Прекрасный цветок

— С большим удовольствием, Норд.

В машине Норда оказалось действительно уютно: мягкие сиденья были обиты приятной на ощупь коричневой тканью; на спинках передних кресел висели деревянные массажеры, приятно расслабляющие спину; под ногами лежал зеленый каучуковый коврик; на чистом прозрачном стекле висел странный меховой человечек, на редкость удачно вписывающийся в обстановку внутри машины.

— Что это? — Ева тонкими пальцами прикоснулась к пушистой фигурке. — Кто-то подарил его вам на счастье?

— Да. Один из профессоров института, в котором я когда-то учился. В каком-то африканском племени это покровитель дорог и путешественников. У меня ни разу не было дорожных «приключений», возможно, благодаря моему мохнатому другу. — Норд ласково погладил человечка.

— Вы суеверны? — Ева не раз спорила на эту тему с Фрэдом, который высмеивал ее, как он считал, нелепую веру в силы, которые могут помочь, а могут и навредить человеку. «Зачем усложнять и без того запутанную жизнь подобными измышлениями?». Вновь волной всколыхнулась боль — и как только ей удалось забыть о нем хотя бы на короткое время?

— Скорее да, чем нет. Человек может не видеть тех, кто незаметно меняет его жизнь к лучшему, либо, наоборот, делает ее невыносимой, но он не может не чувствовать их, я уверен в этом. Что это — положительная или отрицательная энергетика, потусторонние силы, коллективная память о древних верованиях — я не знаю. Но это влияет на нас, не дает человечеству стоять на месте, опускает в бездну, а затем поднимает до небес, — и так будет всегда, пока жив хотя бы один представитель рода человеческого.

Ева молчала, пораженная сходством их взглядов и искренностью его убеждений. Затосковавшая душа снова наполнялась теплом! Странное чувство: точно песочные часы. Перевернутая воспоминанием о Фрэде, душа выпускала из себя тепло и наполнялась горечью, но, вновь перевернутая словами Норда, наполнялась теперь радостным волнением.

— А как думаете вы, Ева? — Норд решил нарушить затянувшееся молчание.

— Вы удивитесь, но мое мнение полностью совпадает с вашим. Такое ведь редко бывает, правда? А еще меня поражает ваша искренность. Вы всегда так откровенны с незнакомыми людьми?

— В наше время откровенность приравнивают в лучшем случае к наивности, в худшем — к глупости. Большинство людей считает, что надеть на себя маску — лучшая защита от жизненных бурь. Мало того, они уверены в том, что эта так называемая «сложность» характера выделяет их из толпы «простаков», делает выше людей и обстоятельств. Кто-то задыхается в этом клубке лицедейства, но уже не может вырваться из него, а кому-то подобная жизнь кажется необычайно интересной, наполненной истинным смыслом. Мне, к счастью, удалось вырваться, я сумел разорвать этот порочный круг и понял — сила и истина человеческих отношений в искренности. Пусть предадут и обманут четверо, но пятый станет тебе другом.

— Да, — согласилась Ева, — найти друга, надев на себя маску, невозможно: либо он окажется такой же маской, либо когда-нибудь твое истинное лицо оттолкнет его навсегда. Странно, что люди этого не понимают. Наверное, им кажется, что проще остаться в одиночестве, чем искать и обжигаться.

— Вы тоже прошли через это?

— Похожее было и со мной. Но я не хочу сейчас об этом думать. — Песочные часы снова перевернулись — влажная синева отхлынула от глаз девушки, уступив место темной печали.

Норд сочувственно взглянул на Еву. Она словно сжалась от воспоминаний: маленький взъерошенный котенок, один в огромном беспощадном мире. Красивые, тонкие черты ее лица будто растворились в грусти. Куда только подевалось сияние прекрасных глаз девушки? Норд понимал ее. Больше того — он ее чувствовал. Ее улыбка рождала в нем ответную, ее печаль отзывалась в его сердце болью. Такие чувства появляются после нескольких лет тесной дружбы, а они едва знакомы. Норд недоумевал. Может быть, причина кроется в искренности девушки, в ее нежелании и неумении играть. Обычно Норд реагировал на малейшую фальшь — время и опыт научили его неплохо разбираться в человеческой психологии. Люди с философией «жизнь — игра» никогда не становились его друзьями: не демонстрируя к ним отвращения, он умудрялся сделать так, чтобы они сами не искали с ним встреч. Его сила действительно заключалась и откровенности: даже обманутый, он оказывался выше человека, обманувшего его. Он был почти уверен, что Ева переживает сложный период в жизни, что чье-то предательство — прямая причина ее поездки на остров. Поговорить с ней, утешить ее — Норду безумно хотелось сделать это, но он очень боялся причинить девушке боль, заставив ее лишний раз ворошить неприятные воспоминания. Оставался другой выход: развлечь ее, заставить отрешиться хотя бы на время от тревожных мыслей.

— Вы знаете о том, что первого июня все островитяне отмечают праздник? Это день Герон Айленда.

— Дядюшка Джонни сообщил мне об этом еще вчера вечером. Он обещал большое и веселое торжество.

— Да, дядюшка Джонни — кладезь местных новостей. Он — находка для любого туриста. Расскажет все о местных обычаях, жителях, климате… Все, что захотите. Он сам — достопримечательность. Остров — его родина, но он много путешествовал: за его плечами Европа, Америка, Африка. Мы часто беседовали с ним за стаканчиком виски. Я всегда поражался его способности красочно, увлекательно и одновременно просто описывать свои путешествия.

— Кстати, легенду об островном племени я услышала именно от него, — напомнила Ева. — Когда эти туземцы напали на меня, она тут же всплыла в голове. Правда, Джонни утверждал, что не очень верит этой истории.

Норд расхохотался.

— Он услышал об этом именно от меня. Очень сомневался, старый пройдоха. Но все же поделился с вами впечатлениями. Будем разубеждать его или оставим в неведении?

— Посмотрим по обстоятельствам. Вы будете на празднике, Норд?

— А вы думаете, что я нарушу обещание?

— Какое? — удивилась Ева.

— Угостить вас, конечно же. Тем более что мне очень понравилось разговаривать с вами.

Норд вел машину легко и уверенно, видно было, что он привык к дорогам острова и знает каждую их неровность. Он разговаривал с Евой, лишь изредка отвлекаясь на дорогу. Девушка невольно залюбовалась им: внимательные карие глаза на твердом и одновременно добром лице; темные густые брови, почти сросшиеся на переносице; мягкие полные губы; густые каштановые волосы, рассыпавшиеся по плечам…

Норд не был красавцем, но внутренняя гармония придавала его лицу столько тепла и одухотворенности, что женщины часто останавливали на его лице любопытный взгляд. Попытки флиртовать с ним не находили отклика — Норд не принимал правил их игры, и большинству это быстро надоедало. Флирт заканчивался, едва успев начаться.

Скорее всего, он нравится женщинам, решила про себя Ева. Но Норд не походил на самоуверенного самца, занятого поиском очередной жертвы, которая привлекательна для него только тем, что до поры защищает свою крепость, прибегая к массе фальшивых уловок.

Машина плавно затормозила возле гостиницы. Уже вечерело. На остров опускались сумерки. В лучах заходящего солнца гостиница казалась розовой. Жара спала, но воздух был тяжелым и влажным.

— Приму душ и переоденусь. — Ева вопросительно взглянула на Норда. — А у вас какие планы на ближайшее время?

— Пожалуй, такие же. Встретимся в холле гостиницы. Не забывайте, праздник скоро начнется. Ровно через час буду ждать вас внизу.

— Постараюсь не опоздать. — Ева открыла дверцу машины, вышла и окунулась в вечернюю свежесть.

— До встречи! — Норд помахал ей рукой.

Машина отъехала, вздымая за собой клубы дорожной пыли.

3

С удовольствием отдав свое тело струям прохладного душа, Ева еще раз переживала все происшедшее с ней за день. Удивительно, но чем чаще она вспоминала о своем лесном приключении, тем менее жутким она его находила. Конечно же, причина крылась в ее знакомстве с Нордом Бойлом. Освежая тело лавандовым гелем, Ева чувствовала себя девчонкой, собирающейся на свидание. Она постоянно задавалась вопросом: почему ей настолько легко с почти незнакомым человеком. Что если задать этот вопрос Норду? Наверняка он не посмотрит на нее, как на ребенка, а ответит так же вдумчиво и подробно, как тогда, в машине. Ева поражалась метаморфозе, произошедшей с ней за один день: мысли о Фрэде, безусловно, ранили душу, но что была эта боль по сравнению с той, которую она испытывала утром? Она не была ветреной, любовь для нее была воистину святым чувством, которое наполняет сердце и остается в нем на всю жизнь. Нет, настоящее, цельное чувство не может пройти так быстро. Зовется ли оно любовью, если боль, оставленная им, гаснет так же мимолетно, как падающая звезда? Возможно, впервые Ева смогла трезво задуматься об отношениях, связывавших ее с бывшим мужем. Отчего она тосковала по Фрэду, что он смог дать ей за несколько лет совместной жизни? Да, он ухаживал за ней до брака, но почему-то семейные узы охладили его пыл уже через полгода. Они регулярно занимались сексом, хотя постель, по большому счету, была единственным местом, где их отношения можно было назвать гармоничными. Фрэд был хорошим любовником. Ева действительно «сгорала от страсти» в его объятьях, однако до конца почему-то ни разу не «сгорела». Причина была, скорее всего, в ней: многие женщины никогда не испытывают оргазма, так почему Ева должна быть исключением? Тем более что Фрэд, надо отдать ему должное, прилагал к этому все усилия. Страсть… Возможно, именно она удерживала их вместе столь долгое время. В остальном пути их всегда расходились: разное мировоззрение (ее идеализм и его скептицизм были постоянным камнем преткновения), отсюда вытекали и разные вкусы, точнее сказать, совершенно противоположные. Музыка, которую слушала Ева, вызывала у мужа раздражение, совместный просмотр фильма мог повлечь за собой скандал, о вылазках на природу можно было только мечтать, ее друзья были постоянным предметом его насмешек. Подруга Анна… Песочные часы перевернулись снова. Стоит ли об этом? Неужели я мазохистка? — ужаснулась Ева. Жить с человеком, постоянно давящим на тебя, расстаться с ним и потом теребить саднящие раны? К черту!

Укутавшись в полотенце, девушка вышла из ванной. Глянув на часы, она обнаружила, что времени на сборы осталось совсем немного. Ева наскоро высушила волосы феном, подкрасила глаза и губы, а затем надела пестрое открытое платье с этническим рисунком, замечательно подчеркивающее ее стройную фигуру и как нельзя лучше подходившее к карнавалу.

Ева спустилась вниз и поразилась тому, как изменился холл гостиницы. Она восхитилась этой перемене: вдоль стен были развешаны светильники в виде факелов, горели только они, потому что верхнее освещение было выключено; с потолка свисали блестящие зеленые гирлянды, похожие на водоросли; на столах красовались настоящие морские раковины; клетки с разноцветными попугаями дополняли и без того пеструю картину. Ева взглянула под ноги и увидела огромный ковер, на котором чья-то рука искусно выткала наземный и подводный мир острова. На зеленой половине полотна были изображены сидящие на деревьях коалы, пушистые вомбаты и порхающие волнистые попугайчики; желтая часть ковра была посвящена прибрежным обитателям — черепахам, крабам, словно притаившимся около вышитых камней. В нежно-бирюзовой шерсти ковра мелькали перламутровые раковины, причудливой формы кораллы, однотонные и разноцветные рыбки. У Евы дух захватило от этого великолепия. Сколько же понадобилось таланта, усилий и времени для того, чтобы выткать такое чудо?!

Кто-то дотронулся до плеча девушки. Обернувшись, Ева увидела устремленный на нее восхищенный взгляд Норда.

— Потрясающе выглядите Ева. Платье словно сшито для этого праздника. Что меня всегда больше всего восхищало в женщинах, так это умение преображаться. Из очаровательной девчонки-подростка вы превратились в изящную даму-соблазнительницу.

Ева попыталась было запротестовать, но Норд прервал ее:

— Не спорьте, это не комплимент. Приятно узнать, что к тому же вы еще и пунктуальны.

— Мне всегда не нравилось распространенное мнение о том, что девушки вечно опаздывают. Я постаралась опровергнуть это высказывание хотя бы собственным примером. Любопытно, когда мы приехали в гостиницу, никаких приготовлений к празднику я не заметила. И вдруг, как по мановению волшебной палочки, — такая роскошь.

— Оформление гостиницы занимает у местных совсем немного времени, основные силы уходят на подготовку к карнавалу. — Норд взял девушку за руку и повлек за собой. — Пойдемте, я покажу вам настоящий праздник.

Они вышли на улицу. Люди, которые встречались им, здоровались с Нордом как с хорошим старым знакомым. Наверное, он давно на острове. Ева даже позавидовала ему — спокойствие, дружелюбие, простота в отношениях островитян не оставила ее равнодушной. Большинство было одето в карнавальные костюмы, сделанные весьма изобретательно. Среди пестрой радостной толпы кенгуру, лирохвостов, динго Ева увидела даже забавного молодого человека, одевшегося плащеносной ящерицей.

Неподалеку, возле леса, змеилось разноцветное карнавальное шествие, тут и там мелькали огни костров, слышались песни. Ева словно окунулась в мир доброй детской сказки; окутанная волшебством льющейся музыки, запахами костров, мягким прикосновением руки Норда, она почувствовала, что не хочет уезжать с острова никогда, никогда…

— Ева, может быть, принести вам выпить? Чего бы вы хотели? — Норд вывел девушку из задумчивости.

— Пожалуй, что-нибудь фруктовое, на ваш вкус, только не слишком крепкое. Увы и ах, я легко пьянею.

— Не волнуйтесь, вы под моей опекой. Стойте здесь и, главное, не уходите в лес, — пошутил Норд.

Ева посмотрела вслед удаляющемуся мужчине. Все-таки он очень привлекателен. Ева не могла не заметить, как идет ему полосатая морская тельняшка, обтягивающая сильные плечи, яркий красный платок, повязанный на голову, кинжал с серебристой резной ручкой в кожаных ножнах, обтягивающие брюки. Красивое, сильное тело…

— Здравствуйте, здравствуйте, мисс Дэвис. Приятно видеть красивое платье на красивой девушке.

Ева резко обернулась.

— Дядюшка Джонни!

На Джонни был наряд старого пирата. Щеку перечеркивала повязка, на голове красовалась черная широкополая шляпа, рука опиралась на мудреный костыль, увитый неким подобием водорослей.

— Как вам на нашем празднике? Вы здесь одна?

— Замечательно! Давно уже не чувствовала себя так хорошо. Сейчас подойдет Норд Бойл.

— Норд? — На лице Джонни отразилось удивление. — Конечно, странно, если бы такая красивая девушка, как вы, пришла на праздник в одиночестве, но я никак не ожидал, что вашим спутником окажется Норд.

— Интересно, почему? — полюбопытствовала Ева. Легкий ветерок тревоги овеял ее душу.

— О! Джонни! — К разговору присоединился возвратившийся Норд. — Рад тебя видеть. Это вам, Ева. — Он протянул девушке стакан с напитком. — Легкий фруктовый коктейль, как вы и просили. Что обсуждаете?

Лицо Джонни осветила хитрая улыбка:

— Никогда не видел тебя рядом с девушкой, и вдруг ты появляешься на празднике с такой красавицей!

Напряжение, рожденное удивлением Джонни, моментально растворилось, сменившись радостью: она не ошиблась, Норд действительно не относился к племени ловеласов!

— Ну, мне пора! Обещал толстушке Кэтти потанцевать с ней на празднике. — Джонни окинул взглядом Норда и Еву. — Вы замечательно смотритесь вместе!

Помахав им рукой, Джонни скрылся в разноцветной толпе.

Ева с удовольствием потягивала коктейль, сидя на небольшой скамеечке недалеко от костра. Норд уселся рядом, прямо на траве, и любовался ее лицом, освещенным огнем, и тихой улыбкой, играющей на губах.

— Расскажи мне о своей работе, — попросила Ева.

Они уже перешли на ты, и оба испытывали удовольствие от свободы и легкости общения, которые дал им этот переход.

— Я окончил университет Джеймса Кука в Северном Квинсленде. Профессор по антропологии, теперь уже мой добрый друг, Эдвард Доусон сумел в свое время заинтересовать меня историей островов Большого Барьерного Рифа. Так меня занесло на Герон Айленд. Я влюбился в природу этого острова и большинство исследований посвятил именно ей. Познакомившись с племенем берру, я заинтересовался им и в следующих своих работах описал историю берру, их обычаи, легенды и предания, связанные с жизнью племени. Мне хорошо здесь. Этот остров — моя вторая родина, часть моей души, возможно, лучшая часть. Я многим обязан Герон Айленду. А ты, Ева? Ты не говорила, чем занимаешься.

— Моя работа гораздо менее интересна, чем твоя. В Голд Косте я владею парфюмерным магазином «Ароматик Плэйнет». Много-много стеклянных полочек с очаровательными флакончиками, наполненными ароматами «Живанши», «Нина Ричи», «Дольче энд Габанна». Заказы — удачные и неудачные, приходящие и уходящие клиенты. Я люблю свою работу, но… — Ева вздохнула. — В последнее время она стала для меня настоящей пыткой. Дела идут из рук вон плохо — я нервничаю — они продвигаются еще хуже, и нет выхода из этого порочного круга. Надеюсь, отдых на острове пойдет мне на пользу, и неприятности останутся позади.

Норд встал с травы и, отряхнувшись, протянул девушке руку:

— Пойдем танцевать, Ева. Долой грустные мысли! Отвлекись, развейся.

Играла легкая и одновременно волнующая музыка. От танца и выпитых коктейлей у Евы слегка кружилась голова. Руки Норда мягко лежали на ее спине, отчего по телу девушки теплой волной пробегал трепет. Тела плавно и гармонично двигались в такт музыке, они словно томились в ожидании большего сближения. Щек Норда касались пепельные локоны распущенных волос Евы. Мужчина глотал дурманящий сладкий аромат «Сицилии», исходивший от нее. Ева встряхнула головой, чтобы освободить лицо от непокорных кудрей, и на мгновенье коснулась губами лица Норда. Это было похоже на извержение долго спавшего вулкана — Норд потерял контроль над собой. Крепко обхватив плечи Евы руками, он впился в ее губы страстным поцелуем. Она мгновенно ощутила давно забытое щекочущее желание, которое заставило ее покорно приоткрыть рот и впустить в себя жало трепещущего языка мужчины.

Ева, одумайся, зашептал девушке внутренний голос, вы знакомы совсем не долго, ты только что пережила разрыв с любимым, так отчего же ты торопишься навстречу новой боли? Остановись, Ева!

Ей оставалось только уступить голосу разума, она вырвалась, отерла влажные губы и сурово посмотрела на Норда.

— Простите… прости, Ева. — В его голосе звучало настолько искреннее раскаянье, что взгляд Евы смягчился. — Я сам не понимаю, как это вышло. Ты мне очень нравишься. Поверь, если бы я знал, что тебе будет неприятно, я никогда не повел бы себя так. Я не отношусь к мужчинам, которые при первом же знакомстве пытаются соблазнить девушку. Не хочу, чтобы у тебя сложилось превратное мнение обо мне…

Взволнованный голос Норда, его встревоженный взгляд убедили Еву в том, что он говорил правду. К тому же она, мягко говоря, не осталась безразличной к поцелую. Он заставил ее зажечься, загореться волшебным огнем, он наполнил теплом и радостью все ее существо…

— Не стоит оправдываться Норд — я ведь ответила на поцелуй. К тому же ты вовсе не похож на охотника за женскими сердцами, ты слишком искренен для этого. Но я не хотела бы торопить события — мы познакомились только сегодня, хотя у меня такое чувство, что я знаю тебя уже давно.

— У меня тоже. Я был очень удивлен, когда это понял. Слава Богу, ты не сердишься. У тебя был такой злой взгляд, когда ты оттолкнула меня. Мне стало страшно, что ты уйдешь и никогда больше не захочешь меня видеть.

— Я рассердилась на саму себя, Норд. Ответить на поцелуй едва знакомого мужчины, когда душа еще не оправилась от прежних ран… Но не стоит об этом.

— Ты не хочешь рассказать мне о том, что с тобой произошло? Я чувствую, что кто-то обидел тебя, и очень хотел бы помочь тебе, утешить.

Ева опустила глаза. Проклятые песочные часы, которые постоянно переворачивались в ее душе, то наполняя, то опустошая ее! Неужели она никогда от них не избавится?!

— Извини, Норд. Я еще не готова рассказать об этом. Но обещаю, когда наступит время и я смогу говорить об этом спокойно, ты первый услышишь эту историю. Честно говоря, она не так уж интересна и достаточно банальна.

— Я подожду. — Норд ласково пожал ей руку. — Пойдем прогуляемся к океану. Скоро взойдет солнце, а ты наверняка не видела рассветный берег Герон Айленда.

Золотистый сырой песок, босые ноги, утопающие в нем… Со стороны океана дул легкий ветерок, чуть шевелящий кустарники, растущие на побережье. Ева вдыхала свежий воздух и сливалась с природой утреннего острова. Багровое солнце медленно поднималось над далекой линией горизонта, оставляя на воде сияющие блики, следы своего восхождения на небесный престол. Прозрачно-голубой океан приветствовал светило легким плеском волн о песчаный берег. По песку торжественно ползла черепаха. Она вытянула голову из панциря, словно тоже здороваясь с восходящим солнцем. Солнце, океан и черепаха. Если бы Ева была художницей, она обязательно написала бы эту картину.

— Знаешь, Норд, я всегда жалела, что не умею рисовать. Мне так хотелось бы изобразить на картине это утро. Я бы назвала ее «Солнце, океан и черепаха».

— По-моему, забавное и трогательное название. Я иногда делал зарисовки видов Герон Айленда. Конечно, это не настоящее искусство, но местные жители были в восторге. Особенно дядюшка Джонни. Я даже подарил ему несколько рисунков.

— Покажешь мне?

— Конечно. Я захвачу их, когда полечу в Голд Кост.

Ева вздохнула. Разлука была неминуема — ведь уже сегодня она возвращалась назад. Назад, к работе, к проблемам, к одиночеству, которые отпустили ее так ненадолго, всего лишь на несколько дней.

— Пожалуй, мне стоит вернуться в гостиницу и хотя бы немного поспать. Я улетаю сегодня днем, но совершенно не готова возвращаться.

Темные глаза Норда завесила пелена привычной грусти. Еве показалось, что только общение с ней растворяло эту пелену, придавая его взгляду живой, радостный блеск. Может быть, она ошибалась и выдавала желаемое за действительное?

— Ты уезжаешь, а я, вместо того чтобы дать тебе возможность отдохнуть перед дорогой, таскаю тебя по берегу. Ты очень устала?

— Пожалуй, да. Но мне нравится эта усталость. Это усталость человека, довольного проведенным временем. Я очень давно не отдыхала так хорошо, как на этом острове. Поездка была замечательной.

— Несмотря на происшествие в лесу?

— Благодаря этому приключению я познакомилась с тобой. Сейчас я даже рада случившемуся. Надеюсь, что приобрела хорошего друга.

Норд чувствовал, что Ева не лукавит, но сердце его все же сжалось при мысли об ее отъезде. Ему хотелось попросить ее: «Не уезжай!» — но он понимал, что не имеет на это права: у нее своя жизнь, которая не должна нарушать ритм из-за его прихоти. И, в конце концов, он может прилететь в Голд Кост.

Норд проводил ее до гостиницы. Солнце уже взошло — начала оживать пестрая веселая островная жизнь. Запорхали бабочки, проснулись радужные канарейки, вновь принялись за свои проказы обезьянки. Радость расцветала на острове и угасала в Еве. С каждой минутой приближающегося расставания ей все больше и больше хотелось услышать от Норда: «Останься, останься еще хотя бы на один день. Я был бы так счастлив провести его рядом с тобой». И хотя она прекрасно понимала, что не останется — дела, которые ждали ее в Голд Косте, не терпели отлагательства, — ей так хотелось услышать эти слова от него. Они дали бы ей уверенность в том, что сейчас она видит его не последний раз в жизни.