Помоги проекту - поделись книгой:
То, чему он стал свидетелем, во многом определило его дальнейшую судьбу. Позднее Питер Морган помогал собирать доказательства преступлений британских сил безопасности в Ольстере для международного суда в Страсбурге. Однако европейский суд защиты прав человека, рассматривавший первое в своей истории межгосударственное дело «Ирландия против Великобритании», признав английские силы безопасности виновными «лишь в бесчеловечном и унизительном обращении с заключенными», а не в пытках, даже не потребовал от Лондона наказания конкретных виновников.
Это решение было вынесено 18 сентября 1976 года. А на следующий день полицейские схватили Моргана прямо на улице и отвезли в специальный центр расследований в Каслридж на южной окраине Белфаста. Там его приняли из рук в руки два невозмутимых джентльмена. Они не стали предъявлять арестованному обвинений, а схватили за волосы и принялись бить головой о стену. Пытки продолжались целую неделю. Потом полуживого Моргана доставили в охраняемую палату госпиталя «Ройял Виктория» — подлечить перед новыми истязаниями. Бежать оттуда помогли товарищи. Сначала его прятали в католическом квартале Шорт Стрэнд, а затем он перешел на нелегальное положение.
В последующие годы Питер Морган все время был в самой гуще борьбы, не затихавшей в Ольстере. Он защищал католические кварталы от налетов протестантских ультра, организовывал демонстрации протеста, разоблачал тайных осведомителей британской разведки, по чьим ложным доносам десятки людей оказывались за тюремной решеткой.
Когда же в Ольстере стало слишком «горячо», он перебрался через границу в Ирландию. Однако и там, в суверенном государстве, МИ-6 (Британская политическая разведка.) и военная разведка располагали обширной агентурной сетью. Их люди тайно фотографировали участников маршей, митингов и даже похоронных процессий, стремясь держать под постоянным контролем всех сторонников объединения Ольстера с Ирландией. Моргана засекли во время одного из митингов. Остальное было делом техники. Специалисты из МИ-6 сфабриковали документы, доказывающие причастность Питера Моргана, на самом деле убежденного противника террора, к сенсационному взрыву в «Гранд-отеле» в Брайтоне во время ежегодной конференции консерваторов в 1984 году, когда жертвой чуть не стала премьер-министр Маргарет Тэтчер. По представлению английских властей ирландская полиция была вынуждена арестовать «террориста». Так Питер попал за высокие стены Маунтджой.
...На утренней прогулке к Питеру пристроились Джо О"Хаген и Кэвин Меллон.
— Ну как, не надоели еще казенные харчи? — с невинным видом осведомился крепыш Джо.
Морган молча пожал плечами.
— Я серьезно говорю,— не отставал Джо,— пора покидать этот приют. С воли передали, что ирландские власти собираются депортировать и тебя и нас в Ольстер. Сам понимаешь: это — смерть. Если согласен, можем прихватить тебя с собой. Намечается тут один вариант. Риск, конечно, большой, так что решай сам...
Питер Морган не колебался ни секунды.
Нового постояльца гостиницы «Роял Даблин хоутел» Пола Леонарда нельзя было спутать ни с англичанином, ни с немцем, ни с французом. Это был типичный американец, который обожал яркие костюмы, говорил оглушительным басом, нисколько не заботясь об окружающих, и явно не испытывал нужды в деньгах. По приезде в Дублин он обратился в контору фирмы «Айриш хеликоптерз» и заявил, что хотел бы на несколько дней арендовать небольшой вертолет для съемки видовых фильмов об Ирландии. Нет, нет, машина понадобится ему не сегодня и не завтра, а, скажем, через неделю.
Клерк не счел возможным сам решить вопрос об аренде вертолета и вежливо попросил потенциального клиента пройти к управляющему. Там американец показал по карте намеченный им маршрут: из Дублина к югу, вглубь, к Страдболли, затем на восток к побережью и далее над горами Уиклоу. Типичный полет по историческим и к тому же весьма живописным местам.
— Видите ли, я хочу отснять часть кадров с воздуха. Хотя бы те же горы Уиклоу. Кое-где придется совершить посадку, туда уже выехал мой помощник, чтобы обо всем договориться, потом мы возьмем его с собой,— американец тщательно продумал предстоящую поездку.
— Мы можем предложить вам пятиместный «Алуэт»,— управляющий не сомневался, что перед ним богатый бездельник, возомнивший себя гениальным кинооператором.— Правда, стоимость аренды довольно высока, но зато у вас будет первоклассный пилот, капитан Томас Бойз.
— О"кей,— кивнул американец, поднимаясь из кресла. — Я вылечу утром тридцатого.
— Простите, мистер Леонард, маленькая формальность. За «Алуэт» мы берем залог... 300 фунтов, если вас это не затруднит.
Ни слова не говоря, американец достал бумажник и отсчитал требуемую сумму вместо того, чтобы выписать чек. Что ж, богачи имеют право на причуды.
Утром 29 октября мистер Пол Леонард позвонил в «Айриш хеликоптерз» и договорился, что вылет состоится завтра ровно в 10.30 утра, если вдруг не испортится погода.
Уже за час американец прохаживался возле стоянки вертолетов в Дублинском аэропорту. Пилота, капитана Томаса Бойза, еще не было, но молодой механик, готовивший «Алуэт» к полету, обратил внимание на то, что у клиента с собой не было ничего — ни аппаратуры, ни пальто, ни даже кейса. Это показалось ему странным, и, когда появился Бойз, он предупредил пилота.
Капитан Томас Бойз, воздушный ас с 20-летним стажем, последние годы работал по контракту с полицией Уганды, выслеживая с воздуха похитителей скота. Поскольку у него имелся специальный допуск от полиции, в фирме «Айриш хеликоптерз» считали, что он сумеет справиться с любой ситуацией. Бойз тоже был уверен в этом. Правда, капитан был неважным психологом, но об этом никто, включая его самого, даже не подозревал.
Когда после предупреждения механика Бойз поинтересовался у американца, где его вещи, то услышал, что они возьмут их на первой остановке в Страдболли. Вопрос был исчерпан. Бойз занял пилотское место, рядом уселся мистер Леонард, и «Алуэт» взмыл в воздух.
Ровно в 11.10 вертолет по указанию мистера Леонарда мягко опустился на травянистом лугу неподалеку от леса в нескольких километрах от Страдболли, как и было предусмотрено в полетном листе.
— Подождем немного, что-то мой помощник запаздывает,— небрежно заметил американец, доставая сигареты.
Внезапно дверца со стороны пилотского кресла распахнулась. В проеме выросли двое мужчин в масках, наставив автоматы на ошеломленного Бойза.
— Послушай, ты, летун, если будешь вести себя благоразумно и выполнишь то, что тебе прикажут, останешься жив. Иначе...
Что произойдет в противном случае, капитан Томас Бойз понял без слов. Поэтому он только молча кивнул в ответ.
— Полетишь с нами обратно в Дублин, сядешь на минутку во дворе тюрьмы Маунтджой. Куда потом, скажем. Понял?
— Да...— только сейчас Бойз вспомнил о пассажире, но того и след простыл.
Впрочем, гадать, куда девался американец, у пилота просто не оставалось времени. Двое в масках были уже в кабине «Алуэта» и дулами автоматов настойчиво подталкивали Бойза.
Рано утром в тот же день в приемную тюрьмы Маунтджой пришел с передачей одному из заключенных дряхлый старик. Будь на его месте кто-либо другой или переданный гостинец иным — а то обыкновенный домашний пирог,— надзиратель, возможно, осмотрел бы его повнимательнее. Он лишь разломил пирог на куски и разрешил к передаче. Между тем невзрачный старец был девяностолетним ветераном ИРА Джо Кларком, героем восстания 1916 года против англичан, а в пироге была спрятана записка, подводившая итог предыдущим посланиям, тайно переправленным в тюрьму: «Сегодня в 12.00 на прогулке».
...В 11.40 «Алуэт» находился на подходе к Дублину. У канала он повернул и пошел совсем низко над морем островерхих крыш. Ровно в полдень стрекочущая стрекоза зависла над серым квадратом тюремного двора Маунтджой. И выведенные на прогулку заключенные, и надзиратели с интересом наблюдали за невесть откуда взявшимся вертолетом.
— Черт побери, не иначе инспекция. Ведь тот доходяга в госпитале отдал богу душу. Теперь начнут доискиваться, что да как. А нас никто не удосужился предупредить.
«Алуэт» стал осторожно опускаться на середину тюремного двора, и все поспешно отступили в стороны. Обеспокоенные словами старшего надзирателя, его подчиненные даже не заметили, как по условному знаку О"Хагена каждый оказался в плотном кольце заключенных. Часть арестантов кинулась к дверям, ведущим в корпус, и столпилась там на случай, если бы внутренняя охрана попыталась прийти на помощь надзирателям во дворе.
Едва колеса вертолета коснулись асфальта, как из него выскочили двое людей в масках, угрожающе поводя автоматами. В ту же секунду от массы заключенных отделились трое — Питер Морган, Джо О"Хаген и Кэвин Меллон — и бросились к машине. Ошеломленные надзиратели молча взирали на происходящее, не пытаясь предпринять хоть что-нибудь, чтобы помешать происходившему на их глазах побегу трех «опаснейших преступников». Да и что могли они сделать со своими дубинками против автоматов и стиснувшей их толпы. Не прошло и минуты, как «Алуэт» с пассажирами поднялся в воздух и исчез за семиметровой, считавшейся «непреодолимой» стеной тюрьмы Маунтджой, сопровождаемый восторженными криками ее обитателей.
Только теперь надзиратели и растерявшаяся охрана на сторожевых вышках пришли в себя: раздался вой сирены, с лязгом опустилась стальная решетка перед воротами тюрьмы, остервенело заработали дубинками надзиратели, загоняя заключенных в камеры. Но все это уже не имело смысла: первая часть побега прошла без сучка без задоринки, как позднее будут вынуждены признать тюремные власти.
Через три минуты после того, как «Алуэт» взлетел с тюремного двора, о происшествии был поставлен в известность армейский штаб, разместившийся в одном из крыльев Дублинского замка. В воздух немедленно были подняты военные вертолеты. Усиленные наряды полиции перекрыли дороги, были задержаны вылеты всех самолетов, закрыты порты. К границе с Ольстером спешно перебрасывались воинские подразделения, а сотрудники особого отдела полиции начали прочесывать Дублин и его пригороды. Развернулась охота за тремя смельчаками, ухитрившимися сбежать из Маунтджой, что считалось практически невозможным.
Между тем вертолет с беглецами, шедший у самой земли, приземлился сравнительно недалеко — на небольшом ипподроме у шоссе, ведущего в соседний городок Болдойл. Его появление не вызвало удивления местных жителей: владелец ипподрома не раз прилетал сюда на вертолете вместе со своими гостями. Из кабины спрыгнули пять человек и быстрым шагом направились к стоявшему у обочины темно-зеленому такси, которое тут же тронулось в сторону городка.
Оставшись один, капитан Бойз несколько минут сидел, не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой. Только теперь он понял, как перепугался, хотя в воздухе ему доводилось бывать во всяких переделках. Наконец он взялся за штурвал, поднял «Алуэт» и направился в Дублинский аэропорт, где уже все кишело полицейскими.
Тщательный осмотр детективами кабины вертолета ничего не дал: похитители действовали в перчатках, а отпечатки пальцев трех заключенных и так уже имелись у полиции. Многообещающая ниточка, которая вела к мистеру Полу Леонарду, тоже оказалась оборванной. В «Роял Даблин хоутел» удивленный администратор сообщил, что американец выехал из гостиницы еще накануне. Можно было не сомневаться, что к этому времени его вообще не было в Ирландии — за прошедшие несколько часов из Дублинского аэропорта вылетело достаточно международных рейсов.
Оставалось темно-зеленое такси, которое повезло беглецов в сторону Болдойла...
Однако такси так и не достигло города, а свернуло на боковую дорогу. Через несколько миль оно остановилось у огромного мебельного фургона с лондонским номером. Трое беглецов быстро вползли в тайник, искусно устроенный под полом кузова, а их освободители — теперь уже без масок — и шофер такси преспокойно разошлись в разные стороны.
Через две минуты на заброшенной дороге осталась сиротливо стоять лишь темно-зеленая машина, угнанная накануне в Дублине.
Выехав на шоссе, мебельный фургон направился в сторону... Дублина. Без всяких осложнений он миновал несколько полицейских постов, свернул к порту и на Аленандра-роуд пристроился к длинной веренице машин, которые ожидали погрузки на паром, перевозивший в Англию автомобили. Очередь ползла со скоростью черепахи. Полицейские тщательно выясняли личность каждого шофера, пассажиров, придирчиво осматривали машины. Водитель фургона выкурил полпачки сигарет, пока добрался до полицейского кордона.
Констебль и двое агентов особого отдела в штатском приказали ему выйти и, отведя в сторону, принялись изучать его документы. Тем временем двое полицейских залезли под фургон, один в кабину, трое, распахнув двери, обследовали кузов и его содержимое. Нервы водителя были напряжены до предела. Наступил момент, когда он было решил, что все пропало: пошептавшись, агент особого отдела взял документы и ушел.
Потянулись томительные минуты. Что могло быть обнаружено в документах? Может быть, властям стало известно, что он связан с ИРА? Или попался кто-то из троих, с кем они расстались возле темно-зеленого такси, и из него выбили показания?
Наконец агент вернулся. Он вопросительно взглянул на кучку полицейских у машины и по знаку констебля протянул бумаги шоферу:
— Проезжайте.
Стараясь ничем не выдать своего волнения, тот не спеша забрался в кабину и включил мотор. Огромный фургон стал медленно вползать на пандус, ведущий в трюм парома.
Оставшиеся до отплытия шесть часов водитель фургона простоял на верхней палубе на холодном сыром ветру. Его мысли были с теми тремя внизу, в тесном душном тайнике, без пищи, с единственной флягой воды на всех. Кто же мог предполагать, что на дневной паром они не попадут!
В 22.15 судно ожило. Медленно поднялся тяжелый пандус, мелко завибрировал огромный корпус парома, и он стал потихоньку пятиться к выходу из порта. Впереди лежало Ирландское море.
Девять часов спустя паром ошвартовался у причальной стенки ливерпульского порта, где полиция едва ли станет искать «опасных преступников». Однако, съезжая на берег, водитель мебельного фургона увидел впереди полицейский кордон. Только на сей раз английский. Началась нудная процедура проверки. Когда она закончилась, так же как и в Дублине ничем, водитель со злостью бросил несколько нелестных слов в адрес «совсем уже сошедших с ума полицейских ищеек» и хлопнул дверцей. Через пять минут мебельный фургон затерялся в лабиринте ливерпульских улиц.
Бабочки, скорпион, утюги и другие
Сначала из темной глубины расщелины появилась продолговатая голова, затем — извивающееся болотного цвета тело. Мурена! Зло блеснув маленькими глазками, она замерла, покачалась из стороны в сторону, словно осматриваясь, а затем полностью вылезла из своего убежища. Это был редкий экземпляр: толщиной с хорошее бревно, а в длину более двух метров. Как бы демонстрируя пренебрежение ко всему окружающему, подводная хищница «постояла» с минуту у своего дома, а потом, изогнувшись, скользнула в сторону близлежащих камней...
Хотя я и представлял себе повадки мурен и знал, что они первыми не нападают, тем не менее ощущение безопасности меня радовало: нас разделяло толстое стекло аквариума...
В Национальном аквариуме в Гаване я побывал по совету кубинских журналистов Уго Риуса и Рикардо Саенса.
— Ты непременно должен туда съездить,— сказали мне коллеги.— Другого такого места, где можно посмотреть подводный мир Карибского моря, на Кубе нет. Разве что само море...
Что такое «само море», я уже знал. Немало часов провел, ныряя с маской у берегов Кубы. Но наблюдать морских обитателей в такой близости мне еще не приходилось.
От центра Гаваны до Национального аквариума можно добраться на машине минут за пятнадцать. Расположен он на самом берегу моря, и это, как потом выяснилось, не случайно. Несмотря на ранний час, у входа уже была очередь, многие гаванцы приехали с детьми.
Как-то Уго Риус сказал мне, что Кубу, видимо, называют жемчужиной Карибского моря, имея в виду не только чудесные природные и климатические условия, но и по той причине, что на острове не водится ни ядовитых тварей, ни опасных насекомых. Однако море, его глубины... Они таят в себе немало опасностей. Акулы и барракуды — океанские щуки, мурены, ядовитые рыбы, электрические скаты, медузы, многие из которых весьма опасны для человека...
От входа в Национальный аквариум налево и направо двумя изогнутыми крыльями уходили каменные стены, в которые были встроены аквариумы разных размеров. Впереди виднелось круглое строение, часть его стены заменяло сверкающее на солнце стекло.
Ближайшие от меня аквариумы (хотя очень хочется назвать их «живыми уголками», столь точно воспроизведены в них естественные условия жизни морских обитателей) были небольшими. Крохотные рыбки разно- цветными молниями мелькали за стеклом и время от времени исчезали среди кораллов, словно надевали шапки-невидимки.
В соседнем аквариуме вели нескончаемый хоровод красно-золотистые красавицы, напоминавшие по размеру и форме кефаль. Я подошел к следующему «живому уголку» и... ничего не увидел. Только на песчаном дне лежало несколько камней. На прикрепленной сверху табличке было написано: «Скорпион». «Понятно,— подумал я,— речь идет о ком-то из отряда скорпенообразных. Но почему аквариум пустой?» Рядом проходил один из служителей, его я и остановил вопросом.
— Скорпион? — переспросил сотрудник аквариума.— Вы его просто не заметили. Вот он, внизу, слева.
Я присмотрелся и понял: то, что я принял за камень, испещренный выбоинами, иссеченный трещинами, местами засыпанный песком,— это и есть «скорпион», а точнее, рыба бородавчатка. Когда я увидел, что «камень» смотрит на меня черным глазом, сомнения рассеялись окончательно.
Бородавчатки проводят большую часть жизни в неподвижности: лежа на дне, они подстерегают добычу. И если какая-нибудь мелкая рыбешка попадает в зону атаки «скорпиона», то исход, как правило, предрешен. Стремительный бросок — и добыча поймана. Встреча с бородавчаткой грозит неприятностями и человеку. Дело в том, что в основании колючих лучей спинного плавника расположены ядовитые железы. Раны, вызванные иглами бородавчатки, очень болезненны, заживают долго. Температура поднимается до 40 градусов, человека лихорадит, тошнит, он страдает от сильной головной боли. А если у него слабое сердце, то конец может быть трагическим...
Видно, мое любопытство сильно разгневало «скорпиона». Трудно сказать, на что он рассчитывал, но вдруг прыгнул в мою сторону. Растопыренные иглы царапнули по стеклу, бородавчатка отпрянула. Видимо, удовлетворившись произведенным эффектом, она плавно опустилась на дно и снова превратилась в кусок камня.
Чего только не увидишь в Национальном аквариуме — акулы, барракуды, огромные лобаны, морские черепахи, рыбы-свистуны, рыбы-утюги, дельфины... А любимица публики, морской лев Сильвия! Она высоко выпрыгивала из воды, совершала сальто-мортале, носила на носу мяч и с удовольствием принимала из рук дрессировщика заслуженную награду. Перед зрителями Сильвия выступает три раза в день и всегда с большой охотой...
В Национальном аквариуме я пробыл не один час, а перед уходом решил поговорить с кем-нибудь из научных работников.
С молодым биологом, заведующим научно-техническим отделом Мигелем Гарсия я познакомился в административном здании. Мигель не ограничился рассказом, а предложил мне еще раз обойти экспозицию. Так получилось, что я осмотрел Аквариум дважды — второй раз под руководством специалиста.
— Наш Аквариум был создан в 1961 году, вскоре после победы народной революции,— рассказывал Мигель.— Он сразу же стал популярным местом отдыха гаванцев. Впоследствии были открыты и Парк Ленина, и Ботанический сад, и национальный зоопарк, но Аквариум был первым. К нам приходит около миллиона человек в год. Но, конечно же, Национальный аквариум — не просто место отдыха, это в первую очередь научный центр. За четверть века здесь были проведены многочисленные исследования, которые дали разнообразную информацию — например, о совместимости рыб, условиях их жизни. Следим мы и за здоровьем наших подопечных. Время от времени проводим профилактические переселения: помещаем рыб на две минуты или более — в зависимости от вида — в пресную воду. Паразиты, нередко становящиеся причиной их гибели, умирают, а затем мы снова выпускаем уже «чистых» рыб в морскую воду...
В Национальном аквариуме собрано около 270 видов морских рыб и животных, отловленных в Карибском море. Исключение составляет только Сильвия — она из Намибии. Общее число обитателей превышает одиннадцать тысяч. Изучая поведение рыб, работники Аквариума пришли к выводу, что некоторые хищники могут спокойно жить с представителями других видов, не причиняя им вреда. А иные рыбы — на первый взгляд безобидные и спокойные — никак не хотят делить свою территорию с соседями. Вот, к примеру, лобан. Казалось бы, флегматичная рыба, но в неволе становится очень агрессивной, нападает даже на работников, когда они спускаются проводить уборку. — Вы видели самых маленьких наших обитателей? — спросил Мигель.— Пойдемте, покажу,— и Гарсия подвел меня к «живому уголку» с рыбками, снующими между кораллами,— тому самому, с которого я утром начал осмотр экспозиции.
— Перед вами рыбы-бабочки. Наш Аквариум расположен на самом берегу моря,— напомнил Мигель,— что позволяет поддерживать постоянную циркуляцию морской воды в аквариумах. Это очень важно для обитателей коралловых рифов. Ведь без кораллов они просто не могут жить, а те, в свою очередь, не могут существовать без постоянного притока свежей морской воды.
— У вас, наверное, случаются потери. И как вы тогда пополняете свои аквариумы? — спросил я Мигеля.
— Всякое бывает. Вот, например, ураган «Кейт», пронесшийся над Кубой. Он нанес большой урон. Крепко досталось и нам. Были разрушения в Аквариуме, погибли некоторые виды рыб. Частично мы восполнили потери, но лишь частично. Вообще говоря, отлов новых экземпляров не прекращается никогда. Занятие это интересное, но не простое. Здесь необходимы терпение, сноровка и хорошие ихтиологические знания. Ведь нам нужны здоровые экземпляры. Ловим их разными способами, забрасываем и сети тоже. С маленькими рыбками приходится повозиться. Изготовляем большой прозрачный мешок и устраиваем своеобразный «гон». Отсекая пути к возможному бегству, заставляем рыб двигаться в нужном направлении. Так они оказываются в ловушке. Ну а доставить их в будущее жилье — дело техники. В последнее время, я заметил, люди все больше интересуются живой природой. Растет число и любителей подводного мира, это нас очень радует. Ведь чем больше людей будет интересоваться обитателями морей и океанов, тем больше будет у них защитников, а это сегодня так необходимо...
Черные молнии над Мохенджо-Даро
Около 3500 лет назад исчез с лица земли город Мохенджо-Даро (на хинди — «Холм мертвых»). В древней индийской поэме «Махабхарата» говорится о том, что причиной страшной трагедии был мощный взрыв, последовавший за ослепительным небесным сиянием и «огнями без дыма». От высокой температуры окрестные воды вскипели, а «рыбы выглядели как обгоревшие».
Руины этого города на островке в полноводном Инде нашел в 1922 году индийский археолог Р. Д. Банерджи. И данные раскопок подтвердили предание о катастрофе.
В раскопках находили оплавившиеся камни, следы пожаров и исключительно мощного взрыва. Так, в радиусе километра были полностью разрушены все здания. По положению скелетов было видно, что перед гибелью люди спокойно расхаживали по улицам города. Пепелище Мохенджо-Даро чем-то напоминало Хиросиму и Нагасаки после атомных взрывов, где ударная волна и излучение шли сверху.
Были выдвинуты две гипотезы, объясняющие гибель города. Одна из них — ядерный взрыв. Но она снимается сразу за отсутствием радиоактивного фона и очевидной невозможностью постройки атомной бомбы в Индии времен культуры Хараппы. По другой гипотезе — ядерный или иной взрыв произошел при запуске или маневре инопланетного космического корабля, посетившего в далеком прошлом нашу Землю. Однако до сих пор никто еще не нашел ни одного прямого доказательства этому.
Попытаемся объяснить гибель Мохенджо-Даро земными, природными причинами. Что же могло произойти?
Известно, что древние греки и римляне неоднократно описывали «пылающие колесницы», появляющиеся в ночном небе; американские индейцы — «круглые корзины» на небе; японцы — «корабли-призраки» со светящимися огнями. По свидетельству жреца Изекииля, в Палестину около 592 года до н. э. «пришел ветер сильный с севера, и возникло облако великое. И огонь был из него пылающий, и блеск был сильный, а из середины облака выходило сильное сияние». И «Махабхарата» свидетельствует: во время гибели Мохенджо-Даро воздух словно пылал, что было отмечено даже в солнечный день на фоне яркого южного неба!
Таковы факты. Что же по этому поводу может сказать современная наука? Ученые установили, что в атмосфере под воздействием космических лучей и электрических полей образуются химически активные частицы, способные образовывать аэрозольные скопления, которые занимают в атмосфере огромные пространства. Двигаясь в атмосфере, частицы под воздействием электромагнитных полей конденсируются, слипаются, подобно снежному кому, и образуют шары различного диаметра. Такие физико-химические образования были сокращенно названы ФХО. Судя по наскальным рисункам, именно их наблюдали люди и пятьдесят тысяч лет назад. Упоминание о них можно найти в древнеегипетской хронике царствования фараона Тутмоса III: «...на 22-м году, в третьем месяце зимы, в шесть часов дня на небе (появился) светящийся шар, который медленно двигался на юг, наводя ужас на всех, кто его видел».
Существует несколько видов физико-химических образований. Одни, «холодные», могут существовать длительное время, не выделяя энергии и не излучая света. Такие образования, темные, непрозрачные, отчетливо видны на фоне дневного неба, и формой могут быть похожи на мячи для игры в регби. Есть гипотеза о том, что это не что иное, как еще не «разгоревшиеся» шаровые молнии. Поэтому ФХО, по аналогии с шаровыми, были названы черными молниями. Светящиеся ФХО, яркого белого или лимонно-желтого цвета, возникающие независимо от какой-либо грозовой деятельности, называются хе-милюминесцирующими образованиями — ХЛО. Они могут свободно плавать в воздухе, долго оставаться на поверхности земли, быстро перемещаться по причудливым траекториям, «темнеть» и «разгораться» снова.
21 сентября 1910 года жители Нью-Йорка в течение трех часов наблюдали за сотнями атмосферных «светляков», летавших над городом. Другим сентябрьским вечером, уже 1984 года, над угодьями совхоза «Удмуртский» Сарапульского района Удмуртской АССР звездное небо вдруг озарилось, и с высоты посыпались ослепительно белые шары. Петляя и кружась, они плавно опускались на землю. Стало светло как днем. Но эффект был не только световым: в радиусе двадцати километров вышли из строя трансформаторы и линии электропередачи.
Ученые установили, что атмосферные условия, при которых образуются ФХО, активизируют появление токсичных веществ, отравляющих воздух. И видимо, в Мохенджо-Даро жители пострадали от ядовитых газов, а потом над городом произошел мощный взрыв, разрушивший его до основания.
Известно, что такой взрыв возможен только при одновременном присутствии в атмосфере большого количества черных молний. И если взрывается одна, то за ней взрываются другие, подобно цепной реакции. Когда взрывная волна достигнет поверхности земли, она сокрушит все на своем пути. Температура в момент взрыва черной молнии достигает 15 тысяч градусов, что вполне согласуется с находками в зоне катастрофы оплавленных камней. При обычных пожарах температура не превышает тысячи градусов. Расчеты показывают, что во время катастрофы в Мохенджо-Даро в атмосфере возникло около трех тысяч черных молний диаметром до 30 сантиметров и свыше тысячи ХЛО. Новые данные к развитию этой гипотезы могут дать исследования материальных следов черных молний — смальты и шлака, оставшихся после колоссального костра в Мохенджо-Даро.
Трагедия в Мохенджо-Даро, однако, не уникальна. Общее же количество упоминаний ФХО в литературе превышает 15 тысяч. А 12 августа 1983 года профессор Бонил из обсерватории Закатекас в Мехико сделал первую фотографию ФХО. Сейчас их уже сотни.
Трудно представить, что может произойти, случись подобное с Мохенджо-Даро над современным городом... Человек должен научиться бороться с этим грозным природным явлением. Впрочем, сегодня он не так беспомощен, как в древности. Современная наука располагает достаточно надежным средством для предотвращения взрывов черных молний и для рассеивания ФХО. Для этого используют химические соединения-реагенты. Ученые уже разработали устройства, в которых используется эффект действия реагентов для защиты промышленных производств от проникновения шаровых и черных молний.
Мы идем по Кызылкумам
— Пустыни бояться не надо, она человеку плохого не сделает,— говорил аксакал, разливая чай по пиалам.— Когда вода есть, любой пройдет.
— А когда нет? — поинтересовались мы.
— Тогда плохо. Совсем плохо! — вздохнул аксакал.
...Третью неделю мы идем по пустыне. На велосипедах. Тонкий пунктир маршрута уже пересек пески Большие Барсуки, плато Устюрт. В Кызылкумах маршрутная группа уменьшилась до трех человек. Разделение было обговорено заранее. «Работать» в Кызылкумах должны были самые выносливые, адаптировавшиеся к жаре участники перехода, на самых крепких велосипедах. Остальные «садились» на страховку в начальном и конечном пунктах маршрута. Если в контрольный срок мы не дадим о себе знать, по нашим следам и навстречу выйдут спасательные группы.
Поделиться книгой: