Помоги проекту - поделись книгой:
Кафедральный собор выстроен в честь Януария еще в XIII веке по приказу короля Карла II Неаполитанского
С научной точки зрения
Ученые неоднократно порывались исследовать состав субстанции, переходящей из твердого состояния в жидкое под воздействием молитвы. Однако католическая церковь бережет свою реликвию и не разрешает открыть сосуды с кровью: во-первых, сочленение стекла и серебряного оклада покрыто чем-то вроде глины, и вскрыть сосуды, не разрушив этой древней замазки, невозможно. Во-вторых, священники опасаются, что после подобного вмешательства чудеса могут прекратиться.
Правда, в 1902 году профессору Спериндео все же удалось провести некоторые исследования, не вскрывая сосудов. Он установил, что превращение густой субстанции в жидкую не зависит от температуры, а также провел спектральный анализ вещества и пришел к заключению, что в нем может содержаться оксигенизированный гемоглобин, то есть теоретически это действительно похоже на кровь. Но провести дополнительные исследования ему не позволили. И только в конце ХХ века итальянские химики Луиджи Гарласкелли, Франко Рамаччини и Серджио делла Сала решили не дожидаться милостей от церкви и пойти другим путем. В качестве рабочей гипотезы они предположили, что «кровь Святого Януария» изменяет свою вязкость при механическом воздействии — говоря попросту, от тряски, которая происходит, когда священник достает сосуд из ящика, где он хранится. Это свойство называется тиксотропией. На мысль их натолкнуло то, что время от времени чудо происходило, когда его никто не ждал, в обыденных ситуациях, например, когда сосуд переносили с места на место, чтобы почистить хранилище. Иными словами, ни молитвы верующих, ни близость к голове Януария вовсе не обязательны для свершения чуда.
Для полной уверенности ученые изготовили вещество, которое вело себя точно так же, как и объект их исследования. Они синтезировали красновато-коричневый гель, который в состоянии покоя густел, а при встряхивании снова становился жидким. Для его создания потребовались простейшие ингредиенты, вполне доступные и в Средние века, — вода, известковый мел, поваренная соль и хлорид железа. Поначалу вызвало вопрос железо: откуда оно могло взяться в окрестностях Неаполя? Оказалось — из Везувия: хлорид этого металла содержится в лаве вулкана, извергавшегося вблизи Неаполя. Так что теперь у верующих остается лишь два аргумента. Во-первых, непонятно, почему вещество, синтезированное учеными, ведет себя «послушно», то есть превращается в жидкость каждый раз, когда подвергается колебаниям, тогда как хранящееся в Кафедральном соборе иногда «капризничает» и не меняет состояния. Во-вторых, мы не можем знать, как поведет себя химическая смесь спустя сотни лет. А «кровь Святого Януария» оказалась долговечной.
...Епископ Неаполя еще раз с силой встряхивает сосуды и светлеет лицом. «Чудо свершилось!» — торжественно объявляет он, демонстрируя собравшимся в Кафедральном соборе бурую жидкость. По огромному помещению проносится вздох облегчения. Многие падают ниц. Святой Януарий продолжает любить Неаполь, так что сегодня здесь — праздник.
Наследник ледникового периода
Это уникальное творение природы представляет собой 20-километровое ответвление Сторфьорда, зажатое между хребтами Ромсдаль и Норангсдаль, входящими в систему так называемых Суннмёрских Альп — самого внушительного горного массива Норвегии. В названии Гейрангер-фьорда содержится обычная для топонимики тавтология: «ангер» по-старонорвежски «фьорд». Зато «гейр» — «наконечник стрелы». И действительно, верхняя часть фьорда, словно дротик, впивается в горы и продолжается ущельем порожистой реки в направлении вершины Далснибба (1 550 метров).
Нерукотворная архитектура фьордов возникла почти 10 000 лет назад, на исходе ледникового периода, когда ледник начинал движение к океану и в буквальном смысле раздвигал горы. Пользуясь своим чудовищным весом и обломками скал как абразивом, он продавливал и выскабливал дно, спрямлял борта, образовывая так называемую U-образную троговую долину. В Гейрангер-фьорде она сложена докембрийскими гнейсами возрастом более 3,5 миллиарда лет и демонстрирует на вскрытых ледником участках великолепные образчики древнейшей континентальной коры. Отчасти за этот ценный геологический «экстерьер» Гейрангер-фьорд вместе с Нерёй-фьордом и были удостоены внимания ЮНЕСКО. Кстати, Нерёй-фьорд является самым узким в мире, его отвесные скалы высотой до 1 000 метров сближаются до расстояния в 250 метров.
1. Автомобильные дороги в окрестностях Гейрангера начали строить немногим более ста лет назад. Головокружительный серпантин Тролльстиген («Лестница троллей») словно соревнуется в скоростном спуске с горным потоком. Фото LAMY/PHOTAS
2. Берега фьордов подобны сказочным бастионам, охраняющим тысячелетнее наследие ледников. Фото автора
На Гейрангере нет присутствия человека, в том смысле, что здесь на реках и водопадах нет никаких электростанций и иных объектов, которые выстроены на других норвежских фьордах. Лишь единичные домики да линии электропередач, скрытно идущие вдоль лесистого склона или переходящие с одного берега на другой. Что касается местных жителей, то люди пришли в эти края сравнительно недавно: 3—4 тысячи лет назад, когда климатические условия на западных фьордах Норвегии оказались более-менее сносными. Это были уже не первобытные племена, а общины, знавшие бронзу и железо, но еще пользующиеся орудиями из камня и кости. Главными их занятиями стали, конечно, охота и рыболовство, потом — скотоводство и много позднее — земледелие. Веками они жили здесь уединенно и больше рассчитывали на себя и свои семьи. Сегодня они уже не столь оторваны от мира, хотя привычка жить обособленно все же осталась.
От Гейрангера до прибрежных городков губернии Мёре-ог-Ромсдал около 100 километров. От пристани Магерсхольм паром везет полтора часа по прямому, как труба, Йорунд-фьорду, до местечка Лекнес, где путешественники вновь оказываются на земле. Путь от Лекнес до Хеллесюльта — городка, расположенного в основании Гейрангер-фьорда, — лежит по дну ущелья Норангсдален вдоль склонов, заросших хвойным лесом, мимо ледниковых озер, снежников и крутых лавиноопасных скал. По краям шоссе, на травянистых, относительно «спокойных» склонах попадаются забавные каменные избушки, миниатюрные, с задернованными крышами, прижавшиеся друг к другу, словно овцы. Похожие на сказочные жилища домики — собственность вполне реальных фермеров, правда, обитаемы они только летом, когда на горных пастбищах растет сочная трава. В Хеллесюльте местный водопад гармонично вписан в незатейливую архитектуру городка. Кстати, почти в каждой деревне «страны фьордов» есть свой, домашний, водопад, которого вполне бы хватило, чтобы прославить отдельно взятую маленькую страну. Но не Норвегию! Она изобилует водопадами. Например, самый высокий в стране (и восьмой в мире!) — Мардаль — падает двойным каскадом с высоты 655 метров.
Гигантское лицо, вырубленное природойскульптором в скале, напоминает о героях скандинавских мифов — богах, монстрах и великанах. Фото автора
Плавание от Хеллесюльта до Гейрангера занимает 50 минут. Водопады остаются за кормой, как верстовые столбы. В пасмурную погоду они — словно застывшие на фоне темных скал молнии. Берега фьорда крутые, сверху донизу, насколько хватает взгляда, заросшие густым лесом. Лишь на самом верху лес «иссякает», уступая место горным тундрам и ледниковым моренам. Главные деревья норвежского леса — ель, шотландская сосна и береза. Ели стоят плотно, «плечом к плечу», спускаясь местами до самого уреза воды. Грандиозность окружающей природы настолько велика, что обычные ее обитатели — волки, олени, выдры, тюлени и даже киты — легко теряются в просторах и глубинах. Зато в воображении неискушенных первозданной красотой путников возникают другие существа, пришедшие из скандинавских мифов: боги, монстры и великаны. Огненно-рыжий силач Тор с волшебным всесокрушающим молотом Мьёлльниром боролся с великанами и главным монстром Скандинавии — Мировым Змеем, который мог бы запросто скрываться именно здесь, среди мрачных скал, уходящих под воду на сотни метров, в зеленых глубинах Гейрангер-фьорда. Но сейчас, видимо, не его время, а потому вода во фьорде спокойна. Сюда из открытого моря не добираются шторма, только приливы и отливы, которые при таких обрывистых берегах почти незаметны. На границе Атлантического и Ледовитого океанов климат и суров, и капризен. Солнце здесь радует и настораживает. Слишком синее небо, слишком зеленая трава, слишком глубокие тени. Ветер с моря приносит низкую облачность — этот пласт облаков, начинающийся примерно на 400 метрах высоты, накрывает фьорд как бараньей шапкой, и водопады «свисают» с неба белыми косичками.
Стены фьорда иногда настолько крутые, что непонятно, каким образом за них могут цепляться деревья. Но всякой приспособляемости жизни приходит предел: темно-зеленую стену леса вдруг обрывает каменистая осыпь, а за ней — монументальная скала, на которой вдруг проявляется каменное «лицо» исполина — творение неведомого скульптора с тысячелетним терпением.
Гейрангер-фьорд — это театр водопадов с движущейся рампой. Иногда кажется, что паром стоит на месте, а берега плывут навстречу, выводя на авансцену водопады одного за другим. Каждый водопад индивидуален. Его русло — его «линия жизни». У одних она тонкая и извилистая, с хитрыми поворотами, у других — напористая и прямая. Водопады беззвучны: с середины фьорда, где идет паром, шума воды не слышно. И только если он сдаст поближе — будто окно распахивается от ветра и дождя. Водопад оживает, обретает голос, цвет и, если повезет с солнцем, прикрывается радугой.
1. Водопад «Семь Сестер» — самый большой в Гейрангерфьорде. Весной и летом он полноводен, осенью, когда стаивает снег в горах, теряет свою силу. Фото FOTOBANK.COM/GETTY IMAGES
2. Крошечные домики фермеров в горах, на лавиноопасных склонах, жмутся друг к другу, как испуганные овцы. Фото автора
О самых знаменитых водопадах сложены легенды, как, например, о «Семи Сестрах». Когда-то давно один смелый викинг пришел в деревню свататься. Ему предложили выбрать из семи красавиц-сестер одну. Девушки были настолько хороши, что викинг растерялся. Кому отдать сердце? Задача так и осталась неразрешенной. Время ушло, и застыли все герои легенды двумя прекрасными водопадами на берегах фьорда. «Семь Сестер» — семь тонких струй, похожих на девичьи слезы, и полнокровный «Жених» — могучий водопад на противоположном берегу. Паром минует «Семь Сестер», и если обернуться, можно увидеть наверху, у первой ступени водопада, на высоте 250 метров, среди пышной зелени два-три домика, словно заброшенные туда неведомой силой. Это ферма Нивсфло, покинутая обитателями в 1898 году из-за угрозы падения нависшей скалы. Люди перебрались в Гейрангер, но летом время от времени возвращаются, чтобы накосить какого-то особенного сена, которое потом спускают вниз на тросах и вывозят на лодках. Вообще, лавиноопасность — главный страх местных жителей. Детей, игравших зимой на склонах, родители связывали между собой и привязывали к столбу. В среднем три раза за столетие происходят катастрофические обвалы, уносящие десятки жизней и разрушающие деревни. Бывают и потопы. В соседнем Та-фьорде упавшая в 1934 году скала вызвала волну высотой 62 метра!
Для фьордов все это — пыль тысячелетней истории. Для людей, живущих в пределах одного столетия, конечно же, нет. Но дело в том, что у норвежцев любовь к дикой природе — в крови, и любовь не праздная, не модная по нынешним временам, а глубинная и настоящая.
Что касается нас, гостей этих мест, то опьяняющее действие дикой природы проходит, когда начинаешь понимать, что все, что ты видел, уже было в тех запредельных временах, куда неспособно заглянуть даже воображение. И возникает вдруг пронзительное ощущение украденного у вечности мига, в котором ты каким-то чудом оказался, — мига жизни, которая, может быть, скоро вновь отступит под натиском льда и безмолвия.
Сырных дел мастера
Первый сыр в истории человечества появился не в Европе, а где-то в Азии. И скорее всего, сыр не имел автора, а «изобрелся» сам собой, правда, непонятно, из какого молока он впервые получился: козы или овцы? Почему сам собой? Потому что кочевники хранили еду, в том числе и молоко, в мешках, изготовленных из шкур или внутренних органов зверей, и привязывали эти мешки (бурдюки) к седлам. Если сутки-двое поскакать с таким бурдюком, на стенках которого к тому же зачастую сохранялись остатки сычужного фермента пищеварительного сока животных (его также называют «реннин», «химозин» или «протеолитический фермент»), — молоко, конечно же, свернется. Став творожистым, оно обязательно разделится на твердый сгусток — прототип сыра — и сыворотку. Судя по всему, вкус случайно «испорченного» продукта людям понравился. А главное — оказалось, что твердая молочная субстанция хранится гораздо дольше, чем свежее молоко.
Крестьянские сыры делают из непастеризованного молока, что позволяет сохранить более богатый сливочный вкус. Фото FOTOBANK.COM/STOCKFOOD
Триумф на севере Европы
Народы, обитавшие на территории современных Нидерландов , начали осваивать искусство сыроделия, переняв его у римлян в I веке до н. э. При этом слепыми подражателями они не стали, а творчески переосмыслили сырную идею. Помимо желания для этого у них были все условия: равнинные луга как нельзя лучше подходили для коров, которых в этих местах выращивали как минимум с XVII столетия до н. э. — во всяком случае, именно этим временем датируются найденные на севере Нидерландов остатки коров. Главными голландскими сыроделами стали крестьяне, которые производили столько сыра, что его хватало и для семьи, и для продажи. Так появились рынки молочной продукции: в 1266 году — в Харлеме, в 1303 году — Лейдене, в 1326 году — Аудеватере, в 1365 году — Алкмаре. В 1426 году в роттердамских торговых книгах впервые зафиксировали профессию «сыродел» (caescoper). А сам сыр превратился в подобие валюты. Известно, что голландские моряки, например, платили сыром портовые налоги. А почему бы и нет? Этот продукт практически не портился, пищевая ценность его не подлежала никакому сомнению, кроме того, цветом он напоминал золото, а круглой формой — монеты.
К середине XVII века только через один порт в Эдаме каждый год продавалось почти 500 тонн сыра. К этому времени этот продукт окончательно и бесповоротно вошел в жизнь голландцев. И примерно с того же момента сыры, и особенно эдамский и гауда, стали вести непримиримую борьбу за звание «самого-самого». В городах появились не только специальные рынки, но «Весовые дома» (Waaggebouw) — специально построенные для взвешивания сырных голов сооружения. Конечно, сейчас они, наряду с ветряными мельницами, скорее, дань традиции — сырная сделка длится долго и больше похожа на театральный спектакль, чем на деловое предприятие. Судите сами: покупатель подходит к продавцу, придирчиво осматривает сырные головы, хлопает ладонью по одной из них и называет свою цену. Продавец, изображая крайнее возмущение, тоже хлопает по сыру и называет свою цену, конечно, значительно выше. Обескураженный покупатель уходит, но вскоре возвращается с новой ценой, которая тоже отвергается. Каждый удар по сырной голове означает, что партнеры все ближе и ближе к согласию: либо продавец цену опустил, либо покупатель поднял. В конце концов две стороны договариваются и отмечают это дело сыром. Чтобы сделка прошла без обмана, сыр взвешивают в «Весовых». Туда тяжелые сырные головы относят на носилках специальные люди — сыроносы, которых можно узнать по белым костюмам, указывающим на принадлежность к гильдии сыроносильщиков. Все они поделены на четыре вемы, отличительными знаками которых являются разноцветные шляпы. И, видимо, для того, чтобы разнообразить свою работу, постоянно соревнуются друг с другом: какая вема перенесет больше сыра за рабочий день. Самый известный рынок находится в Алкмаре, он работает по правилам, установленным в 1672 году, и проводится каждую пятницу с апреля по октябрь.
Голландские коровы известны в мире своей рекордной продуктивностью. Фото ALAMY/PHOTAS
Черно-пестрое качество
Эдам или гауда?
Эдамский сыр, названный так по имени портового городка, известен за рубежом как «визитная карточка» Нидерландов, поскольку больше половины его идет на экспорт. Этот сыр стал главным слагаемым процветания Эдама еще со времен Средневековья. 16 апреля 1526 года император Карл V Габсбург даровал городу право еженедельно устраивать сырный рынок, а принц Вильгельм I Оранский сделал это право бессрочным. Так он отблагодарил жителей Эдама за поддержку, которую они оказали соседнему городу Алкмару, когда тот осаждали испанские войска. В наши дни жители Алкмара продолжают проводить на своем рынке церемонию, посвященную эдамскому сыру: носильщики приносят желтые головы эдама и выкладывают ими всю рыночную площадь, отчего она становится золотой.
Идеально круглые головы эдама, изготовленные для местного употребления, покрыты желтой оболочкой, на экспорт — красной. Настоящие знатоки и тому и другому предпочитают особо выдержанный (от четырех месяцев до полутора лет) эдамский сыр, который покрыт черной пленкой.
Производство эдама составляет 27% от общего производства сыра в Нидерландах. По этому показателю он уступает разве что гауде (Gouda), сыру, который предпочитают сами голландцы. Объем его продаж в «оранжевой стране» (кстати, именно так называют Нидерланды, потому что оранжевый — цвет правящей династии Оранских-Нассау) составляет примерно 50% от всех сыров. Помимо обычной гауды голландцы обожают копченую, с аппетитной коричневой корочкой. Особенно она хороша с пивом. Впрочем, исторически гауду, как и другие сыры, стали коптить не из-за вкуса, а ради увеличения сроков хранения.
Оба лидера нидерландского сыроделания производятся из коровьего молока, относятся к группе сыров натурального вызревания и делаются уже как минимум семь столетий. По сравнению с ними третий популярный голландский сыр — маасдам — просто младенец: он появился на свет в 70-х годах XX века. Голландские мастера создали его в качестве конкурента швейцарскому эмментальскому сыру. Этот сыр, известный также под именем леердам, становится серьезным конкурентом эдаму и гауде. Он покоряет публику не только оригинальным вкусом, но и гигантскими дырками.
Сырная статистика
Голландцы любят добавлять в сырную массу кервель, тмин, паприку и другие пряности и таким образом создавать новый вкус. Фото ALAMY/PHOTAS
Сырные изыски
Начиная с XVI века Нидерланды стали превращаться в крупнейшую торговую державу Европы. Первым в мире акционерным обществом стала Голландская Ост-Индская компания, основанная в 1602 году. Через нее купцы вели торговлю экзотическими товарами, поступавшими из Японии , Китая и многочисленных голландских колоний. Деятельность Ост-Индской компании приносила акционерам немалую прибыль, но до 1644 года она выплачивалась натурой. Такой порядок оказал неоценимую услугу голландскому сыроделию: ведь значительную часть этих товаров составляли пряности. C Молуккских островов в Нидерланды торговцы везли мускатный орех (за кражу которого наказывали смертной казнью), из Малой Азии — анис, из Индии — черный перец, из Индонезии — гвоздику. Голландцы не боялись экспериментов и щедрой рукой сыпали приправы в ванны, где покоилась сырная масса. Со временем Нидерланды лишились своих колоний, но сыры со специями остались. Самое интересное, что при всем изобилии колониальных специй больше всего голландцы любят сыр с тмином, за которым вовсе не нужно ездить за тридевять земель — тмин, или кумин, с древнейших времен растет в Северной Европе. Известность получил лейденский сыр, который делают из обезжиренного молока, добавляя к нему тмин и реже измельченную гвоздику. Иногда этот вид сыра так и называют — komijnekaas, то есть «тминный сыр».
Гордость нидерландского сыроделия составляют и плесневелые сыры. Хотя они известны в мире намного меньше, чем французский рокфор, но их достоинств это не умаляет. Несмотря на такую же мягкую, как у рокфора, консистенцию, вкус у голландских сыров с голубой плесенью совершенно другой. Их можно есть с корочкой, которую у других плесневелых обычно выбрасывают. Один из видов плесневелого сыра так и называется — Блау Клавер (Blauw Klaver), то есть «голубая корочка». Кроме сыров с голубой плесенью выпускаются и сыры с красной плесенью на корочке, которые отличаются еще более оригинальным, резким вкусом, например доруваэл (Doruvael). Для работы с красными бактериями, производящими эту плесень, требуется особая стерильность, поэтому на данный момент только одна-единственная ферма в Нидерландах имеет разрешение на изготовление доруваэла.
После прессования сыры погружают в рассол, где они выдерживаются около пяти дней. Фото ALAMY/PHOTAS
Рождение вкуса
Особенных национальных технологий по приготовлению сыра у голландцев нет. Пастеризованное молоко наливают в емкость, называемую сырной ванной, и добавляют в него свертывающий агент (чаще всего это сычужный фермент, благодаря которому молоко становится более густым) и кисломолочные бактерии, обеспечивающие превращение лактозы (молочного сахара) в молочную (оксипропионовую) кислоту. Полученный таким образом творог — основная составляющая сыра. Для твердых сыров получившуюся массу измельчают: чем меньше получатся кусочки, тем плотнее будет будущий сыр. Иногда на этом этапе в сырную ванну наливают горячую воду — она промывает творожистые частицы, делая их легче и однороднее.
Затем массу нагревают до 35—55 градусов. Обычно при этом ее помешивают, чтобы будущий сыр не получился зернистым. Сыры, которые делают с участием бактерий Lactobacilli или Streptococci, нагревают еще сильнее, потому что эти бактерии переносят высокие температуры. Если сыр делается с травами, специями или приправами, их добавляют на этом этапе.
Затем наступает очередь формовки: сгусток уплотняют, при необходимости режут на куски подходящего размера и выкладывают в специальные формы. Теперь из сырной массы должна быть удалена лишняя жидкость — либо под действием собственной тяжести, либо под прессом. Чем сильнее нажим, тем тверже и суше будет готовый продукт. В Голландии, как и в России, получившуюся сырную единицу называют головой, хотя форма сыра может быть не только шарообразной, но и овальной или в виде кубов, колес, параллелепипедов, тетраэдров.
Почти во все сыры добавляют соль, причем не только для вкуса, а также для увеличения срока хранения. Происходит это на разных этапах, в зависимости от сорта: иногда соль соединяется с молоком в самом начале, в сырной ванне; некоторые сыры обсыпают солью в готовом виде или же вымачивают несколько дней в соляном растворе. Также в створоженную массу для изготовления сыра из зимнего молока добавляют красящие пигменты, например аннато, из тропического растения Bixa orellana L. Этот природный краситель, как и каротин, который получают коровы из летней травы, придает сыру выраженный желтый цвет.
Наконец наступает пора созревания. Попросту говоря, сыр должен «отдохнуть», вылежаться в специально предназначенном для этого прохладном помещении. Этот процесс может занять от нескольких дней до нескольких лет.
Для всех видов сыров существует свой штамп, которым штампуют каждую голову. На нем указаны страна происхождения (Нидерланды), название сыра, содержание жира в сухом веществе и серийный номер. Так что по любой сырной голове всегда можно определить, где, когда и кем он сделан. Это главная гарантия качества голландского сыра.
По статистике, люди стали потреблять сыра в пять раз больше, чем двадцать лет назад. Для голландцев такая любовь — явление естественное и понятное. Фото REX/RUSSIAN LOOK
На восток!
Первый русский сыроваренный завод появился в 1812 году в Лотошине, в имении князя Ивана Сергеевича Мещерского, расположенном в Тверской области (об этом сообщает справочник заводов и фабрик России за 1894 год). Сырных дел мастером номер один стал Иоганн Мюллер, приглашенный на работу в имение Мещерского в начале XIX века. Будучи швейцарцем, сначала он начал варить сыр эмментальского типа, а вслед за ним перешел на производство голландских сыров — более соленых и острых, вкус которых столичная знать оценила задолго до начала местного производства. Они доставлялись из Нидерландов, прекрасно выдерживая долгую дорогу в Санкт-Петербург . Как ни удивительно, аристократы отдавали предпочтение одному из самых остропахнущих, чтобы не сказать вонючих, сортов голландского сыра: лимбургскому (Limburger). Его упоминает А.С. Пушкин в поэме «Евгений Онегин»:
Запах лимбургского сыра схож с запахом, извините, грязных носков. Это сходство послужило основанием для научного открытия, получившего в 2006 году альтернативную Нобелевскую премию. Голландские биологи Барт Кнолс (Bart Knols) и Рурд де Йонг (Ruurd de Jong) убедительно доказали, что самку малярийного комара Anopheles gambiae с одинаковой силой привлекает «аромат» как человеческих ног, так и лимбургского сыра. Разгадка кроется в том, что для ферментации лимбургского сыра используются бактерии Brevibacterium linens, в естественных условиях живущие на нашей коже.
Но все же массовое знакомство с голландским сыром приходится на первую половину XX века. Российские сыроделы на основе производства популярных голландских сыров создали унифицированную технологию и выпустили сыр с обобщенным названием «голландский». Вслед за ним появились костромской, ярославский, пошехонский, угличский, которые также стали входить в эту группу сыров.
В Голландии из сыра делают закуски, салаты, бутерброды, супы, яичницы, запеканки и обязательно подают его на десерт. Фото ALAMY/PHOTAS
Кусок сыра для целого обеда
Приготовление:
Поделиться книгой: