Помоги проекту - поделись книгой:
Хекаторн полагает, что это ошибка редактора книги или случайная описка автора. Мы же уверены, что это принципиальное заблуждение пионера-исследователя, хотя, разумеется, вполне простительное.
Подготавливая наши экспедиции в 2005 и 2006 годах, мы на 99 процентов были убеждены, что «восточная версия» неверна.
Руководитель экспедиций Олег Банарь, Валерий Багов, Виктор Афанасьев
Восточный хребет — хребет Карстенс
Пространство между хребтами Восточный и Северо-восточный заполнено ледником Тралейка, который в верховьях раздваивается: собственно Тралейка и Западный рукав ледника Тралейка. Эти два потока разделяет шпора Восточного хребта, похожая на полуостров в ледниковом море. Кук, находясь на хребте, увидел и зарисовал две вершины на шпоре-полуострове, которые впоследствии получили название «гора Пегас». В 1956-м на нее поднялись английские военные альпинисты. У Кука такой цели не было, ему следовало обойти шпору, точнее, даже не обойти, а миновать, чтобы сразу за ней начать штурм хребта Карстенс.
С нашей сегодняшней точки зрения, перед Куком стояли четыре задачи: подняться на Восточный хребет, спуститься с него, преодолеть ледник Тралейка, взобраться на Карстенс. Первые три из них для восходителя слились в одну, которую он решил легко, как бы играючи. Хершель Паркер в статье 1907 года, написанной со слов Фредерика Кука, рассказывает: «Случайно отряд наткнулся на ледник, который сгладил верхний восточный склон Мак-Кинли и представлял собой отличную дорогу на гору». Речь идет о существующем в воображении Кука едином ледниковом пространстве «Тралейка плюс Руфи» (на самом деле, как знает читатель, разделенном Восточным хребтом). Этот придуманный Куком единый ледник мы видим и на его карте, приложенной к журнальной статье 1907 года.
А теперь будем двигаться вперед по пути Кука, используя дневник Олега Банаря, начальника нашей юбилейной — через 100 лет после первооткрывателя — экспедиции:
« 23 мая 2006 года. Мы поднялись на перемычку между вершинами 11 000 футов и 10 370 футов (3 161 м). С нее спустились на знакомую по прошлой осени полку и по ней взошли на Восточный хребет правее вершины 11 000. Отсюда на рекогносцировку направились к перевалу Тралейка, но пробиться к нему не смогли.
Хорошо видна гора Пегас, однако полного сходства с известным рисунком Кука нет. Скорее всего, свои зарисовки он сделал западнее вершины 11 000.
Мы попробовали спуститься с Восточного хребта прямо на ледник Тралейка, используя веревочные перила. Виктор прошел две веревки (100 метров), но приемлемого варианта не увидел — везде крутые ледовые стены, изрезанные глубокими шрамами бергшрундов. Куку и Барриллу такой спуск было не осилить — это ясно. Мы думаем, что Фредерик Кук сошел на ледник Тралейка с перемычки между вершиной 11 000 и находящейся западнее вершиной 10 980 футов.
24 мая. Подняться на снежно-ледовую башню 11 000 оказалось нетрудно. Спустившись с нее на ледовое плечо, уходящее в сторону пика 10 980, мы поняли, что именно эта последняя вершина нарисована Куком в его дневнике под названием «пик Гансайт». С нижних точек гора похожа на ствол ружья с мушкой на конце. Мы уверены, что именно это объясняет название, данное Куком: по-английски Gunsight — «прицел». Просто удивительно, какое богатое воображение было у Кука! Гора Пегас с этого места тоже великолепно отождествляется с двуглавой горой в дневнике Кука. Траверсируя перемычку между вершинами 11 000 и 10 980, обходя ступени ледопада, бергшрунды и трещины, мы нашли простой спуск на ледник Тралейка. Другого пути на север в этом районе нет, и, конечно, доктор Кук пересек хребет именно здесь.
26 мая. Палатка стоит на леднике Тралейка в семистах метрах от восточного края шпоры. Весь Восточный хребет, который мы исследовали фактически три дня, как на ладони. Спуск с перевала Тралейка сюда, на ледник, несложен. Но, как мы убедились, очень трудно попасть на перевал. Со стороны ледника Руфи — скальная стена, а если идти по хребту от вершины 11 000, то на пути гигантские карнизы. Остальные перевалы и перемычки щетинятся ледовыми сбросами в 300—500 метров. Так что наш путь — единственный, он естествен и безопасен.
27 мая. Пересекли Западный рукав ледника Тралейка и свернули в первое по правую руку узкое угрюмое ущелье. Идем вверх на разведку. Как и Фредерик Кук, опасаемся лавин.
28 мая. Надежды легко взять гору Карпе не оправдались. Путь хорошо виден, но за ночь сильный ветер сдул снег и склон крутизной около 40 градусов пришлось штурмовать по льду. А это серьезная техническая работа. Попадались островки снега. Прошли пояс разрушенных сланцевых скал. С этого места крутизна возросла и начался чистый лед. Кук и Баррилл здесь рубили 2 000 ступеней, набрав 600 метров высоты. Чтобы пройти этот взлет, нам понадобилось 9,5 часа. По снегу, конечно, могло быть существенно быстрее.
Версия Ваале. Гора Карпе — Южный пик
В очерке Дмитрия Шпаро «Белые пятна Мак-Кинли» в сентябрьском номере «Вокруг света» за прошлый год упоминается американский исследователь Ханс Ваале, который выдвинул свою версию пути Кука на Мак-Кинли, опубликованную им в газете «Анкоридж таймс» в 1979 году под заголовком «Загадочный маршрут Кука».
Ваале «отсылает» Кука и Баррилла с хребта Карстенс на хребет Пионер, лежащий к северо-западу и отделенный от Карстенс ледником Малдроу.
Однако невозможно представить себе, что альпинист, вскарабкавшийся под самую вершину горы Карпе, увидев прямой путь на Главную вершину, решится уйти вниз, на ледник Малдроу, с тем чтобы снова начать подъем на хребет Пионер. Для этого, как минимум, восходитель должен быть уверен, что по Пионеру идти к Мак-Кинли проще, чем по Карстенс (на самом деле наоборот). Очевидно, что подобной уверенности у Кука быть не могло.
Вспомним: доктор Кук стремился к водоразделу. Вот его слова: «Поднимаясь от гребня к гребню и от карниза к карнизу, мы, наконец, вырвались из мрачного тумана на яркое поле снега, куда падал прощальный свет солнца, садящегося в огромное зеленое пространство за Юконом. Мы были на водоразделе, на границе между Юконом и Суситной».
Альпинисты Олег Банарь, Виктор Афанасьев и Валерий Багов, взобравшись на Карпе, увидели то же самое. Значит, именно с хребта Карстенс первопроходцу Куку открылись желанные картины — так скажите, зачем ему Пионер?
Книга доктора Кука: «Меньше чем за два часа эскимосское иглу было готово». Под пиком Карпе Кук и Баррилл увидели «прощальный свет солнца», на строительство иглу ушло около двух часов… Выходит, у путешественников просто не было времени, чтобы перейти на хребет Пионер. Конечно, они пошли к Мак-Кинли по хребту Карстенс.
Иногда снег, выпавший за ночь, полностью укрывал лагерь (первая экспедиция, сентябрь 2005 года)
Банарь, Афанасьев и Багов двигались по маршруту Кука к Южному пику Мак-Кинли очень успешно. Дневник Банаря: «29 мая 2006 года. На участке от горы Карпе до горы Ковен гребень крут и сильно разрушен, изобилует льдом, трещинами и большими карнизами. Не зря Кук сравнил это место с «зубьями пилы». Действительно!.. Надежда, что после горы Ковен идти станет легче, не оправдалась. Гребень снова острый и крутой, и снова огромные нависающие карнизы. В 19 часов спустились на основной ледник Малдроу, чтобы устроить ночлег. Собственно, здесь уже начинается пунктир немногочисленных классических восхождений на Мак-Кинли по хребту Карстенс.
30 мая. Сперва подъем несложный, но потом хребет начинает горбиться круче. Одна за другой следуют полки. Погода окончательно испортилась: снег, исчезли окружающие вершины. Склон — круче и круче, крутизна его более 50°. Это Кокскомб — последний и самый суровый участок перед башней Браун-Тауэр. Взлет заканчивается на высоте 14 300 футов (4 359 м). Кук ночевал примерно на 14 000 (4 267 м), немного не дойдя до выполаживания перед Браун-Тауэр».
Запись Банаря, сделанная в том же месте, но на обратном пути:
« 4 июня. Около 14.00 возле башни Браун-Тауэр. Заметно прибавилось снега, и гребень стал менее устойчивым. Но вариантов обхода нет. Миновали Кокскомб, на крутом склоне которого ночевал Кук. Та ночь для него была более чем экстремальной. Теперь, когда погода позволила нам рассмотреть склон в деталях, мы ясно представили себе кошмарную ночевку в «снежной норе» (слова Кука) над пропастью, когда они с Барриллом привязали себя на ночь к ледорубам, загнанным в снег. Испытываем бесконечное уважение к бесстрашию и мастерству Кука».
« 30 мая , продолжение. Остановились под башней Браун-Тауэр на высоте 14 500 футов (4 420 м). Пурга, видимость нулевая, при этом очень холодно. За день поднялись на полтора километра. На всем пути мы видели лавины, идущие с пика Ковен и горы Пегас, ледовые обвалы грохотали на леднике Харпер.
31 мая . С каждым часом погода ухудшается. Звонил рейнджерам — прогноз плохой. Палатку «Мармот» завалило по самый верх, так что дышать трудно. Она, слава Богу, нас не подводит: держит и натиск пурги, и тяжесть утрамбованного ветром снега. Башня Браун-Тауэр белая, как сугроб».
1 июня группа шла с 6 утра до 16. Альпинисты миновали отметку 16 300 футов (4 970 м), где доктор Кук, ночуя с 14 на 15 сентября, построил второй снежный дом. Остановились на высоте 18 150 футов (5 532 м), почти в том месте, где Кук и Баррилл провели последнюю ночь перед штурмом вершины.
« 2 июня. В лагере под скалой Браун-Тауэр мы зафиксировали минус 30°С и считали, что это предел для нашего путешествия. Но сегодня около минус 40°С. В 5 утра начали подъем. После короткого траверса вышли на тропу, а лучше сказать: на дорогу, по которой в хорошую погоду вышагивают десятки альпинистов. На Football field (Футбольное поле) — огромном снежном плато перед взлетом на предвершинный гребень — встретили первых людей за все время нашего путешествия. В 10.00 поздравили друг друга в верхней точке Мак-Кинли. Сюда мы занесли книгу доктора Кука «К вершине континента». Теперь, ровно через 100 лет, Кук снова на вершине. Он вернулся сюда книгой, памятью, он прошел снова весь свой маршрут с нами в одной связке! Здешние скалы и льды его помнят».
Что же в итоге? Версия Ваале подкорректирована: Кук и Баррилл шли по хребту Карстенс, даже не помышляя о хребте Пионер. Банарь, Афанасьев и Багов проделали путь Кука в обе стороны и нашли его абсолютно приемлемым для двойки в связке, имеющей ледорубы и веревку. Скорость Кука и Баррилла — им везло с погодой — не вызывает ни капли сомнения. Наши альпинисты, не соревнуясь с Куком в скорости, прошли тот же маршрут примерно за то же время, если исключить дни, потраченные на разведки и пережидание непогоды. Все, что увидели участники нашей экспедиции, вполне совпадает с описаниями доктора Кука, и, наоборот, нет ничего, что противоречило бы записям великого путешественника.
Теперь, после окончательного признания победы Кука на высочайшей вершине континента, американский народ может вернуть великому соотечественнику свою любовь, а потомки героя смогут наконец спокойно гордиться им. Исправленная таблица рекордов Мак-Кинли не будет больше вводить в заблуждение тысячи желающих проявить себя в горах Аляски. Верхняя часть ее отныне выглядит так:
Первое восхождение на Южный пик: Фредерик Кук, 16 сентября 1906 года.
Первое восхождение на Северный пик: Томас Тейлор, 3 апреля 1910 года.
Второе восхождение на Южный пик: Хадсон Стак, 7 июня 1913 года.
Экспедиции на Мак-Кинли в 2005— 2006 годах проводились при поддержке Общества доктора Фредерика А. Кука и компании «Мармот».
Читайте также в журнале «Вокруг Света»:
В снегах на Мак-Кинли
Большой приз
Нордические сказки «Аненербе»
В штаб-квартире СС на Принц-Альбрехтштрассе в Берлине 1 июля 1935 года встретились три человека. Двое были одеты в щегольскую черную форму, придуманную для «охранных отрядов» Хьюго Боссом, а один — в нечто среднее между рясой священника и мантией академика. В зловещих мундирах пришли глава прусского гестапо, рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер и рейхсбауэрнфюрер («имперский вождь крестьян»), министр продовольствия Германии Рихард Дарре. Имя человека в мантии, похожего на эльфа из сказок, было тогда не менее знаменито: филолог и этнограф доктор Герман Вирт прославился как знаток тайн древних германцев. В 1933 году он заявил, что прочел рунические письмена так называемой «Хроники Ура-Линда», которая якобы рассказывает историю одной семьи фризов — сквозь все поколения, с самого каменного века. Эту немецкую «Велесову книгу» серьезные ученые всегда считали подделкой XIX столетия, но наш мистически настроенный герой рискнул своей репутацией и признал ее подлинником.
Основатель «Аненербе» Герман Вирт
В атмосфере националистического угара, охватившего страну после прихода Гитлера к власти, «прочтение древнейшего германского текста» принесло Вирту громкую известность. Вскоре он написал книгу «Священный праязык человечества» и организовал передвижную выставку «Благоносец», главным экспонатом которой сделался сам. Одетый в «ритуальные одежды», филолог, проявляя недюжинный актерский талант, демонстрировал публике «открывшиеся ему» обряды «зигфридова» язычества. «Шоу в капище» опять-таки публике понравилось.
Неудивительно, что, когда Генриху Гиммлеру пришла в голову идея поставить «арийскую науку» на службу своему охранному отряду — «черному ордену», он вспомнил об ученом харизматике — члене НСДАП (Национал-социалистской немецкой рабочей партии) еще с 1925 года. Вот идеальный кандидат на роль главы «истинно немецкого» научно-исследовательского института!
Своей идеей рейхсфюрер поделился с коллегой, который в Третьем рейхе помимо Министерства продовольствия возглавлял еще и эсэсовское Главное управление по вопросам расы и переселения — РуСХА RuSHA Rasse und Siedlungs Hauptamt (не путать с РСХА — RSHA Reichssicherheitshauptamt — Главным управлением имперской безопасности!). Кроме того, он считался одним из ведущих идеологов нацизма, создателем небезызвестного учения «Кровь и почва». Группенфюрер СС Дарре с полуслова понял Гиммлера. Вирт и его «наука» помогут им вырастить новую породу людей: арийских сверхчеловеков-эсэсовцев!
Упрашивать «клиента» не пришлось. Он сразу оценил открывавшиеся перед ним возможности. Встреча на Альбрехтштрассе увенчалась подписанием протокола о создании Общества изучения древненемецкой истории, идеологии и наследия немецких предков», с 1937 года просто «Наследие предков», Ahnenerbe. Его президентом стал Вирт, главным спонсором — Дарре, а куратором — Гиммлер.
Селекционеры СС
Третий рейх был по самой природе своей расистским государством, и «проблема родства» стояла в нем очень остро. Но все же зачем вождям СС понадобилось так углубляться в прошлое, да еще духовное?
Тут мы наталкиваемся на неожиданный вывод. Вопреки распространенному заблуждению идеология Гитлера и его подручных имела больше «интернациональных», чем узконационалистических черт. Эти люди верили, что некогда существовала арийская протораса, которой человечество обязано всеми своими победами и открытиями. Из-за природных и социальных катаклизмов арийцы рассеялись по всему миру, и их «благородная кровь» смешалась с «плебейской кровью неполноценных народов». Так вот, чтобы построить идеальное государство, необходимо не только уничтожить всех главных «отравителей крови» — евреев и цыган. Нужно собрать под его знамена всех обладателей крови «чистой» — в чьих бы жилах она ни текла: немца или, предположим, тибетца.
«Национализм» гитлеровцев, в частности, заключался и в том, что Германию они считали местом жительства наибольшего числа «истинных арийцев». Но и остальным индоевропейским народам перепадал кое-какой процент «сверхчеловеков» — причем не только «расово близким» скандинавам и англичанам, но и всем остальным, вплоть до славян (этим последним — мизерный, естественно).
Близкий друг Гиммлера, агроном Рихард Вальтер Дарре еще юношей разработал националистическую концепцию «Кровь и почва»
Однако Гиммлер, которого фюрер в 1929 году назначил вождем СС, задумал превратить свой орден в прообраз еще более совершенной расистской державы, чем сама Германия, как таковая. В экспериментальную реторту, где начнется воссоздание «расы господ». Стараниями рейхсфюрера за шесть лет рота охраны Гитлера и других вождей нацистов разрослась до 200-тысячной армии белокурых и голубоглазых «бестий». Из незначительного подразделения в составе «штурмовых отрядов» SА (Sturm Abteilung) она превратилась в самостоятельную военизированную организацию внутри нацистской партии. Весь Рейх был разбит на специальные районы — «абшнитте», каждый из которых поставлял несколько «штандартов», то есть полков СС.
В повседневном быту эсэсовцы продолжали оставаться слесарями, крестьянами или, скажем, журналистами, но в своей второй и отныне главной жизни они становились «фюрерами» разных рангов — членами подчиненного лично Гиммлеру и Гитлеру «черного ордена». Основной его задачей был отбор «чистокровной элиты».
Поиск «избранных» можно было вести по двум направлениям: просеивать через сито «расовых признаков» всех подряд или, изучив историю арийцев, обнаруживать их избирательно, тем самым ускорив процесс.
Имелась, однако, и еще одна причина для углубления в прошлое, которая вызвала к жизни «Аненербе». Дипломированные агрономы Гиммлер и Дарре считали себя профессиональными «селекционерами» и первоначально делали упор исключительно на «расовой технике». Сверхчеловеков они собирались выращивать как элитную пшеницу или племенных бычков. В РуСХА уже давно отрабатывались механические методы отбора «истинных арийцев»: обмеры черепов, составление таблиц цвета глаз, волос и тому подобное. Но было все же ясно — чего-то тут не хватает. Мало geist’а — духа…
Ни один из вождей Рейха не подходил под истинно арийские параметры. Крепкие, высокие, голубоглазые блондины с золотистой кожей, «длинным черепом» и тонкими губами среди них отсутствовали. Достаточно взглянуть на фотографию самого Гиммлера, которого его бывший начальник Грегор Штрассер изобретательно окрестил «полудохлой землеройкой». Так вот, однажды во время светского раута берлинская красавица фрау Бест прямо спросила рейхсфюрера, как он и другие партийные «товарищи» объясняют такой парадокс несоответствия между стандартами «породы» и реальностью. Шеф эсэсовцев ответил: «Внешность не главное. У меня, как и у фюрера, истинно арийские мозг и дух». Тайнами «духа и мозга», способными «произвести» «землеройку» Гиммлера и «обезьяну» Геббельса в наследников Одина и Зигфрида, и предстояло заняться Герману Вирту с единомышленниками.
Нацистская пропагандистская выставка «Вечный жид» (Мюнхен, ноябрь 1937 года). В 1940 году в Германии сняли и фильм с таким названием
Раса благородных
С тех пор как в конце XVIII века ученые установили родство десятков языков на пространстве от Ирландии до Индии с одним и тем же санскритом, они ищут историческое объяснение этому феномену. Еще в 1808 году Фридрих Шлегель писал, что, очевидно, много тысяч лет назад некий протонарод, родиной которого были Гималаи, захватил Индию, Персию, всю Европу и повсюду создал великие древние цивилизации. Знаменитый филолог дал ему имя «арийцы», или «арии», что на санскрите означает «благородные». Помимо этого, он утверждал, что именно немцы более всех имеют право называться наследниками этих «благородных». Однако, в сущности, безобидный романтик, обожавший свою жену-еврейку, и в страшном сне не мог представить, куда приведет логика его штудий.
К началу двадцатого столетия «арийская теория», вобрав в себя учения француза Гобино и англичанина Чемберлена, превратилась в «нордическую теорию». Немецкая филология теперь утверждала, что Шлегель ошибся в одном: индоевропейские языки пришли не из Индии в Европу, а, наоборот, из Европы в Индию. Родина арийцев — не Гималаи, а Скандинавия и Северная Германия, поэтому их и следует называть «нордической расой».
Вальтер Вюст (1901—1991), индолог и декан Мюнхенского университета, был назначен президентом «Аненербе» в 1937 году
Ярым «нордистом» объявил себя, конечно, и Вирт. Голландец, воспылавший любовью к Германии и воевавший на ее стороне в Первую мировую, он свято верил, что «свет в мир пришел с Севера». Гиммлер, который с детства увлекался древнегерманским, а также скандинавским эпосами и считал «Песню о Нибелунгах» и «Эдду» «хранилищами древней мудрости», с восторгом внимал речистому ученому. Как писал современник, «Вирт — настоящий кудесник, который слышит биение древних сердец через тысячелетия и заставляет говорить камни». И это было ценнейшее умение. Ведь только камни, а точнее, наскальные письмена и могли поведать о мифической древней расе. Если египетская или шумерская цивилизации оставили по себе величественные руины и огромное количество текстов, то от «империи Севера», о которой так много говорили нацисты, не осталось ничего.
Руководитель «Аненербе» заявил, что разгадка этой тайны лежит на дне моря. Прародина арийцев — мифическая Атлантида, о которой писал Платон, и располагалась она в северной Атлантике. От ушедшего под воду континента уцелели только Исландия, Гренландия, Канарские и Азорские острова. Остатки «нордической расы» рассеялись по миру. Однако в Швеции, к счастью, сохранились наскальные рунические надписи. Расшифровав эту «древнейшую в мире письменность», можно узнать тайны арийцев-атлантов. Естественно поэтому, что первым научно-исследовательским подразделением «Аненербе» стал «Отдел изучения письмен и символов», а приоритетным проектом — экспедиция в район Богуслен в Швеции. Герман Вирт решил снять слепки с письмен, высеченных в скалах на берегу живописных фьордов.
Вся организационная сторона дела легла на плечи Вольфрама Зиверса, многолетнего секретаря голландского филолога, которого патрон назначил исполнительным директором «Наследия предков». Инструкцию по соблюдению строжайшей секретности работ написал лично рейхсфюрер СС: никакой свастики, никаких разговоров о политике. Гиммлер не хотел привлекать внимание к первому мероприятию своих «ученых». Однако шила в мешке не утаишь: по Европе уже поползли слухи, что нацисты занялись «поиском корней»…
Здание в престижном районе Далем в Берлине стало штаб-квартирой «Наследия предков» в 1938 году
Сам Вирт оказался никудышним организатором, зато — неутомимым полевым исследователем. Работая днем и ночью, он создал лучшую в мире коллекцию слепков со скандинавских наскальных изображений. Однако… вместо триумфальной встречи осенью 1936 года в Берлине его ждала опала. Выяснилось, что пока он лазил по скалам, Гитлер произнес речь на сентябрьском партийном съезде в Нюрнберге: «Мы не имеем ничего общего с теми элементами, которые воспринимают национал-социализм только в терминах средневековых ересей и древних саг, с теми, кто прикрывается смутной «нордической» фразеологией и основывает свои исследования на теории о мифической культуре Атлантиды . Национал-социализм решительно отмежевывается от этой «науки» с Брудерштрассе!» Ну, и так далее.
На Брудерштрассе в столице Рейха как раз находилась штаб-квартира «Аненербе», а в ревнителе теории об Атлантиде без труда угадывался Вирт. Находившийся на политическом подъеме Гиммлер, который в июне того же года стал главой всей немецкой полиции, не захотел рисковать карьерой. Он не только снял романтического голландца с президентского поста и удалил из «Наследия предков» его сторонников, но и изменил даже «скомпрометированный» адрес общества. «Интенданты» из СС конфисковали у еврейской семьи подходящую усадьбу, и «Аненербе» переехало в фешенебельный берлинский район Далем, на Пюклерштрассе, поближе к особняку самого куратора. После «атлантического» погрома (той самой обличительной речи фюрера) уцелел только Зиверс, который вовремя предал своего патрона и срочно подыскал нового кандидата в таковые. В феврале 1937 года организацию возглавил профессор Мюнхенского университета Вальтер Вюст.
Битвы «наследников»
Трудно представить себе человека, более непохожего на Вирта, чем этот Вюст. Если голландец был «свободным ученым», никогда не занимал университетских кафедр и не терпел над собой никакого контроля, то баварец сразу проявил себя послушным академическим карьеристом. Автор монографий по проблемам Ирана и Индии , он «пошел в гору», сделав доклад на тему «Майн кампф» фюрера как зеркало арийского мировоззрения». Солидный и педантичный востоковед-нацист идеально подходил на роль «серьезного ученого», который заменил «шарлатана». Романтический период в истории «Наследия предков» закончился, начался бюрократический.
Гиммлер недаром считался непревзойденным мастером интриги. Так, нюрнбергскую речь Гитлера, которую враги рейхсфюрера (например, известный автор «Мифа ХХ века» Альфред Розенберг) восприняли как его поражение, он обернул себе на пользу. Не только избавился от непредсказуемого «богемного» филолога, которого в начале 1936 года ему буквально пришлось выкупать из долгов, заплатив из эсэсовской кассы кредиторам 84 000 рейхсмарок, но и свалил все «ошибки» на Дарре, к тому времени разошедшегося с ним во взглядах на роль «черного ордена». Рейхсбауэрнфюрер собирался использовать «чистокровную элиту» для организации внутри Германии поселений «вооруженных крестьян», живущих по обычаям древних германцев. Гиммлер же был и за обычаи, и за «крестьян», но считал, что в Германии им делать нечего. Они составят «золотой арийский фонд» для колонизации славянских земель на Востоке. В отличие от мирного Дарре «кроткий Генрих» рвался в бой. Он вообще видел в самом себе новое воплощение «покорителя славян», саксонского герцога Генриха Птицелова и подлинного вождя «Дранг нах Остен», «броска на Восток», который в «Майн кампф» обещал Гитлер. Дарре и его люди были выведены из состава «Наследия предков» и потеряли всякое влияние в РуСХА…
В 1935-м «Аненербе» создавалось как неправительственное научное общество («ферайн») и первоначально не составляло части нацистской государственной машины. Оно представляло собой, скорее, «клуб по интересам» из самых разных людей, занимавшихся околонаучными исследованиями в области германской истории и филологии, и существовало на частные пожертвования и «гранты» от Министерства продовольствия. До 1937 года в документах «Наследия предков» тот же Гиммлер, например, упоминался исключительно как «дипломированный агроном», а не рейхсфюрер СС. Теперь этот «агроном» начал шаг за шагом встраивать «ферайн» в свое «государство в государстве». В октябре 1937-го он поручил начальнику своего личного штаба группенфюреру Карлу Вольфу (популярному у нас персонажу «Семнадцати мгновений весны») обеспечить «единообразие в понимании научных вопросов между СС и «Аненербе»». Многие сотрудники общества совмещали работу там со службой в РуСХА, получив офицерские звания.
Подмяв «Наследие» под себя, рейхсфюрер начал через него распространять влияние «черного ордена» на немецкую науку точно так же, как через войска («ваффен») СС он пытался взять под контроль вермахт, а через SD (Sicherheitsdienst) — разведку. В ноябре 1938-го Гиммлер подписал секретную директиву «о проникновении «Аненербе» в немецкие высшие учебные заведения», а в мае 1939 года Вюст организовал в Киле под эгидой «Наследия предков» многодневную научную конференцию, в которой убедил принять участие многих лучших немецких ученых, прежде всего гуманитариев. Вюсту, реcпектабельному декану из Мюнхенского университета, поистине удалось сломать лед недоверия в академической среде к «дилетантам и шарлатанам» из «Наследия предков»». Гиммлер даже обещал маститым археологам, этнографам, филологам и врачам защиту от «бездушных бюрократов» из Министерства образования и «партийных догматиков» из идеологического отдела НСДАП, которым руководил Розенберг.
Новая штаб-квартира общества на Пюклерштрассе в Берлин-Далеме превратилась во что-то вроде президиума эсэсовской Академии наук, а по всей Германии лихорадочно создавались «научно-исследовательские отделы» различного профиля. То были прообразы пятидесяти институтов, которым со временем предстояло занять ведущее положение в немецкой науке. В марте 1937-го был принят новый устав «Аненербе». За административную сторону дела отвечал все тот же исполнительный директор Зиверс, научное руководство обеспечивал президент Вюст, а идеологию общества и главные направления исследований определял сам Гиммлер — теперь уже не просто куратор, а «председатель совета кураторов». Определял, черпая базисные идеи своей «новой науки» из богатого резервуара так называемой «фелькишидеологи», народной идеологии. Так на жаргоне Рейха называлась гремучая смесь из философии немецких романтиков, расовой теории и оккультизма, где, в свою очередь, важнейшую роль играли мистические прозрения русской Елены Блаватской и упомянутое уже выше учение о борьбе рас англичанина Хьюстона Чемберлена.
Детище Дарре — образцовая деревня Ридроде в земле Гессен, Германия. Июль 1931 года
Лур и лира
После реорганизации «Наследия предков» Гиммлер, в полном соответствии со своими чаяниями, позаботился о том, чтобы большинство проектов обслуживало грядущее великое переселение «истинных арийцев» на Восток. Скажем, «отдел германской архитектуры» изучал устройство деревень древних германцев, а результаты передавались в РуСХА, где на их основе проектировались образцовые поселения для «солдат-крестьян» на новых землях. Вокруг «дома фюрера», построенного по типу скандинавского «тинга» — зала народных собраний, располагались стрельбище, спортзал и кладбище со святилищем для отправления культа предков. «Отдел топографии и ландшафта» разъяснял, как выбирать наилучшие места для «арийских деревень» — патрон требовал обобщить весь «нордический опыт» в этом вопросе. «Отдел истории права» тщательно изучал древнегерманские законы и обычаи, вплоть до судебных поединков, с тем чтобы «мудростью древних» воспользовались колонисты-эсэсовцы. «Отдел биологии наследственности» выяснял все подробности сексуальной практики германцев, рекомендуя, например, активно зачинать детей в момент зимнего и летнего солнцестояния — для освоения новых территорий потребуется много народу. «Отдел народной медицины» исследовал свойства целебных трав, которые не признавала медицина традиционная — и составлял карту произрастания подобных «вершков» и «корешков» по всей Евразии. Отдел метеорологии пытался соединить современные научные методы и «народные приметы» для долгосрочного прогнозирования погоды на максимально широких географических пространствах.
Гуманитарные подразделения напрямую не связывали свою деятельность с грядущей экспансией, но тоже выполняли увлекательные задачи. «Отдел народных легенд, сказок и саг» решал, что и когда должны читать своим малышам на ночь «истинно арийские» мамы. «Отдел музыки» с утра до вечера доказывал германскому народу, что «нордическая раса» подарила миру «гармонию звуков», которая противостоит «еврейской какофонии». Его сотрудники реконструировали древнегерманский струнный инструмент «лур», утверждая, что он древнее греческой лиры. Сентиментальный рейхсфюрер СС сам поигрывал по вечерам на этих «нордических гуслях», мечтая о временах, когда они зазвучат в эсэсовских деревнях где-нибудь в Крыму…
«Наши люди!»
Впрочем, несмотря на обилие «прикладных исследований», главным делом «Аненербе» все же оставалось выстраивание «арийской картины мира», и самым масштабным мероприятием общества перед самой войной стали полевые работы в Тибете. Их вдохновителем выступил, следуя своей основной профессии, сам Вальтер Вюст, которому удалось буквально заразить Гиммлера Востоком. Естественно, под нужным идейным соусом. Скажем, он познакомил рейхсфюрера с «Ригведой», утверждая, что в Х веке до н. э. эту великую книгу написали не древние индийцы, а «нордические барды», пришедшие на берега Ганга из лесов Вестфалии. Шеф СС выучил многие стихи из нее наизусть, а также всюду возил с собой «Бхагавад-Гиту», пытаясь постичь тайны индийской (то есть, простите, арийской) философии, и серьезно увлекся йогой.
Затем Вюст представил начальнику уже прославившегося своими путешествиями в Памир, Китай и Сибирь молодого зоолога Эрнста Шефера. Выслушав его рассказы о голубоглазом блондине, от которого пошел род Чингисхана, об арийской внешности некоторых племен Афганистана и древних могильниках «расы господ» в Тибете, Гиммлер воскликнул: «Так это же наши люди!»
И вот уже летом 1938-го новоиспеченный оберштурмфюрер (старший лейтенант) Шефер отправляется вместе с группой сотрудников «Аненербе», чьи пробковые шлемы украшала двойная молния (эмблема СС), из Берлина в Лхасу. Полгода спустя первыми из немцев они увидели этот священный город.
Ученый-фанатик, послуживший позже для Яна Флеминга прообразом главного врага Джеймса Бонда, Эрнста Блофельда, руководитель экспедиции был, что называется, настоящим «мачо», не признававшим никаких преград. В личные дела именно таких, как он, кадровики «черного ордена» записывали: «Истинный ариец. Характер нордический». Шефер без особого труда сумел обойти запрет властей Британской Индии, контролировавших подходы к Гималаям, на посещение Тибета — просто задобрил подарками монахов из окружения малолетнего далайламы и пробрался через границу в их окружении.
По самой Лхасе немцы торжественно пронесли знамя со свастикой — во время шествия в честь наступления буддийского Нового года. Потом их принял регент экзотического теократического Тибетского государства Ретинг Римпоче, который вручил им письмо для Гитлера и даже подарил 108 томов «Ганджура» — древнего свода ламаизма. За пределами родных гор имелось всего три копии этой священной книги.
Наконец, пришло время приступать к делу, и члены экспедиции работали по 20 часов в сутки: снимали на кинопленку ритуалы в монастырях и просто быт священной столицы, собирали гербарии, закупали всевозможную живность (причем монахи выдвигали условием сохранение животным жизни, так что пришлось тащить с собой в Рейх целый зоопарк). Чтобы осчастливить «вооруженных крестьян», о которых мечтал Гиммлер, Шефер раздобыл образцы вызревающей за 60 дней высокогорной тибетской пшеницы. Специалист по «расовой гигиене» Бруно Бегер не только обмерил своими циркулями сотни тибетских черепов, но и уговорил несколько десятков их обладателей подставить ему лица для слепков. «Аненербе» искало доказательства анатомической связи местной аристократии с «нордической расой». Наконец, настырный оберштурмфюрер даже добился разрешения исследовать долину Ярлунг, куда, как гласит легенда, по веревке с небес спустились первые тибетские правители и где он предполагал найти следы пресловутой Шамбалы. Нашел или нет — история и сам искавший умалчивают…
По следам снежного арийца
Единственное, чего не удалось Шеферу, так это поймать снежного человека. Зачем он понадобился СС? Дело в том, что тибетское путешествие должно было стать лишь первым «геополитическим мегапроектом» Вюста. После провала «атлантической теории» Гиммлер очень хотел как-нибудь угодить Гитлеру, который скептически относился к «нордическим» заскокам своего «верного Генриха». Фюрер, человек, как ни странно, весьма трезвомыслящий в практических делах, считал, что нечего возиться с наследием древних германцев, которые ничего значительного не создали. Чтобы убедить его во всей этой эсэсовской «научной фантастике», требовались доказательства. В частности, Гитлер увлекался идеей о столкновениях нашей планеты с ледяными метеоритами, имевшими место в древности и разрушившими арийскую працивилизацию — ее-то существование и пытался подкрепить своими исследованиями в Тибете Шефер.
Поделиться книгой: