Ловушка для тигра. Секретная шпионская война Америки против Китая

Весной 1998 года Эдвард Джей. Кёрран, бывший контрразведчик в ФБР и ЦРУ, поступил на службу в Министерство энергетики, чтобы возглавить его Отдел контрразведки. Высокий, спортивный, отец четырех детей, Кёрран был назначен руководителем группы контрразведки ЦРУ после катастрофы, вызванной разоблачением Олдрича Эймса. Придя в Министерстве энергетики, он был потрясен, узнав, что Вэнь Хо Ли все еще работает в Подразделении «X» в Лос-Аламосе.

В августе ФБР провело против Ли операцию под «чужим флагом». Агент ФБР, американский китаец, позвонил Ли по телефону, утверждая, что он является «представителем 'заинтересованного отдела' из Пекина». Он назвался вымышленным именем Ван Мин-Ли. Но, как это часто случалось в деле Вэня Хо Ли, попытка была ужасно плохо подготовлена и неуклюже проведена. Агент, изображающий из себя чиновника МГБ, говорил только на кантонском диалекте, хотя чиновники в Пекине говорят на путунхуа.

Изначальный план состоял в том, чтобы использовать агента, американского китайца, который говорил бы и на путунхуа, и на шанхайском диалекте, потому что ФБР подозревало, что у Вэня Хо Ли, возможно, была некая связь с шанхайским отделом государственной безопасности, филиалом МГБ в этом городе. Поскольку агент ФБР, посланный в Санта-Фе, говорил только на кантонском диалекте, у него не было никаких шансов выдать себя за офицера разведки из Пекина.

В ходе нескольких телефонных звонков тайный агент ФБР объяснил Вэню Хо Ли, что он приехал в Нью-Мексико, чтобы удостовериться, что у Ли все в порядке после осуждения в Калифорнии за передачу Китаю информации оборонного значения другого американского ученого китайского происхождения, Питера Ли. Он хотел договориться с Вэнем Хо Ли о встрече. У Ли пояснения звонившего вызвали подозрения, и он ответил, что обязан докладывать своему руководству о любой встрече с иностранными официальными лицами. Он сказал, что предпочел бы говорить по телефону.

Тайный агент ФБР настаивал на личной встрече с Ли, говоря, что есть и другие чувствительные темы, помимо случая Питера Ли, которые он хотел бы обсудить. Вэнь Хо Ли тогда согласился встретиться с агентом в отеле «Хилтон» в Санта-Фе. Но десять минут спустя Ли перезвонил и сказал, что передумал.

На следующий день человек ФБР, изображающий из себя китайского разведчика, позвонил снова, чтобы сказать, что он уезжает из Санта-Фе, и продиктовал Ли номер пейджера, принадлежавшего, по его словам, американскому другу, которому можно доверять, и этот номер можно использовать, если Ли захочет войти в контакт с ним. Ли не доложил руководству о телефонных звонках, но рассказал своей жене Сильвии, она рассказала своей подруге, а та уже сообщила в отдел безопасности Министерства энергетики. Когда после этого контрразведка Министерства энергетики расспрашивала Ли о звонках, он признал, что ему звонили, но не упомянул, что ему сообщили номер пейджера.

За два дня до Рождества, по настоянию Кёррана, жестко настроенного на удаление Ли из Подразделения «Х», он был, наконец, переведен в Подразделение «T», которое выполняет несекретную работу, где и оставался, пока Билл Ричардсон, министр энергетики, не уволил его совсем.

Ричардсон, конгрессмен с семью сроками и старый дипломат, ступил на политическое минное поле. Вашингтон шумел. Президенту Клинтону угрожал импичмент за его ложь о любовной интрижке с Моникой Левински; обвинения, что Китай внес деньги, чтобы попытаться повлиять на президентскую кампанию Клинтона в 1996 году, продолжали бурлить в прессе; и Ричардсон знал, что дело Вэня Хо Ли быстро достигает критической стадии. Комитет Кокса, с Трулоком в качестве его главного свидетеля, готовился выпустить свой сенсационный доклад о китайском шпионаже, и республиканцы в Конгрессе унюхали кровь.

Ричардсон теперь видел, что его шансы стать первым испаноговорящим кандидатом в вице-президенты Америки испаряются. Несмотря на его англоязычное имя, мать Ричардсона была мексиканкой, и у него были большие надежды, что его латиноамериканские достоинства и личные качества вместе с опытом дипломата и законодателя могли бы помочь катапультировать его на пост вице-президента от Демократической партии на выборах в 2000 году. Но Ричардсон был достаточно закален, чтобы понять, что суматоха в Министерстве энергетики, дискредитирующие сообщения прессы о недостаточной безопасности в лабораториях, и китайский шпионский скандал, хоть и не по его вине, означали, что с политическими амбициями ему придется повременить.

Вэнь Хо Ли тем временем пребывал в блаженном неведении, что ФБР интенсивно разрабатывало его в течение трех лет, и что он был главным подозреваемым в получении Китаем подробных сведений о конструкции W-88. Жизнь была прекрасна в Уайт-Рок, городке в округе Лос-Аламос, где Ли купили себе дом. Вэню Хо Ли нравилось готовить для друзей и ухаживать за садом, и он продолжал отдаваться своей извечной страсти к рыбалке. Как уважаемый ученый-атомщик, он на целые миры отдалился от своих столь убогих корней на Тайване.

Все это вдруг развалилось в субботу, 6 марта 1999 года, когда газета «Нью-Йорк Таймс» на первой полосе опубликовала большую статью. Статья, позже ставшая темой горячих споров, сообщала, что Китаю удалось создать маленькие ядерные боеголовки, «прорыв», который, по словам официальных лиц, был ускорен «похищением американских ядерных тайн из Национальной лаборатории в Лос-Аламосе, штат Нью-Мексико». Статья, написанная Джеймсом Райзеном и Джеффом Гертом, подробно цитировала Нотру Трулока. Она непосредственно не называла имени Вэня Хо Ли, но описывала «главного подозреваемого» как «программиста Лос-Аламоса, американского китайца».

Было очевидно, что Трулок умышленно раскрыл историю для «Нью-Йорк Таймс», факт, который он позже публично подтвердил в программе Си-Би-Эс «Шестьдесят минут», в интервью с Лесли Шталь.

В воскресенье 7 марта, во второй половине дня, когда история уже пронеслась по всему Вашингтону, Вэнь Хо Ли уединился в гостинице «Эль Дорадо» в Санта-Фе с двумя агентами ФБР, Кэрол Каверт и Джоном Хьюденко. Они показали ему статью в «Нью-Йорк Таймс» и предупредили: — Это не хорошо, Вэнь Хо…, это очень плохо… В лаборатории есть человек, который занимался шпионажем, и это указывает на вас!

— Но у них есть какие-нибудь доказательства, улики? — спросил Ли.

В ответ агенты давили на него, много раз, снова и снова, чтобы узнать, что случилось в гостиничном номере в Пекине в 1988 года, когда его посетил д-р Ху Сыде и расспрашивал его о точках детонации ядерного оружия. — Скажите нам, что происходило в том номере, — требовала Каверт.

Она предупредила: — Вы намерены стать безработным ученым-ядерщиком. Вы готовитесь оказаться ученым-ядерщиком без допуска. Ну, и где атомный ученый без допуска собирается найти работу?

Он не смог бы получить работу, уступил Ли. Он смог бы только уволиться.

— Если вы уволитесь…, и мы приедем, постучим в вашу дверь, мы должны будем арестовать вас за шпионаж! Когда кто-то приедет и постучит в вашу дверь, Вэнь Хо…

— Нет, нет, нет, — запротестовал Ли.

— … они не дадут вам ничего, кроме пары наручников, да еще зачитают вам ваши права! Это — все, что вы получите. Что вы собираетесь сказать вашим друзьям… вашей семье… вашей жена и сыну? Что случится с вашим сыном в колледже…, когда он услышит новости?… [Статья] на первой полосе газеты сообщит 'Вэнь Хо Ли арестован за шпионаж'. Они [репортеры], будут искать вашего сына…, и они скажут ему, а вы знаете, что ваш отец — шпион?

— Но я говорю вам, — сказал Ли, — я ничего такого не делал.

Тогда допрос, и до этого момента мало напоминавший дружескую беседу во время прогулки в парке, стал по-настоящему зверским.

Каверт: Вы знаете, кто такие Розенберги?

Ли: Я слышал о них, да, я слышал, как их упоминали.

Каверт: Розенберги — единственные люди, которые никогда не сотрудничали с Федеральным правительством в расследовании шпионажа. Вы знаете, что случилось с ними? Их казнили на электрическом стуле, Вэнь Хо.

Ли: Да, я слышал.

Каверт: Розенберги заявляли о своей невиновности. Розенберги тоже не проявляли заинтересованности… Розенберги мертвы.

Вэнь Хо Ли, совершенно уже измученный, упорно стоял на своем, настаивая, что не делал ничего плохого. Всегда вежливый, он на самом деле поблагодарил агентов, когда допрос подошел к концу. Когда он, наконец, покинул офис ФБР, он дрожал.

В понедельник утром его имя просочилось в средства массовой информации. В 11 утра его вызвали и, по приказу министра Ричардсона, уволили из Лос-Аламоса за то, что он не сообщил о своей встрече с Ху Сыде и о других нарушениях правил безопасности. После двадцати лет его карьера в лаборатории закончилась.

Когда два месяца спустя, в мае, вышел Доклад Кокса, он описывал, как в 1995 году «инициативник» передал ЦРУ документ, содержащий информацию о конструкции W-88 и данные о других термоядерных боеголовках. Доклад не упоминал, что Вэнь Хо Ли был главным подозреваемым Министерства энергетики в утечке данных о W-88, настоящая причина того, почему он был уволен.

Но Доклад действительно обсуждал два случая утечки информации о нейтронной бомбе. Вэнь Хо Ли также подпадал под подозрение в одном из этих случаев. Ссылаясь на расследование «Ловушки для тигра», не называя этого кодового названия и не идентифицируя Гобау Миня, Доклад утверждал, что в конце 1970-х «КНР похитила засекреченную информацию США о нейтронной бомбе».

Доклад Кокса также содержал таинственную ссылку на вторую утечку о нейтронной бомбе в Китай, раскрытую в 1996 году. Сыщики Министерства энергетики подозревали, что Вэнь Хо Ли мог бы быть связан с этой второй утечкой.

За кратким упоминанием о предполагаемой второй утечке данных о нейтронной бомбе в Докладе Кокса стоял ряд событий за кулисами Министерства энергетики. Китай испытал нейтронную бомбу в 1988 году, но аналитики в Лос-Аламосе считали, что если Пекин использовал данные, полученные от операции «Ловушка для тигра», то, возможно, столкнулся с некоторыми из тех же проблем, которые пришлось преодолевать американцам при создании нейтронной боеголовки.

Все же Китаю к середине 1990-х удалось, так или иначе, решить эти проблемы. Некоторые из ученых в Лос-Аламосе сказали, что, похоже, китайцы узнали о «пилюле повышения мощности», методе решения, примененном при создании нейтронной бомбы, секретном процессе, который исследовали американские ученые. В Лос-Аламосе в 1992 году прошла секретная конференция, где говорили, как Соединенные Штаты решили проблему проектирования нейтронной бомбы. «Пилюля повышения мощности» обсуждалась на конференции. Следователи Министерства энергетики решили, что доклад на конференции, должно быть, каким-то образом передали Китаю. Министерство энергетики снова заподозрило Вэня Хо Ли.

Но посещал ли Вэнь Хо Ли конференцию? Разочарованные агенты контрразведки в Министерстве энергетики не были в этом уверены, потому что ученые с «бейджиками» Лос-Аламоса могли свободно заходить и уходить с конференции. Ученых с «бейджиками» Ливермора регистрировали, и их имена записывали, поэтому было известно, кто из них посещал конференцию, но аналогичной регистрации их коллег из Лос-Аламоса не было.

Кроме того, продолжался спор о том, получил ли Китай дополнительную информацию о нейтронной бомбе. Другие ученые считали, что исходная «наводка» на предполагаемое похищение данных нейтронной бомбы на самом деле касалась не бомбы, а нейтронного генератора, который не был секретным. Нейтронный генератор, прозванный конструкторами бомбы «застежкой-молнией», является устройством для создания высокоэнергетичных нейтронов с использованием ускорителя частиц. Хотя миниатюрные нейтронные генераторы, производимые Национальными лабораториями Сандия, учреждением Министерства энергетики в Альбукерке, штат Нью-Мексико, используются во всех видах американского ядерного оружия, у нейтронных генераторов также есть широкое применение в медицине, геологии, и лабораторных экспериментах в фундаментальной физике.

После увольнения из Лос-Аламоса Вэнь Хо Ли нанял Марка Холшера, в то время адвоката мощной юридической фирмы «O'Мелвени энд Майерс» в Лос-Анджелесе, чтобы представлять его интересы. ФБР обвиняло его в шпионаже, и средства массовой информации расположились лагерем вокруг его дома; адвокат был ему необходим. Как федеральный прокурор, Холшер заработал свою репутацию, преследуя по суду Хайди Флейсс, владелицу элитного борделя, прозванную «Голливудской Мадам». В группе защиты к нему присоединился Джон Клайн, опытный эксперт по части Закона о процедурах, связанных с секретной информацией (Classified Information Procedures Act, CIPA), закон, который рассматривает те части дел, которые могли бы раскрыть правительственные тайны, потому судья выслушивает их в своем кабинете при закрытых дверях. Этот закон был введен в действие в попытке, только частично успешной, воспрепятствовать тому, чтобы поверенные защиты воспользовались бы «мягким шантажом», угрожая раскрыть правительственные тайны, если бы обвинители довели дело до суда.

Но чем больше правительство расследовало дело Вэня Хо Ли, тем больше обвинение понимало, что обвинить его в шпионаже невозможно. На самом деле не было ни малейших доказательств, что именно Ли передал китайцам информацию о W-88, о нейтронной бомбе, или любой другой секрет. Однако при обыске в его офисе в лаборатории следователи обнаружили, что он загрузил компьютерные файлы, коды, моделирующие ядерные взрывы, с засекреченного компьютера в открытую, «зеленую», компьютерную сеть. Кроме того, он тогда скопировал коды на ленты, и никто не знал точно, сколько лент существовало, и что с ними случилось.

Операция «Родственный дух» теперь превратилась в операцию «SEA CHANGE» («Преобразование»). Если Ли нельзя было преследовать по суду за шпионаж, его можно было бы обвинить в ненадлежащем обращении с ядерными секретами. Министерство юстиции начало готовить против Ли процесс по обвинению в загрузке секретных кодов.

Как ни странно, Министерство энергетики узнало о широкомасштабном копировании Ли засекреченных файлов за шесть лет до того, как правительство предъявило ему обвинение в этом. Компьютерный отдел в Лос-Аламосе установил систему под названием «Обнаружение сетевых аномалий и определение незаконных вторжений» (Network Anomaly Detection and Intrusion Recording, неизбежно сокращенную до NADIR (буквально «низшая точка» или даже «крайний упадок»), чтобы определять необычное использование компьютеров учеными лаборатории. В 1993 году система обнаружения заметила загрузку, осуществленную Вэнем Хо Ли. Но чиновник Министерства энергетики, который знал о подозрительной загрузке Ли, ничего не сделал и не сообщил об этом факте ни в отдел контрразведки Министерства энергетики, ни в ФБР.

В августе 1999 года Нотра Трулок был вынужден уйти из Министерства энергетики. Чтобы помочь справиться с кризисом контрразведки, Ричардсон принял на службу Лоуренса Санчеса, бывшего офицера ЦРУ, который был прикомандирован в Нью-Йорку, когда Ричардсон был там американским послом в Организации Объединенных Наций. Он устроил Санчеса на уровень выше Трулока — руководителем недавно созданного Управления разведки.

В ходе этой реструктуризации Трулока столкнули на обочину. Он вызвал хаос вокруг Вэня Хо Ли, разболтал изначальную историю газете «Нью-Йорк Таймс», и выболтал секреты Комитету Кокса. — Я чувствую себя как пария в этом отделе, — говорил Трулок ровно за несколько дней до того, как ушел в отставку. Однако, учитывая политическую огненную бурю, которая пронеслась по Министерству энергетики, Ричардсон посчитал благоразумным устроить Трулоку дружеское прощание и дать вознаграждение в 10 000 долларов.

В том же месяце Вэнь Хо Ли пришел на телепрограмму «Шестьдесят минут», и правительство проиграло его дело прежде, чем начало его. Появление Ли с благожелательно к нему настроенным ведущим Майком Уоллесом повернуло поток общественного мнения в пользу Ли, и обвинители так никогда и не вернули назад свою поддержку.

— Правда в том, что я невиновен, — говорил Ли в передаче телекомпании Си-Би-Эс. — Я не сделал ничего плохого, в чем они пытаются обвинить меня.

Он никогда не передавал ядерные тайны Соединенных Штатов Китаю? — спросил Уоллес.

— Нет, я никогда не делал этого…. Я посвящаю наилучшее время своей жизни этой стране, чтобы сделать страну более сильной…, таким образом мы сможем защитить американский народ.

Уоллес тогда спросил, почему Ли загрузил файлы. — Чтобы защитить мой код, ответил он. — Чтобы защитить мой файл.

Ли спросили, почему, по его мнению, именно он оказался мишенью.

— Мое лучшее объяснение этого, что они думают, что я, да, вы знаете, что я китаец — я родился на Тайване. Я думаю, что это — часть причины. И вторая причина, они хотят найти какого-то козла отпущения.

Объяснение Ли в «Шестидесяти минутах», почему он незаконно загрузил коды, звучало загадочно. В своих более поздних утверждениях он сделал уточнения. Он сказал, что он когда-то потерял результаты своей работы, когда лаборатория перешла на новую компьютерную систему, и не хотел, чтобы это случилась снова. Правительственные следователи выдвинули теорию, что, вероятнее, он хотел собрать материал на тот случай, если ему придется когда-либо уволиться из Лос-Аламоса, чтобы искать новую работу.

Четыре месяца спустя, 10 декабря 1999 года, федеральное большое жюри в Альбукерке огласило обвинительный акт из 59 пунктов, обвиняющих Ли в плохом обращении с секретными данными. Если бы его признали виновным, ему грозило бы пожизненное заключение. Он был арестован ФБР в его доме, на него надели наручники и доставили в тюрьму округа Санта-Фе. Три дня спустя ему отказали в освобождении под залог после того, как Стивен Янгер, заместитель директора программ ядерного оружия в Лос-Аламосе, зловеще предупредил, что коды, которые загрузил Вэнь Хо Ли, могли бы в неправильных руках «изменить глобальное стратегическое равновесие».

Ли провел следующие девять месяцев в одиночной камере. В условиях жестких специальных административных мер (special administrative measures, SAM), введенных по приказу генерального прокурора, на него надевали наручники, кандалы на поясе и на ногах в тот один час в неделю, когда ему разрешали прогулку вне камеры.

Адвокаты Ли тщетно пытались освободить его от тягостных тюремных условий. Но за прошедшие месяцы государственное обвинение столкнулось с рядом неудач. Два ведущих обвинителя вышли из дела. Один ушел, чтобы участвовать в выборах в Конгресс, другого пришлось заменить из-за сообщений, у него была интрижка с женщиной в его штате. Роберт A. Мессемер, старший специальный агент ФБР, признал в суде, что давал неверные показания о Ли.

Джон Клайн обещал вынудить правительство представить совершенно секретные доказательства, если дело Ли дойдет до суда. Директор ФБР Луис Джей. Фри беспокоился, что если Ли будет признан виновным, правительство никогда не узнает, почему он загрузил коды ядерного оружия и записал их на ленты, семь из которых отсутствовали.

Альберта Ли, дочь Вэня Хо Ли, неустанно и результативно защищала своего отца на собраниях и по телевидению, утверждая, что он был невиновен и пал жертвой расовых предрассудков из-за его китайского происхождения. В августе Джеймс A. Паркер, судья федерального округа, осуществляющий контроль над расследованием, сказал, что он не убежден в том, что Ли должен находиться в тюрьме, и приказал его освободить. Правительство заблокировало его решение. К сентябрю, однако, обвинители, видя, что дело разваливается, были готовы сдаться. Они предложили Ли соглашение о признании вины.

Условия сделки согласовывались адвокатами двух сторон; правительство готово было снять пятьдесят восемь из пятидесяти девяти пунктов в обвинительном акте. В свою очередь, Ли признал бы себя виновным по одному пункту: плохое обращение с данными оборонного значение, уголовное преступление, и сообщил бы правительству, почему он загрузил секретные файлы и что он сделал со своими лентами.

Затем судья Паркер ошеломил беззвучный зал суда в Альбукерке своими словами. — Я считаю, что с вами поступили ужасно несправедливо, содержа под арестом до суда в тюрьме округа Санта-Фе в унизительных, излишне жестких условиях. Я действительно сожалею, что исполнительная власть нашего правительства убедила меня в том, чтобы отдать приказ о вашем аресте в прошлом декабре. Доктор Ли, я говорю вам с большой печалью, что я чувствую, что был введен в заблуждение в прошлом декабре исполнительной властью нашего правительства…. Они сбили с толку не одного меня. Они сбили с толку всю нашу нацию и каждого из нас, который является гражданином ее.

— Я мог бы сказать, что мне также грустно и тревожно, потому что я не знаю реальных причин, почему исполнительная власть сделала все это….

— Хотя, как я указал, у меня нет никаких полномочий говорить от имени исполнительной власти, президента, вице-президента, генерального прокурора, или министра энергетики, в качестве члена третьей ветки Правительства Соединенных Штатов, судебной власти, Судов Соединенных Штатов, я искренне приношу извинения вам, доктор Ли, за несправедливость, которую допустила в отношении вас исполнительная власть, держа вас под арестом.

Вэнь Хо Ли был свободен. Он вышел на яркий солнечный свет Нью-Мексико, сопровождаемый своими адвокатами и Альбертой, и встал перед телевизионными камерами. — Следующие несколько дней я собираюсь ловить рыбу, — сказал он.

Сторону обвинения высмеивали, потому что правительство обвинило Ли по пятидесяти девяти пунктам, а оказалось в состоянии признать его виновным только в одном. Но необычная длина обвинительного акта была следствием того, что каждый пункт включал отдельный файл, который Ли «переместил», или изменил и скопировал.

Соглашение о признании вины было почти пущено под откос, когда в последнюю минуту Ли упомянул адвокатам, что он не только загрузил коды и скопировал их на ленты, но также сделал и копии лент. Он утверждал, что выбросил ленты в мусорный контейнер около его офиса в лаборатории. ФБР позже поручило несчастной группе агентов рыться на городской свалке в поисках лент, но их так и не нашли.

После этого дела Брайан Сан, проницательный адвокат из Лос-Анджелеса, который позже представлял Джей-Джей Смита на процессе «Горничной», от имени Вэня Хо Ли подал иск о вторжении в частную жизнь против правительства за то, что оно допустило утечку имени Ли в прессу. В 2006 году иск был улажен за 1 645 000 долларов, причем пять служб новостей согласились уплатить почти половину этой суммы.

Агентства новостей не были упомянуты в иске, но они согласились участвовать в выплате компенсации для мирового соглашения, чтобы избежать наказания их репортеров, возможно, вплоть до тюремного заключения, за отказ назвать свои источники. Репортеров обвинили в неуважении к суду и приговорили к штрафам по 500 долларов в день, но штрафы были приостановлены, когда они обратились с апелляцией.

И вот так закончилась эта сага, без реальных победителей. Расследование было и фиаско, и трагедией. Очевидно, можно предположить, что Вэнь Хо Ли, скорее всего, был выбран на роль обвиняемого, по крайней мере, частично, потому что был американским китайцем. Этого никогда не должно было случиться. Были, конечно, и другие существенные факторы, которые привлекли внимание к Ли, его действия привели к двум предыдущим расследованиям ФБР.

Хотя критики обвиняли Трулока в провале дела Вэня Хо Ли, но именно он действительно встревожил Конгресс и общественность тем фактом, что Китай каким-то путем получил подробные данные о самом сложном ядерном оружии Америки. И ответственность за то, что случай Вэня Хо Ли так плохо расследовали, следует разделить среди широкого спектра чиновников в Министерстве энергетики, Министерстве юстиции, федеральной прокуратуре в Альбукерке, и ФБР.

Став жертвой халатности правительственных органов по причине своего азиатского происхождения, Вэнь Хо Ли, тем не менее, никак не походил на настоящего героя. Он признал себя виновным в уголовном преступлении, ненадлежащем обращении с информацией оборонного значения. Он лгал ФБР, отрицая, что звонил ученому, проходящему по делу «Ловушки для тигра», пока ему не представили запись подслушанного разговора. Он загружал тысячи засекреченных файлов, касающихся ядерного оружия, в незащищенную, несекретную компьютерную систему, а затем копировал на ленты по своим собственным, все еще неясным, причинам. Несколько тех лент так никогда и не нашли. Он скрыл свой контакт в Китае с Ху Сыде, главным конструктором ядерного оружия Китая, ученым, который создал китайскую маленькую ядерную боеголовку.

У него были очень умные адвокаты и проницательное понимание значения связей с общественностью — его появление в передаче «Шестьдесят минут» было блестящим ходом, хотя он так и не смог убедительно объяснить ее ведущему Майку Уоллесу, почему же он все-таки загрузил все те файлы. Но его посадили в тюрьму и содержали там в чрезмерно жестких условиях, и правительство на каждом шагу уж очень неумело действовало в его деле. Для публики его изображали опасным шпионом, но, тем не менее, его никогда не обвиняли в шпионаже, и он не был признан виновным в шпионаже.

Почти забытым среди громкого негодования вокруг дела Вэня Хо Ли оказался оставшийся по-прежнему без ответа вопрос, с которого все и началось: тайна того, кто же украл сведения о конструкции боеголовки W-88 и передал их Китаю.

Глава 10

«САГОВАЯ ПАЛЬМА»

Роберт М. Брайант, по прозвищу «Медведь», вырос на ферме в Спрингфилде, Миссури, пошел в юридическую школу в Университете Арканзаса, а затем поступил на службу в ФБР. Он прошел по всем ступеням кадровой лестницы, чтобы возглавить подразделение национальной безопасности, и в 1997 году был назначен вторым человеком в Бюро, заместителем директора.

В сентябре 1999 года Брайант был недоволен расследованием дела Вэня Хо Ли, которое затянулось и, похоже, ни на шаг не приблизилось к разгадке тайны, как Китай получил данные боеголовки W-88. На самом деле проваленное следствие по делу Вэня Хо Ли вызвало такие острые споры, что более важный вопрос, похоже, мог оказаться забытым в этой неразберихе.

Брайант принял решение. ФБР должно было начать отдельное, основное расследование того, как Китай получил доступ к тайне самого передового ядерного оружия Америки.

Он знал, кому звонить. Стив Диллард, специальный агент, руководитель подразделения в городе Джексон, штат Миссисипи, работал на Брайанта в Канзас-Сити, в Солт-Лейк Сити, и в штабе. Он руководил подразделением, отвечающим за иностранную контрразведку и шпионаж, и за эти годы заслужил полное доверие Брайанта.

Худой, тихий человек в очках, Диллард был рад вернуться в свой родной Миссисипи. Он вырос в Нью-Олбани (население 7 607 человек), в холмистой местности в северо-восточном углу штата, и имел степень магистра в социологии и криминологии, так же как диплом юриста. По манере и поведению его легко можно было бы принять за профессора колледжа, а не контрразведчика и ветерана ФБР, которым он был.

Диллард вспоминал, как закончилась его идиллия в Миссисипи: — Мне неожиданно позвонил по телефону Боб Брайант. Он сказал, что ФБР крепко досталось на слушаниях в Конгрессе и в национальных СМИ. Брайант прямо выложил свои проблемы и попросил, чтобы Диллард вылетел назад в Вашингтон и проанализировал происхождение и состояние расследования дела Вэня Хо Ли.

— Я попросил, чтобы копию досье полевого отделения в Альбукерке отправили в штаб-квартиру ФБР, — вспоминал Диллард. — Я прибыл в центральный офис в понедельник утром и следующие три дня читал досье и штаб-квартиры и Альбукерке.

По безопасному телефону Диллард сделал несколько звонков в полевое отделение в Альбукерке и в штаб ЦРУ. В четверг днем он сообщил о своих заключениях Брайанту, который устроил ему краткий доклад директору ФБР Луису Фри на следующее утро. В тот же день после обеда Диллард и Фри встретились с Генеральным прокурором Джанет Рино.

В начале следующей недели Рино, Фри и Диллард сидели в кабинете министра энергетики Ричардсона. ФБР хотело бы продолжить свое расследование Вэня Хо Ли, сказали они Ричардсону, но оно также начнет «полное исследование» документов, полученных в 1995 от инициативника, включая тот, в котором были описаны параметры W-88, «чтобы расследовать другие области потенциального риска».

Дилларду предоставили свободу действий, чтобы собрать такой большой штат, какой был ему нужен. Новому, более широкому расследованию утечки данных боеголовки W-88 дали секретное кодовое обозначение «Саговая пальма» («SEGO PALM»), взятое от названия растения Cycas revoluta, произрастающего в южной Японии и ядовитого для людей и животных.

Вскоре Диллард собрал целевую группу из трехсот человек в одиннадцати правительственных учреждениях. Он работал из штаб-квартиры ФБР, но также подключил и несколько агентов в полевом отделении в Вашингтоне. Один, Дейв Ламберт, стал агентом-следователем по делу в полевом офисе для нового расследования. Ламберт был одним из двух сотрудников ФБР, которые позже опрашивали инициативника и пришли к выводу, что он настоящий перебежчик, а не «подстава», как настаивало ЦРУ.

Большинство членов целевой группы было из Министерства обороны. Тут были исследователи и агенты из малоизвестного подразделения Пентагона, Департамента оперативной контрразведки (Counterintelligence Field Activity). Большая группа переводчиков работала над документами инициативника, главным образом из ФБР и ЦРУ, хотя некоторые были из Агентства национальной безопасности (АНБ) и Разведывательного управления министерства обороны (РУМО).

Расследование было, мягко говоря, амбициозным. Как Китаю удалось получить данные боеголовки W-88, источник или источники документов или информации, которая попала в Пекин, люди, которые могли передавать секреты, когда точно это произошло — все было неизвестным, ответы были спрятаны в умах и в архивах китайской разведки через половину планеты на другом берегу Тихого океана.

Брайант и Диллард понимали, что не было никакой гарантии, что новое следствие найдет ответы. Но даже в этом случае Диллард был поражен тем, что он нашел, когда собирал огромную целевую группу.

Административное расследование Разведывательного управления Министерства энергетики, по словам Дилларда, сообщало, что информация в документе инициативника «скорее всего, исходила из Подразделения «Х» в Лос-Аламосе, и Вэнь Хо Ли был единственным человеком в Подразделении «Х», который мог бы выдать информацию. Это было совершенно неверно.

Внутреннее доказательство в документе W-88 это ясно доказывало, рассказывал Диллард. — В любом ядерном оружии у вас есть физический пакет и система доставки, — продолжал он. — Физический пакет это непосредственно конфигурация и части двухэтапной (двухфазной) бомбы. Системы доставки это механизмы, которые мы используем, чтобы доставить бомбы к цели — МБР, баллистические ракеты подводных лодок, и стратегические бомбардировщики. В этом документа было мало информации о физическом пакете, но намного больше материала, касающегося систем доставки. Это означало, что большая часть информации в документе могла исходить от Министерства обороны, а не от Министерства энергетики.

Хотя это не исключало совсем Лос-Аламос и Министерство энергетики как источник утечки, но предполагало, что Пентагон был более вероятным местом для поиска. Информация в документе W-88, говорил Диллард, не только была «во всем» связана с Министерством обороны и Министерством энергетики, «она была в инструкциях подводных лодок «Трайдент», и частью этого даже поделились с британцами».

Согласно соглашению, достигнутому в 1982 году, Великобритании позволили вооружить ее субмарины ракетами «Трайдент II». — Всем в мире на протяжении почти полувека было известно, что американцы и англичане сотрудничают в создании ядерного оружия. Мы даже направляли своих ученых из национальных лабораторий Министерства энергетики на британские объекты военной атомной промышленности в Олдермастоне и Бургфилде.

Диллард не говорил, что информация инициативника просочилась из Великобритании. Он указывал на то, что аналитики Министерства энергетики «не смогли осознать, что утечка материала могла произойти в различных частях американского правительства, включая Министерство обороны, и, возможно, даже в иностранном правительстве.

После того, как Китай испытал свою маленькую боеголовку в 1992 году, Министерство энергетики собрало приблизительно две дюжины ученых в консультативную группу «Родственный дух». Это, в свою очередь, привело к административному расследованию в Министерстве энергетики, которое произвело доклад для ФБР на сорока четырех страницах с утверждением, что Вэнь Хо Ли был «единственным человеком», который, мог бы выдать информацию о W-88. Административное расследование, скорее всего, черпало выводы из отчетов консультативной группы «Родственный дух». Диллард намеревался копать глубже; он решил, что ФБР будет говорить с консультативной группой.

— Я не мог поверить, что две дюжины наших ученых-оружейников могли настолько ошибиться. К тому времени первоначальные члены группы рассеялись по всей стране. Я сделал так, чтобы наши агенты определили местонахождение и опросили каждого члена первоначальной группы. Только где-то четверо или пятеро из той группы сказали, что утечка могла бы произойти в Лос-Аламосе и Подразделении «X». Остальная часть их, наряду со мной и моими коллегами из ФБР и Министерства юстиции, полагали, что эта версия была необоснованной.

Согласно Дилларду, «приблизительно двадцать членов консультативной группы сказали, что они не могли идентифицировать источник информации в документе, переданном инициативником. Но зато Министерство энергетики прислало в ФБР результаты административного расследования, где точно указывалось не только на Подразделение «Х», но и совершенно определенно называлось имя Вэня Хо Ли.

Отчет Беллоуза, исчерпывающий обзор дела Вэня Хо Ли, согласился с тем, что Министерство энергетики отправило ФБР в погоню за недостижимым. Но отчет был столь же критичен по отношению к ФБР, потому что оно без дальнейших вопросов приняло выводы Министерства энергетики и сосредоточило все свои ресурсы на Вэне Хо Ли. Отчет обвинял «ФБР в недостаточном собственном интересе к поиску подозреваемых помимо Вэня Хо Ли».

Но для Дилларда это было древней историей. Его теперь назначили на расследование, которое должно было начаться еще тремя годами ранее. И след уже простыл.

Китайцы, как он понял, могли получить информацию о W-88 не только из Лос-Аламоса, где боеголовка была разработана, или из другого места в системе Министерства энергетики, но из намного более широкого спектра правительственных учреждений — из Пентагона, вооруженных сил, от сотен подрядчиков Министерства обороны, даже от британцев. Точное определение источника утечки оказывалось почти невозможным.

Тем более не помогала делу конкуренция между ЦРУ и ФБР. Когда Бюро хотело допросить инициативника, ЦРУ сказало, что он вне досягаемости. Диллард думал иначе, и ФБР действительно нашло его, живущего в Соединенных Штатах.

Даг Грегори и Дейв Ламберт, два агента, опросившие инициативника, пришли к заключению, что его не посылала китайская разведка. В отличие от взгляда ЦРУ, они считали, что он не «подстава». Однако инициативник не был способен пролить какой-либо свет на источник документа W-88.

Диллард не ограничивал свое расследование только утечкой информации о W-88, хотя этот вопрос был основным. Хотя только несколько документов инициативника касались ядерного оружия, но там были и другие материалы, интересные для контрразведки, включая засекреченные документы США, содержащие данные армии, ВМФ и ВВС.

В хранилище в подвале ЦРУ, изнывая среди покрытых пылью коробках, Диллард с удивлением нашел тысячи документов, которые никогда не переводились, когда инициативник четырьмя годами ранее принес их. Теперь их должна была исследовать целевая группа.

Это была медленная и кропотливая работа. Сначала переводили заголовки документов. Диллард определял приоритет тех документов, которые казались самыми интересными. Их отбирали, и если у них было разведывательное значение, некоторые тексты переводили полностью. Но во всем прочем материале не было ничего, что могло бы дать хоть какую-то подсказку о происхождении документа W-88.