотя и довольно тощие, визжащие создания более напомнили мне виденные в журналах реконструкции давно вымерших неандертальцев. Скошенные лбы, выставленная вперед челюсть… Клыки в эту картину, разумеется, не вписывались.

С учетом предшествующих размышлений появление орков меня уже почти и не удивило. Лишь пронеслась в голове грустная мысль: «Приехали! Здравствуй, фэнтези! Щас еще какой-нибудь Гендальф для полноты картины появится!» Но маг появляться не спешил, а вот попугай не на шутку испугался. Дико заорав, он взмахнул крыльями и взлетел на ветку ближайшего дерева. А я остался наедине с неумолимо приближающимися дикарями. Их было штук пять, и, кроме копий в руках, на поясе висели большие дубины. Орки угрожающе скалили клыки, и я спокойно, уже практически уверенный в нереальности происходящего, потянул из кобуры пистолет…

Два выстрела – два трупа. Стрелял я всегда хорошо, и попасть с двух десятков метров в двухметровых уродов труда не составляло. А третий, гад, успел бросить копье! Бронежилет его каменный наконечник, конечно, не пробил, но на спину удар меня опрокинул. Почему они не испугались стрельбы? Неужели уже встречались с огнестрелом? Плохо! Пока буду вставать, трое оставшихся врагов настигнут и забьют дубинами! Но добежать до меня орки не успели. Небо внезапно потемнело, и на поляну приземлился, заслоняя собой солнце, дракон. Самый натуральный, с костяным гребнем на голове и длинным зубастым клювом. Разве что огнем пока не плевался. Раз в пять крупнее виденного мной в первый день «птеродактиля», хоть и с такими же перепончатыми крыльями.

Со стороны орков раздался вопль ужаса, но это им не помогло. Из положения лежа видно мне было не очень, но все же удалось пронаблюдать, как коричневое тело, красиво взлетев вверх, исчезло в пасти аппетитно причмокивающего чудища. Потом, кажется, еще одно. Крики смолкли, и дракон, расправив огромные, метров тридцать в размахе крылья, полетел дальше по своим делам. Ни меня, ни замаскировавшегося в ветвях дерева попугая он не заметил.

Да, весело у них тут в сказке! Не соскучишься! Страха я абсолютно не испытывал, подсознательно, видимо, уже поставив крест на своей жизни и нормальной психике. Что, впрочем, в общем-то, субъективно одно и то же. Сработала защитная реакция организма, и мне теперь было все равно, действительность воспринималась как интересный фильм или компьютерная игра. Пониженный вес только добавлял к ощущению нереальности происходящего, сильно меняя динамику движений всех «персонажей».

Поднялся на ноги. Вокруг никого не было видно. Спрятав пистолет, обратился к сидящему на громадной ветке метрах в тридцати над моей головой попугаю, осторожно высунувшему голову из листвы. Напуганный до смерти посещением дракона, тот бешено вращал глазами, приоткрыв блестящий в лучах солнца клюв, и был похож на взобравшуюся по глупости на дерево корову, не знающую, как теперь слезть.

– Эй, пернатый, спускайся – опасность миновала!

Если бы серая клювастая морда ответила мне сейчас человеческим языком, я бы нисколько не удивился. Но попугай только что-то встревоженно прокаркал, не сходя с места и пялясь куда-то позади меня. Резко обернувшись, увидел рядом с собой последнего орка с занесенной над моей головой дубиной. Вот гад, мало того, что избежал участи своих сотоварищей, героически погибших в пасти дракона, так еще и тихонько подобрался ко мне на расстояние вытянутой руки! Время как будто замедлило свой ход. Я успел хорошо рассмотреть нависшее надо мной (он как раз был на голову выше) коричневое лицо орка, покрытое грубой бугристой кожей, с приплюснутым носом и двумя аккуратно торчащими из пасти желтоватыми клыками, с которых капала слюна. Встретился глазами с его абсолютно тупым, ничего, кроме жажды убийства, не выражающим взглядом. Почувствовал вонь давно, видимо, не мытого волосатого тела и ни разу не чищенного кожаного пояса – передника, с трудом прикрывавшего часть его худосочного (их тут плохо кормят, что ли?) туловища.

Пистолет мне уже не достать, поэтому рука ухватила висевшее на ремне через плечо импровизированное копье. Не глядя, с силой воткнул его во впалую грудь противника, но дубина в этот момент уже опустилась на мою голову. Удар был потрясающ в прямом смысле слова! Если бы не кевларовый шлем, моя несчастная голова разлетелась бы наверное, на тысячу осколков! Но даже и после смягченного удара потемнело в глазах, ноги перестали держать, и я медленно завалился на спину. Затуманенным взором увидел, как орк, бросив дубину и шипя от боли, обеими руками пытается вырвать из груди глубоко засевшее там копье. А выше, в голубом небе, из-за вершин деревьев вылетели две человеческие фигуры в белоснежных хитонах. Они, равномерно помахивая большими, тоже белыми крыльями, кружили над нами, что-то высматривая внизу. Блестящие перья крыльев красиво переливались в косых лучах низкого солнца.

«А вот и ангелы! Ну вот и все, финита ля комедия», – с некоторым даже облегчением подумал я. В этот момент раненый орк прекратил бесплодные попытки вытащить копье. Его руки бессильно разжались, он захрипел и в агонии грохнулся прямо на меня. Сознание померкло окончательно…

Интерлюдия первая

Две крылатые фигуры достигли опушки леса и заинтересованно закружили над ней. Там, на каменистой проплешине, валялись два тела – одно голое и коричневое, а другое – одетое в пятнистое. Судя по всему, смертельная схватка завершилась только что. Несколько в стороне были разбросаны копья и дубины, а также имелись следы крови, темно-красными лужицами разнообразившей желтоватую поверхность почвы.

– Даматриос! – позвал летевший сзади, не забывая, однако, ежесекундно осматриваться по сторонам. – Ты видел? Дикие карентосы опять вышли из своих убежищ в чащобе и напали на одинокого игуда. Что-то часто они здесь появляться стали! Может быть, поможем?

– Ему уже, по-моему, ничем не поможешь, поздно! Кроме того, он был со своей птицей – вон на ветке сидит. Она и позаботится о теле!

– Зря ты так безразличен! Давно прошли времена нашего с ними соперничества! Игуды – наши ближайшие союзники в борьбе с Черными! Особенно в последнее время.

– Мы так далеко на восток не за этим забирались! И, кстати, а игуд-то что здесь делал? А? Не искал ли то же самое, что и мы, случаем? Тогда надо воздать благодарности богам, что он так удачно повстречался с карентосами. Соперники нам не нужны!

– Почему соперник, Даматриос? Разве мы не поделимся с союзниками тем, что найдем на месте Проявления? Они, уверен, поступили бы так же!

– А я вот не уверен! Смотря что именно найдем! И, кроме того, этот вопрос полностью в компетенции старейшин. Наше дело – найти и доставить! – возразил старший пары, пробурчав под нос что-то о наивности современной молодежи.

– А я все-таки уверен! С тех пор как появились Черные, у нас нет другого выхода, как делиться с игудами всем, чем только можно. Ради победы над общим врагом!

– Победы! – проворчал Даматриос. – Тут вопрос уже стоит о выживании, а не о победе! Ладно, хватит лясы точить! Мы уже близко от цели!

Он поймал у берега мощный восходящий поток и за считаные секунды взвился вверх, набрав лишних метров сто высоты. После чего, расставив крылья, перешел в пологое планирование над поймой реки, внимательно осматривая проплывающий внизу ландшафт и корректируя траекторию полета легкими, выверенными движениями укрепленных на ногах рулей, сделанных из хвостовых перьев птицы трокс. Рули из жутко дорогих перьев этой редчайшей птицы являлись личным подарком главнокомандующего войсками Пограничной стражи и свидетельствовали о признании заслуг и высоком статусе их обладателя. Все движения опытного воина отдавали точным расчетом, заметно было, что, совершая маневры, тот не потратил зря ни единой калории собственной энергии.

В отличие от своего старшего товарища его более молодой спутник откровенно наслаждался полетом и даже, можно сказать, немного дурачился. Резко дергая ножными рулями и подрабатывая крыльями, носился в воздухе, закладывая крутые виражи. То уходил под своего спутника, то поднимался выше, а потом, сложив одно крыло, кувырком пикировал вниз. При этом он ни на секунду не забывал об основной задаче ведомого – предупреждении своего командира об опасном приближении разнообразных зубастых обитателей неба. А уж их-то над лесом всегда хватало, особенно в таких сравнительно диких местах.

Продолжавший сидеть на ветке попугай проводил странных крылатых людей настороженным взглядом. А когда те исчезли из виду, спорхнул с дерева на землю, оглашая окрестности диким криком, призванным, видимо, распугать потенциальных врагов, могущих оказаться поблизости.

Глава 5

Очнулся я от мощного потока прохладного воздуха, проникавшего за шиворот. Сильно болела пострадавшая голова и присутствовало ощущение покачивания, как на борту корабля во время умеренного волнения. Или, скорее, в кабине небольшого планера, попавшего в легкую турбулентность. Короче – подташнивало. Глаза открывать абсолютно не тянуло, но вспомнились последние события и стало интересно – я еще на этом свете или уже на том?

Нет, лучше бы я глаза не открывал! Потому как подо мной стремительно проносились верхушки деревьев, а самого равномерно мотыляло вверх-вниз. Непроизвольно дернулся, ощутив себя подвешенным над бездной. И, что характерно, без парашюта. На чем подвешенным, кстати? От притока адреналина даже прекратилась головная боль и я кое-как извернулся и посмотрел назад. Нет, это бред! Натуральный бред! Меня держал своим мощным кривым клювом за рюкзак давешний попугай и куда-то целеустремленно тащил, часто-часто взмахивая крыльями.

Лететь с таким грузом ему было явно затруднительно, он тяжело дышал и что-то глухо ворчал сквозь приоткрытый клюв. Куда это он меня несет? В гнездо, птенцов кормить? Ладно, пусть хоть в гнездо, там разберемся, пистолет-то пока со мной. Главное – чтобы по дороге клюв не разжал. А то летать меня учили только с использованием специальных техсредств!

Шея устала держать голову навыверт, и я опять повернулся лицом вниз. Вскоре лес сменился глубокой расщелиной с почти отвесными стенами, и вместо бреющего полета над вершинами деревьев мы вдруг оказались сразу на высоте в километр. Вот это красота! С противоположного конца к расщелине подходила довольно крупная река и, естественно, ухала вниз по широкой дуге. Где-то на середине пути ко дну ущелья гигантский водопад натыкался на торчащую вбок скалу и с грохотом рассыпался мириадом брызг, разлетавшихся на сотни метров в стороны, образуя вокруг скалы огромный водяной купол. От открывшегося передо мной вида так захватило дух, что я не сразу заметил поднявшуюся с большого камня, притулившегося на стенке ущелья, темную массу.

Зато мой носитель ее сразу заметил и с диким криком сделал именно то, чего я более всего и опасался, – разжал клюв. Оказавшись в свободном полете, я сам заорал не хуже упустившего меня зеленого придурка. Рука автоматически попыталась нащупать вытяжное кольцо парашюта, но его, естественно, на привычном (сотня прыжков в активе, однако) месте не нашлось. Блин, не мог Васильич еще и парашютом обзавестись, что ли? Натаскал в нору всякой дряни, а такую важнейшую вещь упустил! Теперь вот помирай из-за этого!

Черная масса, оказавшаяся очередным птеродактилем с размахом крыльев, не уступающих таковому у легкого самолета, ринулась за попугаем, совершенно проигнорировав меня. Видимо, падающее камнем пятнистое тело не являлось для него привычной добычей, в отличие от гигантской птицы. Перевернувшись на спину в надежде лицезреть возвращение для спасения моей драгоценной тушки «блудного» попугая и чтобы не видеть далекого еще, но неумолимо приближавшегося дна каньона, стабилизировав полет раскинутыми в стороны руками, стал наблюдать за схваткой. Причем сам чрезвычайно удивляясь охватившему меня совершенно неуместному спокойствию. Как будто созерцал все это через экран телевизора.

К моему удивлению, попугай оказался прекрасным воздушным бойцом! Правда, не уверен, что тот действовал осознанно, но выработанные миллионами лет инстинкты ухода от хищника действовали безупречно. Благодаря значительному превосходству аэродинамики перьевого крыла над примитивным перепончатым и гораздо меньшей массе птица в маневренном полете рвала дракона, как Тузик грелку. Если провести аналогию с самолетами, то попугай по своим тактико-техническим характеристикам соответствовал легкому верткому биплану, а птеродактиль (я стал называть его так без кавычек, так как, на мой непрофессиональный взгляд, он ничем, кроме размера, не отличался от виденных в книгах изображений) – тяжелому скоростному перехватчику. Правильной тактикой для которого было неожиданное стремительное нападение пикированием с высоты на ничего не подозревающую жертву. Здесь же он вступил в бой в совсем не превосходящих условиях и теперь только впустую щелкал клювом, пытаясь поймать вертящуюся ужом вокруг него птицу. Попугай, имеющий в отличие от хищника почти круговой обзор, выделывая практически полный набор фигур высшего пилотажа, все время оказывался в хвосте у противника, который регулярно терял жертву из виду, и даже пару раз чувствительно кусанул дракона за чешуйчатую когтистую лапу, торчащую сзади.

Наконец разъяренное чудище, потеряв остатки осторожности, стало преследовать попытавшегося оторваться, летя вплотную к стене каньона, попугая. Тот, достигнув уступа, на котором росла небольшая роща хвойных деревьев типа сосны, резко рванул вверх, выполнив классический иммельман[2]. А птеродактиль из-за своей громадной инерции повторить маневр не смог и со всей дури влетел в колючие ветки. Раздался треск ломающихся деревьев и жуткий вопль, в котором смешались боль от удара и разочарование от неудачной охоты. Причем трудно сказать, чего именно из этого в нем было больше.

Поздравив быстро удаляющегося с торжествующим карканьем попугая с изящной победой над ужасным противником, я понял, что тот от избытка чувств обо мне забыл, и перевернулся на живот, чтобы встретить смерть в лицо. К некоторому удивлению, смерть в виде каменистого дна ущелья все еще находилась достаточно далеко. Значительно дальше, чем я ожидал, руководствуясь своим опытом парашютных прыжков. Ну конечно! В стрессе от последних событий у меня абсолютно вылетело из ударенной гребаным орком головы, что это совсем другой мир. С сильно отличающимися от нашего физическими условиями!

В частности, плотность воздуха, а значит, и его сопротивление, выше в полтора раза, чем на Земле. А вес, который ему надо тормозить, – втрое меньший! Потому и дно приближается так медленно. Подстегнутый возникшей призрачной надеждой мозг, поскребя в извилинах, хранивших еще со времен училища знания по аэродинамике, в момент прикинул установившуюся скорость падения. Получалось где-то пятнадцать-восемнадцать метров в секунду. Блин, мягко говоря, многовато! Особенно если падать на острые камни! Не желая расставаться с надеждой выжить, я продолжил лихорадочно размышлять. Вон кошка, даже на Земле, увеличивая благодаря своей пушистости эффективную площадь аэродинамического сопротивления, умеет тормозить до безопасной скорости. Мы, люди, делаем то же самое с помощью парашюта. Но ни шерсти, ни парашюта у меня сейчас не имеется. А что есть? Я, как и утопающий, готов был схватиться за любую подвернувшуюся соломинку. Вот, например, рука нащупала во внешнем боковом решетчатом кармашке рюкзака продолговатый предмет. Зонтик! В детских мультиках его часто используют вместо парашюта. А я сейчас, похоже, скорее в мультике, чем в реальности. Эх, не зря набивал рюкзак всякой фигней! Вот кое-что и пригодилось!

Сорвав зубами со спасительного предмета чехольчик, схватил его обеими руками и нажал на заветную кнопку. Хлопок раскрытия, так напоминавший до боли знакомый парашютный, на мгновение заставил поверить в успех мероприятия. Мои руки, обвитые ремешком от зонтика, резко дернуло вверх, и я почувствовал значительное снижение скорости падения. Увы, уже в следующую же секунду хлипкое изделие китайских бракоделов сложилось в обратную сторону, еще и порвавшись в нескольких местах и потеряв практически все свое тормозящее действие. Чуда не произошло, да! Если я и в сказке, то, похоже, как пелось в одной старой доброй песне, это «сказка с несчастливым концом». С яростью и глубоким разочарованием выбросил бывший зонтик, и тот, беспорядочно кувыркаясь и хлопая полуоторвавшейся тканью, растворился в пространстве.

Стал лихорадочно вспоминать, что еще из подходящего напихал в рюкзак. Ага! Как я сразу не догадался! Палатка! Это же натуральный, практически готовый к использованию парашют! Прочностью ни в какое сравнение не идущий с дурацким зонтиком. Из него даже дельтаплан легко сделать! На земле и имея хоть и небольшой, но запас времени. А вот в воздухе как все это провернуть-то?

Кинул затравленный взгляд вниз. Увы, даже замедленное падение когда-то должно подойти к финалу. И тот уже стремительно приближался, обещая стать весьма печальным. Свист воздушного потока в ушах все больше начал напоминать похоронный марш. Нет, бороться надо до конца, несмотря на невеликие шансы! Извернувшись, я выдрал из крепления на рюкзаке сверток с палаткой. Стараясь унять нервную дрожь в и так мешающем нормально работать встречном ветре, пытающемся вырвать из рук кусок столь ценного сейчас синтетика, вытащил свернутую трубкой ткань. Как же превратить ее из бесполезного свертка в спасительный парашют за оставшиеся в моем распоряжении пятнадцать-двадцать секунд? Строп-то нет и в помине…

Раздумывать было абсолютно некогда, и решение пришло интуитивно. Потянул за торчавшие из свертка нижние углы палатки и, подогнув ноги, продел в имевшиеся там петли носки ботинок. Затем, удерживая ткань сжатыми коленями, продел и руки в аналогичные петли на двух других краях палатки, крепко за них уцепившись. И резким движением развел руки и ноги в стороны, распрямляя их до конца.

Как я себе ничего не вывихнул – просто ума не приложу! Потому что меня вдруг будто бы дернуло стадо привязанных в палатке лошадей, причем в разные стороны. Но, благодаря петлям, я ее из рук не выпустил. И получил сильно вогнутый в центре четырехугольный парус, площадью чуть более двух квадратных метров, расположенный горизонтально! Нижняя поверхность палатки была с силой вжата в центр встречным потоком, а верхняя свободно трепыхалась на ветру. Руки и ноги в разведенном положении я удерживал с очень большим трудом, прикладывая к этому почти все свои силы. Намного меня не хватит, но это и не надо – земля-то вот она, совсем уже рядом!

Скорость падения, судя по ощущениям, снизилась до пяти-семи метров в секунду. Уже приемлемая для безопасной посадки. Если приземляться на ноги. Но я-то соприкоснусь с поверхностью этой долбаной планетки поясницей! И освободить ноги в последний момент не могу – сам же себя поймал в ловушку петлями! Черт побери, поменять легкую быструю смерть на долгую агонию на дне ущелья с переломанным позвоночником? Глупо-то как!

Тут я вспомнил про то, что обещал себе построить из палатки дельтаплан. А почему бы и нет? Чтобы получить аналогичный эффект, надо лишь увеличить угол атаки, превратив парашют в управляемый и получив подъемную силу! Времени на теоретические построения не оставалось совсем, и я изо всех сил стал заводить руки с зажатыми в них концами палатки за спину. Хорошо, что я последние полгода от нечего делать усиленно занимался спортом! В том числе и на бесконечных ночных дежурствах. Иначе бы сил на задуманное не хватило.

Но все получилось, ноги поползли вверх, а «крыло» приняло угол атаки градусов в двадцать пять. Из-за неравномерного обтекания и общей неустойчивости «выбранной» аэродинамической схемы началась ужасная тряска, грозившая перевернуть всю «конструкцию». Но это не имело уже ни малейшего значения, так как мой рюкзак, оказавшийся после маневра самой нижней поверхностью импровизированного летательного (в одном направлении, правда) аппарата, коснулся земли. Благодаря возникшей в последние секунды перед приземлением подъемной силе, вектор скорости поменял направление, переведя снижение в поступательное горизонтальное движение. Встреча с поверхностью произошла с минимальной вертикальной скоростью, и, учитывая амортизирующий эффект набитого всякой фигней вещмешка, я ее почти и не почувствовал. Зато теперь, в сопровождении зловещего шелеста от трения рюкзака (служившего мне своеобразной посадочной лыжей) о землю, несся раздвинутыми ногами вперед, не имея ни малейшего представления о том, что меня там ожидает. А вдруг острый кусок скалы? Очень неприятный момент! В героических попытках овладеть управлением парусом в последние секунды падения я как-то не догадался изучить район предполагаемой посадки. И теперь оставалось только ждать и надеяться.

К счастью, на «посадочной полосе» никаких препятствий не встретилось. Она вообще попалась почти идеально ровная, покрытая невысокой травой, хотя боковым зрением я успел заметить проносящиеся мимо в опасной близости здоровенные камни. Невеликая скорость погасилась за считаные секунды, и палаточный купол, потеряв поддержку встречного потока, бессильно опал прямо на меня.

Некоторое время я неподвижно лежал, приходя в себя. Наконец, в достаточной степени осознав, что остался жив и даже вроде бы цел, начал выбираться из-под опутавшей тело палатки. Покончив с этим, осмотрелся. Да уж – повезло так повезло! Я приземлился на узкую полоску покрытой травой почвы среди небольшой каменной лощины на самом дне ущелья. Десять метров вправо или влево – и я бы сейчас уже вряд ли мог бы наслаждаться свежим прохладным воздухом, насыщенным доходившей от близкого водопада влагой. Слава богу, все закончилось!

Или не все? Краем глаза заметил падающую на меня и быстро увеличивающуюся в размерах точку. Рука потянулась к кобуре, но остановилась на полдороге, так как я узнал «своего» попугая. Быстро достигнув дна ущелья, тот с радостным криком пронесся надо мной, заложил крутой вираж и мягко приземлился рядом. И чего он ко мне привязался? Он же вроде бы мясом не питается?

Закончив сворачивать палатку (еще пригодится – полезная вещь оказалась!), подошел к терпеливо ожидающей птице поближе. Серая морда с массивным коричневым клювом немедленно наклонилась. Что? Чесать? Нашел время! Попугай, подождав несколько секунд, недоуменно поднял голову, посмотрел на меня, как на дурака, и вновь наклонил ее, на этот раз присев на лапах. Ну прямо как верховой верблюд! Так, стоп, а может, я и вправду дурак? Кажется, птица мне вполне явно намекает.

Решившись, взялся руками за костяные выступы ушей, скрытые длинным серым пухом по бокам головы и влез попугаю на шею, устроившись поудобнее. Тот немедленно встал и, с силой оттолкнувшись лапами, взлетел. Вот так-то! Видимо, это и являлось штатным способом передвижения с помощью попугая. Клювом за рюкзак – это была явная импровизация, вызванная потерей мной сознания. Чьим только способом? Крепко держась за ушные выступы, я гадал, кто же эти неведомые хозяева, повесившие на лапу моему «транспортному средству» бронзовое кольцо? К которым меня явно стремится доставить это странное животное…

Глава 6

Перевалив через ущелье, мой «таксист» вдруг притормозил около огромного, около сотни метров в высоту на глаз, дерева, очень похожего на дуб с раскидистыми ветвями, и сел на одну из них. Причину остановки я понял сразу по учащенному дыханию попугая и бешеному перестуку его сердца, пробивавшемуся сквозь мягкую пуховую подстилку на шее животного. Все же я, да еще и со всем взятым в дорогу барахлом, – слишком тяжелый для него груз, и, преодолев подъем в километр из ущелья, птица совсем выбилась из сил.

После пятиминутного перекура попугай внезапно, без предупреждения сорвался с места – я еле успел схватиться за его «рога», и направился дальше. Лететь верхом на шее птицы оказалось очень увлекательно, хоть и довольно стремно – парашютом я ведь опять не запасся. Полет проходил волнообразно, по синусоиде, соответствующей взмахам крыла, – толчок, потом короткое планирование в течение секунды и повтор, но достаточно мягко, не вызывая тошноты. По крайней мере у тренированного меня. Интересно, если он не впервые перевозит людей (или нелюдей?), то, значит, им можно управлять? Каким только образом? Плотно обхватывающими мощную шею ногами? Пробовать я не решился, так как средствами спасения на случай, если разозленный попыткой покомандовать попугай меня сбросит, не располагал. Да и куда лететь-то, известно только ему одному.

Так прошло минут десять. Один раз невдалеке показалась «дежурная» пара птеродактилей, но попугай, не зря, видимо, летевший на бреющем, сразу же нырнул под густые кроны деревьев, умело маневрируя между часто переплетающимися ветвями. Драконы за ним сунуться не могли – размах крыльев и маневренность не позволяли. Наконец, достигнув еле различимой даже с небольшой высоты, укрытой плотным покровом растительности лощины, мой перевозчик пошел на снижение. Влетев в промежутке между ветвями под зеленое укрытие, он, не сбрасывая скорости, направился прямо в стену оврага. Это было так неожиданно, что я даже на секунду зажмурился от страха разбиться в драбадан о каменистую, увитую чем-то типа плюща преграду. Но удара не произошло, движение замедлилось достаточно плавно, и, открыв глаза, я обнаружил себя внутри неразличимого извне входа в пещеру.

Попугай приземлился на ее каменный пол и, тяжело дыша, присел на лапах. Приехали? Похоже на то. Я слез с «коня», благодарно потрепав по твердой башке рисковавшую из-за меня жизнью птицу и стал осматриваться. Кажется, мы были одни в этом «зале» пещеры, имевшем форму неправильного цилиндра диаметром метров семь-восемь и длиной в пару вагонов метро. Стены ее густо увивал тот же плющ, что скрывал вход снаружи, а в самом конце темнел проход дальше в глубины подземелья.

– Ну и где комиссия по контакту? Где красная дорожка, бравурная музыка и красивые девушки с цветами? Ау? – произнес я в пространство после минутного ожидания.

Похоже, комиссия по контакту присутствовала тут с самого начала, просто я ее не заметил. От увитых растительностью стен пещеры вдруг отделились несколько доселе сливавшихся с ней фигур. Понятно почему – они были одеты в пятнистые зелено-коричневые балахоны, очень похожие расцветкой на мой комбез и прекрасно маскировавшие их на фоне плюща. Это что еще за спецназ такой на мою и так настрадавшуюся за сегодня голову?

Чем больше я рассматривал в полумраке пещеры ее отлепившихся от стен обитателей, тем меньше те мне нравились. Очень высокие – заметно выше двух метров, но узкие, кажущиеся хрупкими, хотя и вполне пропорциональные фигуры. Балахоны по типу античных, в руках – длинные луки. Настороженно поблескивающие в мою сторону бронзовыми, видимо, наконечниками наложенных на тетиву стрел. Лица узкие, вытянутые, обрамленные стянутыми на затылке светлыми волосами. Кожа тоже светлая. И еще – уши. Большие и, блин, длинные, с немного заостренной верхней частью! Гм, эльфы?

Почему-то это меня не удивляет. Если в данном мире присутствуют орки, попугаи-таксисты и драконы, то почему бы не быть и эльфам? Только, блин, целиться из луков в меня не надо, ладно? Я сегодня и так нервный! Сжав покрепче заблаговременно вытащенный из кобуры пистолет, попытался изобразить на лице самую добродушную улыбку, на которую был способен:

– Здравствуйте, товарищи эльфы! Мир, дружба, жвачка, как говорится!

Реакции не последовало. Четверо эльфов, как я начал подозревать, – никакая ни комиссия по контактам, а просто охранники на входе в пещеру, продолжали стоять столбом.

– Капитан запаса Кожевников! – представился я и на всякий случай скомандовал: – Вольно!

Эльфы благополучно проигнорировали и это заявление. Я уже не знал, что делать дальше, когда из глубины пещеры показались еще несколько фигур. Эти были одеты в такие же балахоны, но белого цвета, в руках держали копья, а не луки, а их лица укрывали короткие бороды. Жрецы? Та самая долгожданная комиссия?

К идущему впереди «дядечке» подскочил один из оживших вдруг «охранников» и проговорил что-то, указывая на мою руку с зажатым в ней пистолетом. Срисовал, однако, ушастый! Но, значит, этот предмет им знаком? Как же это стыкуется с бронзовыми наконечниками копий и стрел и общей убогостью внешнего вида? Или я здесь далеко не первый «попаданец»? Вон, даже попугай, и тот не растерялся – сразу, по обнаружении, доставил «по адресу». Может, в этой пещере что-то типа следственного изолятора для регулярно появляющихся пришельцев из других миров? Как бы то ни было, оружие я сдавать не собираюсь!

Размышления на тему прервал главный жрец или кто он там, решительно отодвинувший с дороги предупреждавшего об опасности «охранника» и ступивший вперед. Остановившийся на расстоянии вытянутой руки от меня «дядечка» уставился мне в глаза сверху вниз (еще бы, при росте-то метра в два с половиной!) внимательным взглядом. Позыркав с полминуты большими, глубоко посаженными зенками из-под густейших – Брежнев обзавидуется – бровей, наконец произнес, как мне показалось, по слогам и с явной вопросительной интонацией:

– Дси До-Уй-Ше?

Странный язык, чем-то даже похожий на голландский или немецкий. Или китайский. Разве можно что-то точно сказать только по одной фразе? Скорее всего, их язык вообще никакого отношения к земным не имеет!

– Не понимаю! – ответил я по-русски за неимением других, более перспективных вариантов. Заодно решил представиться, ткнув пальцем себя в грудь: – Валерий!

«Дядечка», напряженно дожидавшийся ответа, удовлетворенно кивнул и вдруг поклонился мне глубоким поклоном, так, что пришлось уворачиваться от верхушки его головного убора типа «тюрбан», грозившего хлестануть меня по лицу. Затем он выпрямился и произнес длинную фразу, на этот раз слитно и, как мне показалось, совсем на другом языке, тянучем и певучем, в отличие от первой фразы. Впрочем, от этого не менее для меня непонятным.

– Не понимаю! – отреагировал я тем же самым образом и на этот раз. Потом ткнул пальцем в собеседника (хотя по зрелом размышлении, наверное, зря – это считается невежливым у многих народов): – А ты кто?

Эльф, или кто он там, доброжелательно улыбнулся и, коснувшись морщинистой (ага, а тут эльфы, кажется, совсем даже не бессмертные!) ладонью своей груди напротив сердца, представился. Разумеется, как я и ожидал, его имя заканчивалось на -эль. Он же эльф! А вот начало имени точно не разобрал. То ли Хикзиэль, то ли Ихизкэль. Ну ладно, это непринципиально, разберемся! Тем временем Хрен-его-разберет-эль гостеприимно указал мне на вход внутрь подземелья, в логово, так сказать. Ну что же, раз уж сюда попал – поздно бояться! Тем более что вроде бы так сразу убивать меня здесь не собираются и даже оружие отобрать не попытались. Я решительно направился вслед за «дядечкой», пройдя мимо попугая, которому кто-то из сопровождающих уже сунул гигантский плод, подозрительно напоминавший очищенный грецкий орех, размером с баскетбольный мяч. Который чудище с аппетитом и пожирало, держа в одной лапе. Награда за успешную доставку особо ценного экземпляра попаданца, надо полагать. Остается надеяться только, что попугай все же достаточно тупой, чтобы не привести эльфов к моему торговому центру. У меня там куча хабара припрятана, и делиться я ни с кем не собираюсь.

Пройдя пару-тройку небольших подземных «комнат», мы оказались в большом «зале» почти правильной прямоугольной формы, освещенном многочисленными бронзовыми светильниками, скорее всего – масляными, щедро развешанными на стенах и высоком, метров семь-восемь, потолке. Вообще, если бы мы вначале не прошли через пещерные ходы, я бы ни в жизнь не догадался, что это подземное помещение. Разве что по отсутствию окон, но это не сразу бросалось в глаза. Явно над формой зала поработали человеческие руки. То есть эльфийские, конечно!

Каменные стены пещеры и ее потолок здесь были прикрыты искусно сделанным деревянным покрытием, чередовавшим украшенные довольно тонкой резьбой колонны и другие декоративные элементы. На них висели образцы местного оружия – луки, копья, бронзовые мечи и шлемы. А также охотничьи трофеи – головы каких-то не то крокодилов, не то птеродактилей. Но вот картин или статуй не наблюдалось. В дальней части зала стоял помост, покрытый плитками похожего на мрамор материала. Тоже с резьбой. На помосте располагались мраморные же столики или, скорее, подставки, на которых поблескивали в неверном искусственном освещении золотые и серебряные чаши. Похоже на алтарь, однако. Но изображений богов не видно. А разве у эльфов они должны быть вообще? Или это какие-то неправильные эльфы?

Нет, правильные! По крайней мере, с точки зрения гостеприимства. Потому что меня без лишних церемоний усадили за стоящий в центре огромный Т-образный стол, деревянный, кстати, а не мраморный. Но зато уставленный многочисленными глиняными мисками, тарелками и прочими сосудами. Не пустыми, естественно, о чем мне еще у входа в зал сообщил доносящийся от них аппетитный запах. Кажется, я успел как раз к обеду! Вот это и правильно – сначала гостя накорми, а потом и… О том, что будет потом, лучше пока не думать, чтобы не испортить аппетит. А что пора и перекусить, мне напомнил и собственный желудок, незаслуженно забытый за потоком драматических событий, пережитых за несколько прошедших с утра часов.

За столом околачивалось около трех десятков рыл, все, без исключения, мужские и большей частью – бородатые. Старейшины, видать. Все молча уставились на нас. Встретивший меня эльф что-то проговорил, указывая на меня, и старейшины одобрительно заговорили наперебой, видимо, приветствуя гостя. Мне быстренько освободили место в верхней части стола. Ихизкэль, или как его там, разместился рядом и приглашающе показал на длинную лавку из темного, отполированного тысячами сидевших на нем эльфийских задниц дерева. Я сел. Хотя мой рост – метр восемьдесят с копейками, срез стола пришелся мне как раз напротив шеи. На мгновение вернулось давно и навсегда, казалось бы, забытое ощущение маленького ребенка, забравшегося за «взрослый» стол.

Еду приносили шустро сновавшие между залом и расположенной где-то в соседнем помещении кухней женщины. Эльфийки оказались на голову ниже своих мужчин, но все равно на две головы выше меня, то есть примерно два метра двадцать сантиметров, плюс-минус. И худенькие, но не болезненно, как наши манекенщицы, похожие на уморенных голодом коров, выпущенных попастись на подиум, а пропорционально. И поэтому их фигуры, плотно обмотанные разноцветными кусками ткани, смотрелись вполне привлекательно. Несмотря на то, что я люблю, когда торчит побольше. И спереди, и сзади.

Прислуживавшие женщины или, скорее, девушки, судя по молодости их довольно симпатичных лиц, быстренько поставили передо мной и моим спутником серебряные миски и ложки, а также кубки. Больше ни у кого за столом таких не было. Однако, считают меня почетным гостем? Тарелка в считаные мгновения оказалась наполнена ароматно пахнущей похлебкой, а кубок – красной густой жидкостью. Вино? Стоит ли мне вообще пробовать местную пищу? Не ядовита ли она для меня? Вдруг тут белки вообще на других основаниях построены и не сочетаются с земными, а вино содержит метиловый спирт?

С другой стороны, консервы у меня когда-нибудь да закончатся. Так что рано или поздно придется перейти на местные ресурсы. Так чего откладывать? Тем более что предположение о съедобности здешней пищи гораздо более вероятно, чем существование эльфов и орков. А ведь они, как оказалось, существуют! Да и вообще некультурно отказываться от угощения!

Закончив себя убеждать, уже собрался было приступить к дегустированию того, чего эльфийский бог послал хозяевам, как Ихизкэль вдруг стал быстро бормотать, закончив чем-то вроде «Аминь!». И у них принято благодарить высшие силы перед принятием пищи? Да на здоровье! Я тоже сказал «Аминь», на всякий случай. Сосед на меня странно посмотрел, улыбнулся и протянул кубок с вином. Улыбнулся ему в ответ и отпил небольшой глоток. Недурно! Только, скорее, это гранатовое вино, а не виноградное. Здесь растет гранат? Ну в самом деле, разве это тут самое удивительное, на фоне-то остального? Я залпом допил кубок и решительно приступил к похлебке…

На второе было мясо или птица. Ножка, явно оторванная у птички размером с небольшого страуса, на вкус ничем не отличалась от куриной. И вообще вся еда имела вполне земной вкус. Желудок тоже пока возражений не высказывал. Закусив на десерт фруктами – полуметровой длины бананом и на удивление обычного размера клубникой, встали из-за стола. Подскочившие девушки омыли мне руки. Я поблагодарил как мог. Ну вот, теперь я готов ответить на любые вопросы. Если хозяева найдут способ мне их задать…

Интерлюдия вторая

Сгорбленный старик в утепленном «ночном» хитоне – вечером немолодой уже организм противостоять прохладному дыханию леса не мог, разжег дополнительно еще один бронзовый светильник, заправленный растительным маслом. Теперь на столе доставало света для его ослабленного годами зрения. Светильник, украшенный замысловатыми завитушками, долженствующими, по замыслу изготовившего его древнего мастера, изображать гроздья мифических плодов, из которых в давние времена изготовляли вино, по преданию, передавался из поколения в поколение в семье чуть ли не со времен первого Пришествия. Вряд ли, конечно, ведь это почти три тысячелетия!

Старик достал с полки прямоугольный кусок хорошо высушенной кожи, вырезанный из крыла шипастого танинуфа, и не спеша стал его разглаживать. Пергамент из кожи этого опаснейшего летающего ящера, добыть которую стоило огромных трудов, использовался лишь для самых важных записей и посланий благодаря своей исключительной прочности. Кроме того, написанное на нем нельзя было смыть или стереть – чернила впитывались очень глубоко.

Завершив разглаживание пергамента, глава поселения Атаэль – самого восточного из двух десятков оставшихся после всех последних бедствий обиталищ Народа, придвинул поближе сделанную из черепа какого-то мелкого лесного хищника и снабженную подставкой из золота чернильницу, окунул перо в темную, с заметным красноватым оттенком жидкость. Да так и замер, обдумывая строчки будущего послания. Необходимо было сообщить в Храм об обстоятельствах прибытия Пришедшего. От этого занятия старика оторвал легкий стук в дверь:

– Входи!

– Звал, Ихизкэль? – Вошедший, высоченный, даже по меркам Народа, воин, чуть было не задел макушкой в массивном бронзовом шлеме за низкую притолоку.

– Да! Присядь пока, Адиэль! – Старик, не глядя на гостя, быстро застрочил на пергаменте.

Адиэль покорно сел на стоящий в углу простой деревянный табурет и замер, положив на колени ножны с мечом и уставившись в одну точку. Так и сидел, не двигаясь. Наконец скрип пера по листу утих, и голос хозяина комнаты вывел воина из задумчивости:

– Послушай, Адиэль! – Старик устало откинулся на мягкие подушки, потирая уставшие от письма, уже плохо сгибающиеся пальцы. – Тебе будет поручено крайне важное задание, которое выпадает на долю воина раз в десять поколений. А вполне возможно, что настолько важное не выпадало еще ни разу с древнейших времен! Учитывая нависшую над Народом и другими людьми опасность! Думаю, ты догадался, что тебе предстоит? Нужно срочно доставить в Храм Пришедшего!

– Но, Ихизкэль, а полностью ли ты уверен в том, что этот странный человек, доставленный утром сбежавшим вчера от пастухов тукином, действительно Пришедший? А не прихвостень Черных, например? Больно уж странная на нем одежда! Случайно ли она расцветкой так похожа на нашу? И предмет, который тот держал в руках, сильно напоминает плюющееся огнем оружие Черных! Смог ли ты что-либо узнать от него? – Адиэль, занимавший в военной иерархии поселения не самое последнее место, не был склонен чересчур внимать пафосным речам хоть и уважаемого, но сугубо гражданского руководителя, проявив свойственную людям его профессии подозрительность и обратив внимание на более практические вопросы.

– Этот человек – действительно Пришедший, я уверен. И то, что он прибыл верхом на нашем тукине, лишь еще одно подтверждение Божьей воли! Я обратился к нему на языке Черных и на языке яванов. Он не понял ни слова, так же как и на нашем. А одежда и другие находящиеся у него в вещах предметы как раз о его происхождении и свидетельствуют!

– Тогда, может быть, стоит допросить его здесь, узнать, сколько вообще есть Пришедших, отобрать и изучить имеющиеся у него вещи, и, главное, пусть покажет Место! Там должно быть еще много чего полезного!

Ихизкэль встал и, подойдя к воину, положил ему руки на плечи. Приблизил лицо к его лицу и посмотрел в глаза взором понимающего гораздо более глубинные слои бытия человека:

– Может быть, ты сам допросишь его, а, Адиэль? Многими ли языками ты владеешь? Только яванским и то – на самом простом уровне? То-то! Допросить Пришедшего могут лишь мудрецы в Храме. Там найдутся знатоки любого языка! И только в Храме знают, как вообще нужно правильно обращаться с Пришедшим! А мы, далекие от наук провинциалы, должны относиться к нему со всевозможной вежливостью и осторожностью. Накормили, напоили и дали отдохнуть с дороги. Все! Ну разве только я еще к нему Анаэль послал. – Брови услышавшего это воина удивленно поползли вверх.

– Что тебя удивляет? Да, он чужак! Но я хочу, чтобы Пришедший сразу проникся хорошими чувствами к Народу! – Глава общины отошел обратно к столу. – Но вернемся к делу! Я понимаю, Адиэль, почему ты так говоришь. Да, у нас совершенно нет сейчас свободных воинов и отправлять караван к Храму не с кем. Мы понесли большие потери в последнее время, кроме того, послали подкрепление в западный отряд, где решается судьба Народа! И, как назло, только третьего дня ушел обоз с медью! Мы вполне могли отправить Пришедшего с ним. Потому я и вызвал именно тебя – нашего лучшего бойца! Я не имею права ослабить защиту поселения, поэтому ты сможешь взять с собой только двух воинов.

– Это самоубийство! – без всякого волнения возразил Адиэль. – Мы не дойдем! Лучше попытаться прорваться верхом на тукинах!

– Ты сам знаешь, что это невозможно. И достаточно подготовленных тукинов у нас сейчас нет, и Пришедший не владеет тонкостями полета на них. Странно, что он вообще до нас добрался! Да и засекут вас наверняка, это же не наши глухие края!