Помоги проекту - поделись книгой:
Это, по Соловьеву, есть сам идеал общественного устройства, когда в обществе нравственный авторитет принадлежит церкви и ее верховному представителю (патриарху), государственная власть — царю, а живой совет с Богом — пророкам, которые, по мнению философа, обладают "ключами будущего". И коль скоро Соловьев говорит о теократии, то он все договаривает до конца: государство, по его мнению, должно быть подчиненно церкви. Иначе ведь и быть не может: поскольку видимая, то есть реальная церковь, есть "действительная и предметная форма Царствия Божия", она же — "живое тело Божественного Логоса"…
Почему именно теократия есть сама суть русской идеи?
На этот вопрос Соловьев отвечал так. По его мнению, в человеческом общежитии действуют "три коренные силы", три социальные тенденции. Одна из них — центростремительная, которая стремится подчинить человечество одному верховному началу, уничтожив все многообразие частных форм, подавив свободу личной жизни. Иными словами, говорит мыслитель, ее цель: "один господин и мертвая масса рабов". Вторая сила — центробежная, которая отвергает вообще какие-либо общие, объединяющие начала. Ее торжество означало бы "всеобщий эгоизм и анархия, множественность отдельных единиц без всякой внутренней связи".
И только третья сила, по Соловьеву, а именно сила Божественная, "дает положительное содержание двум первым, освобождает их от их исключительности, примиряет единство высшего начала с свободной множественностью частных форм и элементов, созидает таким образом целость общечеловеческого организма и дает ему внутреннюю тихую жизнь". Эта сила, согласно философу, "может быть только откровением высшего божественного мира, и те люди, тот народ, через которого эта сила имеет проявится, должен быть только посредником между человечеством и высшим миром, свободным сознательным орудием его. Такой народ не должен иметь специальной ограниченной задачи, он не призван работать над формами и элементами человеческого существования, а только сообщить живую душу, дать жизнь и целость разорванному и омертвелому человечеству через соединение его с вечным божественным началом. Такой народ не нуждается ни в каких особенных преимуществах, ни в каких специальных силах и внешних дарованиях, ибо он действует не от себя, осуществляет не свое. От народа — носителя третьей божественной силы, требуется только свобода от всякой ограниченности и односторонности, возвышение над узкими специальными интересами, требуется, чтоб он не утверждал себя с исключительной энергией в какой-нибудь частной низшей сфере деятельности и знания, требуется равнодушие ко всей этой жизни с ее мелкими интересами, всецелая вера в положительную действительность высшего мира и покорное к нему отношение. А эти свойства, несомненно, принадлежат племенному характеру Славянства, в особенности же национальному характеру русского народа".
Надо ли говорить, что таким народом-посредником между человечеством и Богом, наиболее полным воплощением рода человеческого Соловьев видел именно русский народ?
При этом он приводит в обоснование своей версии русской идеи и другие доводы, который могут показаться довольно-таки парадоксальными на современный взгляд. Так, высшее, Божественное призвание России обосновывает еще и так: "Внешний образ раба, в котором находится наш народ, жалкое положение России в экономическом и других отношениях не только не может служить возражением против ее призвания, но скорее подтверждает его. Ибо та высшая сила, которую русский народ должен провести в человечество, есть сила не от мира сего, и внешнее богатство и порядок относительно ее не имеют никакого значения. Великое историческое призвание России, от которого только получают значение и ее ближайшие задачи, есть призвание религиозное в высшем смысле этого слова".
Философ вполне серьезно мечтал о том, что Россия превратится (может и должна, по крайней мере, превратиться) в царство Божие на земле, в Святую Русь, и тогда все ее проблемы разрешаться сами собою. И он писал: "Пусть Россия, хотя бы без Царьграда, хотя бы в настоящих своих пределах, станет христианским царством в полном смысле этого слова, — царством правды и милости — тогда все остальное приложится ей".
Таким образом, можно твердо сказать, что он был не столько сторонником некой национальной (или национально-государственной) идеи, не русской идеи, строго говоря, а именно "идеи Святой Руси". Этот термин в данном случае был бы наиболее точен. Это неоднократно подтверждал и сам философ многими своими высказываниями, говоря, в частности, что достоинство русского народа — это способность к национальному самоотречению (которое, по Соловьеву, должно простираться вплоть до признания папы римского главою Вселенской церкви, куда вошла бы и Русская православная церковь), что "лучше отказаться от патриотизма, чем от совести", что культурное призвание великой (русской в данном случае) нации есть не господство над другими народами, но самоотверженное служение им и всему человечеству в целом.
Вот так понимал русскую идею В. С. Соловьев, автор самого выражения "русская идея"…
Таким образом, религиозная русская идея, нашедшая свое вершинное толкование в трудах Соловьева, не только завершила искания наших классических славянофилов, но и пришла (будучи доведенной до логического конца) в… противоречие с их принципиальными тезисами. И об этом недвусмысленно сказал сам философ.
В статье с характерным названием "Славянофильство и его вырождение" он писал, что классики русского славянофильства Киреевский, Хомяков и Аксаков были хороши, пока вели "прогрессивно-либеральную борьбу" против "действительных зол современной им России", пока отстаивали "принцип… безусловного нравственного значения самостоятельной личности — принцип христианский" и "по историческому развитию преимущественно западноевропейский". Но они стали плохи, когда стали нападать на католичество и протестантизм, когда стали всерьез полагать, что Русская православная церковь — это некий идеал, хотя она, по В.С. Соловьеву, не была им вовсе, будучи сведенной лишь к "функции государственного организма"…
И, кстати говоря, вовсе не случайно, что наш философ-богослов решительно не принял и подверг яростной критике главный труд культуролога и основателя русской национальной политологии Н.Я. Данилевского "Россия и Европа". И прежде всего потому, что последнего называли твердым последователем русских славянофилов, который продолжил их дело тем, что перевел их искания в политическую и геополититическую плоскость. Иными словами, потому, что Н.Я. Данилевский поставил их учение на твердую почву фактов, на почву реальной политики.
Не понравилось В.С. Соловьеву то, что Н.Я. Данилевский в своей работе повел речь о реальности, о живых практических интересах, трактовал различия между народа с точки зрения их реальной истории и культуры, мало заговорил об идеальном, о христинском императиве, и что более всего не понравилось философу-богослову, напрочь отвергал тезис об "единстве" человечества и как данность, и как предмет устремлений, как цель. В.С. Соловьев ставил культурологу в вину то, что его учение о различных культурно-исторических типах (из которых и состоит якобы единое человечество) ведет к "понижению нравственных требований, предъявляемых к народу христианским универсализмом, согласно которому каждый народ должен служить всему человеческому".
В чем же суть учения Данилевского?
Он утверждает (намного раньше Шпенглера с его "Закатом Европы"), что нет и не может быть никакой "цивилизации вообще", никакой "общечеловеческой цивилизации". А существуют разные культурно-исторические типы цивилизации, например, египетский, китайский, ассиро-вавилонский, еврейский, греческий, римский. Этот тезис составил как основу его доктрины, так и ныне широкоизвестной теории множественности и разнокачественности человеческих культур (цивилизационной теории). Из труда Данилевского следуют весьма злободневные для нас, сегодняшних, вещи. В частности, то, что искомая нами "цивилизованность" не является неким заморским продуктом, этакой "жар-птицей", в поисках которой надо бродить по заграницам. Цивилизованность — это прежде всего самоуважение, знание собственной Культуры и умение пользоваться всеми ее положительными сторонами. Это — их органичное соединение с лучшими достижениями мировой Культуры, достижение, так сказать, их резонанса. А он и даст развитию общества необходимый импульс, то самое "ускорение", но только уже не горбачевское ускорение распада, а единственно эффективное — цивилизационное. И, надо сказать, что опыт таких разных стран, как Япония, Китай, Корея, не говоря уже о странах Европы, о США, это блестяще доказал.
Это же, кстати, говоря, блистательно, донельзя убедительно доказала и современная Россия. Но — от противного, показав, что и как нельзя делать. Нельзя бездумно копировать чужой опыт жизни, нельзя, фигурально говоря, таскать к себе "в огород" вершки другой культуры, поскольку ее "корни" остаются там же, на родном поле, и потому эти оборванные, лишенные корней верхушки никогда у нас плодоносить не будут. На сей счет Данилевский вывел в своей книге "Россия и Европа" даже специальный закон: "Начала цивилизации одного культурно-исторического типа не передаются народам другого типа. Каждый тип вырабатывает ее (цивилизацию. — И.Я.) для себя при большем или меньшем влиянии чуждых, ему предшествовавших или современных цивилизаций".
Вот ведь как получилось: русский мыслитель закон вывел, и русский народ его доказал. Жаль только, что от противного...
Но вернемся к В.С. Соловьеву, славянофилам, к тем, кто, собственно, и начал этот нескончаемый разговор о русской идее. Что же получается?
Все эти люди вели поиски Большого Русского Проекта в области религии, но даже их сугубо религиозные его версии — принципиально различны. Общее же у них только то, что искали они ее не в реальной жизни, но в мире метафизическом, в мире веры и умозрительных представлений.
Что уже наводит на некоторые размышления…
Каков же вывод следует из всего вышесказанного?.. Он прост: если мы хотим обрести русскую идею, то мы должны сделать это сами. И смотреть нам при этом следует не столько назад, сколько вперед — в настоящее наше и будущее.
Конечно, для всякого дела нужен фундамент, и новое строить легче, если есть на что опереться. Поэтому, если уж и искать в прошлом духовную и интеллектуальную опору, то автор бы скорее высказался за идейное наследие такого мыслителя, как выдающийся русский философ, государствовед и общественный деятель Иван Александрович Ильин (1883-1954). Слишком уж созвучны его мысли и выводы нашим дням, столь актуальны, как если бы были написаны сегодня — здесь и сейчас…
В своей статье 1954 года "Что нам делать" он пишет: "…С самого начала нам надо признать, что кризис, приведший Россию к порабощению, унижению, мученичеству и вымиранию, был в основе своей не просто политический и не только хозяйственный, а духовный. Трудности хозяйственные и политические могут возникнуть и накопиться и могут обрушиться на каждое государство... Но каждому народу даются духовные силы именно для того, чтобы преодолевать эти трудности и творчески справляться с ними, не впадая в разложение и не отдавая себя на соблазн и растерение силам зла... Но в роковые годы Первой мировой войны (1914-1918 гг.) русские народные массы не нашли в себе этих необходимых духовных сил: эти силы нашлись у героического меньшинства русских людей; а разложившееся большинство — ибо за вычетом пассивно-нейтральных "хороняк" это было, по-видимому, большинство — соблазнилось о вере, о Родине, о верности, о чести и о совести, пошло за соблазнителями, помогло им задавить и выбросить за рубеж верных и стойких, а само было порабощено на десятки лет своими соблазнителями.
Политические и экономические причины, приведшие к этой катастрофе, бесспорны. Но сущность ее гораздо глубже политики и экономики: она духовна.
Это есть кризис русской религиозности. Кризис русского правосознания. Кризис русской военной верности и стойкости. Кризис русской чести и совести. Кризис русского национального характера. Кризис русской семьи. Великий и глубокий кризис всей русской культуры".
Россия в настоящее время переживает кризис. И нельзя тут не повторить за Ильиным, что и этот кризис прежде всего духовного порядка. И будем надеяться, что он нам послан недаром — а чтобы одуматься, осмыслить, кто мы и что мы, что мы сделали со своею страной и почему… Если мы сделаем это, если разрешимся точной, верной и плодотворной мысли о себе, если найдем верный путь к исправлению и правильному, как говорили старцы, "умному деланию", то значит, этот кризис пройдет для нас недаром. Мы выйдем из него поумневшими, более сильными, более цельными.
Будем верить и надеяться на это.
Но — "вера без дел мертва есть".
Какие же дела нас ждут?
И на такой вопрос великий русский патриот и государственник Иван Ильин дает нам хороший, исчерпывающий ответ в той же, уже упоминавшейся, программной для этого мыслителя статье. Словно бы обращаясь к нам, сегодняшним, он пишет: "После того, что произошло в России, мы, русские люди, не имеем никакого основания гордиться тем, что мы ни в чем не передумали и ничему не научились, что мы остались верны нашим доктринам и заблуждениям, прикрывшим просто наше недомыслие и наши слабости. России не нужны партийные трафареты! Ей не нужно слепое западничество! Ее не спасет славянофильское самодовольство! России нуж-ны свободные умы, зоркие люди и новые, религиозно укорененные творческие идеи. И в этом порядке нам придется пересматривать и обновлять все основы нашей культуры.
…И главное: ВОСПИТАТЬ В НАРОДЕ НОВЫЙ РУССКИЙ ДУХОВНЫЙ ХАРАКТЕР".
Вот таков ответ. Что называется, ни убавить, ни прибавить.
Такова задача наших дней. Такова, по нашему мнению, сейчас русская идея. Эту задачу нам и решать, согласно этой идеи нам и действовать.
Иного, как когда-то говорилось, не дано.
Но в нашем случае это — не публицистика.
Это — ДЕЛО, которое надо делать.
[guestbook _new_gstb]
2 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random(); z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled()?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="
"; y+=" 22 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--
zavtra@zavtra.ru 5
[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]
Владислав Смоленцев НИКАКОЙ
Сегодня, спустя почти два с половиной года после прихода Путина к власти, даже опытные аналитики не могут до конца определиться в своем отношении к президенту. Еще труднее определить политические пристрастия Путина и цели, которые он преследует.
К власти он пришел как патриот-державник, поклявшись вести борьбу с террористами до последнего боевика и, несмотря ни на что, продолжать контртеррористическую операцию.
Именно Путин "зачистил" наиболее одиозных олигархов. Придавил местечковый национализм окраин, усмирил губернаторов. Он вернул стране советский гимн и красные боевые знамена. Пошел на диалог с коммунистами и провозгласил идеологию "гражданского примирения".
С другой стороны, у власти в стране осталась практически все та же ельцинская команда, точнее — ее "олигархическое" крыло: Мамуты, Абрамовичи, Дерипаски. Администрацией Путина все по-прежнему "рулит" Волошин, а ход "реформ" в стране все так же курирует Чубайс.
Приняты грабительские законы "О земле", “Трудовой кодекс” и еще целый ряд документов.
Поделиться книгой: