Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Журнал «Вокруг Света» №10 за 1983 год - Вокруг Света на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

Н а этот раз дорога в Дальние Зеленцы, поселок Мурманского морского биологического института (ММБИ), заняла у меня… ровно год.

В декабре восемьдесят первого побережье одолевали затяжные шторма. Встал на прикол теплоход «Алла Тарасова», регулярно ходивший вдоль северного побережья Кольского полуострова. Вцепившись швартовами в кнехты причалов, грустили в гаванях суда самого института. Отменили автобусные рейсы на Североморск и Туманный. На пятые сутки ветер достиг сорока метров в секунду. Словно не слишком добротные нитки, лопались полудюймовые оттяжки опор ЛЭП, с Дальними Зеленцами прервалась даже телефонная связь. После недельной гостиничной маеты ничего не оставалось, как возвращаться восвояси. И вот снова заполярный декабрь.

Время, когда солнце здесь совсем перестает показываться из-за горизонта, блекло-серый, сумеречных расцветок «день» сокращается до двух с половиной часов, а атмосферное давление скачет с безудержной лихостью расшалившегося жеребенка.

— Зимой погода бывает у нас любая, кроме хорошей, — посетовал мне как-то Анатолий Федорович Федоров, один из заместителей директора ММБИ, которого я знаю уже лет десять, — но в первый раз приехать к нам нужно обязательно зимой. Иначе картина будет неполной.

...Коротко прогрохотав траками по обледенелому, до снежинки вылизанному ветрами асфальту, наше гусеничное тракторное средство (в просторечье гетеэска) круто развернулось, на мгновение присело, словно бегун перед стартом, и с надрывным стоном вентиляторной турбины начало карабкаться вверх, на крутизну стиснутого сопками распадка. И сразу же в прямоугольном кабинном иллюминаторе замерцало густо-густо-синим, заискрилось серебряно-белым нечто трудно-описуемое.

Даже на минуту оторваться от этого зрелища казалось невозможным. А вот спутники мои были к нему совершенно равнодушны. Намаявшись за день в снабженческо-организационных хождениях по мурманским учреждениям, они дружно дремали от Падуна, где мы сменили колесный вездеход на гусеничный, до самого Большого дома — нового жилого корпуса института.

Звякнул шпингалет, запиравший снаружи дверцу кабины, чей-то очень знакомый голос возгласил некогда уже слышанное:

— Для полярных моряков нет дверей и нет замков.— И через мгновение меня по-медвежьи стиснул коренастый пышнобородый увалень в черном выворотном тулупчике.

— Вадим?! Ты здесь?

— А как же? — отозвался он. — Куда мне от фермерского дела?

В последний раз мы виделись шесть лет назад. На стеклянно-прозрачной голубизне губы Зеленецкая Западная чуть покачивалось странное сооружение — нечто вроде громадной, с частыми переплетами оконной рамы, опирающейся на два почти метровой толщины резиновых «кокона».

Я опасливо жался к леерному ограждению, а Вадим в таком же, как сегодня, тулупчике, в тяжеленных рыбацких ботфортах почти на корточках, но уверенно продвигался по узенькому, в пару ладоней, грубо отесанному бревну, вколачивая в него через равные расстояния: «один сапог — один молоток — точно полметра», здоровенные гвозди.

В бухточке закладывалась тогда первая на нашем Севере подводная плантация мидий. Закладывалась, прямо скажем, почти на одном энтузиазме молодых. Лаборатория белковых ресурсов Арктики другого — Полярного рыбохозяйственного института — не насчитывала и полутора десятка сотрудников. Своими руками приходилось ставить жилье, сооружать причал, монтировать плоты для размещения садков и сшивать из обрывков сетного полотна сами садки. Потом, в отлив, — собирать на естественных мидиевых банках посадочный материал, сортировать, вылавливая крупные образцы, размещать по садкам и вывязывать из них длиннющие, в шесть этажей, «гирлянды» и развешивать на плотах...

Вадим Руденко, экспедиционник и вечный бродяга, мастер на все руки, был тогда первым помощником Федорова. Помощником толковым. Через три года существования подводной фермы выход нежнейшего, целебного и деликатесного продукта превысил все рекорды, когда-либо достигавшиеся сухопутными животноводами — пять-шесть килограммов чистого мяса с квадратного метра акватории. И пожалуй, не следовало слишком удивляться, встретив его здесь, среди молодых сотрудников института, занятого поисками своих заполярных ключей к решению задач Продовольственной программы.

Прибрежная целина

Второй час утра. Мы только-только разгрузились. В довольно просторной кухне тепло и уютно. В уголке под люминесцентной люстрой зимний мини-сад: королевская вирджиния, обезьянье дерево, непритязательный вьюнок и даже уроженка совсем уж южных стран — настоящая, хоть и карликовая, агава.

Я еще не успел согреться после не очень-то уютного пассажирского «салона» гетеэски и с наслаждением прихлебываю удивительно ароматный, тундровыми корешками и травами приправленный чай. На выскобленном до белизны столе — варенье из мало ведомой москвичам морошки, какая-то вяленая рыба, удивительной пышности хлеб местных пекарей. И хозяин — неважно, что заступать ему на вахту в 8.30,— по хорошей, строжайше соблюдаемой в институте военно-морской традиции, с трехминутным опережением распорядка, начинает вводить меня в курс.

— Было время, когда вся сфера познания довольно четко разделялась на две как бы подобласти: науки прикладные, непосредственно связанные с практической деятельностью человека, и фундаментальные, строго академические. Сегодня мы знаем — такое противопоставление глубоко ошибочно. В наши дни все чаще и чаще результаты именно таких, казалось бы, сугубо теоретических исследований становятся важнейшими опорами, что ли, материально-технического прогресса...

Задачу, стоящие перед мурманскими гидробиологами — изучение биологической продуктивности Мирового океана, разработка рациональных методов использования его биоресурсов и их воспроизводство. Это и постижение тонких, скрытых взаимосвязей, которым подчинено все обитающее в океане.

Способна ли хозяйственная деятельность человека стать действенным фактором экологической эволюции? Тут есть о чем призадуматься.

Вот два примера для размышления.

Интенсивный отлов стада баренцево-морской трески свел почти к нулю популяции наиболее крупных особей, питавшихся в основном рыбкой-песчанкой. Вид не погиб, у него есть свой резерв сохранения жизнеспособности. Однако сегодня осталась вживе лишь мелкая треска, для которой песчанка — аппетитная, но по габаритам, простите, непрожорная пища. И на высвободившуюся кормовую базу с бешеным азартом устремился атлантический кальмар, о котором в прежние времена на здешнем побережье разве что слыхом слыхали да в книгах читывали. Два года назад тут, в бухте Оскара, у самого, можно сказать, порога института, здоровенных, в два хороших кулака, кальмаров в отлив собирали до пяти штук на квадратном метре обсушки.

Даже не желая этого, человек перестроил механизм, управляющий «пропиской» целого вида! А с пользой ли? Очень непросто дать уверенный ответ...

Или еще деталь. Пример из области мидиеводства. Ферме, что в губе Зеленецкая Западная, не исполнилось и десяти лет. Главный природный враг мидии — морская звезда, организм сугубо придонного образа жизни. Даже ее личинка не поднимается выше полуметра над грунтом, сама же звезда вообще и на сантиметры подвсплывать не способна. Но, «чуя под носом» плантационные плоты с обильным и лакомым кормом, хищник изменил тысячелетиями сформированным привычкам. И придонную звезду вдруг стали обнаруживать в самых верхних садках гирлянды, до которых ей добирать надо десять, а то и пятнадцать метров. Как обучились этому личинки существа, обладающего лишь примитивнейшей нервной системой? Загадка. Одна из очередных. И очень многих, которые природа способна поставить перед человеком.

— Лаборатория цитологии и гистологии, — говорит Федоров, — предмет особой гордости института. Электронный микроскоп и прочее сложнейшее оборудование позволяют вести исследования субклеточных структур — вплоть до молекулярных. Их цель — создание всесторонне обоснованных режимов выращивания важных для северного бассейна промысловых «стад» трески, камбалы... В лабораториях ихтиологии, физиологии и эмбриологии на столь же серьезном уровне ведется комплексное изучение биологии лосося. Именно комплексное. Задача актуальнейшая — в деталях познать все жизненные механизмы искусственно разводимой семги и той, что обитает в естественных условиях. Ведь в стране десятки рыбоводных заводов научились стимулировать нерест, инкубировать икру, выращивать молодь. А промысловый возврат этой одомашненной, в тепличных условиях воспроизведенной семги в общем-то невелик. Она плохо кормится. Не умеет уходить от хищников. Гораздо больше подвержена заболеваниям. А где «сбой»? В чем биотехника рыбоводства противоречит законам сохранения вида? Вон сколько вопросов. И на все надо отыскать ответ.

Один из сорока

В восемь пятнадцать утра мы отправляемся в институт. Большой дом в эту пору пустеет, практически все, за исключением малышни, его обитатели — сотрудники ММБИ — привязаны к его рабочему расписанию.

Моя первая встреча в этот день с Валерием Деревщиковым; ему двадцать три года, он водолаз второго класса. Место работы — лаборатория подводных исследований ММБИ. Он плечист и статен, как боксер-средневес, у него окладистая русая борода, ясный взгляд и еще юношеский румянец.

А его путь сюда, к началу океана, начался шесть лет назад в небольшом городке Светловодске, что на берегу Кременчугского водохранилища. Тогда он прочитал изданную «Молодой гвардией» книгу А. Чернова «Гомо акватикус». И загорелся... В ход пошли бочка из-под солярки и баллоны использованных огнетушителей, футбольные камеры и автонасос, противогазные маски, куски плексигласа, даже оконная замазка. К середине сезона, благо он в Кировоградской области достаточно длинен, у него было все. Водолазный, так сказать, колокол, получился.

А дальше?

К профессии аквалангиста он шел по-прежнему целеустремленно и яростно. Начав с самодельного снаряжения, от которого у любого подводного аса могло бы прибавиться седины на висках, придя на действительную, сумел пробиться в водолазную школу, отслужив — добился того, что его пригласили в ММБИ.

За год до увольнения в запас Деревщиков написал сюда, в Дальние Зеленцы, кандидату технических наук, шефу подводных исследований ММБИ Вячеславу Евгеньевичу Джусу с просьбой найти ему место в составе лаборатории.

Акванавт и изобретатель, один из создателей первых отечественных подводных домов В. Е. Джус, человек педантичный и сдержанный, отозвался о Валерии лаконично: «Работает с бесконечным увлечением, гидронавт по призванию, а в будущем, убежден, серьезный ученый. В занятиях методичен, неплохо стартовал в заочном Гидромете, к тому же очень чуток к металлу».

Здесь, конечно же, нужно небольшое пояснение. Почему в группе подводников придают такое значение «чувству металла»? Институт-то биологический. Цитология, ихтиология, физиология, эмбриология, гидрология, гидрохимия, даже палеоэкология — сколько чисто научных профилей у ведущих лабораторий. И для всех главным поставщиком достоверных данных о творящемся в глубинах и даже под ложем Баренцева, Белого, Северного морей служат прямые подводные исследования.

Несложно, получив от снабженцев серийно выпускаемый погружной аппарат, оборудовать его заключенной в бокс фотокамерой, системой мощных светильников и импульсных вспышек. Кстати, и это дает очень немало, в частности, достоверные фотодокументы; а институтский гидростат «Ярнышная» позволяет работать на глубинах до трехсот метров. Но коллективу лаборатории приходится решать конструкторские задачи и посложнее.

Представьте себе как бы водного паука, у которого вместо туловища автоматически действующий фотоблок, а конечности выполняют роль дальномера. Система срабатывает, когда объектив находится на строго определенном расстоянии от дна — деталь первостепенная для точной и масштабной съемки.

В самодельный бокс можно поместить и широкоформатную камеру, и двухобъективный стереокомплект — именно они помогают получать планшеты рельефного изображения дна и его обитателей. Анализ их позволил коллективу ММБИ разработать рекомендации по рациональным, не подрывающим возможностей популяции вида режимам промысла морских ежей. Тех самых, чья икра на международном рынке по цене немногим уступает чистому золоту. Оказалось, что добычу этой икры можно увеличить на двадцать пять процентов. А в основе успеха что? В немалой степени упоминавшееся «чувство металла». То есть умение не только спроектировать, но и своими руками собрать уникальную исследовательскую установку. С ее помощью собран, кстати, и материал, позволивший поднять на деловой уровень вопрос о промышленной добыче морских звезд — ведь продукт из них — прекрасная минеральная подкормка скоту и птице.

Но не будем забегать вперед. Пока расскажем о задачах первоочередных.

О том, что уже близко...

Общий состав сотрудников ММБИ не очень внушителен. Со всем персоналом, в том числе и техническим, и трехсот человек не наберется. Процентов двадцать из этого количества числятся по отделу кадров в списке «молодых ученых». Термин формально нигде не узаконенный, но в чем-то очень примечательный. Ибо именно они, молодые, особенно комсомольцы, со всей ответственностью проявляют себя на главных «нервных узлах» всей работы ММБИ.

Владимир Макаров, младший научный сотрудник лаборатории макрофитов, в отличие от Деревщикова не сразу определил свое место в жизни. Увлекался боксом, математикой. Поступал в Ленинградский горный и слесарил на Соломбальском машиностроительном. А подружился с ребятами из Архангельского опытно-водорослевого комбината и тоже стал аквалангистом-профессионалом. Завершилось все это биофаком и серьезным, видимо, уже надолго, увлечением водорослями. С каким увлечением Володя Макаров рассказывает о водоросли ламинарии! Чудо-трава! Впрочем, послушаем молодого ученого.

— В общечеловеческом рационе водоросли — с удивительной близорукостью обойденный пасынок. Ведь в пище сухопутного происхождения продукты растениеводства главенствуют над животноводством. Да, в одних регионах мира потребляют больше мяса, в других — меньше, но фрукты и овощи, зелень дикорастущую и выращиваемую, хлеб и каши едят практически все. А водоросли? Кто оценил их по достоинству?

И в самом деле — кто? Я слежу за всеми изданиями, посвященными марикультуре — морскому фермерству, и знаю, что в КНР сейчас ежегодно выращивают свыше полутора миллионов тонн ламинарии, а у японцев объем продукции водорослевых ферм — треть миллиона тонн. Знаю, что и на нашем Дальнем Востоке культура потребления морепродуктов достаточно высока. К свежей ламинарии с лучком и уксусом приморцы давно приохочены. Но, в общем-то, в своих пищевых традициях человек очень консервативен. И предложить, например, англичанину вместо ростбифа...

— Почему вместо? В той же Японии почти девяносто процентов используемых в животноводстве кормов — продукция морских ферм. И не только потому, что на их островах очень непросто заниматься кормопроизводством. Доказано: морские луга полезны всем видам скота. Водорослевый рацион заметно повышает привесы животных, молочную продуктивность, общую жизнеспособность. И это естественно — ведь все живое вышло из моря. Здесь, на Мурмане, такое их использование тоже не в новинку — на что годятся морские травки, превосходно знали наши предки-поморы. Проблемой этой еще в двадцатые годы занимались советские ученые. Но тогда запасы трески, пикши, атлантической сельди представлялись неисчерпаемыми. И серьезного внимания водорослям хозяйственники не придали. Сейчас положение иное. Продовольственная программа требует резкого увеличения производства кормов для скота. А тут ведь тундра. И побережье — самое начало океана. Сено с «материка» здесь на вес золота.

В общем, ММБИ вместе с Севтехрыбпромом уже запланировали создание действующей модели изготовления сельхозкормов из нескольких видов водорослей. Однако водоросли необходимы самым разным отраслям народного хозяйства: парфюмерная и пищевая, медицинская и электротехническая промышленность, производство смазочных материалов и глубинное бурение требуют все большего количества альгинатов и монитов. Добывать их иначе, чем из водорослей, человечество пока, увы, еще не научилось.

Где выход? Обирать естественные запасы? С сегодняшними потенциалами человек выскребет их быстрей, чем треску и селедку. Остается одно — выращивать. Нашим дальневосточникам в этом направлении кое-чего уже удалось добиться. Есть биотехника, есть неплохая продуктивность. Но то Дальний Восток! А что Север? Ведь здесь гигантская протяженность прибрежий, бассейны морей, практически не затронутые загрязнениями, здесь шельфовая «целина»! Не использовать ее возможности было бы недопустимо.

— Мы и будем учиться, готовиться к поднятию целины.— Владимир Макаров задумчив, серьезен. — Учиться на практических моделях.

— Моделях плантаций?

— Опытно-производственных комплексов. Одна гектарная плантация в Белом море уже создана. Вторая, такая же по площади, закладывается неподалеку от института. Место выбрано удачно, договоренность с прибрежными хозяйствами имеется...

— Хозяйства? И какие?

— Животноводческие фермы летом дают больше молока, чем это нужно населению. Поэтому мы планируем на Териберском рыбокомбинате наладить выпуск плавленых сырков с ламинариевым наполнителем. Будем работать и над получением оптимальных по пищевой ценности морских кормов для животноводческих ферм. На днях об этом заключен договор с Севтехрыбпромом. Ну и поставки на Архангельский водорослевый комбинат. В общем, о сбыте нашей продукции можно не беспокоиться, затоваривания не случится...

Путь мой сюда, длиной в целый год, привел, пожалуй, к самому интересному. Хозяйства по выращиванию водорослей и беспозвоночных деликатесных обитателей северного шельфа делают первые шаги. Зато какие! Тема, над которой работает Владимир Николаевич Макаров, уже стала своеобразной рекордсменкой института по сумме средств, предоставленных заинтересованным заказчиком — Всесоюзным объединением «Севрыба». Значит — перспективы реальны.

Мурманск — Дальние Зеленцы Ян Сороко, наш спец. корр. Фото В. Джуса и В. Хасанкаева

Вахта памяти

М ы стояли с Михаилом Гавриловичем Гайкиным на башне Гедиминаса и смотрели на площадь, на узкие извилистые улочки старого Вильнюса. По окраине города тянулись зеленые холмы, а среди них высились строения новых районов Лаздинай, Жирмунай...

С Вильнюсом Михаила Гавриловича накрепко связывало военное прошлое, которое и сегодня волнует память и ради которого собрались ветераны в этот город на Всесоюзную вахту памяти.

...Ранним июльским утром 1944 года танкисты 45-го гвардейского танкового полка, громя фашистов, ворвались на своих тридцатьчетверках на набережную реки Нерис и далее — на площадь Гедиминаса. Над городом был поднят красный флаг с надписью: «Танкисты полковника Бурцева и майора Гайкина в 4.00 ч 6 июля первыми ворвались в город Вильнюс». И вот мы идем по улицам Вильнюса, и Михаил Гаврилович показывает мне здание библиотеки республиканской Академии наук, на крыше которой он и водрузил флаг...

Торжественное открытие Всесоюзной вахты памяти состоялось в 1979 году в Наро-Фоминске, жители которого плечом к плечу с воинами Красной Армии защищали город от фашистских захватчиков, подступавших к Москве. В последующие годы почетную эстафету приняли Волгоград, Таллин, Рига. Теперь Вильнюс...

В этот солнечный день на просторную городскую площадь перед Дворцом спорта собралось столько людей, что вскоре площадь стала тесной.

Заиграл духовой оркестр — сигнал к началу праздника. Вынесли овеянные славой боевые знамена, знамена Ленинского комсомола и пионерской организации имени В. И. Ленина.

По поручению Центрального штаба Всесоюзного похода комсомольцев и молодежи по местам революционной, боевой и трудовой славы Коммунистической партии и советского народа Вахту памяти открыл Герой Советского Союза маршал авиации Сергей Игнатьевич Руденко.

Еще звучали над площадью слова: «Никто не забыт и ничто не забыто», а с набережной реки Нерис выехали три бронетранспортера. Они медленно двигались к площади. На каждой боевой машине пылал факел, зажженный у Вечного огня на могиле Неизвестного солдата у кремлевской стены, в Ленинграде на Марсовом поле и на строительстве одного из важнейших объектов пятилетки — Игналинской АЭС. Не доезжая площади, бронетранспортеры остановились. Офицеры вышли из машин и осторожно понесли факелы. И вспыхнул на площади огонь Всесоюзной вахты памяти...

Людской поток двинулся на Антакальское мемориальное кладбище. У Вечного огня замер почетный караул. С нижней террасы мемориала торжественно поднялись воины и девушки в национальных костюмах. Они несли в вытянутых руках гирлянду Славы.

Минута молчания. Преклонив колени, воины сняли каски. Склонились боевые знамена. С холмов ударили залпы салюта. К Вечному огню возлагают гирлянду Славы.

Продолжением Вахты памяти стало открытие улицы, которую проложат в новом районе Пашилайчяй. Ей присвоено имя дважды Героя Советского Союза Маршала Советского Союза Ивана Христофоровича Баграмяна. Многие годы Иван Христофорович возглавлял Центральный штаб Всесоюзного похода комсомольцев и молодежи по местам революционной, боевой и трудовой славы Коммунистической партии и советского народа. В годы войны И. X. Баграмян командовал войсками 1-го Прибалтийского фронта.

Три дня жил Вильнюс волнующими событиями Вахты памяти, и в сердцах всех ее участников это событие останется надолго.

Вильнюс В. Устинюк, наш спец. корр. Фото автора

Улица с двусторонним движением

В середине XVII века Пер Брахе основал на берегу Ботнического залива город и на его гербе изобразил средневекового рыцаря в железных латах. Город получил название Раахе. Кто мог предположить тогда, что через три с лишним века Раахе и его герб станут символами железоделательного производства для всей Финляндии?

В 1964 году здесь начал давать продукцию крупнейший металлургический комбинат Скандинавии. Он стал и первым объектом советско-финляндского экономического сотрудничества.

...Хельге Хаависто — горный советник, то есть высококвалифицированный специалист, занимающий солидное положение в табели о рангах финской горнорудной промышленности. Он же президент фирмы «Раутаруукки», которой принадлежит завод в Раахе. Наконец, он же сопредседатель финляндско-советской рабочей группы по торговле машинами и оборудованием. Хаависто — коренастый седой человек с жилистыми руками молотобойца. Говорит негромко, весомо, стараясь четко донести мысль до собеседника.

— Внешняя торговля Финляндии с Советским Союзом достигла таких масштабов и продолжает столь бурно развиваться, что появление. новых форм наших взаимоотношений, на мой взгляд, продиктовано самим временем,— начал свой рассказ Хельге Хаависто, когда я пришел к нему в правление фирмы «Раутаруукки».— Комбинат в Раахе выпускает свыше половины стали, чугуна и около двух третей проката, производимых в Финляндии. Советский Союз поставил нам отличное металлургическое оборудование. Например, машины непрерывного литья заготовок я считаю лучшими в мире. Многие годы они работают высокопроизводительно и надежно. Недавно получили из СССР рабочие чертежи технологического оборудования, предназначенного для модернизации всего комбината. Договорились, что начнем сотрудничать и в расширении сырьевой базы для комбината в Раахе. Ваши специалисты подготовили проект карты признаков железных руд в Финляндии...

Ни для одного города Суоми сотрудничество с СССР не имеет столь важного значения, как для Раахе. Ежедневно сюда приходят железнодорожные составы с нашими коксом, рудой, ферросплавами. Инженеры и техники комбината прошли практику в Советском Союзе: доменщики — на «Запорожстали», сталевары — в Липецке и Кривом Роге. Ведь раньше в Финляндии металлургии практически не было. А теперь комбинат производит сталь четырехсот марок. Даже череповецкие тополя пришлись по душе финнам — озеленители Раахе закупили большую партию саженцев.

Ежегодно миллиард кубических метров природного газа поступает в Финляндию из СССР по совместно построенному газопроводу. Финны называют его аортой национальной индустрии. На этом газе работает тепловая электростанция в городе Пори. Советские специалисты спроектировали, поставили и смонтировали основные энергетические агрегаты мощностью 200 тысяч киловатт.

Ловиса... Еще недавно название этого небольшого города, расположенного неподалеку от Хельсинки, мало кому что говорило за пределами ляни Усима. А ныне Ловиса — это две первые в стране атомные электростанции общей мощностью 880 тысяч киловатт. И это один из важнейших и самых крупных объектов советско-финляндского экономического сотрудничества. В нем обрел яркое воплощение призыв Советского государства к правительствам и народам: «Энергия атома — только для мирных целей».

...Серое море до горизонта, зеленые кроны сосен, огромные темные валуны. И компактная красно-коричневая атомная электростанция «Ловиса» на фоне голубого неба. Такой необычный пейзаж открывается на острове Хестхольмен, в ста с лишним километрах от Хельсинки. Лишь войдя внутрь сооружения, начинаешь ощущать его масштабы, удивляться работе проектировщиков и дизайнеров. Здесь две атомные станции объединены одним общим машинным залом.

Финляндия не богата ископаемым топливом. Здесь нет собственных месторождений нефти или газа. Поэтому атомные электростанции для этой страны завтра могут стать основным источником энергии. Подсчитано, что один миллион киловатт установленной мощности АЭС позволяет сэкономить примерно два миллиона тонн жидкого топлива в год.

Себестоимость электроэнергии на большинстве атомных станций — а их в мире свыше 250 и планируется ввести еще 300 — уже сейчас заметно ниже, чем на тепловых той же мощности. ТЭС ежегодно выбрасывают в атмосферу 200—250 миллионов тонн золы, около 60 миллионов тонн сернистого ангидрида. К 2000 году эти цифры могут возрасти в 6—7 раз. АЭС не нуждаются в кислороде, не засоряют атмосферу золой, окислами серы, азота и другими продуктами сгорания. Это самые «чистые» станции.

Но таковы экологические, самые общие доводы в пользу АЭС. Есть и другие соображения. Критерии надежности. Прочие... К кому именно, к какому государству обратиться данной конкретной стране за помощью при создании своих первых атомных станций?

В 80 государствах, не располагающих ядерным оружием, работают около восьми сотен атомных установок. Плюс СССР, США, Великобритания, Франция... Выбор у финнов был немалый. Как всегда, они тщательно изучили материалы, взвесили все «за» и «против». И остановились на советском предложении.

— В чем причина этого? — спрашиваю я Калвелли Нумминена, директора фирмы «Иматран Войма», которая участвовала в строительстве «Ловисы», а ныне ее эксплуатирует.

— Нам нравится подход Советского Союза к развитию атомной энергетики, — ответил директор. — Тщательные научные исследования, обязательная многократная проверка полученных данных. А колоссальный опыт? Вы же первыми в мире построили АЭС. И за 30 без малого лет — ни одной аварии. Высокие технические и эксплуатационные характеристики оборудования, прекрасная квалификация персонала. Наконец, доброжелательность, откровенность. Нам показали лучшие атомные станции СССР. Без колебаний наши специалисты единогласно решили, что пусть есть проекты и подешевле, зато будем спать спокойно, будем уверены, что первый «блин» не выйдет комом. Ну а две другие АЭС для сравнения поручили строить Швеции.

— В Хельсинки мне доводилось слышать, как «Ловису» называли интернациональной стройкой, чуть ли не всемирной кооперацией. Так ли это? — обратился я к Унто Каутоваара и Ингмару Карлингу, техническим руководителям АЭС на острове Хестхольмен.

— Если произвести формальный арифметический подсчет, то получится, что нашу первую станцию создавали 150 финских, советских, американских и западногерманских фирм, — ответил У. Каутоваара. — Но СССР был, конечно, вне конкуренции. Вы вместе с нами разработали проект и поставили самое главное — ядерные паропроизводительные установки с реакторами, оборудование реакторного зала, турбины, генераторы. Общий вес агрегатов — сорок тысяч тонн. Советские специалисты провели все наладочные работы, физический и энергетический пуск обеих АЭС. А то, что отдельные аппараты поступали из разных стран, лишь добавляло вашим людям трудностей при стыковке сложнейших узлов. Но они отлично справились с этим. Оборудование изготовлено и смонтировано на высшем уровне. Десятки специалистов фирмы обучались и прошли практику в СССР...

Я уже знал о трудностях, которые пришлось преодолеть на первом этапе строительства.

— Слышал, что вы вынули около миллиона кубометров земли, — начал я,— а ведь это объем всех зданий города Ловиса. Впрочем, подобные задачи чисто технического свойства решаются достаточно просто. Гораздо сложнее объединить многотысячный коллектив специалистов из разных стран, пробиться не только через языковые, но и через психологические барьеры...

— Зато наша фирма, — перебил Ингмар Карлинг, — приобрела бесценный опыт освоения столь важного, не побоюсь сказать, грандиозного для Финляндии технического проекта. И опыт кооперации со многими организациями, прежде всего — советскими.

— Наши «Ловисы» входят в пятерку лучших атомных электростанций мира, — подключился к разговору вошедший в кабинет Андрее Палмгрен, управляющий обеими АЭС. — Реактор работает хорошо, вибрации турбины низкие. И никаких намеков на утечку. А между прочим, в Пенсильвании — помните? — была серьезная авария ядерного реактора. Произошла утечка радиоактивных веществ. Другое дело — атомная станция «Козлодуй», которую вы построили в Болгарии. Она выдержала восьмибалльное землетрясение.

У нас в стране учрежден приз, носящий название «Хорошее хозяйство». Он вручается промышленным предприятиям, которые ревностно заботятся о чистоте окружающей среды. Так вот, «Ловисы» в числе лауреатов этого приза...

Две первые АЭС заняли прочное место в финской энергетике. А Советский Союз и Финляндия уже договорились о совместном строительстве новой АЭС. Ее мощность будет превышать суммарную мощность «Ловисы-1» и «Ловисы-2» — миллион киловатт.

В Финляндии часто вспоминают слова Урхо Кекконена о том, что «в этом мире финны должны быть строителями». Это дело им по душе, они строят добротно и споро — у себя дома и у нас, на совместных стройках. Ведь сотрудничество — улица с двусторонним движением.

При участии финских фирм расширялся и реконструировался Норильский горно-обогатительный комбинат, строились Пяозерский леспромхоз, Светлогорский целлюлозно-бумажный комбинат, гостиницы в Выборге, Ленинграде, Таллине. Финны поставили нам жилые поселки для строителей экспортного газопровода Уренгой — Ужгород.

Каких-нибудь пять лет назад ничто не нарушало покой озера Контокки в Карелии. Куда ни кинешь взгляд — всюду зеленое безмолвие: хвойные непроходимые леса да болота. Напрасно было искать на картах название «Костомукша»: это крохотный поселок, который обходили вниманием солидные атласы. До ближайшей железнодорожной станции Юшкозеро на шустром «газике» одиннадцать часов езды. А сейчас на косогоре возвышаются пяти-, десяти- и пятнадцатиэтажные дома, неподалеку натруженно урчат мощные БелАЗы, отвозящие в отвалы горы вскрышной породы, монтируются рудодробильные агрегаты, изготовленные на «Уралмаше». Повсюду русская и финская речь. Здесь развернулась самая крупная совместная стройка на территории СССР: возводится гигантский горно-обогатительный комбинат. Растет и город Костомукша. В конце 1982 года вошла в строй — на полтора года раньше срока — первая очередь Костомукшского ГОКа. Ее мощность около трех миллионов тонн железорудных окатышей. К 1985 году комбинат заработает в полную силу.

Технологическое проектирование стройки, изготовление и монтаж промышленного оборудования ведет советская сторона. Финские фирмы возводят производственные корпуса и город.

Стоимость проекта — несколько миллиардов финских марок. Но расплачиваться Советский Союз будет не деньгами, а частью продукции комбината, которая предназначена для металлургического завода в Раахе — другого детища экономического сотрудничества двух стран. Возникает символичный образ: горняк — Костомукша протягивает крепкую рабочую руку металлургу — Раахе.

Соглашение о совместном строительстве Костомукши имеет огромное значение для Финляндии. И не только экономическое. Примерно на одной широте с горно-обогатительным комбинатом в стране Суоми расположен район Кайануу. Около 60 процентов финнов, занятых ныне на строительстве в Костомукше, оттуда. Стройка позволила на треть сократить в Кайануу число безработных. Впрочем, от осуществления этого проекта выиграла вся Финляндия. Подсчитано, что каждый финский рабочий в Костомукше обеспечивает работой двух человек на своей родине: производство и поставка материалов для строительства обусловили изрядный рост занятости.

Газета «Кансан уутисет» писала: «Костомукша — это хлеб для многих финских строителей». И тут же приведены слова каменщика Арно Неволайнена:

— Снова помощь рабочим пришла из страны социализма.



Поделиться книгой:

На главную
Назад