Помоги проекту - поделись книгой:
Некая мысль серой белкой проскользнула по веткам мозга Сейфулина и скрылась в мерцании улыбки Алекс.
Аяз похлопал по карманам в поисках сухого носового платка, не нашёл его и растёр лицо мокрым. Сказал, как мог вежливо, уважительно и в то же время решительно:
— Да, конечно, если у вас есть время, я мог бы уже сегодня предоставить вам все нужные документы… а в договоре будет указано, что "Флауэр" предоставляет мн… кхы-кхы, нашему краевому государственному бюджетному образовательному учреждению для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей "Ухтомский детский дом" спонсорскую помощь… или как вы это назовёте, по обмену опытом?
Свет солнца померк в сиянии медовых глаз Алекс:
— О, разумеется, по этому поводу мы составили отдельный договор! Если вы сомневаетесь в искренности наших помыслов…
— Нет-нет-нет!..
— Мы готовы подождать, пока вы проконсультируетесь у своего юриста…
Аяз Вахитович задумался.
Да, пожалуй, консультация юриста не помешает.
Но, пожалуй, эта игра стоит свеч. Если юрист, проверив все бумаги, скажет, что Сейфулин гарантировано получит эту бесплатную путёвку в новую жизнь…
Нью-Йорк!
Манхеттен!
Рокфеллер-центр! Ждите меня! Я уже иду к вам!
— Алёша! Лёшенька!
Зинаида Андреевна звала его с неподдельной тревогой в голосе и осматривалась, зачем-то прикладывая ладонь к бровям, ну, так ещё капитаны на мостике корабля в горизонт вглядываются.
— Я тут! — выполз он из-под еловой лапы, поникшей на землю.
— Ой! Ты что здесь делаешь? Тебе сюда разве можно ходить одному?!
Странные они, эти взрослые. Только что искала-кричала, а когда нашёлся — сразу руки в боки и ругать…
— Я… э-э…
Алёшка спрятал за спиной свёрнутые в трубочку рисунки и цыплёнка.
Сказать "я тут зарывал секретики, а сейчас откопал, потому что их могут уничтожить"? Зинаида Андреевна хоть и молодая, вон, из старшей группы её даже просто Зинаидой зовут, но ведь взрослая же. Не поймёт.
— Ну-ка, что это ты там прячешь… ой.
Алёшка всё же решил, что лучше не сопротивляться и без боя отдал свои сокровища воспитательнице.
Она сразу перестала сердиться и в её мягких серых глазах засветилась такая ласковая улыбка:
— Кажется, я помню этого петушка. Это же тот, которого мы вместе делали?
Алёша молча кивнул.
— А это… — Зинаида Андреевна раскрутила слегка помявшиеся листики, и её голос странно изменился:
— Это твоя мама, да?
Он снова кивнул молча. Чувствовал, если заговорит — непременно расплачется. Нет, он на самом деле не плакса, просто так переживал за эти портреты… и совершенно не удивился, что воспитательница сразу угадала. Он же хорошо рисует, и маму сделал похожей на себя. Такой же синеглазой и светловолосой.
— Красивая, — вздохнула Зинаида Андреевна. — Я помню, как ты её рисовал. Но что ты делал с этими рисунками здесь?
Послушав тишину, воспитательница растрепала волосы Алёшки на макушке:
— Прятал, да?
— Угу.
— Решил перепрятать?
— Угу.
— Ну, хорошо. Только сейчас тебя Аяз Вахитович к себе в кабинет вызывает. Давай договоримся так. Ты отдашь свои рисунки и цыплёнка мне, я тебя провожу к директору, а потом верну их тебе. Договорились?
— Угу.
Вот будь на месте Зинаиды Андреевны другая, хотя бы даже нянечка тётя Тома, тоже молодая и ласковая, Алёшка б ни за что не согласился. Но от этой воспитательницы шло такое тепло… наверное, такой будет мама.
До самого кабинета директора Алёша думал: зачем его зовут туда? Обычно к Аязу Вахитовичу водили старших, пойманных с сигаретами, а ещё тех, кто не слушался и очень баловался, но ведь он же ничего такого не делал.
Самого директора Алёшка не боялся.
Но…
Он даже споткнулся.
К директору вызывали только за очень серьёзные провинности или по очень серьёзным поводам! Значит…
Алёшка хотел выгнать эту мысль из головы и не мог, она радостно прыгала внутри и растягивала губы в улыбку: значит, значит, значит к нему приехала мама! Ну зачем ещё будут вызывать никому не нужного пятилетнего мальчика к директору детдома?
Аяз Вахитович, и правда, был не один. Рядом с ним в кресле сидела невероятно красивая светловолосая женщина…
Улыбка на Алёшкином лице погасла.
Нет, его мама не могла быть такой. Какой такой? Ну, холодной. Слишком… слишком ненастоящей, что ли.
— Вот, это и есть Алексей Иванов, пять лет, вы только что видели его… документы.
Женщина кивнула, плавно поднялась из глубин кресла, взяла мальчика за подбородок прохладными пальцами, заглянула в глаза. Алёшка подумал, что недавно видел по телевизору в точности такой взгляд.
У кобры…
Вика с тоской стояла перед зеркалом в комнате. Большое, во весь рост, в тяжёлой резной раме, как оно понравилось ей в самом начале и какую тоску наводило теперь! Она уже успела убедиться, что всё-таки отражается в нём без биомуляжа — но вот только видеть её в эти минуты никто не может.
Ну, кроме неё самой, конечно.
— Замечательно выглядите, Виктория Алексеевна!
И кроме Светлого.
Вика выдавила кислую улыбку:
— Спасибо, очень приятно… но это ведь ненадолго, правда?
Удержаться от грустного ехидства не удалось. Светлый пожал плечами.
Сегодня он "оделся" в белый фрак, и Вика не могла не замечтаться, глядя на этакую красоту. Да на ярмарке женихов из-за такого экспоната устроили бы бои без правил (а особо одарённые девицы под шумок организовали бы похищение, возможно, с перестрелками и пытками конкуренток)! Но — что мечтать? О чём мечтать? Какая ещё "ярмарка женихов"? Надо думать о том, как поскорее набрать достаточное количество добрых дел, чтобы белые шарики перевесили чёрные.
— Правильно, — негромко и одобрительно сказал Светлый в ответ на её мысли.
Вика поёжилась. После смерти она успела уже ко многому привыкнуть. И к тому, что смерть — ещё не конец жизни, и что в жизни после смерти есть некоторые плюсы… которые ни ей, ни её невольным товарищам недоступны.
Пока.
Но к тому, что Светлый видит её, актрису, и не из совсем уж бесталанных — насквозь, привыкнуть не могла.
Он же между тем вернулся в каминный зал, и сама Вика тоже пошла за ним.
— Здравствуйте, уважаемые грешники. Если позволите, я начну…
Светлый подождал и продолжил, не услышав возражений.
Тоже мог бы, в конце концов, привыкнуть, что ему ни разу никто не возразил!
— Есть такой город — Ухтомск.
Возражать-то Светлому не возражали, но вот комментировали периодически все:
— Ух-ты! Мы-сы-к! — заржал Серёга, почти сразу же поперхнувшись смехом под тремя осуждающими взглядами. — А я чо, ну чуть что, так сразу я… — забухтел он, признавая вину.
— Это не в честь учёного назвали? — попыталась сгладить неловкое молчание Вика.
— Нет, просто некоторые утверждают, что именно на этом месте стояло родовое поместье князей Ухтомских, из рода которых происходил учёный, — с готовностью пояснил Светлый. — Хотя на самом деле это поместье находилось в сельце Вослома Арефинской волости Рыбинского уезда Ярославской губернии… кхм. Извините, это не столь важно. Так вот. На самом деле Ухтомск не город, а всего лишь посёлок городского типа, но именно там расположено краевое государственное бюджетное образовательное учреждение для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей "Ухтомский детский дом"…
— Блин, если доброе дело состоит в том, чтоб запомнить с первого раза это название, то я его уже провалил! — Сергей оказался первым, кто сумел облечь изумление в слова.
Вика предпочла промолчать.
Артур недовольно фыркнул:
— Ну, детдом, и что?
— В детдоме, — невозмутимо продолжал Светлый, — в данный момент находится один пятилетний мальчик. Алёша Иванов.
Сердце Вики болезненно сжалось, породив шквал эмоций: как? Как?! У неё больше нет тела! Нет сердца! Но что тогда так горестно давит на грудь… на бесплотную, нереальную, более не существующую грудь…
"Грех", — прочла она ответ в спокойном взгляде Светлого.
О, нет, он не осуждал, он понимал её, и, кажется, даже сочувствовал, но от этого было только больней.
— Международное агентство "Флауэр" имеет определённые виды на мальчика. Он подходит им по возрасту и медицинским характеристикам на роль донора для одного из граждан Соединённых Штатов Америки.
— …! — коротко и ёмко выразил эмоции Лавров.
Кривошапкин тоже не сдержался:
— Им что, своих бомжей мало, что они за нашими детьми решили охотиться?
— Бомжи — категория ненадёжная, к тому же, взрослая. А здоровые сердце и почки бывают нужны не только взрослым.
— Но ведь есть же автокатастрофы! — выпалила Вика. — Разве дети не гибнут в автокатастрофах?!
Светлый покачал головой:
— В данный момент речь идёт об агентстве "Флауэр" и о том, что они присмотрели Алёшу на роль донора.
— А наша задача — спасти его! — обрадовалась Вика.
— Да. Именно в этом состоит часть вашей задачи.
— Часть? — недоверчиво переспросила она. — Но…
Если спасение бедного обездоленного мальчика от страшной участи — только часть задания, то чего же ещё от них хотят?
Сергей с непередаваемо тупым видом переводил взгляд со Светлого на Вику, с Вики на Артура и далее по кругу.
Кривошапкин сосредоточенно разглядывал кончики собственных сцеплённых пальцев.
На шкале значений выражений его лица это соответствовало отметке "никто не догадается, что я притворяюсь, что я возмущаюсь".
— Это как понимать — часть?! — а вот голосом он управлял значительно лучше, чем лицом.
— Вы должны за неделю расстроить сделку Сейфулина с агентством "Флауэр" и найти для Алёши хороших приёмных родителей в России, — спокойно улыбнулся Светлый.
— За не-де-лю?! — совершенно искренне возмутился Артур, и… случилось то, чего никто не ожидал: отчаянно, навзрыд, расплакался брутальный мужчина Сергей Иваныч Лавров.
— Я, понимаете, — попытался он оправдываться сквозь рыдания, — я же на самом деле… я не прошу, чтобы вы мне верили… я… а, чего там!
Поделиться книгой: