Журнал «Вокруг Света» №06 за 2007 год

  

Бронзовый Август под сенью раскидистых пиний перед базиликой Сант-Аполлинареин-Классе — единственное напоминание о том, что два тысячелетия назад Равенна была римским военным портом

Если нынешняя Равенна утратила всякое сходство с Венецией, после того как в XV веке осушили последние каналы, то еще сложнее догадаться о том, что нынешняя Классе некогда была портом: с тех пор море отступило на целых 7 километров. Сейчас о нем напоминают лишь виднеющиеся на горизонте дюны. А от имперского римского величия осталась разве что бронзовая статуя Октавиана Августа , по велению которого и был основан этот порт. Она стоит у входа в местную церковь — базилику Сант-Аполлинаре-ин-Классе, построенную в VI веке для хранения мощей первого епископа Равенны и ее нынешнего покровителя — Святого Аполлинария. Огромная парковка около церкви и несколько пустующих пока ресторанов говорят о том, что летом сюда хлынет поток туристов — прежде всего с соседних морских курортов, которые начинаются к югу от Равенны и идут до самого Римини. Однако до начала сезона еще далеко, и пока в базилике пусто и тихо — идеальные условия для погружения в искусство. Мягкий свет льется в окна, ряды древних мраморных колонн ведут к алтарю, к знаменитым мозаикам апсиды, где зрителю открывается интересная картина. На гигантском ярко-зеленом лугу стоит Святой Аполлинарий в позе «оранта», воздевая руки вверх в молитвенном жесте. К святому с двух сторон подходят 12 овечек. Эти тонконогие изящные существа бредут среди разбросанных здесь и там кустиков белых лилий и красных маргариток. На пригорках — разнообразные травы, на ветвях деревьев — птицы.

  

На мозаике базилики Сант-Аполлинаре-инКлассе представлено необычное «Преображение Христа», где фигуру Спасителя заменяет крест, а вместо апостолов Петра, Иакова и Иоанна — три овечки. Ниже Пастырь Божий — Святой Аполлинарий — символически пасет души христиан 

В верхней части полукруглого пространства апсиды изображены три овечки покрупнее, направляющиеся к гигантскому кресту, который изображен на фоне звездного синего неба и усыпан драгоценными камнями. Если бы не крошечное изображение Иисуса на перекладине, да не фигуры пророков в «небесной» части композиции, всю сцену можно было бы принять за античную идиллию. На самом деле перед нами необычная сцена «Преображения Христа», где фигуру Спасителя заменяет крест, а вместо канонических участников сцены — Петра, Иакова и Иоанна — три овечки. Нижние животные — это все двенадцать апостолов, или как вариант — души христиан, которых пасет пастырь Божий Аполлинарий. Но главное — то, что вся эта сложная композиция выполнена в технике мозаики. И свежесть трав, деревьев, цветов, и сверкающие драгоценные камни на кресте, и завитки шерсти животных, и складки облачения святого — все это сделано из кусочков сияющего цветного стекла, «смальты», с добавлением золота, серебра, перламутра, полудрагоценных и обычных камней. При том, что Равенна начала расти именно отсюда, мозаики этой базилики — не самые древние в городе. Но и они дают ощутить свежесть искусства раннего христианства, еще не столь «догматичного» или «канонического», и погрузиться на миг в начало европейской культуры.

Оторвавшись наконец от их магического действия, мы покинули Классе и решили проехать вдоль Адриатического взморья. Миновали так называемый «Пляж Данте» (автор «Божественной комедии» провел последние годы жизни в Равенне). Сегодня это не лучшее место для летнего отдыха. Прибрежные поселки запущенны, неподалеку действует большой современный порт, а на некотором расстоянии от берега видны подозрительные технические сооружения, напоминающие нефтяные вышки. Неудивительно, что любители пляжного отдыха предпочитают этим местам более южный Римини. Однако стоит чуть-чуть проехать на север — как начинают попадаться романтические уголки нетронутой природы. Например, «Пинета», гигантская сосновая роща, где в начале XIX века часто прогуливался верхом лорд Байрон. Очутившись в подобном месте, сразу становится ясно, что древние равеннские мозаичисты знали и любили этот край: в их творениях легко узнаются и здешняя флора, и золотистый цвет песка, и рассеянный голубой свет моря и неба. Даже если эти художники, как предполагают ученые, чаще всего не были уроженцами этой земли, а приезжали из Рима и Константинополя, такая атмосфера не могла не захватывать их, и они начинали работать на образ Равенны как ее верные слуги. Прогулка по Пинете плавно перетекла к географическим истокам города, приблизила нас к его истории — к памятнику, где сохранились самые древние мозаики.

Городская панорама. Слева возвышается восьмигранник церкви Сан-Витале, самой крупной из древних построек Равенны

Равенна сквозь века

[?] I век н. э. — на месте более раннего поселения император Август закладывает военный порт Классис. Вокруг вырастает римский город

[?] 395 год — разделение Римской империи на Западную и Восточную. Императором Западной империи (со столицей в Милане) становится Гонорий

[?] 402 год — после осады Милана вождем вестготов Аларихом Гонорий переносит столицу Западной Римской империи в Равенну. Он сам и его сестра Галла Плацидия выбирают город своей постоянной резиденцией. В Равенне возводятся первые христианские постройки

[?] 425 год — императором становится сын Галлы Валентиниан

[?] 450—470-е годы — борьба за власть над Западной Римской империей. Сменяются 9 императоров. Последнего из западноримских императоров Ромула Августула в 476 году низлагает варвар Одоакр. Западная Римская империя перестает существовать. Одоакр правит Италией

[?] 493 год — Одоакр убит Теодорихом, вождем остготов. Восточно-римский император Анастасий I признает Теодориха правителем Италии. Последний делает столицей своего королевства Равенну

[?] 526 год — после смерти Теодориха городом правит череда остготских правителей: его дочь Амаласвинта (регентша при его же сыне Аталарихе), Теодахад, Витигис

[?] 540 год — Юстиниан (император Византии с 527 года) осаждает Равенну, и Витигис капитулирует. После смерти Юстиниана Равенна остается Византийской, в качестве столицы особого образования — Равеннского экзархата

[?] 751 год — город завоеван лангобардами VIII—XV века — Равенна то входит в состав разных крупных образований, включая империю Карла Великого, то управляется местными феодалами

С середины XV века — город под властью венецианцев

[?] 1512 год — поджог и разграбление Равенны войсками Людовика XII Французского. В течение следующих трехсот лет город прозябает в нищете и забвении

[?] 1815 год — Равенна входит в состав Папской области

[?] 1860 год — входит в состав объединенного Итальянского королевства

Кенотаф или мавзолей?

Центр города — это комплекс зданий, в который входят Национальный музей, знаменитая церковь Сан-Витале (VI век) и маленькая, теряющаяся на фоне величественных соседей, вросшая почти на два метра в землю капелла — искомый нами Мавзолей Галлы Плацидии середины V века. Внутри него царит полумрак — единственным источником света служат крошечные древние окна, закрытые тонкими пластинами из оникса. Однако непостижимым образом мозаики, заполняющие все стены и весь купол, сияют, словно подсвечиваемые изнутри. В этом мистическом пространстве легко вообразить, что где-то здесь «витает» и дух самой Галлы Плацидии…

Так началась история нашего общения с равеннскими «призраками»: оказавшись в том или ином месте и мысленно вызывая в памяти «дух» его героя или создателя, мы вспоминали судьбу этого человека, а также исторические обстоятельства его взлета и падения.

История Галлы (ок. 390—450), сестры того самого римского императора Гонория, который перенес столицу Западной Римской империи из Милана в Равенну, с одной стороны, полна задокументированных подробностей, с другой — во многом туманна. Известно, что после захвата Вечного города вождем вестготов Аларихом в 410 году юная красавица попала к нему в плен, где и провела пять лет в качестве жены его преемника Атаульфа. После его смерти Гонорий выкупил сестру (как говорят историки, за несколько возов пшеницы) и выдал замуж за полководца Констанция. В 421 году император возвел Констанция в ранг соправителя, но и тот вскоре умер, оставив Галлу регентшей при двухлетнем сыне, провозглашенном в 425-м государем Валентинианом III. Согласно некоторым источникам, после этого Галле пришлось на время покинуть Равенну, так как молва обвиняла ее в сожительстве с братом. Так или иначе, во второй четверти V века ей удалось пожить в городе и выстроить церковь Святого Креста (от которой ныне ничего не осталось), а при ней — особую капеллу, возможно, задуманную как собственный склеп. Однако обстоятельства кончины Плацидии неизвестны. Большинство историков уверяют, будто она скончалась в Риме в ноябре 450 года, где и была похоронена. А значит, мавзолей в Равенне — «кенотаф», то есть «пустая могила», мнимое место захоронения.

  

Мистическая атмосфера Мавзолея Галлы Плацидии мало кого оставляет равнодушным. В частности, это здание очень любил Карл Густав Юнг

Последняя версия заинтриговала нас, и мы решили уточнить у служителя: в конце концов, мавзолей это или нет? Разумеется, мавзолей, последовал ответ. В качестве доказательства нам были представлены три мраморных саркофага, находившихся в капелле, куда наш гид «уложил» не только саму Галлу Плацидию, но и ее супруга Констанция, и сына Валентиниана. «Да и посудите сами: стало бы это место называться «мавзолеем», если бы оно таковым не являлось?» Последний, почти риторический, аргумент нам настолько понравился, что сразу захотелось забыть все прозаические сведения, почерпнутые из книг. И то, что древние саркофаги появились в капелле уже после IX века, и то, что анализ найденных в них останков — судя по всему, не трех, а целых пяти тел — показал их более позднее происхождение. Вот что писал исследовавший их в 1898 году ученый: «Открыли крышку так называемого саркофага Констанция и нашли там две хорошо сохранившиеся головы, даже с несколькими зубами, и кости, все это было покрыто слоем грязи толщиной в 3 пальца». Жутко звучит, не так ли? И вовсе не соответствует легенде. Однако местные жители твердо уверены: бренные останки самой знаменитой женщины поздней античности покоятся именно здесь.

Есть и такая гипотеза. При том, что среди мозаик мавзолея нет ни одного портрета Галлы, «Добрый пастырь» на западной стене настолько миловиден, лицо его столь нежно, а темные кудри так напоминают женскую прическу, что некоторые историки готовы усмотреть в нем черты самой равеннской правительницы.

…Выйдя на свежий воздух и перейдя лужайку, заполненную итальянскими школьниками, привезенными сюда на открытый урок истории, мы попали в совершенно иное по настроению пространство — величественный храм Сан-Витале. А заодно перенеслись почти на век вперед: в атмосферу константинопольского двора времен императора Юстиниана и его супруги Феодоры (середина VI века). После того как в 540 году их войска захватили Равенну (которая за век, прошедший после смерти Галлы Плацидии, успела побывать еще и столицей Остготского королевства), город стал оплотом византийской власти в Италии. По этому поводу к 548 году и возвели монументальную церковь местного Святого Виталия, некогда принявшего здесь мученическую смерть от язычников. В отличие от него сами Юстиниан и Феодора в Равенне никогда не бывали, однако считается, что именно при них город достиг наивысшего расцвета.

  

Внутренний двор Национального музея украшен произведениями древнеримской и раннехристианской скульптуры, такими как каменные кресты IV—V веков

В то время это был важный культурный и торговый центр, обеспечивавший связь между Апеннинами и Константинополем. Как писали хронисты, Равенну прорезали три реки, берега которых соединяли восемь мостов. Еще до прихода византийцев город был окружен крепостными стенами и славился обилием роскошных церквей. При Юстиниане к ним добавились богатые частные дома с внутренними двориками и садами, а также гостиницы, приюты и больницы. Тогда же здесь появился еврейский квартал с синагогой. Не говоря уже о том, что были возведены новые христианские храмы, главным из которых стал Сан-Витале. После укромного мавзолея церковь эта кажется просто громадной. В плане она представляет собой восьмигранник, украшенный, как лепестками, капеллами, отчего ее хочется сравнить с огромным цветком. Самый драгоценный ее «лепесток» — восточная, алтарная часть, заполненная мозаиками.

О том, что храм этот был построен в первую очередь для прославления и укрепления императорской власти, напоминает знаменитая композиция «Юстиниан и Феодора с придворными, приносящие дары храму». Царственная пышность и торжественность — вот главное впечатление, которое оставляет убранство Сан-Витале. Завороженные всем этим великолепием, выбравшись на солнечный свет, мы все же нашли в себе силы заглянуть в соседний Национальный музей. Собрание оказалось неплохим и очень разнообразным: от римских монет и византийской резьбы по кости до фарфора и живописи XVII—XVIII веков.

  

Данте Алигьери — «почетный гость» местного Общества любителей его поэзии

Равенна «поэтическая»

Два итальянских города ассоциируются с великим Данте : его родная Флоренция, где он впервые повстречал Беатриче, и Равенна, которую, оказавшись в изгнании, он полюбил всей душой. Все началось с того, что в ходе борьбы между флорентийскими партиями черных гвельфов, поддерживавших папу, и белых гвельфов, ратовавших за большую независимость от Ватикана, Данте выступал на стороне последних. После их окончательного поражения в 1301 году ему пришлось навсегда покинуть город. Сперва он нашел приют у властителя Вероны, Бартоломео делла Скала, затем скитался по Италии, и есть предположение, что в какой-то момент побывал и в Париже. В 1316 году поэт получил приглашение от правителя Равенны Гвидо да Полента. Здесь, среди друзей и поклонников, он провел последние годы своей жизни и создал песни «Рая» — последней части трилогии «Божественной комедии», начатой уже в изгнании. Летом 1321 года Данте отправился с посольской миссией в Венецию. Возвращаясь вдоль Адриатического побережья по болотистой местности, он заболел малярией и умер в ночь с 13 на 14 сентября 1321 года в возрасте 56 лет. Гвидо да Полента собирался воздвигнуть ему великолепный мавзолей, но не успел, так как сам вскоре скончался, и сегодня прах великого поэта хранится в капелле 1780 года, неподалеку от церкви Сан-Франческо. Кроме того, в городе есть и маленький музей Данте, и общество его имени, объединяющее монахов-филологов (оно называется «Миноритский центр по изучению творчества Данте» и создано в 1963 году). Впрочем, Флоренция также со временем поменяла отношение к своему величайшему уроженцу, и в 1829 году в церкви Санта-Кроче была даже установлена гробница Данте — правда, пустая. Свой след в истории Равенны оставил еще один выдающийся поэт — лорд Байрон. Сюда его привела в 1819 году любовь к девятнадцатилетней графине Терезе Гвиччиоли. Та была замужем за стареющим равеннским аристократом и после знакомства с Байроном в Венеции вынуждена была вернуться на родину, к мужу (кстати, Палаццо Гвиччиоли находится в двух шагах от гробницы Данте). Байрон последовал за графиней, а вскоре после этого отец Терезы, граф Гамба, добился для нее папского разрешения проживать отдельно от мужа. Пребывание в Равенне оказалось на редкость плодотворным для поэта: здесь Байрон написал ряд драматических произведений и стихотворений, среди которых «Пророчество Данте». Однако задержаться здесь надолго ему не пришлось. Увлеченный идеями отца и брата Терезы, он принял участие в заговоре карбонариев. После разгрома восстания семейство Гамба изгнали из Равенны. Вслед за ними, в 1821 году, покинул город и Байрон. Сначала он присоединился к ним в Пизе, затем в Генуе. Отсюда он и отплыл в Грецию, где умер в 1824 году в ходе участия в освободительной войне.

Равенна по вертикали: от подземелья до облаков

После встречи с равеннским «искусством» мы кардинально сменили ракурс и взглянули на город, что называется, «под другим углом».

Прежде всего нас заинтересовала одна топографическая особенность. Как уже говорилось, город изначально возник в болотистой приморской местности. И если на поверхности об этом ничто уже не напоминает, то стоит копнуть чуть глубже — и обнаружатся грунтовые воды, собирающиеся даже в подземные озерки и озера... Правда невзирая на это Равенна стоит уже много веков как ни в чем не бывало. И даже никаких падающих башен в ней не наблюдается.

  

Крипта церкви Сан-Франческо — своеобразный «аквариум» с красными рыбками

Зато имеются удивительные «подводные» крипты, как, например, в церкви Сан-Франческо, неподалеку от могилы Данте. Спустившись под землю, здесь можно увидеть не только залитую водой комнатку, но и, опустив в автомат 50 евроцентов, рассмотреть сквозь подсвеченную воду старинный мозаичный пол и красных рыбок, плавающих в этом «бассейне». Мы спросили у сторожа: не разрушает ли вся эта сырость здания, и какие меры предпринимает муниципалитет по спасению памятников? Тот нам вполне любезно пояснил: практически все старинные подвалы города заполнены водой, и ничего страшного в этом нет. Уровень воды в его церкви сейчас около 60 сантиметров, это немного, он может достичь и 1 метра или, наоборот, чуть опуститься. Насосы для искусственной откачки воды стоят только под Сан-Витале — самой ценной достопримечательностью, а в других местах все идет своим естественным путем. А как же мозаики?! «Им-то что, ведь они из камня. Простояли уже больше тысячи лет — и еще простоят». Напротив, по мнению реставраторов, осушение города могло бы привести к непредсказуемым последствиям.

Побывав под равеннской землей, мы решили обозреть город сверху. Вопреки ожиданиям это оказалось не так-то просто. Выяснилось, что колоколен или башен, открытых для туристов, здесь нет. В Венеции, Вероне, Милане, Риме — пожалуйста. Но в тихой провинциальной Равенне все кампанилы предназначены лишь для служебного пользования. Правда, в центральном турбюро нам посоветовали пойти в муниципалитет и выйти на их служебный балкон, откуда открывается лучший вид на главную площадь города — Пьяцца-дель-Пополо и ее колонны со статуями Св. Аполлинария и Св. Виталия. Что мы, конечно, и сделали.

Однако этого было мало. Ради панорамы Равенны с птичьего полета мы уговорили служителя главного городского собора — Дуомо — разрешить нам подняться на их старинную колокольню, закрытую для посетителей, — потом мы поняли, почему ее закрыли. Сперва нам пришлось карабкаться по довольно шатким деревянным лестницам. В отличие от самого барочного собора, выстроенного в XVIII веке, кампанила, как радостно объявил нам наш сопровождающий, намного древнее — X века. Оставалось надеяться, что ее лестницы относятся к более позднему времени... Миновав несколько этажей, в том числе один, на котором устроена голубятня и который целиком погружен в птичий помет, мы добрались до верхней площадки. И вот долгожданный вид: вдалеке серебрится море, где-то неподалеку сияет на солнце купол Сан-Витале, а все остальные памятники скрыты внутри унылых кварталов более позднего времени…

Спустившись и побродив внутри гигантского собора, мы зашли в его пристройку, Архиепископский музей. Здесь нас ждало разочарование. Часть его залов, включая знаменитую своими мозаиками капеллу Святого Андрея, закрыта на реставрацию до начала 2008 года. Лишь один шедевр оставлен для осмотра — резной трон епископа Максимиана VI века. Несмотря на защитное стекло витрины, можно увидеть, что он весь лучится тепловатым тоном кости, а резьба просто филигранна. Да, на времена Юстиниана и Максимиана в самом деле пришелся наивысший расцвет Равенны…

Были, впрочем, и другие интересные периоды, менее блестящие, но более захватывающие. Самый известный из них, конечно, связан с вождем остготов Теодорихом. Он — герой нашей следующей прогулки.

 

    Сделай сам

Равенна — лучшее место для того, чтобы приобщиться к искусству мозаики, причем не только «созерцательно». Прежде всего, поступив в специальную школу при Академии изящных искусств, старейшем художественном учебном заведении города, основанном в 1803 году, можно за 3—5 лет в совершенстве овладеть этой техникой и получить диплом реставратора. Для тех же, кто настроен не столь серьезно и хочет просто на время «почувствовать себя мозаичистом», в Равенне есть целый ряд летних курсов, преподаватели которых за одну-две недели обучат вас основным навыкам этого искусства. Плата при этом весьма умеренная. «Международная школа мозаики» в пригороде Равенны, например, предлагает «ускоренный курс», включающий 25 часов лекций и практических занятий всего за 250 евро. Правда, придется еще платить за проживание в курортном поселке Марина-Ромео, в 10 километрах от центра города.

Тайна круга

Хронологически эпоха Теодориха лежит между Галлой Плацидией и Юстинианом, так что мой рассказ о нем должен был бы начаться раньше. Но, да простят читатели, мы сдвинули эпохи из географических соображений: от Галлы до Сан-Витале рукой подать, и гости Равенны, как правило, посещают эти памятники один за другим. Теперь же возвращаемся в пропущенное время Теодориха — рубеж V—VI веков.

Судьбе было угодно, чтобы окна нашей гостиницы выходили на главную постройку, оставленную в Равенне неутомимым остготом, — его собственный мавзолей. Выйдя ночью на балкон, я могла вдалеке различить его очертания. В отличие от усыпальницы Галлы тут сомнений нет — именно за этими стенами похоронен…

Теодорих (454—526), король остготов, живших в древности на территории вокруг Днепра и в Крыму. В детстве его называли Тиудой, в день совершеннолетия он получил имя Тиударейх — отсюда римское Теодорих. Образование этот варвар получил отличное — в самом Константинополе, где, кстати, и принял христианство. В 475 году он унаследовал от отца власть, к 488-му собрал войско в 250 тысяч человек и отправился «вперед, на Запад» (интересно, что часть теодорихова войска перешла при этом через Сен-Готардский перевал, честь одоления которого обычно приписывают только Ганнибалу и Суворову). В 493 году вся Италия была покорена, а Равенна объявлена ее столицей. Более того, отсюда удачливый полководец управлял огромной территорией — от Балкан до Пиренеев. После его смерти империя готов развалилась в течение нескольких десятилетий.

Будучи предусмотрительным во всем, свое последнее пристанище Теодорих начал строить заранее и строил на совесть — из белейшего, истрийского (дунайского) известняка. Сверху склеп перекрыли полукруглым куполом-

монолитом — из единой гигантской каменной глыбы весом 230 тонн. В своем плане мавзолей представляет идеальный круг. Для раннехристианской архитектуры, любившей восьмигранники и крестовые планы, это крайняя редкость. Почему Теодорих выбрал такую форму? Может быть, этот образованный «варвар», прекрасный знаток античности, мечтал, чтобы его мавзолей напоминал лучшие образцы древнеримской архитектуры — такие, как Пантеон? И зачем ему понадобился круглый монолит в качестве «крыши» над головой, когда к тому времени строители уже освоили самые разные своды? Быть может, здесь сыграло роль древнее восприятие круга как оберега: тот, кто находится внутри окружности, защищен?

Есть и такой вариант: по легенде, гадалка предсказала Теодориху смерть от удара молнией, и здание он строил прежде всего как надежное убежище. По той же легенде, он прятался там во время грозы, пытаясь «уйти» от судьбы, однако молния все же настигла его, расколов камень и пройдя внутрь. Сюда же после отпевания в одной из городских базилик принесли его бездыханное тело, уложив в каменный саркофаг из цельного куска темно-красного порфира.

В пользу этой версии говорит то, что и сегодня на куполе мавзолея можно увидеть гигантскую трещину. Да и саркофаг на радость туристам тоже на месте. Хотя на протяжении веков он кочевал по разным дворам и коллекциям Европы и вернулся в Равенну только в 1913 году.

Тогда, кстати, лет сто лет назад, мавзолей еще был окружен частными виноградниками, и туристы могли рассчитывать на то, что тот или иной хозяин срежет им за несколько сольдо сочную темную гроздь. Сегодня вокруг здания — решетка, и посетители проходят через автоматический контроль билетов. А вместо бывших плантаций по обе его стороны — ровные ряды современных безликих частных домиков, словно заброшенных сюда из провинциальной Америки — с поправкой на терракотовый цвет стен.

Кроме мавзолея от Теодориха в городе сохранилось не так много памятников. Как известно, Теодорих исповедовал арианство и построил в городе собор, носивший имя Святого Духа, а при нем маленький баптистерий (крещальню), который сегодня называется Арианским. Если собор был весь перестроен после смерти императора его противниками-католиками, то баптистерий сохранился в неприкосновенности. Судя по недавно обнаруженным неподалеку фундаментам, где-то здесь находился, вероятно, и дворец Теодориха.

Ранее же считалось, что остатки его роскошной дворцовой резиденции находятся на главной улице города — Виа-ди-Рома. Но сейчас на здешней табличке написано, что это всего лишь «так называемый дворец Теодориха», а на деле — более позднее здание Секретариата равеннских экзархов (византийских губернаторов) VII—VIII веков.

С балкона муниципалитета открывается вид на главную площадь — Народную. На правой колонне — статуя покровителя города, епископа Аполлинария

Мертвый или живой?

Оказавшись в поисках псевдодворца на центральной Римской улице, мы решили ненадолго отключиться от древностей и просто прогуляться по городу. История умалчивает, сколько жителей населяло Равенну во времена ее основания или расцвета. Можно предположить, что их численность колебалась от нескольких до десятка тысяч, что в любом случае раз в десять меньше, чем сегодняшние сто тысяч. Но удивительным образом центральная часть города, ранее очерченная кругом крепостных стен и несколькими городскими воротами (из них до нашего времени дошли пять), сохранила свою древнюю планировку. В тех же направлениях, что и во времена Юстиниана, пролегают основные улицы. Так, Римская, которая изначально была главной артерией города и, соответственно, за его пределами вела в Рим, как и раньше, прорезает весь исторический центр с севера на юг. Без особых изменений сохранились и древние площади — Соборная, Рыночная. Пожалуй, на этом сходство заканчивается.

Есть в Италии города, где ты на каждом шагу чувствуешь дыхание истории или буквально натыкаешься на древние плиты и камни. Таков Рим. Такова Венеция. Увы, Равенну к числу этих городов не отнесешь. При том, что все ее древние памятники можно обойти пешком — расстояние между ними составляет сотни метров, — без путеводителя их вряд ли отыщешь. В большинстве своем они невелики и невзрачны. Даже более монументальные Сан-Витале и базилика Сант-Аполлинаре-Нуово, в отличие от древнеримской беломраморной архитектуры, сложены из кирпича-плинфы и не поражают внешней красотой. Это, кстати, уже византийская традиция: все подлинное и важное скрыто внутри (в данном случае — в храме), а не снаружи.

Судя по поведению нынешних жителей города, героическое прошлое полностью отдано на откуп туристам. Еще на рубеже XIX—XX веков, когда после цикла реставраций мозаик к Равенне вновь вернулась слава — правда, музейная, — Павел Муратов описывал ее так: «Если приезжий остановится в гостинице, выходящей на рыночную площадь, то будет... смущен шумом, который доносится поздно вечером и рано утром с улиц прославленной поэтами и путешественниками «тихой» и «мертвой» Равенны. На другой день становится понятно, что шумно бывает здесь только на одной улице около рынка... В других местах везде безлюдно, и теплый ветер одиноко шумит на открытых площадках, окружающих древние церкви. Здесь пустынно и молчаливо, но пустынно по-мирному и провинциальному. Прошлое ее величие не предстает в картинном разрушении, оно погребено глубоко под слоем сменивших одна другую культур… Нынешняя Равенна едва ли мертвый город, она является центром зажиточной земледельческой области. Тем трагичнее судьба ее великих памятников. Окружающее их безличное довольство незначительных и бесхарактерных улиц внушает печальные мысли о всесильном времени живее, чем какие угодно развалины».

Сегодня его слова по-прежнему актуальны. Современная Равенна мало чем отличается от других итальянских городков. Как обычно, в историческом центре сосредоточены магазины и офисы, тогда как школ, спортивных площадок и детских садов здесь не встретишь. Вся бытовая инфраструктура — в современных жилых районах за пределами исторической части. Зелени, не считая единственного городского парка и привокзального бульвара, в Равенне немного, и в этом смысле ее не назовешь «городом, приятным во всех отношениях».

  

Уличные аркады, спасающие от дождя и летнего зноя, — гениальная особенность североитальянской архитектуры 

Впрочем, не будем умалять ее достоинств. Например, в перерывах между историческими прогулками можно остановиться в тени аркад, столь характерных для севера Италии, чтобы заказать чашечку крепкого эспрессо, запив глотком вкусной холодной воды. Или задержаться ненадолго на маленьких площадях, радующих то цветочным, то овощным рыночками. Или присесть на скамейку в том самом городском парке и прислушаться к постоянно звучащей здесь в летнее время музыке… Но лучше всего — прогуляться по Равенне ночью, когда исторический центр вымирает — люди уезжают на окраины, где они, собственно, и живут, а на улицах встретишь лишь редкого туриста, задержавшегося дольше, чем на день, да официантов, спешащих домой после закрытия немногочисленных ресторанов.

Кроме того, у вас всегда есть возможность посетить более поздние памятники, которые здесь также имеются. Например, заглянуть в крепость Рокка Бранкалеоне, выстроенную венецианцами в XV веке, когда они владели Равенной. Или зайти в картинную галерею, где собрана неплохая коллекция итальянской живописи, в том числе местной школы.

Правда, на нас все это уже не произвело должного впечатления. «Гений места», столь остро прочувствованный нами при посещении древних памятников Равенны, здесь уже не ощущался. Как будто напоминая о том, что после своего расцвета в V—VII веках город начал стремительно терять свою значимость. В середине VIII века он сильно пострадал от нашествия лангобардов. В течение последующих столетий правители Равенны сменялись один за другим, не оставив после себя значимого следа ни в мировой истории, ни в городской архитектуре. В анналы вошла разве что так называемая «битва при Равенне» 1512 года, в ходе которой французы разгромили войска «Священной лиги», а затем подожгли город — удар, от которого он уже не оправился.

Но если призадуматься, в «темных веках» Равенны и заключается ее уникальность, поскольку все то, чем обычно славится Италия — великое искусство позднего Средневековья, Ренессанса, барокко, — оставило здесь след незначительный. Напротив, именно «темной эпохой» Равенна внесла в мировую культуру свой «мозаичный» яркий вклад.

Ольга Козлова Фото Константин Кокошкин

Догнать и перегнать

Английский болид Dieselmax разогнался в августе 2006 года до 563,418 км/ч

Знаменитый лозунг «Догнать и перегнать» обычно приписывают Никите Хрущеву, подразумевавшему, конечно, Америку. На самом деле идея стара как мир: стремление быть первым заложено в человеке на генном уровне. И потому даже если ограничиться лишь буквальным пониманием фразы, притом в чисто автомобильном аспекте, то все равно тема самой быстрой машины потребует написания объемистой монографии. Мы же ограничимся лишь наиболее любопытными достижениями четырехколесных экипажей нашего времени.

  

Ровно 10 лет назад болид Thrust SSC (Super Sonic Car) достиг невероятной скорости — 1 228 км/ч

В декабре прошлого года 62-летний Стив Фоссет, прославивший свое имя 115 самыми экстравагантными и авантюрными рекордами, объявил о намерении разогнаться на реактивном автомобиле до 1 280 км/ч, что заметно превышает скорость звука. До сих пор Фоссет держал слово: и пусть не всегда с первой попытки, но своего он добивался. В прошлом году, например, он облетел без посадки вокруг Земли за 74 часа и поднялся на планере на высоту 15 453 метра… Почему же вдруг ему в голову пришло пообещать достигнуть именно скорости в 1 280 км/ч? Дело в том, что абсолютный рекорд скорости на земле был установлен ровно 10 лет назад, когда болид Thrust SSC (Super Sonic Car) достиг невероятных 1 228 км/ч!

Чуть ниже мы подробнее расскажем об этом автомобиле. Что же касается болида Фоссета, то он только создается под руководством 69-летнего Крейга Бридлава (Craig Breedlove), уже сумевшего однажды достичь на автомобиле своего производства скорости в 960 км/ч. А лозунг неутомимого рекордсмена мог бы звучать так: «Догнать и перегнать Англию». Ведь с 1983 года абсолютные рекорды скорости принадлежат англичанам. «Было бы здорово, если бы американцы смогли превзойти эти достижения», — заявил Фоссет.

Англичане в американской пустыне

Развить скорость под тысячу ни на одном шоссе, разумеется, не получится. Нужна огромная и абсолютно ровная площадка, какой даже на таком большом острове, как Великобритания, не найдешь. Зато она есть в штате Невада: это высохшее соляное озеро Блэк Рок. Тут и появился в 1983 году необычный экипаж, больше напоминавший трубу на колесах, чем автомобиль. Да так оно, в сущности, и было: ведь Thrust-2 (Thrust — «бросок») не имел ни одного ведущего колеса и представлял собой скорее ракету класса «земля—земля». Его сердцем был турбореактивный двигатель RollsRoyce Avon-302, пожиравший в секунду 4,4 литра топлива. Сверху за рулем восседал отважный пилот Ричард Ноубл, управлявший болидом лишь до скорости 563 км/ч, дальше Thrust фактически сам летел по выбранной пилотом прямой. Ближе к концу 24-километровой дистанции машина проносилась между двух глаз фотофиниша, установленных на расстоянии в одну милю (1,6 километра) друг от друга. И сразу нужно было тормозить. Но как! Сначала пилот выпускал большой парашют, потом на скорости около 600 км/ч еще три маленьких, наконец, с 200 км/ч вступали в действие автомобильные дисковые тормоза. Израсходовав на этот бросок почти все 564 литра топлива, Ноубл развернулся, дозаправился и рванул обратно, чтобы исключить влияние попутного или встречного ветра. Тогда рекорд скорости составил 1 019,467 км/ч, немного не дотянув до звукового барьера…

Тот рекорд продержался до 1997 года и был побит на том же озере земляком Ноубла Энди Грином после неудачной попытки янки, предпринятой в октябре 1996-го. (Тогда на старт вышел Spirit of America Sonic 2, оснащенный двигателем General Electric от истребителя F-4 Phantom мощностью 45 000 л. с. Место в кабине занял руководитель проекта 59-летний Крейг Бридлав, но на скорости в 1 086,7 км/ч порыв ветра… опрокинул болид. Невероятно, но пилот остался цел, а вот машина надолго отправилась в ремонт.)

Итак, Thrust SSC изначально должен был победить «Дух Америки», хотя бы потому, что в нем стояло два двигателя Rolls-Royce по 53 000 л. с.! Так оно и вышло: 25 сентября 1997 года Энди Грин зафиксировал скорость 1 149,3005 км/ч. Впрочем, до скорости звука, составляющей на земле 1 203 км/ч, Грин так и не дотянул. Тем временем неумолимо приближался юбилей «сверхзвука»: 14 октября 1947 года звуковой барьер впервые преодолел самолет Х1. Так что «суперсонику» предстоял еще один заезд на максималку, и только чрезмерная жара вынудила перенести его на день вперед. 15 октября 1997-го свидетели чуть не потеряли слух, когда через них прошел фронт ударной волны, которую «тащит» за собой любой объект, движущийся на сверхзвуковой скорости: Thrust SSC оправдал свое название и разогнался до 1 227,99 км/ч. И это достижение пока ждет нового рекордсмена. Может быть, им станет Фоссет?