Когда сбываются мечты

— О Броди! Ты ни в чем не виноват. Все дело во мне, — я прислонилась к двери и сложила руки на груди. Я не слушала его. Броди пытался что-то объяснить мне, но я не слышала. Дэнис уже не раз затевал разговор о том, чтобы уйти из дома, а я думала, он просто хочет расстроить меня. Он знал, на какие кнопочки нажать, чтобы получить повышенное внимание к себе. Но вдруг он и правда подразумевал именно то, о чем говорил. Сейчас я понимаю, что, скорее всего, так и обстояли дела. Я должна была воспринимать его более серьезно, — я опустила руки. — Уж скорее бы понедельник. Скорее бы.

Видимо, в тоне моего голоса прозвучала какая-то едва ощутимая неуверенность, которую мог уловить только хорошо знавший меня человек. Такой, как Броди, потому что он внезапно вскочил на ноги, подошел ко мне и заключил в объятия. Я не сказала ему, что Кармен не одобрила бы подобного порыва. Какая разница, одобрила бы или нет.

— Меня постоянно что-то гложет, — прошептала я ему в плечо. — Я вдруг начинаю представлять, что мы проиграем дело, Дэнис получает все, что хотел, а мне позволяют встречаться с детьми только на уик-эндах или случится что-нибудь еще, такое же ужасное.

— Ничего подобного не произойдет, — ответил Броди. — Судья же не полный дурак.

— Он ненавидит женщин, которые смогли успешно построить свою карьеру.

— Это его проблема.

— И моя тоже — он разбирает мое дело.

— Тогда мы подадим на апелляцию. — Броди отстранился от меня и посмотрел мне в глаза. — Обвинения Дэниса фальшивые, каждое из них. Если он хочет развода, дай его. Но он сумасшедший. И он не сможет выиграть дело, Клер. Как бы ни старался.

В субботу утром я встретилась с Кармен. Главным образом нас заботил не развод, а непосредственное дело о восстановлении моих материнских прав. Сегодня она задавала мне множество вопросов о моей повседневной жизни, уточняла, во сколько я встаю по утрам, кто готовит детям завтрак, во сколько я ухожу на работу, кто стирает, покупает одежду, вызывает доктора. Факт за фактом она собирала подтверждения того обстоятельства, что я обязательная и внимательная мать.

Но в этом заключалась только малая часть всего дела.

— Судья захочет узнать о вашем психологическом состоянии, — сказала Кармен. — Он захочет знать, как вы переносите болезнь матери, как часто собираетесь летать в Кливленд, чтобы проведать ее, расстроены ли вы настолько, что это негативно отражается на детях.

— Ну конечно, я расстроена. Моя мать смертельно больна. Я не считаю себя лучшей на свете дочерью. Я всегда жила вдали от Конни. Все заботы по уходу за ней легли на мою сестру, но они с мамой не очень хорошо ладят. Время уходит. Я должна быть с ней рядом хотя бы сейчас. И недовольство Дэниса по этому поводу характеризует его не с лучшей стороны, вам так не кажется?

— Не имеет никакого значения, что кажется мне. Важно только то, что подумает судья.

— Но если он не последний ублюдок, он поймет, — произнесла я. И не важно, что он некрасиво поступил со мной или что его жена некрасиво поступила с ним. Есть же у него мать. Неужели любовь к ней ему неведома? И потом, не летаю же я туда каждые два дня. Я останавливаюсь в Кливленде до или после какой-нибудь деловой поездки. А что касается детей, они замечательно пообщались с бабушкой. Они понимают, как много они для нее значат. И, знаете, это настоящий жизненный урок для Кикит и Джонни. Нельзя убежать от болезни. Когда люди слабы и несчастны, они больше всего нуждаются в поддержке. Дэнис единственный, кто в этой ситуации подавал детям дурной пример.

Кармен предостерегающе подняла руку.

— Сейчас речь идет не о Дэнисе, а о вас.

Я выпрямилась.

— Состояние моей матери разрывает мне сердце, но я не одержима в своем горе. Когда я занимаюсь детьми, то целиком посвящаю себя им. То же самое и с работой. Я прекрасно выполняю свои обязанности. Возможно, я что-то пропустила дома, проведя время в Кливленде, возможно, моя жизнь слишком насыщенная и беспокойная, но я постоянно в курсе всех дел.

— Когда вы снова отправителсь к матери?

— Это зависит от ее самочувствия и моего рабочего графика.

— Тут нужен подробный ответ, — настаивала Кармен. — Дэнис утверждает, что из вас двоих он более надежен для детей. Мы же утверждаем обратное. Судья захочет узнать, какие поездки вы запланировали, как долго собираетесь отсутствовать и кто будет следить за детьми в ваше отсутствие.

— Дэнис. Как всегда. С этим никогда не возникало никаких проблем.

— Судья захочет услышать от вас, что на какое-то время вы останетесь дома.

Я тоже этого хотела. Но обещать не могла:

— Моя мать умирает.

— Да, — произнесла Кармен.

— Вы когда-нибудь переживали подобное?

— Нет. Моя мать бросила нас.

Это заставило меня замолчать, но ненадолго.

— А вы видели ее с тех пор?

— Ни разу.

— Вы успели сказать ей «прощай»?

— Мы не знали, что мать уходит от нас, пока однажды она не заявилась к обеду.

— Так же произошло и с моим отцом. Он был молод и здоров, а через мгновение умер от сердечного приступа. И мы не успели даже попрощаться с ним. А вот своей матери я могу сказать «прощай». И может ли что-нибудь помешать мне сделать это?

Я одержала маленькую победу. Кармен выглядела растерянной.

— Ничто не может. Вы должны с ней проститься, — она вздохнула. — Только вам надо сделать это осторожно.

— Я планировала навещать ее каждые две недели. Но это сообщение не понравится судье. — Я уже не спрашивала, а утверждала, потому что я великолепно знала ответ.

— Понравится, если вы будете брать детей с собой, улетать с ними, прилетать. И никогда больше не позволите им летать одним.

Я повела себя беспечно, позволив им это? Но ведь шли девяностые годы.

— Но все так поступают.

— Только не матери, которые пытаются убедить судью, что для них дети на первом месте, — возразила Кармен. Послушайте, Клер! Я не утверждаю, что судья прав, я просто пытаюсь растолковать вам ход его мыслей. Каждый ваш поступок он воспринимает по-своему. В ближайшее время вы должны свести к минимуму все разъезды. Естественно, если вашей матери станет хуже, вам придется ехать. Но судья поинтересуется и деловыми поездками. Дэнис уже предупредил его, что вы много путешествуете.

— Ха-ха. Даже подсчитал. Если верить ему, то тридцать четыре дня из каждых девяноста я провожу вне дома.

Кармен усмехнулась и что-то пометила в своем блокноте. Затем разложила на столе календарь.

— Какие деловые поездки вы запланировали?

— Ничего срочного. Броди и один сможет проконтролировать работу наших магазинов на Восточном побережье через неделю. А мне хотелось бы побывать во всех наших бутиках в крупных универмагах до Дня Благодарения.

— Это слишком скоро.

— Ну тогда сразу после Дня Благодарения?

Она отметила на календаре какие-то дни в ноябре, затем открыла страничку с декабрем, что-то подчеркнула и там, а потом снова вернулась к ноябрю.

— Это может подождать?

— Вообще-то нет. Львиная доля работы в наших бутиках приходится как раз на Рождество. Устраиваются различные вечеринки и благотворительные акции. И я привыкла проверять, как проходит их организация.

— А Броди не может сделать это за вас?

— Ну, на самом деле это не его дело. Он больше разбирается в цифрах. А я в творческой части вопроса.

— И все равно на сей раз вам придется отправить его. Очень важно, чтобы вы остались дома.

Она что-то явно не договаривала.

— Я понимаю. Но если суд состоится в понедельник и иск будет отклонен, то дело закроют, правда? Сразу же. По крайней мере, хоть ту его часть, которая касается права опеки?

Выражение лица Кармен не вселило в меня оптимизма.

— Только в том случае, если Дэнис уступит, в чем я очень сомневаюсь. Он не отдаст вам детей. Думаю, до тех пор, пока вас не разведут. Он может согласиться поделить опеку, да и то, если судья решит закрыть дело до принятия окончательного решения.

— Дело? — новый удар, которого я не ожидала. И опять внутри все сжалось. — Какое дело?

— Касательно вас. Дэниса. Детей. Суд назначает специального куратора, занимающегося вопросами судопроизводства, или человека из социальных служб или служб охраны психического здоровья, а возможно, даже незаинтересованное юридическое лицо, которое опрашивает вас и дает рекомендации суду.

— И сколько времени это занимает?

— Судья дает на это тридцать дней. Оформление развода порой проходит дольше. Если вы с Дэнисом не сможете обоюдно договориться, если вы не согласитесь мирно поделить имущество и решите судиться, на все это может уйти месяцев шесть, а то и целый год.

— Целый год неопределенности? — в ужасе простонала я. — Я не переживу этого, не переживу, если со мной не будет детей. Верните мне моих детей, Кармен. Я не смогу без них.

Я верила, что судья изменит свое решение. Я понимала, что Дэнис и его адвокат совершили какую-то махинацию, воспользовавшись моим отъездом и неспособностью защитить себя, но в понедельник я уже лично смогу отстаивать свои интересы. Судья должен наконец узнать правду. И только это сейчас имело смысл.

Глава шестая

Я не любила смотреть телевизор. После работы, занятий с детьми и уборки в доме я чувствовала себя настолько измученной, что с трудом добиралась до постели, где минут десять переключала каналы, а потом мгновенно засыпала. Однако же я прекрасно знала, что смотрит Дэнис, и часто, принося ему кофе в кабинет, краем глаза успевала просмотреть несколько эпизодов из сериала «Законы Лос-Анджелеса» или «Закон и порядок», или «Убийство первой степени» В прошлом я пересмотрела огромное количество сериалов, благо мы с Дэнисом обожали их. Я прекрасно помнила «Вердикт» и конечно же «Анатомию убийства» и приходила в такой восторг от «Убить пересмешника», что брала его в прокате чуть ли не каждую субботу, когда к нам приезжали друзья. А потом на всю страну прогремело «Дело Симпсона». И только жизнь на другой планете помешала бы мне видеть отрывки из него по Си-эн-эн или на экранах в аэропортах, в приемной дантиста или в «Елоубе».

И в этот понедельник я предполагала увидеть такой же строго организованный судебный процесс, который не раз наблюдала по телевизору. Мое воображение рисовало мне просторный зал суда, благообразного судью, восседающего за своей кафедрой, а чуть ниже — степенных адвокатов и их клиентов. За ними должны располагаться скамьи с почтительной публикой, а около дверей стоять судебные приставы, внимательно следящие за порядком.

В реальности же все оказалось совершенно иным. В зале суда царил ужасный беспорядок. О да, судья, конечно, восседал за кафедрой, но это был плюгавенький мужчина, который то и дело вскакивал со своего места, перебегал от одного края стола к другому, хватал то книгу, то папку, постоянно при этом цепляясь за все своей черной мантией. Складывалось впечатление, что он все время старался обратить на себя внимание окружающих. Однако, кроме клерков, в зале находилось всего три человека, стоящие по правую сторону от судьи. На скамейках, которые длинными рядами заполняли комнату, разместились малочисленные группы по два, три, четыре человека, они шептались, что-то бормотали, шелестели бумагами. Два судебных пристава в форме стояли в стороне от зала суда и настолько увлеклись разговором друг с другом, что не замечали ничего вокруг. И все это многоголосие и суету покрывали ровный гул и шипение, издаваемые постоянно работающими батареями.

Я не видела Дэниса. Я начала искать его глазами, еще когда парковала машину, украдкой бросая взгляды по сторонам и очень нервничая, потому что совершенно не могла предсказать собственную реакцию на мужа. Но не нашла его ни на ступеньках здания суда, ни в вестибюле, ни в зале.

Кармен бегло оглядела зал в поисках уединенного местечка и, указав на скамью, предназначенную для присяжных, мягко подтолкнула меня. Я думала, что нам не позволят там сидеть, но скамья оказалась пустой и стояла достаточно далеко от судьи. Это давало нам возможность спокойно поговорить.

Мы уселись, и Кармен достала из кожаной папки пачку бумаг и протянула мне.

— Просмотрите. Это письменное подтверждение всего того, что мы обсуждали в субботу. Шаг за шагом мы опровергли обвинения Дэниса и по пунктам выдвинули свои аргументы: в вашей семье именно на вас лежали основные обязанности по уходу за детьми и вы являетесь более ответственной и надежной стороной в браке.

Я быстро пробежалась глазами по многочисленным пунктам, изложенным просто, четко и правдиво, взяла у Кармен ручку и поставила свою подпись в специально обозначенном месте.

Кармен убрала бумаги и ручку, подсела ко мне поближе и, понизив голос, проговорила:

— Как только тут появятся Артур и Дэнис, мы передадим эти сведения Мисси, вон той блондинке. Она исполнительный секретарь суда и кузина судьи, но достаточно приятная особа.

Я тоже понизила голос почти до шепота. Мне не хотелось привлекать внимания, не хотелось, чтобы кто-нибудь заметил, что я тут нахожусь.

— А кто все эти люди?

— Адвокаты и клиенты. Судья разбирает от трех до семи-восьми дел в час. Время от времени появляются работники социальных служб, а также свидетели, если судья собирается выслушивать свидетельские показания. Репортеры набегают только в том случае, когда проходит слушание какого-то особо пикантного дела.

Кармен медленно и спокойно оглядывала зал, чувствуя себя тут совершенно непринужденно, в то время как я только и мечтала о том, чтобы оказаться в данный момент в каком-нибудь ином месте. Я попыталась расслабиться.

— Не видно ни одного репортера, — заметила Кармен. — Вон тот парень, видите, там, в конце зала, просто зритель. Но оттуда он мало что сможет услышать. К тому же он полностью погружен в свои бумаги.

Наше внимание привлек громкий голос, раздавшийся по другую сторону от скамьи. Через минуту я шепотом спросила:

— Что было?

— Он рассказывает о своем деле, — объяснила Кармен. — И не знает, как правильно выступать, — это, кстати, большая проблема, если человек сам отстаивает свои интересы. И судья инструктирует его. А адвокат жены, там, слева, внимательно прислушивается к объяснениям судьи и заявляет, что это злоупотребление служебным положением — инструктировать одну из сторон, — и это может повлиять на исход дела.

Я больше не нуждалась в комментариях Кармен. Мне все стало понятным по нетерпеливому жесту судьи. Быстрым и угрожающим жестом он дал понять: разговор окончен, и этим унизил женщину и ее адвоката. Все поведение судьи вполне соответствовало тому описанию, которое дала Кармен. Мне очень хотелось верить, что судей отличают мудрость и врожденное чувство справедливости. Хотелось верить, что как только судья познакомится со мной лично, посмотрит на ситуацию моими глазами и поймет, насколько я ответственная и внимательная мать, он сразу же отменит ранее принятое им решение.

Но его нетерпеливый жест, направленный на эту женщину, которая выглядела вполне скромно, несколько озадачил меня. Мне казалось, если судья давал мужу юридические советы, он действительно злоупотреблял своим служебным положением. И, вспомнив замечания Кармен о Сильви, вспомнив все то, что мне говорили об этом маленьком человечке с комплексами Наполеона, об этом женоненавистнике с комплексами Ореста, я гадала, что мне ожидать.

— И что, каждой женщине, которой посчастливилось предстать именно перед ним, выносится обвинительный приговор? — спросила я.

Кармен бросила взгляд в сторону судьи. Прошла минута, прежде чем она ответила:

— Не каждой. Сильви осторожничает. На него уже поступали жалобы, и в газетах о нем публиковались несколько статей. Так что теперь он осмотрителен. Когда предоставляются неоспоримые аргументы, его решения вполне справедливы. Он не осмеливается плыть против течения. Проблемы начинаются в том случае, когда ответчик чувствует себя неуверенно.

Я считала свои аргументы неоспоримыми и вполне логичными и гадала, каким образом судья сумеет не заметить этого. Тут дверь открылась, и вошел Дэнис. Я почувствовала, как мое сердце гулко забилось. В реальности все оказалось гораздо сложнее, чем я себе представляла. Ведь я по-прежнему видела в Дэнисе своего мужа, а не врага.

Рядом с ним шел мужчина, ничем не примечательный, за исключением его манеры держать себя. Он вышагивал медленно, гордо подняв голову и распрямив плечи, как будто он полноправно властвовал над временем и пространством.

— Это Артур Хейбер? — спросила я.

— Да, Артур Хейбер, — ответила Кармен. — Ничего экстравагантного, броского, поверхностного, только потрясающее адвокатское мастерство. Он занимается бракоразводными процессами около тридцати лет. Неужели вы не слышали о нем? Это его любимая манера поведения. Своей сдержанностью он удивляет присяжных, не говоря уже о довольных судьях, которые терпеть не могут находиться в тени. — Она сжала губы и причмокнула. — Он знал, что делал, когда выбрал Сильви.

Наши с Кармен глаза встретились.

— Выбрал Сильви? А он мог это сделать?

— Трое судей занимаются семейными и наследственными делами. Когда делу дается ход, ему присваивают определенный номер в реестре. Последняя цифра этого номера означает, какой судья будет вести дело.

— Тогда основную роль играет случай.

— Теоретически. Но адвокат вполне может устроить так, чтобы выбор пал на конкретного судью. Адвокаты нанимают клерков, которые занимаются занесением дел в реестр, и те ставят их в известность, когда очередь в списке доходит до определенного судьи.

— Но это же несправедливо! — возмутилась я. И когда я увидела, как губы Кармен тронула разочарованная усмешка, меня накрыла волна дикого, безумного страха. — А мы можем поменять судью?

— Пыталась. Вы мне верите? Я присутствовала здесь на другом слушании в прошлую пятницу и просила продолжить наше дело завтра утром. Завтра дела будет вести судья Де Сантис. Не лучше Сильви, но все же поприличнее. Но поскольку мы с вами сейчас сидим здесь, вполне очевидно, что мне отказали. И дело не в том, что эти судьи испытывают симпатию друг к другу, просто они не хотят вставать друг у друга поперек дороги. Сильви открыл предварительное слушание. Наше дело сразу после него. Я сейчас подойду.

Я перевела взгляд на Дэниса. Муж, казалось, ждал этого, потому что смотрел мне прямо в глаза, словно посылая какие-то внутренние импульсы. Он сумел выдержать мой взгляд в течение целой долгой минуты, а затем спокойно отвернулся. Если мой вид и взволновал его, он этого не показал. У меня же внутри все перевернулось. И я снова почувствовала боль, страх, злобу, шок и недоверие — то, что так старательно пыталась вытеснить из сознания все эти дни ради того, чтобы выжить.