Помоги проекту - поделись книгой:
— Знаешь, я… сказала маме что ухожу в новую фирму.
— О, Господи. Хочешь, я позвоню ей и скажу, что ты облажалась?
— Не пытайся меня приободрить.
Сексуальность — это значительная часть нашей культуры, которую изображают в кино, журналах и на ТВ. Однако на рабочем месте сексуальность легко может превратиться… в сексуальные домогательства. Так нечестно.
Даже слова, сказанные с намерением сделать комплимент, могут создать неблагоприятную рабочую среду.
— Быстро ты добралась.
— Да, есть такая штука, называется машина.
— Что за важное дело?
— Мой компьютер опять выкидывает штучки. Знаю, это звучит не так уж важно.
— Боб — коммунист?
— Бен. И Бена я бросила. Это новый. Хал.
— Ты встречаешься с теми, у кого имя длиннее одного слога?
Да, кличка Кличка только все путает.
— У нас проблема. Они думают, что раскрыли дело.
— Понятно.
— Нам нужна… пауза?
— Ты хочешь взять паузу?
— Боюсь, даже если мы так скажем, никакой паузы не будет.
— Слушайте, это была шутка. Я был тогда студентом.
— Да, но это шутка про оральный контакт с Санта-Клаусом. И выражение лица Санты только вредит делу.
У каждого кандидата в возрасте до 40 есть дурацкое фото, сделанное в колледже его придурковатым приятелем.
Ничто не является абсолютно хорошим. Чем старше я становлюсь, тем больше осознаю это.
— Это не имеет ничего общего с политикой Малви и с его моральными принципами.
— Да ладно, "обслуживать" Санту не аморально?
— Это не настоящий Санта, это статуя. И вообще Санты нет, так что и пениса не было.
Раньше я умел гадать на политической гуще, теперь я с трудом понимаю, почему люди здороваются со мной по утрам.
— Кэри, послушай, что я скажу, ладно? Я никогда не говорила этого раньше, но сейчас скажу это тебе. Ты готов? Я не лесбиянка.
— Я знаю много людей, которые не были кем-то, пока не встретили Калинду.
— Что мы можем сделать для тебя?
— Горите в аду вы оба. Страдайте каждый день своей жизни, думая обо мне.
— Это что, учительница?
— Да.
— Она выглядит, как девушка Бонда.
— Она учит пятиклассников.
— Наплевать, она не похожа на учительницу. Они не станут слушать, если она будет так выглядеть.
— Капитан Мойер, у вас есть возражения против гражданских представителй обвиняемой?
— Нет, Ваша честь. Мы это приветствуем. Хотя и за столом защиты немного тесновато.
Я знаю, что план был в том, чтобы через мистера Гарднера добраться до его клиента-наркоторговца, но я считаю, через мистера Гарднера мы должны добраться до… мистера Гарднера.
— Вам говорили когда-нибудь, что у вас механический голос?
— Что? Нет, что вы имеете в виду?
— Один из этих банковских голосов, который говорит вам, что ваш звонок очень важен и на него ответят в порядке поступления звонков?
— Ну, ты поймешь, когда поймешь.
— Глубокомысленно.
— Хлеб занимал важное место в пирамиде. Теперь он причислен к зерновым.
— И что нам делать?
— Объединить наши лоббистские усилия.
— Не поможет. Сейчас все вертится вокруг овощей.
Илай, знаете, как поступить вежливо, когда умираешь? Взять лопату самому.
— Я в состоянии позаботиться о своей жизни.
— Не только твоя, если влияет на мою.
— Илай, видишь этих адвокатов, снующих повсюду? Ты когда-нибудь задумывался, почему они так заняты?
— Потому что они инициативные?
— Потому что они не пытаются действовать в одиночку.
Марта была лучшим кандидатом, но, как обычно, в вашей фирме важно то, кого ты знаешь, а не что ты делаешь.
— Я принесу пару странных дел, и мы их обсудим.
— Конечно, все для вас, ребята из офиса прокурора.
— Мои клиенты, которые бы были выгодны тебе, которых я мог бы представить тебе, если бы я был настолько расположен.
— И как мне тебя настолько расположить?
— Не знаю. Я такой загадочный.
— Это вредит тебе.
— Делиться — это значит быть частью фирмы, зная, что если мне плохо, тебе тоже плохо.
— Что ты думаешь об обязательствах?
— Я думаю, что это то, что люди на себя берут.
— Я знаю, что прерывание — стандартный прием в современном дискурсе, но может быть, вы помните, что я говорил об этом?
— Вы сказали, что вам это не нравится.
— Да. А вы опять перебиваете.
— Заключайте сделку.
— Они хотят непредумышленное убийство.
— Непредумышленное — нет. Вторая степень, четыре года. Куда, черт побери, подевались все жесткие судьи?
— Это пуговица для ливреи из рога, примерно 1840 года, отличное клеймо сзади. Она прекрасна.
— Вы собираете пуговицы?
— Нет, но я ими очарована. Думаю, я немного помешана.
— Все так говорят.
— У меня есть свой блог о пуговицах — "Мир-пуговиц-Лизы", все в одно слово.
— О, вы должно быть, много в нем пишете.
— О, да, Я схожу с ума, если я не пишу в блог дважды в день — больше, чем сейчас.
— Я и забыла, насколько ты хорош в этом.
— Хорош в чем?
— В обаянии учителей.
— Это положение — они уважают положение.
Боже, как я ненавижу слово "блог".
Это действительно пробирает тебя — думать о том, как люди говорят приятные вещи и улыбаются, а потом никогда не навещают.
Вы понимаете? Думаю, что слово, которое вы подбираете — "Да".
— Это фальшивый акцент, верно?
— Да, я им пользуюсь, чтобы производить впечатление на женщин в музеях.
— Когда-нибудь тебе надо остепениться.
— Кто это сказал?
— Папа римский, думаю.
— «Раскол семьи».
— Ты шутишь. Сейчас тридцатые годы?
— Нет, мы — один из 7 штатов, сохранивших этот закон.
— Ага, в качестве шутки, как диковину со времен Великой депрессии.
— Я пришел к Дайане по личному вопросу.
— Да, они все личные.
— Вы наняли стриптизершу?
— Что? Нанял ли я эту женщину? Вы спятили?
— Пожалуйста, ответьте на вопрос.
— Нет, я не нанимал стриптизершу.
— Вы лжесвидетельствуете, сэр, это равносильно лжесвидетельству в суде.
— Спасибо. Давайте, спросите еще раз.
— Вы наняли эту женщину?
— Нет, я не нанимал стриптизершу, изображенную на этих фотографиях.
— Я никогда больше не смогу быть адвокатом?
— Точно.
— Боже, да вы шутник.
— Ага. Престарелый. Моя циничность просачивается как вода сквозь песок.
— Вы должны оказать давление на назначенного обвинителя.
— Как мне это сделать?
— Нет, вы ничего не делайте. Я это сделаю.
— И как вы это сделаете?
— Понятия не имею.
— Ты помнишь, прикрепила ли приложение к контракту?
— Нет.
— Ты не помнишь?
— Не помню.
— Ты помнишь, как подписывала приложение? Ты должна была подписать, как свидетельство ее подписи. Запишу это как "да".
— Я не помню.
— Запишу это как "да".
— Нет! Я не помню.
— Не знаю, Дайана. Это правительство. Мы же зарекались не брать подобные дела.
— Мы зарекались об идеализме.
— Мы решили взять ваше дело.
— Отлично. Спасибо.
— Но мы не можем принять наличные. Нам нужен банковский чек.
— Ага. Только в Америке виртуальные деньги важнее наличных.
— Я не хочу в тюрьму. До этой недели я никогда не думал, что могу там оказаться.
— Это делает тебя более человечным.
— Скажите, почему суд должен воспринимать вас всерьез?
— В силу солидности моих доводов.
— Значит, вы просите суд проигнорировать то, каким дураком вы себя выставляете?
Утечка информация никогда не бывает неизбежна.
Поделиться книгой: