Помоги проекту - поделись книгой:
Рев огня оглушал его. Он слышал глухие взрывы, треск, тяжелые удары падающих деревьев.
Прижимаясь лицом к земле, он медленно, с трудом, дышал. Через несколько минут темнота рассеялась. Воздух осветился кровавым отблеском огня.
А потом вершины холмов полыхнули открытым пламенем.
Черная мгла застигла Стива и Пэдди на пути к убежищу. Они бежали вдоль узкого, искусственно углубленного ручья, который струился к реке чуть ниже входа в убежище, — над водой дым был не таким густым.
Черная мгла опустилась на них, словно тяжкий, плотный туман. Придавленные знойным удушьем, они легли на землю и свесили головы к журчащему ручью; только тут, над самой водой, оставалась полоска годного для дыхания воздуха. Однако даже и здесь их легкие опалял горячий смолистый дым.
Пэдди не шевелился. Его парализовала тяжелая дымная темень. Он чуть слышно прохрипел: «Помоги», — и неестественно, окостенело застыл.
Стив приподнялся и ободряюще крикнул:
— Не бойся. Держись за меня. Мы доберемся туда ползком. — Он пополз вверх, держа голову как можно ближе к земле. Пэдди, вцепившись ему в пятку, чтобы не сбиться с пути, двигался следом. Рефлекторно подчиняясь Стиву, он безоговорочно и быстро выполнял все приказы. Стив уводил его от смерти.
Они по-пластунски протискивались под дымной завесой, ежеминутно прижимая губы к земле, чтобы набрать в легкие отфильтрованного влажным грунтом воздуха.
Убежище стало заполняться людьми, как только послышался рев пожара, претворивший людские страхи в проворные инстинктивные действия. Люди не разговаривали друг с другом. Они сидели на земляном полу, обмотав головы мокрыми полотенцами, чтобы защититься от дыма, вползавшего в убежище, когда появлялся очередной беглец.
Дымное облако ворвалось в землянку, и какой-то человек нырнул под свисающие с крыши одеяла. В руках он держал собаку; пес был тяжелый, и он с трудом опустил его на земляной пол.
— Закрой эту чертову дыру! — раздался чей-то раздраженный окрик.
— Чуть не подох бедный Старикашка Дик, — проговорил новый беглец. Ему было около сорока лет, и все звали его Черным Алеком. В молодости он был брюнетом, но теперь волосы поседели и свисали с головы, словно пожухшая болотная трава. Алек поддернул мешковатые брюки, но старые подтяжки не держали их, и слишком длинные штанины сразу же сморщились гармошкой. Черный Алек перебивался на лесопилке случайными заработками.
Старикашку Дика, приблудного пса, прикармливали все рабочие. Он был очень дряхлым и двигался с большим трудом, но повсюду таскался за Черным Алеком.
Сейчас пес обессиленно прижался к полу и, широко открыв пасть, придушенно всхрипывал. Черный Алек опустился рядом на колени и обеими руками приподнял ему голову.
— Дайте воды, скорей! — крикнул Алек.
Кто-то протянул жестяную флягу, и он влил немного воды в открытую пасть Старикашки Дика.
— Несчастное отродье, — проговорил Алек. — Совсем его доконал этот проклятый дым.
Пес конвульсивно, дернулся и затих.
— Вставай, Алек, — сказал человек, подавший флягу. — Ты и сам-то едва живой. — Он протянул Черному Алеку мокрое полотенце. — На вот обмотай голову, отдышись.
Но Черный Алек не смог подняться и тогда приник лицом к земле, стараясь глотнуть свежего воздуха. Теперь он думал только о своем собственном спасении.
Хриплые звуки затрудненного дыхания наполняли убежище. Укутанные одеялами, люди прижимали губы к земляным стенам, искали в них трещины, чтобы вобрать в легкие побольше воздуха. Дым выедал им глаза, по щекам ползли медленные слезы.
Когда пришла черная мгла, они повалились на пол. Темнота ввергла всех в панический ужас. Машинист, стоя на коленях и припав лбом к земле, бормотал «Отче наш».
Одни отчаянно ругались, проклиная свою беспомощность, свое бессилие. Другие угрюмо молчали. И каждый думал, что спастись теперь можно только там, куда уехали их жены, а здесь всех ждет неминуемая гибель.
Неожиданно одеяло у входа приподнялось, и в землянку вместе с облаком дыма ввалились Пэдди и Стив. Никто им не обрадовался, не произнес ни слова приветствия. Полузадохнувшиеся люди просто не могли говорить. Пэдди обессиленно сел, привалился спиной к стене и безжизненно свесил голову. Стив накинул на него одеяло, окатил водой из ведра, потом опустился на колени и прижался лицом к стене.
Стив все еще стоял на коленях, когда землю озарило кроваво-красное сияние. Он поднялся, подошел к выходу и, обмотав голову мокрым полотенцем, потому что в землянке сразу же стало нестерпимо жарко, выглянул наружу. Дым развеялся.
— Ух ты, черт! — воскликнул один из рабочих, посмотрев поверх его плеча. — Похоже, все небо горит.
— И надо же. нам, дуракам, было здесь остаться, — тоскливо сказал другой. — Все утро проваландались. А-а, черт, заполыхали мои дровишки.
— Пэдди, посмотри на свой дом, — позвал Стив товарища. — Иди сюда скорей. Посмотри.
— Не могу, — простонал Пэдди, — хоть убей, не могу. — Он по-прежнему сидел у стены. — Горит, да?
Языки пламени, словно огненные кнуты, с треском рассекали открытое пространство над лесопилкой. Когда дотягивались до бревенчатых стен, дома не просто вспыхивали — они взрывались Листы оцинкованного железа взлетали на пятьдесят футов вверх и крутились, подобно искореженным пропеллерам; восходящие потоки воздуха подхватывали их, относили в сторону, потом швыряли на землю. Трещали и корежились толстенные бревна. Дома превращались в огромные пылающие костры, а потом их. накрывала пелена сплошного пламени.
Штабеля досок горели ослепительным белым огнем, распространяя вокруг себя неистовый жар. Через минуту от этого жара запылала и сама лесопилка, а еще через минуту она взорвалась, как пороховая бочка, выбросив высоко вверх разодранные баки из-под горючего и кислородные баллоны. Они странно медленно взмыли в воздух, с секунду покружились на гребне гигантской огненной волны и снова рухнули в полыхающую преисподнюю.
Ревущее пламя лишь на несколько минут задержалось над лесопилкой. Северный ветер подхватил его, и длинные языки огня перекинулись по воздуху через узкую речку.
За секунду до этого Стив торопливо опустил край одеяла у входа в убежище.
— Пошел! — выкрикнул он и, схватив ведро, облил одеяла у входа, выплеснул остатки воды на скорчившихся людей, а потом мгновенно лег и прижался лицом к земле.
Рев огня, летящего над убежищем, довел людей до истерического безумия. Кто-то пронзительно взвизгнул. Кто-то оторопело вскочил на ноги.
— Горим! — завыл Черный Алек. Он рывком поднялся с пола, бросился к выходу и заскреб непослушными пальцами по мокрым одеялам. Стив тоже вскочил и двинул его кулаком в челюсть. Алек свалился и начал протяжно стонать.
Рев усилился; люди в ужасе зажимали уши ладонями, пытаясь как можно плотнее вдавиться в землю. Глаза у всех были зажмурены. Некоторые, словно кролики, рыли землю руками.
А потом завеса огня ушла, и послышалось легкое потрескивание догорающих углей.
Блю лежал ничком. Когда черную мглу прогнали отсветы пламени, дым развеялся, и в прозрачном воздухе отчетливо проступили все строения лесопилки, Блю вскочил на ноги и, как саваном, обмотался одеялами. Потом бросился к низкому баку с водой и окунул в него одеяла. Выхватив их из воды, он отбежал на открытое место и закутался с головой.
Он стоял совершенно неподвижно, напоминая серый замшелый пень, и с мокрых одеял на землю капала вода. Толстая влажная ткань немного охлаждала раскаленный воздух, и Блю мог дышать, не обжигая легкие.
Потом на него обрушился рев пожара. Метнулись вниз гибкие полосы огня. Они свешивались, как стремительные, жадные змеи с объятого пламенем неба, бешено захлестывались вокруг мокрых одеял и улетали за реку вместе со струями горящего смолистого газа.
Вода, пропитавшая одеяла, быстро испарялась. Дождавшись секундного разрыва в огненной пелене над головой, Блю бросился к низкому водяному баку у лесопилки и окунул два верхних одеяла в горячую воду. Потом бегом вернулся на прежнее место, ощущая на плечах влажную тяжесть толстой материи.
Три раза проделывал он этот смертельный трюк. Три раза приближался к пылающей лесопилке и возвращался на старое место.
Когда рычащий огонь перекинулся за реку, Блю не пошевелился, страшась, что, сделав первый шаг, он рассыплется, как обуглившийся пень.
Здесь его и нашли люди, прятавшиеся от огня в убежище. Когда пожар ушел, они вылезли наружу и несколько минут стояли неподвижно, с ужасом разглядывая оставленные пожаром груды углей. Потом кинулись искать товарищей. Тут-то Пэдди и заметил недвижимую, закутанную в несколько одеял серую фигуру.
— Господи! Это, наверно, Блю!
Стив первым подбежал к нему. Он сбросил одеяла и обнял товарища.
— Я думал, ты сгорел, — сказал он, не скрывая слез.
— Я тоже, — глухо сказал Блю. — Я тоже так думал.
Он прижался к плечу Стива; его сотрясала мелкая дрожь.
— Чуть не сварился... вода в одеялах... кипяток... — Он с трудом держался на ногах.
Взяв его с двух сторон под руки, Стив и Пэдди спустились к реке. Здесь почти не было дыма, хотя чуть выше, там, где еще недавно стояли дома, тихо дотлевали груды углей.
— Посиди пока тут, — сказал Стив. — Нам надо разыскать остальных. С тобой-то все будет в порядке. Ты просто посиди здесь, отдышись.
Стив и Пэдди присоединились к остальным рабочим. Те продолжали искать товарищей. Слышались встревоженные крики:
— Где ты, Джо?..
— Фрэнк, отзовись!..
Через минуту-две раздались ответные возгласы, и несколько человек, пошатываясь, пробрались сквозь обуглившиеся кусты, которые еще час назад затеняли речку.
Некоторые шли сами, прижимая ладони к почерневшим, покрытым волдырями щекам. Других вели товарищи, потому что они не могли открыть обожженных едким дымом глаз. Из-под сомкнутых век сочились слезы. Одежда на всех была мокрой.
Они поднялись к лесопилке и остановились; несколько секунд две группы людей стояли, не шевелясь. В глазах тех, кто не ослеп от дыма, таилась тревога, сменявшаяся облегчением, когда они узнавали своих товарищей.
Потом оцепенение прошло, и люди бросились друг к другу. Смыкались в радостном рукопожатии ладони, щеки прижимались к щекам. Почти все плакали, и никто не стыдился слез. Слышались возгласы утешения и взаимной поддержки.
— Билл! Неужели это ты, Билл?
— Ты выдюжил, Тинни! Выдюжил, старый хрыч!
— Не бойся за свои глаза. Теперь есть такие специальные капли, и ты вылечишься.
— У меня все еще стоит в ушах рев...
— А где Сэмми? — спросил вдруг тот рабочий, которого Блю почти насильно прогнал к реке.
— Не знаю, — сказал Пэдди.— В убежище его не было.
— Он умер, — сказал Стив. — Я видел его труп — там, за лесопилкой. Он, наверно, потерял голову от страха.
Все замолчали.
— Только он? — спросил через несколько секунд машинист.
— Нет, еще Питерс и старик Болотник. Их захватило на груде опилок. — Стив нашел их, когда вылез из убежища.
— Господи Иисусе! — воскликнул машинист.
Они пошли к тому месту, где сидел Блю. Тот поднялся им навстречу. Ему уже удалось справиться со своей слабостью. Блю радостно пожимал руки товарищам. Потом шагнул к ослепшим рабочим и крепко обнял каждого.
Шум мотора заставил их оглянуться. Из-за горы Нулла-Нулла выехал грузовик и, встряхиваясь на ухабах, свернул к берегу.
— Это Чарли Эриксон, — сказал Блю. — Я так и знал, что он прорвется к нам первый.
Чарли резко затормозил и выпрыгнул из кабины обгоревшего грузовика. У него было опаленное лицо и налитые кровью глаза.
— Я думал, вам всем крышка, — с запинкой выговорил он. Потом вдруг замер и опустил голову.
— Ты приехал как раз вовремя, Чарли, — мягко сказал Стив. — Очень вовремя. У нас тут много людей, которых надо поскорей отвезти в больницу. Им обожгло глаза. Давай-ка сразу же их и отправим.
Они помогали ослепшим товарищам забираться в кузов, а из-за горы Нулла-Нулла, одна за другой, появлялись все новые и новые машины. Жители Тандалука прекрасно знали, как чувствуют себя люди, которых накрыл верховой пал. Они не тратили времени на слова. Они действовали. Они сажали их в машины и увозили.
Сгоревших никто не трогал, пока не прибыла полиция. Двое полицейских завернули обугленные трупы в простыни, погрузили их в полицейский фургон и, накрыв сверху брезентом, уехали к Тандалуку.
Стив и Пэдди наложили Блю защитную повязку на глаза и помогли ему забраться в машину.
— Мы обязательно навестим тебя в больнице, — пообещал Стив...
Потом они посмотрели на груду углей, оставшихся от дома Пэдди.
— Ничего, мы завтра же начнем наводить тут порядок, — сказал Стив. — А новый дом надо поставить у реки.
— Верно, — согласился Пэдди. — Да и Мери будет рада жить поближе к реке.
Возле них остановилась легковая машина, и сидящий за рулем молодой человек спросил:
— А вы собираетесь в Тандалук? Все уже уехали.
— Да мы как раз вас-то и дожидались, — ответил Пэдди.
— Высадите нас около пивной, — сказал Стив...
Летопись, которая не кончается
Они спрятались среди холмов, рассыпались вдоль, рек и шоссе, разбежались но зеленой спокойной земле. Они — словно звуки одной мелодии, которая неторопливо льется среди полей и лесов, чтобы взметнуться в небо, взорваться, зазвенеть мощным каменным аккордом — Старой Прагой. Небольшие городки с красными черепичными крышами, площадями, окруженными плотным каре старинных домов; с брусчатыми мостовыми, шпилями костелов, замками на холмах...
Как сохранить их для настоящего и будущего? Как вписать эту мелодию в динамичный ритм сегодняшней жизни?..
Чески-Крумлов, линии сочетания
В Маскарадном зале гремела музыка. Пестрые, яркие одежды, румяные щеки, лица смеющиеся, лица чопорные, лица в масках — хоровод кружил вдоль стен, и Йозеф Ледерер, хитро подмигивая, смотрел с автопортрета на дело рук своих, на эти цветные, словно бы объемные, но тем не менее написанные на обыкновенной плоской стене фигуры, которые вышли из-под его кисти еще в 1748 году. Сто восемьдесят девять дней создавал мастер роспись: сонм арлекинов, знатных господ, дам, рыцарей, шутов, крестьян, музыкантов — этот венецианский карнавал жив, веселится по сей день, приглашая и нас радоваться жизни.
В наши дни в замке Чески-Крумлов ставят спектакли и проводят праздничные церемонии — например, вручают аттестаты гимназистам-выпускникам. Под сводами Мраморной часовни нередко звучит орган, а в театре замкового парка, возле летнего дворца «Беллари», проходят южночешские театральные фестивали. Представьте себе «очередь» из 180 тысяч человек, которая движется по великолепной анфиладе комнат. Именно столько туристов ежегодно посещают этот самый большой в Южной Чехии средневековый замок. Не будет преувеличением сказать, что он во многом «организует» жизнь всего Ческого-Крумлова — города-памятника, основанного в середине XIII века.
Из окон Золотого зала хорошо виден город: замок стоит высоко над ним — на скале, каменным водопадом застывшей над Влтавой. Синяя нить реки вьется меж красных крыш и зеленых куп деревьев. А на далеких фиолетовых холмах, как бы повторяя вертикаль замковой башни в непонятном, хитром зеркале, упирается в облака телевизионная вышка.
Поделиться книгой: