Полосатый Боб

Днепров Анатолий

Полосатый Боб

Анатолий Днепров

Полосатый Боб

1

Мы смотрели на оранжевую остроконечную громаду, возвышавшуюся в полумиле от нас на фоне бирюзового неба. Просто удивительно, как возникла эта скала высотой в три тысячи футов в центре песчаной равнины.

- Чудо природы, - заметил Боб, - Бывает же такое!

Вдали между нами и скалой виднелась изгородь из колючей проволоки, и сквозь нее к горизонту убегала узкая бетонированная дорожка В том месте, где дорожка пересекала изгородь, у ворот под брезентовым грибком стоял часовой.

- Наверное, здесь когда-то кругом были скалы. Со временем они выветрились, и осталась только одна эта.

Я посмотрел на Боба и про себя усмехнулся. В лучах яркого утреннего солнца белые полосы на его лице стали бледно-розовыми, как будто в этих местах кожа была аккуратно срезана бритвой.

- Знаешь, что я думаю, - сказал я. - Что не сделали за миллионы лет дожди, грозы и ветры, то за десяток лет сделаем мы, люди.

Боб опустил голову и стал ногой ковырять бархатистый песок. Мне показалось, что он стесняется белых полос на своем лице. Перед поступлением на работу нас всех проверяла медицинская комиссия. У Боба признали какую-то редкую болезнь под названием "витилиго". По непонятной причине на теле появляются места с отсутствием пигментации. В остальном он был парень как парень.

- Какой-то ученый или философ сказал, что человечество - это раковая опухоль на теле нашей планеты, - проговорил Боб.

- Хуже. Черная оспа. Цивилизация шествует по земному шару под взрывы снарядов и бомб. С каждой новой войной оспа оставляет на лице планеты все более глубокие язвы. Представляю, как будет выглядеть земля, когда по ней пройдутся наши эйч-бомбы.

Насмотревшись вдоволь на скалу, мы побрели обратно к двухэтажному серому зданию. Правее стоял коттедж полковника Джейкса, а слева от главного здания возвышался огромный парусиновый шатер высотой с пятиэтажный дом. С подветренной стороны на парусине трепетали три громадные синие буквы инициалы нашего могущественного государства.

- Эти штуки собирают в этом балагане, - пояснил я. - Где ты изучал математику?

- В Чикаго. У профессора Колинза. А ты?

- Я не математик. Я дозиметрист. И еще немного электронщик. Но я ничего, кроме колледжа, не кончал.

Навстречу шел полковник Джейкс. За десять шагов от нас он остановился, сложив руки на груди.

- Вам здесь нравятся? - обратился он ко мне.

- А черт его знает! Без работы здесь можно сойти с ума.

- У нас хороший бар. Бесплатный. Самообслуживание.

- Это я уже знаю.

Пока мы так беседовали, Боб медленно брел к зданию. Видимо, ему не очень нравилось разговаривать с военными. Что же касается меня, то мне было все равно. Все они, в хаки, порядочные болваны. Непонятно, почему правительство поручает им дела, для которых требуются хорошие мозги.

- Кто этот парень? - спросил полковник, кивнув на Боба.

- Это Боб Вигнер, наш математик

- А-а... - протянул Джейкс - Без них теперь ни на шаг.

- Вот именно. Так когда же мы начнем горячую работу?

- А куда вам торопиться? Деньги идут, и хорошо.

- Не очень, - сказал я и поплелся в бар.

В баре сидели Джордж Крамм, Самуил Финн и какая-то брюнетка - кажется, по фамилии Чикони.

- Салют, Вильям! А где твой полосатый приятель? - спросил Финн.

- Наверное, пошел спать. Ему здесь не очень нравится.

- Не выношу парней с такой пятнистой рожей, как у него, - не отрывая ярко накрашенных губ от стакана, сказала брюнетка.

- Кстати, кто вы такая? - спросил я, не глядя на нее.

- А вы?

Терпеть не могу наглых девиц. А эта была прямо-таки наглейшая из всех, кого я когда-либо знал. У нее были красивые ноги, хорошая фигура и физиономия с кинорекламы. Ее стакан был испачкан в губной помаде. Мне стало противно, и я налил себе джина пополам с лимонным соком.

- Вильям, она у нас единственная дама, - заметил Джордж.

- Лучше бы ее совсем не было, - буркнул я.

Мне стало обидно за Боба. Какое дело этой девице до его лица? Хотел бы я поглядеть, как бы она себя вела, если бы у нее вдруг возникло какое-нибудь нарушение обмена веществ!

Несколько минут мы пили молча. Затем снова заговорил Самуил Финн.

- Может случиться, что мы здесь попусту тратим время. По радио передавали, что испытания скоро запретят. Всем атомным делам крышка.

- Чепуха! - уверенно произнесла Чикони. - Правительство на это никогда не пойдет. Пропагандистская шумиха.

- Вы, случайно, не помощник государственного секретаря? - спросил я.

- Нет. Я его двоюродная племянница. А вы не из комиссии по расследованию?

- При чем тут комиссия?

- Вы задаете вопросы, которые по ее части.

- Если прекратят испытания, нам делать здесь будет нечего. Наши контракты расторгнут, - продолжал Финн. - Самое большее, на что мы можем в таком случае рассчитывать, - это на сумму денег, необходимую для обратного проезда, плюс суточные.

Видимо, Финна очень волновала денежная проблема. А мне было наплевать. Не здесь, так в другом месте я мог найти работу по своей специальности. Почему-то я опять обиделся за Боба. Прямо-таки возненавидел брюнетку.

После второго стакана джина я сказал:

- К таким делам баб допускать нельзя.

Брюнетка пожала плечами и повернулась к Джорджу:

- Объясните этому типу, что когда у него начнется дизентерия, он приползет ко мне.

- Вы заведуете мужским туалетом?

Она бросила на меня презрительный взгляд и вышла из бара.

Крамм и Финн расхохотались.

- Чего ты к ней привязался? Она доктор.

- Тем более дрянь. Какое она имеет право так говорить о Вигнере?

- И что тебе дался этот полосатый парень? Физиономия у него действительно подгуляла. Ну и что же? Должны же мы о чем-нибудь говорить? Например, до твоего прихода мы мыли твои кости.

- Мои можете мыть сколько угодно, а Боба не трогайте.

В самом деле, что мне до Боба? Он такой тихий и застенчивый и уж больно неказист на вид. Наверное, с ним не хочет танцевать ни одна девушка. Как тут не проникнуться жалостью!

- Если она доктор, ей лучше подумать, как бы избавить парня от дурацкого витилиго. Сверхбомбы делаем, а излечить людей от такой чепухи не можем...

- Тебя повело, - заметил Крамм. - Иди-ка ты лучше спать.

Спать я не пошел, а решил заглянуть к Бобу. Его комната и рабочий кабинет находились на первом этаже в левом конце коридора. Я немного постоял у окна и посмотрел на парусиновый цирк, возле которого лениво двигались парни в фиолетовых комбинезонах. Они таскали внутрь шатра большие обитые жестью ящики.

Боб лежал, вытянувшись, на диване и перелистывал журнал.

- Почему ты не пришел в бар?

- Не хотелось, - ответил он и посмотрел мне прямо в глаза.

Он мне показался чертовски умным и честным парнем. Не знаю почему.

- Послушай, Боб. Если какая-нибудь скотина тебя обидит, скажи мне. В колледже я был чемпионом по драке без всякого стиля. Доказательство тому четыре привода в полицию и десять суток тюрьмы.

Он привстал и удивленно улыбнулся.

- А если тебя обидит какая-нибудь баба, особенно если она брюнетка...

В этот момент в дверь кто-то постучал.

- Войдите, - сказал Боб. В комнату вошла та самая брюнетка От ярости у меня перехватило горло.

- Вы Боб Вигнер? - спросила она, не обращая на меня никакого внимания.

- Да.

- Я только что просмотрела вашу медицинскую карточку. Вам предписаны уколы и ультрафиолетовые лучи.

Боб смущенно кивнул головой. Я стоял в стороне со сжатыми кулаками.

- Разденьтесь до пояса. А вы, пожалуйста, выйдите, - обратилась она ко мне.

- С какой стати?

- Так нужно. Если вы не выйдете, я пожалуюсь полковнику Джейксу.

Она открыла небольшой кожаный чемоданчик и вытащила из него шприц, спиртовку и коробку с ампулами. Боб растерянно стоял посредине комнаты.

- Ну, хорошо. Лечись, дружище, - сказал я, тряхнув его за рукав. - Только не особенно доверяй этим живодерам.

Я снова поплелся в бар. Он оказался закрытым, и я пошел спать. Заснул с мыслью о том, что Боб, наверное, замечательный парень.

2

Вскоре мне надоел ландшафт вокруг нашей базы. Я и Боб насмотрелись и на остроконечную оранжевую скалу и на плоскую пустыню. Щекочущее душу ощущение оттого, что рядом с нами, под парусиновым балдахином, покоится водородная бомба, также притупилось. Я решил не очень-то близко принимать все это к сердцу. Если тех, кто рекламирует себя в качестве спасителей человечества, атомная война не беспокоит, почему о ней должен думать я?

В баре мы узнавали друг от друга о том, что повсюду в мире протестуют против испытаний атомных и водородных бомб. Самуил Финн всегда говорил:

- Плюньте, ребята, на всю эту болтовню! Наше дело заработать. Если они договорятся прекратить испытания, нам - крышка.

Здесь была какая-то логика. Смысл высказываний Финна был очень простой, что важнее - деньги или жизнь?

Я не знаю, как эволюционировали мысли у наших ребят, но что до меня, то в конце концов наступил такой момент, когда мне стало все равно, работать ли на тайных испытаниях водородных бомб или в какой-нибудь больнице, где лечат радиоактивными лучами рак. Чтобы об этом не думать, я пил виски.

После выпивки в баре я навещал Боба. Не скажу, чтобы он был очень рад, когда я приходил к нему пьяным. Он вежливо улыбался и предлагал мне присесть. Но я чувствовал, что он не хотел, чтобы я долго засиживался в его комнате. А тут еще Маргарэт Чикони со своей ультрафиолетовой лампой и шприцем:

- Прошу вас выйти. Сейчас я буду делать уколы мистеру Вигнеру.

Оттого, что она ходила к Бобу, белых полос на его физиономии не убавилось. А я, в сущности, совершенно его потерял. Поэтому всякий раз, когда напивался пьяным, я находил полковника Джейкса и говорил ему

- Здесь чисто мужское дело На кой черт вы взяли эту мисс Чикони?

- По данным статистического центра, - отвечал полковник, - процент психически неполноценных ребят растет пропорционально одной четверти недостающего количества представительниц женского пола. Чикони как раз и есть эта недостающая вам одна четверть.

- Наверное, это очень научно, полковник. Однако не может же одна четвертая часть быть одинаково хорошей для всей компании?

- Вы ревнуете ее к своему другу Бобу?

Однажды я крупно поговорил с Чикони.

- Чего вы пристаете к Бобу?

- Я его лечу.

- А кой черт вы являетесь именно в тот момент, когда к нему прихожу я?

- Этот же вопрос я могу задать вам.