Семейные тайны

– В «Бристоле».

– Очень хорошо. Если через час я заеду за вами, мы сможем куда-нибудь поехать и поужинать. Если вы не возражаете.

– Не возражаю, но только с одним условием…

– Каким?

– Платить по счетам будет мужчина. А выбор ресторана на ваше усмотрение.

– Не буду спорить, – рассмеялась Эмма. – Тогда договорились. Ровно через час я буду у вашего отеля. Между прочим, столик в ресторане я уже заказала. До встречи.

Дронго положил телефон на столик и отправился принимать душ. Ровно через час он уже сидел внизу, в холле, на диване, ожидая, когда приедет его новая знакомая. Он помнил, как первый раз увидел этот отель еще в эпоху разделенного города, когда само появление советского гражданина в Западном Берлине было редким событием. У отеля тогда расстелили красную дорожку, и швейцар в красивой униформе приветствовал гостей отеля. Дронго тогда прошел мимо, даже не пытаясь войти в отель. В те времена не приветствовались непредусмотренные контакты или появления в подобных незнакомых местах. Да и денег на такие отели тогда у него не могло быть. Как все изменилось за четверть века! Хотя, наверно, по большому счету за прежние четверть века изменения были такими же кардинальными, а если взять еще один отрезок в двадцать пять лет, то почти невероятными. Семьдесят пять лет назад здесь маршировали колонны эсэсовцев, а у власти в стране был бесноватый фюрер. Примерно в это время в Москве и в Баку расстреливали инакомыслящих, и мир потихоньку сходил с ума, готовясь к большой войне. «Тридцать седьмой год… – подумал Дронго. – Поистине были страшные времена. Через двадцать пять лет здесь все еще были развалины, а город был разделен на две враждебные друг другу части. А если взять срок в один век, то тогда Берлин был имперским городом – столицей большой Германии и Пруссии, в которых правил кайзер. Хотя и тогда все шло к большой войне. И уже в двенадцатом году все понимали, что большой войны избежать не удастся. Наверно, каждый крупный город Европы может рассказать подобные истории, которые будут не менее занимательны и интересны».

Дронго увидел, как в холл отеля поднимается по лестнице Эмма Вихерт. Она была в темном платье и светлом плаще. Рыжие волосы падали ей на плечи. Он шагнул навстречу женщине. Она протянула руку.

– Спасибо, что согласились увидеться, – сказала Эмма.

– Кажется, меня впервые благодарят за то, что я согласился поужинать в такой очаровательной компании, – признался Дронго. – Поэтому перестаньте мне напоминать, что это вы позвонили ко мне и именно вы предложили нам вместе поужинать. Иначе я слишком остро буду чувствовать свою ущербность.

– В таком случае я больше не произнесу ни слова на эту тему, – пообещала Эмма. – Идемте со мной. Я приехала на своей машине.

Они вышли из отеля. Недалеко был припаркован автомобиль. Белый «Фольксваген Пассат». Они прошли к машине. Эмма села за руль, Дронго разместился рядом.

– Куда мы едем? – поинтересовался Дронго.

– Отсюда недалеко, – пояснила Эмма. – Теперь я знаю, что вы известны не только в Казахстане. Я смотрела в Интернете все, что написано про вас. Очень любопытная информация. Оказывается, вы не просто хороший сыщик, а один из самых известных сыщиков в наше время. Там, правда, указано, что вы эксперт-аналитик.

– В Интернете могут написать, что я беременная женщина, – заметил Дронго. – Не нужно верить всему, что там пишут.

– Но насчет аналитика все правильно?

– Любой сыщик или следователь должен быть аналитиком. Иначе он просто не сможет нормально работать.

– Понятно. Мы едем на Унтер-дер-Линден, в ресторан «Марго». Я заранее заказала столик. Узнала у мужа моей сестры, какой ресторан считается одним из лучших в Берлине.

– У этого ресторана есть даже мишленовская звезда, – вспомнил Дронго.

– Вы знаете про этот ресторан? – огорченно спросила Эмма. – А я думала, что сделаю сюрприз.

– Я неплохо знаю Берлин, – сообщил он.

Они ехали через центральный парк.

– Когда вы заказали ужин? – поинтересовался Дронго. – В таком ресторане нельзя сделать заказ после семи вечера. Вы сказали, что уже заказали столик в ресторане, и я подумал, что вы пошутили. Но теперь понимаю, что вы действительно позвонили туда. Неужели вы заранее знали, что найдете меня и я поеду с вами на ужин?

– Не была уверена, – призналась Эмма, – но все равно заранее заказала столик. Заказ всегда можно отменить. Вы считаете меня авантюристкой?

– Я этого не говорил. Но подобный шаг с вашей стороны был смелым.

– Спасибо. Просто я подумала, что так будет надежнее. После того как прочла столько разных сообщений о ваших расследованиях. Оказывается, вы современный Шерлок Холмс.

– Я уже вам говорил, что это преувеличение, – напомнил Дронго.

– Не очень большое. Там указано о стольких ваших расследованиях… Если даже половина из них правда, то вы действительно очень интересный человек.

– Теперь буду знать. Давайте лучше поговорим о вашем завтрашнем приеме. Насколько я понял, он почему-то вас волнует. И вы проявляете странное беспокойство.

– Возможно, вы правы, – призналась Эмма.

Оставшуюся часть пути они молчали. Вскоре машина выехала на Унтер-дер-Линден и остановилась у ресторана. В самом ресторане им принесли меню, и Дронго обратился к Эмме:

– Может, вы мне поможете? Скажите официанту, что я хотел бы заказать их фирменное блюдо – жареную оленину в соусе из красного вина и шоколада. А салаты и закуски может выбрать на свое усмотрение.

– Вы раньше здесь бывали? – спросила Эмма.

– Нет. Но я слышал об этом ресторане, – ответил Дронго. – И вино нужно взять итальянское красное. Самое лучшее сорта «Баролло». Пусть спросит у сомелье, урожай какого года он нам предложит к оленине.

Официант принял заказ и удалился. Почти сразу принесли бутылку красного вина. Продегустировав вино, Дронго выражением лица дал понять, что оно ему нравится, и официант разлил вино в высокие бокалы.

– За нашу встречу, – предложила Эмма.

Бокалы почти неслышно соприкоснулись.

– И все-таки, что именно вас беспокоит? – спросил Дронго.

– Душевное состояние одной из женщин, которая завтра будет с нами. Не знаю почему, но я опасаюсь этой встречи и беспокоюсь за нас всех. Она не совсем адекватно воспринимает происходящие события и уже однажды сорвалась…

– Можете рассказать подробнее, – предложил Дронго.

– Дело в том, что сестра матери Германа несколько лет назад находилась в клинике для душевнобольных. Внешне она выглядела почти здоровой, но иногда случались срывы. Просто ужасные.

– Долго она была в этой клинике?

– Полтора года. Потом ее перевели под домашний надзор. Врачи посчитали, что она почти излечилась. Но мы все знали, что тяжелый срыв может произойти в любой момент. И это произошло примерно пять месяцев назад, но по настоянию матери Германа мы не стали сообщать об этом лечащим врачам.

– И теперь она живет вместе со своей сестрой?

– Да. И именно это волнует меня более всего. В любой момент она может выкинуть все, что угодно. Но не это самое печальное. У моей старшей сестры есть девочка. Ей уже шесть лет. И мы с отцом очень опасаемся, что подобный генетический сбой может проявиться и у моей племянницы. А это будет уже настоящая трагедия и для меня, и тем более для моей сестры.

– Ваш отец будет на приеме?

– Нет. Он сейчас находится в Австралии, куда улетел со своей молодой супругой. Катается на этих досках и живет на берегу в ожидании подходящего океанского прибоя.

– Очевидно, он так поступает не без воздействия молодой супруги, – понял Дронго.

– Я тоже так думаю. Тем более что ее мать из Австралии. Хотя, если совсем откровенно, отец терпеть не может всех этих Крегеров и не любит бывать у моей старшей сестры. А вот моего неразумного мужа он любил гораздо больше. Очевидно, случаются и такие странные отношения. Я развожусь со своим мужем, к которому не без симпатии относился мой отец, а Анна празднует юбилей матери своего мужа, который явно несимпатичен моему отцу.

– Я могу узнать причину?

– Причины никакой нет. Она иррационального свойства. Все, что ему не нравится в Германе, нравится в моем муже. И наоборот. Все, что не нравится в моем бывшем супруге, почему-то импонирует в Германе. Хотя его семью отец никогда особенно не любил.

– Как зовут мать Германа?

– Марта Крегер, а ее сестру – Сюзанна Крегер. Такие обычные немецкие имена. Хотя на самом деле первая «е» пишется с двумя точками над буквой. Но в русском алфавите сейчас эта буква просто умирает, а вместо нее пишется обычное «е».

– Вы слишком строго подходите к разного рода изменениям в алфавите, – заметил Дронго, – даже для филолога. В эпохи потрясений появляются различные версии, изменения, даже сомнения.

– На самом деле мне абсолютно все равно, как именно будет звучать их фамилия. На русском или немецком, – призналась Эмма.

– Вы их не любите, – решил Дронго.

– Я их боюсь, – призналась она.

Официант принес несколько блюд и, расставив их на столике, быстро отошел.

– За ваше здоровье, – предложил Дронго, поднимая бокал.

Бокалы снова неслышно стукнулись.

– Кто будет на приеме, кроме вас? – спросил он.

– Анна, ее муж, их дочь. Мать мужа и ее сестра, – перечисляла Эмма. – Будут еще сестра Германа с мужем. И еще одна пара их друзей, прилетевшая из Киева. Арнольд Пастушенко и его жена. По-моему, все. Да, точно. Больше никого не будет.

– И поэтому вы считаете, что я должен быть на этом сугубо семейном празднике?

– Я буду одна, – напомнила Эмма, – без мужа и без отца. И мне показалось правильным, если я приглашу именно вас. Как своего друга. Если вы, конечно, не возражаете.

– Начинаю думать, что мне действительно нужно отправиться туда вместе с вами, – признался Дронго.

– Спасибо, – она подняла свой бокал. – А теперь давайте выпьем за вас.

Бокалы соприкоснулись в третий раз.

– Есть еще какая-то причина вашего беспокойства, кроме душевной болезни родственницы вашей сестры? – спросил Дронго.

– Думаю, что есть, – призналась Эмма. – Эта женщина стала наследницей довольно крупного состояния, которое осталось ей от их двоюродной тетки. Она решила пожалеть свою родственницу и переписала на нее завещание. Речь идет о сумме в восемь или девять миллионов евро. А это очень большие деньги для душевнобольной женщины. Теперь вы меня понимаете?

– Вы можете дать точный адрес их дома в Потсдаме?

– Конечно. Но будет еще лучше, если я заеду за вами. Часам к шести. Пусть они думают, что я приехала туда с другом.

– Мне будет сложно, – предупредил Дронго, – я не знаю немецкого и не смогу понять большую часть ваших разговоров.

– Мы все говорим по-русски, – пояснила Эмма, – не забывайте, что почти все мы выходцы из бывшего Союза. Кроме мужа сестры Германа. Но он уже тоже начинает понимать русский язык, хотя и не очень хорошо говорит. Берндт Ширмер работает начальником отдела в берлинском отделении «Дойче Банка». Говорят, что он перспективный сотрудник, несмотря на свой относительно молодой возраст.

– А чем занимался ваш муж?

– Тоже работал в финансовой сфере, – нахмурилась Эмма. – Он вкладывал все имеющиеся у него свободные деньги в акции различных компаний и считал, что на этом он сможет заработать еще большие деньги. Вы знаете, когда мужчина зарабатывает деньги, это неплохо. Но когда мужчина все время думает только о деньгах, которые становятся смыслом его жизни, целью всех его помыслов, устремлений, надежд, – это печально. Наверно, есть женщины, для которых такой муж может быть почти идеальным. Но только не для меня. Я считала, что нельзя подчинять свою жизнь диктату бумажек, которые становятся для тебя главной ценностью в жизни. Кроме купюр, есть еще эмоциональная сфера отношений – любовь, секс, дружба, сочувствие, понимание.

– Многие с вами не согласятся, – сказал Дронго. – Сейчас традиционно считается, что обладатель большого количества таких разноцветных бумажек может купить любовь, секс, дружбу, сочувствие и понимание. И еще здоровье, красоту, уважение. В общем, почти все, кроме бессмертия. Хотя говорят, что скоро можно будет купить и его.

– У меня может сложиться впечатление, что вы разделяете взгляды моего бывшего мужа, – усмехнулась Эмма.

– Не разделяю, – мрачно ответил Дронго, – по-прежнему не разделяю. Я точно знаю, что нельзя купить дружбу. И любовь происходит вопреки всему, даже вопреки всем этим разноцветным бумажкам. И наконец, кто может оценить, сколько стоит глаз вашего ребенка или его рука? В какую стоимость включаются ваши воспоминания о маме, которая так рано ушла? Хотя все это по большому счету только схоластический спор. Каждый сам определяет меру своего счастья и своего несчастья. И их цену.

Эмма молчала, очевидно, обдумывая его слова.

– Вы женаты? – неожиданно спросила она.

– Сначала вы приглашаете меня на ваш семейный праздник, потом заказываете столик в модном ресторане и только во время ужина задаете самый главный вопрос, – весело сказал Дронго.

– В Интернете ничего не сказано о вашей семье.

– Это самое лучшее, что может быть в Интернете, – пробормотал Дронго. – При моей профессии такая информация была бы не только лишней, но и опасной для моих близких.

– Значит, вы женаты? – поняла Эмма.

– И уже много лет, – ответил Дронго.

– Жаль, – неожиданно произнесла женщина. – Я бы хотела иметь рядом такого друга, как вы. И не только в качестве спутника на нашем семейном приеме. Но и в более близком качестве.

– Если я начну краснеть, скажите мне об этом, – попросил Дронго.

– Не начнете, – убежденно произнесла Эмма, – вы для этого слишком умный. Можете считать, что я сделала неудачную попытку пофлиртовать с вами. Кажется, несут нашу оленину. Так вы согласны завтра поехать вместе со мной?

– После таких комплиментов я просто обязан, – притворно вздохнул Дронго, – никуда не денешься.

Оба рассмеялись. Больше на эту тему они не говорили. Через два часа Эмма отвезла его в «Бристоль». На прощание Дронго поцеловал женщине руку, и она грустно усмехнулась.

– Завтра в шесть я буду вас ждать, – добавил он, выходя из автомобиля.

Глава 3

Ночью он все-таки решил покопаться в Интернете и поискать сведения, какие можно найти на знакомых и родственников Эммы Вихерт. Поразительно, как много данных иногда можно найти в Интернете. Набираешь фамилию знакомого человека, и неожиданно появляется информация, что он был связан с преступными организациями и подозревался в мошенничестве. Сразу возникает статья с конкретным указанием на этого человека. Не зря Интернет называют паутиной. Она связывает людей друг с другом и выставляет на всеобщее обозрение их пороки, ошибки и просчеты, допущенные в жизни.

Семья Вихерт прибыла в Германию из Казахстана уже в новом веке, тогда как семья Крегеров оказалась в Германии в начале девяностых. Самая большая информация была на Берндта Ширмера и его банк. А про Арнольда Пастушенко говорилось о том, что он подозревался в валютных операциях еще в конце восьмидесятых. Причем тогда он работал в Киеве, а родился в Целинограде в Казахстане. Дронго отметил эту информацию, продолжая читать дальше. Нигде не было сказано о возможной болезни Сюзанны Крегер, которая лечилась в клинике для душевнобольных. Очевидно, кто-то из родственников внимательно следил за подобными сообщениями, появлявшимися на информационных сайтах. В эту ночь Дронго заснул намного позже обычного. Утром он принял горячий душ, побрился, оделся и спустился к завтраку. Ресторан выходил окнами на Курфюрстендамм, самую известную улицу Западного Берлина. Отсюда было удобно наблюдать за прохожими.

Он постарался закончить свои дела к половине шестого и вернулся в отель. Ему уже привезли заранее заказанный букет цветов, благо цветочный магазин был недалеко от отеля. В шесть часов вечера Дронго уже ждал Эмму, которая обещала за ним заехать. Минуты тянулись медленно, как обычно бывает в подобных случаях. В восемнадцать пятнадцать он нетерпеливо посмотрел на часы, а в восемнадцать двадцать достал телефон и набрал номер Эммы. Телефон был отключен. Дронго убрал мобильник в карман, продолжая сидеть на диване. В половине седьмого он решил, что нужно предпринять какие-то действия. Женщина не просто опаздывала, скорее всего, с ней что-то случилось.

Нужно вернуться в свой номер и попытаться найти адрес дома семьи Крегеров, проживающих в Потсдаме. Не хотелось думать, что с Эммой могло произойти что-то плохое. Но она не перезванивала Дронго, ее телефон упрямо молчал, и на часах было уже без двадцати пяти семь.

Он уже собирался подняться в свой номер, чтобы уточнить адрес семьи родственников Эммы, когда она с виноватым видом появилась в холле отеля. Он поднялся, шагнул к ней. Женщина опоздала ровно на сорок минут. Дронго выразительно смотрел на нее.

– Извините, – жалобно пробормотала Эмма, – у меня телефон упал в реку, и я пыталась его достать. Поэтому и опоздала. Не могла вам перезвонить. Какой прекрасный букет! – быстро добавила женщина, не давая ему возможности что-либо сказать. – Это для меня?

– Нет, – ответил Дронго, – для свекрови вашей сестры. Вы говорили, что собираетесь на ее день рождения.

– Да, конечно. Какой вы внимательный! – восхитилась Эмма. – Только не обижайтесь, но у вас такое лицо, словно я опоздала на три дня.