До последней точки

— Но ведь нельзя этого разглядеть, пока не подъедешь совсем близко, да и трейлеров не так уж много на дороге. Когда наступает жара, они предпочитают ездить по ночам. Да и что плохого в том, что мы выручили человека из беды?

— Это не похоже на тебя, Френк. Ты никогда раньше не останавливался на автостоп.

— Но ведь я для того и придумал это путешествие, чтобы делать то, чего раньше никогда не делал. Только не говори мне, что ты ее испугалась. Взгляни, вряд ли она крупнее нашей Венди.

— А я не это имею в виду. Как странно она разговаривает. Голос настолько мягкий, что его с трудом можно услышать.

— По-моему, неплохо для разнообразия. Особенно если дети станут ей подражать.

— А какая странная одежда на ней, никакого багажа, нет даже сумочки.

— Да, я заметил. Но это не наше дело. Мы ведь просто подвозим ее, а для этого не обязательно знать ее биографию в подробностях.

Алисия развернула кресло.

— Может быть, она хиппи или что-то в этом роде? Френк чуть не рассмеялся в голос.

— Ты насмотрелась телевидения, дорогая. Хиппи как динозавры. И те и другие вымерли.

— А что если она наркоманка? Все-таки что-то в ней есть странное.

— Может быть, бедный ребенок уже давно прилично не питался. Она тощая как вешалка.

— А что, разве худоба не свойственна наркоманам? — осторожно поинтересовалась Алисия.

— Да, я слышал об этом. Но, может быть, она худеет? Да и потом несколько дней, проведенных в пустыне, способствуют похуданию.

— Тише, она возвращается.

Алисия притворилась, что очень заинтересована неменяющимся пейзажем.

Френк покачал головой. Смешная девочка его Алисия. Спокойная, собранная, обаятельная и готовая почти во всем видеть подозрительное. Взглянув наверх, он увидел, что его гостья села на прежнее место, держа стакан с лимонадом так, будто это было редкое вино. Она улыбалась и перешептывалась с Венди, которая хихикала в ответ. Интересно, о чем они болтают? Не успел он подумать об этом, как незнакомка взглянула на него, и Френк виновато отвел глаза от зеркала.

— Так, вы все представились, настала моя очередь. Меня зовут Мохосстосохия. — Ее язык так легко произнес эти непонятные слоги, что Френк восхитился. Да, он не лингвист. Какого же происхождения это имя? Центральная Европа, возможно, славянское, определенно не испанское. — Так как все мы друзья, вы можете звать меня Маус.

Венди захихикала. Стивен улыбнулся.

— У нас есть немного сыра, если хотите.

— Стивен!

Сестра скорчила ему гримасу.

— Это ничего. Кстати, я очень люблю сыр, швейцарский, колби, лонгорн, бри, гоуда, шанон…

— А я люблю американский, — закричал Стивен гордо, не дав ей закончить.

— Многие маленькие мальчики любят то же, что и

ты.

— Я не маленький, мне одиннадцать.

— Десять, — спокойно возразила Алисия.

— Через полгода будет одиннадцать, — сдался Стивен.

— Хорошо, я не права, ты не маленький мальчик. Френку приходилось очень напрягать слух, чтобы

понять, о чем они говорят. Голос Маус был слишком тихий. С удивлением он вдруг понял, что их гостья была намного интереснее, чем все то, с чем ему приходилось сталкиваться с начала путешествия. Он находил ее очаровательной, так же как и их дочь. Что же касалось Стивена, то мальчик уделял этой женщине столько же внимания, сколько приберегал для жареных закусок и особенных десертов. И это было легко понять. Утонченное, таинственное лицо, воздушная фигура, опутанная ярдами сверкающего шелка, тихий музыкальный голос — все это могло загипнотизировать кого угодно.

— Френк, ты съезжаешь с центральной линии.

— Что? Виноват, родная. Алисия обернулась.

— Скажите, откуда вы?

Маус сделал неопределенное движение, махнув рукой.

— Далеко, оттуда.

— Лос-Анджелес?

— Нет, дальше, гораздо дальше Лос-Анджелеса. — Какую-то долю секунды она колебалась. — Я с юга.

И опять вмешался Стивен.

— А мы уже на каникулах, потому что ходим в частную школу и поэтому каникулы у нас начинаются раньше, чем у других.

— Это здорово, — сказала Маус. — У меня, например, уже давно не было каникул.

— А чем вы занимаетесь? — спросила Алисия.

— Выручаю людей из беды. Френк захохотал.

— В Лас-Вегасе? Неудивительно, что у вас нет выходных. Там каждому нужна помощь.

— Нет, не в Лас-Вегасе. Я еду не туда, я направляюсь к Исчезающей Точке.

«Исчезающая Точка». У Френка даже брови сдвинулись от напряжения. Огромное количество маленьких городков, расположенных вдоль автострады между Лас-Вегасом и Солт-Лейс-Сити.

— Мы так далеко никогда не ездили, я ориентируюсь только по карте. Седар-Сити, Сент-Джордж, Литлфилд и даже местечко, которое называется Ураган. — Он пытался рассмотреть карту до мельчайших подробностей. — Нигде нет даже намека на Исчезающую Точку.

— Она достаточно мала и достаточно велика. — Маус не улыбалась, и Френк не мог понять, шутила она или нет. — Меня не удивит, если ни на одной карте она не будет обозначена.

— А чем знаменита эта Исчезающая Точка?

— Я еду туда по заданию.

— Помогаете кому-то в беде? Она кивнула.

— Мне нужно помочь Прядильщику.

— Вы что, психолог?

— Да, — ответила она, — и я боюсь, что никто, кроме меня, не сможет ему помочь.

— Достаточно непривычно увидеть психолога, путешествующего автостопом, — съязвила Алисия.

— Я и сама бы предпочла путешествовать иначе. Но в данном случае обстоятельства вынудили меня добираться до цели своего назначения именно таким способом. Нет слов, чтобы выразить всю благодарность, которую я испытываю к вам за то, что вы подобрали меня.

Ее благодарность и сердечность были настолько искренни, что подозрения Алисии слегка поулеглись. Глаза Френка продолжали изучать самые мелкие надписи на карте.

— Могу поклясться, что я видел ее на карте штата Юта.

— Но мы едем только до Лас-Вегаса, — сообщила Алисия попутчице.

— Я понимаю и поеду с вами до тех пор, пока вы сможете меня везти. Остальной путь проделаю сама. Я привыкла путешествовать в одиночестве.

— Тогда мы довезем вас до Лас-Вегаса, это решено.

Тем временем Венди приблизилась к гостье. Понизив голос до волнующего шепота, она спросила:

— Пожалуйста, очень прошу вас, скажите мне, где вы достали такой материал? — И она еще раз с наслаждением провела пальцами по тончайшей ткани. — Могу поклясться, что он привезен издалека. Из Индии, наверно?

— Нет, не из Индии, — Маус прикоснулась к своему платью. — Моя одежда соткана из нитей существования, которые хотя и очень тонки и легки, но все же достаточно прочны. — Ее рука поднялась, тонкими темными пальцами она прикоснулась к нитке красных бус у себя на шее. — Здесь собрана кровь всех прошлых прегрешений. Прошлое всегда кровоточит. Через определенные интервалы мне приходится добавлять по новой бусине, чтобы сохранить эмоциональное равновесие. Я помню, когда это ожерелье было величиной с браслет. — Она вытянула ногу и показала туфлю.

— Мои туфли очень прочны и мягки. Для того, чтобы не тревожить землю, когда я прохожу по ней. Я стараюсь не беспокоить ее слишком часто. Парить в воздухе гораздо легче, чем ходить по земле. — Маус улыбнулась девушке. — Скажи, ты когда-нибудь пыталась летать?

— Нет, никогда. Но мои друзья пытались. А знаете, вы действительно странная. Но я полюбила вас.

— Я тоже полюбила тебя, Венди. Тебя и всю твою семью.

— Вы, наверное, полюбили всех, кроме моего младшего брата? Уж он-то, по-моему, никому не может понравиться.

Маус засмеялась.

— Мне кажется, что все старшие сестры недолюбливают своих младших братьев. И все же тебе следует быть с ним поласковее. Вы, взрослые сестры, очень часто забываете о том, что в один прекрасный день наши маленькие братья станут большими и сильными мужчинами. А большие братья — это большая ценность.

— Да, мама говорит мне то же самое, — и Венди снова перевела разговор на одежду незнакомки. — Нити существования. Надо же, каких только названий не придумают в наши дни, все сразу и не запомнишь. Так он не из Индии? О'кей, и все же я не сомневаюсь, что он привезен издалека. Маус слегка кивнула.

— Можно сказать и так.

Алисия разговаривала с Френком и одновременно пыталась сосредоточиться на разговоре дочери с незнакомкой. Хотя у нее и был превосходный слух, ничего, кроме случайных слов или фраз, нельзя было расслышать. Только бы их пассажирка не оказалась наркоманкой, ведь Венди такая впечатлительная. Но уж если нельзя запретить этот разговор, то почему бы в нем не поучаствовать?

— Вы сказали, что вы помогаете другим людям и в то же время вы психолог. Вы что же, своего рода путешествующий социолог?

— Что-то вроде этого. Я просто помогаю людям почувствовать себя лучше.

— Да, я знаю, вы уже сказали об этом. Но, что же все-таки это такое? Какой метод лечения вы применяете?

— Музыкальный, я певица.

— Певица? Ой, — воскликнула Венди.

— Певица, — протянул Стивен разочарованно. Он-то надеялся, что их красивая пассажирка была чем-то гораздо более таинственным, например, шпионкой или диверсанткой, хотя шпионы и диверсанты редко помогают людям в беде.

— Я до сих пор никогда не была знакома с певицей, — задыхаясь от волнения проговорила Венди, — но всегда так мечтала об этом. Могу поклясться, что вы поете не хуже Стиви Никс.

— Кто это Стиви Никс? — вежливо осведомилась Маус.

— Вы не знаете Стиви Никс? Разыгрываете меня, конечно. А вы не могли бы что-нибудь нам спеть?

— Не будь слишком навязчивой, Венди, — сказал Френк.

— Кроме того, — вмешался Стивен, — у нее же нет оркестра.

— Мне не нужен оркестр, — сказала Маус, — обычно я пою a capella.

— Что это такое? — удивился Стивен.

— Это пение без аккомпанемента. Я с удовольствием спою для вас, — сказала Маус и запела.

Это была песня без слов. Хотя познания Алисии в музыке были не слишком обширные, она чутьем угадывала, что вокальный диапазон их пассажирки был необыкновенный. Чистое и прозрачное, как весенний лед, сопрано Маус завораживало и покоряло. Ее голос без всяких усилий выдерживал шесть октав, что было совершенно невозможно. Удивительнее всего было то, что это неземное пение не доставляло ей никакого труда. Ее грудь оставалась совершенно спокойной под тончайшими складками шелка. Когда затихла последняя нота, у слушателей по спинам пробежал холодок. Маус закрыла глаза. Стивен и Венди сидели слегка потрясенные. Даже телевидение никогда не завораживало Стивена подобным образом. Никто не произнес ни слова, пока не замер самый последний, самый тихий и нежный звук.

— Это самое прекрасное из того, что мне когда-нибудь доводилось слышать, — медленно сказал Френк. — Я, конечно, не музыкальный критик и не специалист, но мне редко что-то нравилось по-настоящему. А это мне понравилось.

— Я рада это слышать, — Маус пила лимонад. — Я люблю петь. Петь, как сейчас, для удовольствия, доставляет мне необыкновенную радость. Особенно трудно брать ноты, которые не воспринимает человеческое ухо.

Френк хмыкнул.

— Не понимаю, как можно брать ноты, которые не воспринимает человеческое ухо? Если мы не можем их слышать, значит, и вы не можете, а следовательно, вам их не спеть.

— Вибрации — это самые красивые звуки из всех. Вы должны чувствовать то, что не можете слышать.

— Мне трудно судить об этом. Только знаю: то, что я сейчас слышал, я чувствовал. А вам как, ребятки? Это, конечно, не тяжелый металл, но…

— Это было умопомрачительно, — Венди смотрела на пассажирку глазами, полными обожания.

— Да, ничего, — сказал Стивен, но голос выдавал его волнение.

Исчезающая Точка. Наверное, это был ночной клуб или что-то вроде этого. А Маус была молодой певицей, пытающейся найти ангажемент. У нее не было денег, чтобы добраться туда по-человечески.

— Я думаю, — решительно заявила Венди, — что у вас все получится. Вы поете, как настоящий профессионал.

Маус загадочно улыбнулась, потом вдруг резко опустила голову на руки, ее глаза закрылись и на лице появились морщины.

— Что случилось? — обеспокоенно спросила Венди. — Вы в порядке?