Помоги проекту - поделись книгой:
Хенрик Мейнандер
ИСТОРИЯ ФИНЛЯНДИИ
Линии, структуры, переломные
моменты
Henrik Meinander
FINLANDS HISTORIA
Linjer, strukturer, vändpunkter
2006
Гимн Финляндии «Наш край»
К читателю
/vii/ Идея настоящей обзорной монографии возникла осенью 2002 г., во время Международной книжной ярмарки в Гётеборге. В толпе меня дернул за рукав директор издательства WSOY Алекси Силтала. Он напрямик спросил, не могу ли я написать новую версию полной истории Финляндии для широкой публики. Идея, разумеется, показалась мне привлекательной, и, получив подобные предложения также от других, я решился приступить к ее осуществлению.
Каждая историческая монография основывается на предыдущих исследованиях. Однако автор постоянно отбирает факты и их конкурирующие интерпретации, из-за чего конечный результат становится новым повествованием с собственными акцентами и перспективами. Таким образом, целью данной книги является сведение важнейших научных достижений последних десяти-пятнадцати лет в единое хронологическое целое, которое в то же время представляет собой мое понимание истории Финляндии.
Я стремился дать последовательный анализ превращения Финляндии в отдельную нацию и в государство, находящееся в постоянном и зачастую противоречивом взаимодействии с общественным развитием других частей Балтийского региона, Европы и мира в целом. Я также заостряю внимание на особых природных ресурсах Финляндии, ее культурной специфике и технологической подготовленности, поскольку эти факторы в большой степени обусловили реакцию страны на влияния извне. Наконец, я стремлюсь показать, что многие переломные моменты в финской истории явились случайными результатами примечательных цепных реакций всемирной истории. /viii/
Выражаю теплую благодарность моим редакторам Андерсу Бьёрнссону, Райнеру Кнапасу и Пану Пульме за обоснованные возражения и дополнения к рукописи, ответственность за возможные недостатки которой лежит, разумеется, лично на мне. Книга написана при содействии Фонда имени Альфреда Корделина и Шведского культурного фонда, которым я также благодарен.
1. У истоков
/1/ Около 24 тыс. лет назад, когда период последнего оледенения достиг максимума, Европа сильно отличалась от теперешней. Вся Северная Европа, значительная часть Британских островов и Альп были покрыты материковыми льдами толщиной от 1 до 3 км. Регионы Центральной Европы, ныне густонаселенные, являли собой субарктическую тундру с вечной мерзлотой, в то время как южные части континента были покрыты хвойными и смешанными лесами. В последующие 14 тыс. лет средняя температура на Земле повысилась. Ледниковые массы медленно таяли, появилась растительность, крупные стада диких оленей мигрировали через континент, а вслед за ними в эту северную часть света пришли также первые люди.
Таяние материковых льдов оказало большое влияние на формирование природного ландшафта. Не будет преувеличением сказать, что география Скандинавии – один огромный памятник отступлению ледника. Ледяные массы продавили земную поверхность, а когда давление уменьшилось, начался медленный подъем суши, продолжающийся и в наши дни (30–100 см в столетие). Когда потепление 13 тыс. лет назад было прервано тысячелетним периодом похолодания, вдоль южной и юго-восточной оконечностей ледника образовалась гигантская гравиевая гряда, простирающаяся на территории Финляндии от крайней юго-западной точки страны вплоть до ее восточных регионов. Озера Финляндии, число которых достигает 188 тыс., также являются своеобразным памятником ледниковому периоду, поскольку они возникли в разломах и котловинах, образовавшихся в результате прохождения ледника в горных массивах. /2/
Первые обитатели страны
/2/ Древнейшие следы человеческой культуры в Скандинавии находятся предположительно в Эстерботнии (Похьянмаа),[1] на западе Финляндии. В конце 90-х годов XX столетия в пещере в Лаппфьерде были обнаружены материальные свидетельства, многими исследователями интерпретированные как следы пребывания неандертальцев, живших не ранее 40 тыс. лет назад. Находка оказалась сенсационной, так как в остальном материковые льды смели все следы человеческого присутствия той далекой эпохи. Следующее свидетельство следов человека в Северной Европе относится к 8500 г. до н. э., то есть к периоду возникновения отдельных поселений охотников и собирателей в Дании, Сконе, Прибалтике, Южной Финляндии и Северной Норвегии.
В ту эпоху теперешняя Финляндия еще находилась, в основном, под водой, а значит, первые люди пришли сюда с юга и юго-востока. Невозможно точно установить, на каком языке говорили эти кочевники. В данном вопросе мнения ученых сильно расходятся. Часть исследователей полагает, что на финском языке, относящемся не к индоевропейской, а к уральской языковой семье, в Финляндии говорят лишь в последние 1500 лет. Другие пришли к выводу, что уже вышеупомянутое первобытное население говорило на языке уральской семьи, разные варианты которого были распространены в обширных регионах европейской части современной России и в Прибалтике. Если верна последняя теория, то в Финляндии один и тот же язык доминирует вот уже более 10 тыс. лет, поскольку финский все еще преобладает.
В любом случае современные финны генетически являются результатом непрекращающейся миграции почти отовсюду – прежде всего, с юга и запада. Первая волна переселенцев пересекла Финский залив около 2500–2000 гг. до н. э. Несколько столетий спустя началось аналогичное переселение из нынешней Средней Швеции, продолжавшееся с различной интенсивностью в разные исторические эпохи. Исключение составляет саамское население Лапландии, а также других частей современного региона Северный Калотт. Генетически оно происходит, в первую очередь, от ко- /3/ чевников, пришедших когда-то в Северную Норвегию и на побережье Северного Ледовитого океана вдоль норвежского берега Атлантического океана.
Говоря о том, как складывалась древняя история Финляндии, важно помнить два обстоятельства. Во-первых, этот регион находился так далеко от ранних земледельческих обществ Средиземноморья, что технические инновации и новые способы производства доходили сюда медленно и с трудом. Во-вторых, климат и природа здесь были настолько суровы, что даже с началом развития земледелия в Юго-Западной Финляндии на заре современного летосчисления, то есть в первые 400 лет н. э., регион мог прокормить лишь несколько десятков тысяч жителей. Иными словами, на момент рождения исторического Иисуса Христа большую часть Средиземноморья отличала цветущая земледельческая цивилизация, излишки которой составляли стабильную экономическую основу военного господства, управления и высокой культуры Римской империи. В это самое время основная часть малочисленного населения к северу от Финского залива промышляла охотой и рыболовством, либо, в различных комбинациях, примитивным или подсечным земледелием, скотоводством и традиционным рыболовством.
Северная Европа никогда не была частью Римской империи, но многие римские товары, обычаи и новшества распространились далеко на север благодаря оживленной торговле между Империей и Балтийским регионом. Древнейшее письменное упоминание о финнах
Эта характеристика иллюстрирует отношение римлян к варварам, жившим на севере. Однако именно в тот период существенно расширились связи Рима с Балтийским регионом, о чем свидетельствуют, в частности, многочисленные находки римских монет в населенных частях Юго-Западной Финляндии. Раскол Римской империи надвое и гибель Западной Римской империи были длительными процессами, однако эти переломные моменты остались почти не замеченными в Северной Европе. С V по IX в. н. э. численность населения прибрежных районов Балтийского региона стремитель- /4/ но возрастала. Увеличивалось материальное благосостояние. Одновременно возникала более прогрессивная общественная формация на региональном уровне. С распространением скотоводства и земледелия усилилось расслоение общества, начал выделяться класс вождей. В южной части Скандинавии и в Восточнобалтийском регионе уже на этом этапе существовали местные вожди, называвшие себя королями и соперничавшие друг с другом.
К северу от Финского залива развитие было сходным, но более медленным и не таким масштабным. Вплоть до VIII в. оседлое население здесь было сосредоточено в основном на юго-западном побережье, а также в плодородных областях вдоль реки Кумо (Кокемяэнйоки) и ее озерной системы в Сатакунта и Тавастланде (Хяме). Прирост оседлого населения происходил также на Аландских островах и в прибрежных областях Южной Эстерботнии. В этот период (V–IX вв.) наблюдается интенсификация торговых связей и связанная с этим миграция населения как в Среднюю Швецию, так и из нее: именно там возникают динамично развивающиеся центры торговли и могущественные поселения под предводительством хёвдингов.[2] В других частях Финляндии обитало редкое кочевое население – саамы, мигрировавшие на больших территориях и занимавшиеся охотой и рыболовством также в Южной Финляндии вплоть до XVI столетия.
Обширный регион, который начал именоваться Финляндией лишь в XV в., еще не составлял ни государственного, ни культурного целого. В наиболее плодородных его частях правили ведущие семейства, или, правильнее сказать, кланы, которые к концу этого периода (VII–IX вв.) заключили двусторонние оборонительные союзы и даже порой присягали наиболее могущественным хёвдингам Средней Швеции. К тому моменту контакты Финляндии с западом и югом уже продолжались около двух столетий. Поэтому многие купцы и князья наверняка владели древнеготским, древнегерманским и древнешведским языками. Это отразилось на формировании финского языка. Как уже было сказано, уральская языковая семья, включающая, в частности, также эстонский и венгерский языки, не является индоевропейской. Строй финского языка существенно отличается от строя основных европейских языков, однако благодаря многочисленным заимствованиям финский /5/ язык в культурном отношении развивался в тесном взаимодействии с индоевропейскими языками. Наиболее существенное влияние на финский язык оказал шведский, который во II тысячелетии занял доминирующую позицию во многих прибрежных областях.
Викинги и Крестовые походы
Первый крупный этап заселения Финляндии и распространения культуры начался в середине VIII в. и продолжался вплоть до XIV столетия. В этот период Северная Европа отличалась сравнительно теплым климатом, что наряду с новшествами в области земледелия и техники мореплавания заставляло растущее население искать новые земли в восточном направлении. Восточные районы внутренней Финляндии, Карелия, а также северные берега Ладожского озера стали, таким образом, заселяться земледельцами из Юго-Западной Финляндии и Тавастланда, практиковавшими, в частности, подсечное земледелие. Постепенно началось также заселение южных берегов Ладоги славянскими племенами, экономическим центром которых стал Новгород. Продвижение финнов на восток привело около 1000 г. к появлению у карельского населения самобытной культуры. Иными словами: приблизительно тысячу лет назад к северу от Финского залива обитало три племени – финны, тавастландцы (
Это переселение народов частично совпало с походами шведских викингов на восток. Пути викингов пересекали северный берег Финского залива, Неву и Ладогу, в южном направлении через Россию, до самого Черного моря и Константинополя. Доказательств того, что в этих походах принимали участие отдельные финские воины или корабли, не существует. Очевидно, однако, что природные гавани и торговые центры, расположенные у Финского залива и Ладоги, использовались викингами (варягами) в качестве перевалочных пунктов. Походы викингов (800–1025) часто описываются в популярной исторической литературе как грабительские набеги. В реальности они включали также торговлю, колонизацию и административную реорганизацию политически слабых или ранее не заселенных областей Европы. Так обстояло дело на западных направлениях и на Руси, где варяжские князья стали править Новгородом (862) и Киевом (882), заложив основы впоследствии столь могущественного Российского государства. /6/ Для Финляндии эпоха викингов также стала преддверием государственной интеграции как в экономическом, так и в культурном плане – процесса, усилившегося во многих областях на протяжении XII в. и к концу XIII в. связавшего значительные части современных Швеции и Финляндии в единое государство.
Письменных источников финской эпохи викингов не существует, но зато налицо богатый фольклорный материал, систематизируемый собирателями с XVIII в. и уходящий корнями в дохристианское общество той эпохи. К числу первых собирателей финноязычного фольклора принадлежит Элиас Лённрот (1802–1884). Он обработал и объединил песни и сказания в литературное повествование, руководствуясь античными образцами и произведениями эпохи романтизма. Первая версия труда вышла в 1835 г. под названием «Калевала». Это творение стало краеугольным камнем в формировании финского национального самосознания, народным эпосом Финляндии, причем это было обусловлено не только присущим данным сказаниям народной мудростью и стилистическим совершенством. «Калевалу» «приняли на вооружение», поскольку эпос включал собственную историю Финляндии до государственного объединения со Швецией. Для потомков руны эпоса являются также источником знаний об обществе эпохи викингов – от сведений о влиятельных деревенских кузнецах и об удобных рыболовных снастях до описаний кровавых родовых распрей и народной мифологии.
Тот факт, что Северная Европа никогда не была присоединена к Римской империи, повлек за собой почти тысячелетнюю изоляцию от христианской церкви. Лишь начиная с VI в. отцы церкви стали толковать заповедь Христа проповедовать Евангелие среди других народов как призыв обращать варваров также и за пределами Римской империи. Именно к VI в. относятся первые свидетельства того, что христианское учение начало проникать в Финляндию. В VIII–IX вв. на украшениях и других предметах роскоши появляется крест как приносящий удачу и интегрирующий символ. Другим признаком распространения христианских обычаев среди княжеского сословия был отказ от традиции сжигания умерших, которая постепенно сменилась захоронением.
Подобные процессы шли также в Швеции и Восточнобалтийском регионе. Христианские символы и обряды распространялись опосредованно через торговые связи. В 20-х годах IX в. папская администрация, руководствуясь как духовными, так и политиче- /7/ скими причинами, решила начать активную миссионерскую деятельность на севере. Эта задача была поручена бременскому монаху Ансгару, впоследствии называемому апостолом Скандинавии. В 829 г. он прибыл в Бирку, торговый город викингов в восточной части Средней Швеции. Со временем он был назначен архиепископом в Бремене, который в последующие 200 лет являлся главным центром христианизации Скандинавии. Однако христианские обычаи по-настоящему утвердились в скандинавских обществах только в начале XI в. Лишь с этого времени правомерно говорить о христианском Севере. В Прибалтике и Финляндии этот процесс протекал еще медленнее, так как организованная миссионерская деятельность здесь началась не ранее XII столетия.
На востоке Балтийского региона обращение населения в новую веру зачастую принимало крайне жестокие формы. Речь идет о так называемой миссии меча под предводительством рыцарей-крестоносцев из Германской империи. К северу от Финского залива развитие было несколько иным. В эпоху викингов началось экономическое слияние Юго-Западной Финляндии со Средней Швецией, что благоприятствовало распространению христианских обычаев и взглядов в Финляндии: по дипломатическим соображениям шведские викинги-князья начали принимать крещение и не препятствовали отдельным миссионерам пытать счастья в Финляндии. Таким образом, уже в конце XI столетия в юго-западной части страны, видимо, возникли первые церковные общины.
Существует две причины, по которым миссионерская деятельность в Финляндии приняла в XII в. более организованные формы. Во-первых, к этому моменту медленно, но верно укрепилась королевская власть в Швеции, что способствовало возрастанию ее влияния на развитие Финляндии и других частей Балтийского региона. Во-вторых, соперничество между папской властью и Германской империей привело к основанию папой новых архиепископств в Лунде (1104) и Упсале (1164) с целью устранения архиепископа Бременского, отличавшегося чрезмерной верностью германскому императору. Решение папы распространить систематическую миссионерскую деятельность на Финляндию явилось звеном в этой борьбе за власть, поскольку крестоносцы германского императора в то же время укрепляли свои позиции в Прибалтике. Дополнительным стимулом для деятельности миссионеров в Финляндии были опасения возможной активности со стороны Новгорода и православной церкви. /8/
В средневековых источниках упоминаются три Крестовых похода в Финляндию. Позднее историки относили их приблизительно к 1155, 1239 и 1293 гг. Хотя христианизация Финляндии проходила в основном мирным путем, церковь нуждалась в легендах об активной борьбе между добром и злом, якобы сопровождавшей обращение язычников. Первый из Крестовых походов, известный современным исследователям (1155), возглавил в соответствии с церковной традицией британский монах Хенрик. Под защитой короля свеев Эрика он предпринял миссионерскую экспедицию в Юго-Западную Финляндию. Причиной того, что именно этот поход стал известен потомкам, стала последующая канонизация Хенрика и объявление его покровителем епархии города Або (Турку), так как, по преданиям, этот монах при жизни творил добро и чудеса. Согласно легенде, Хенрик крестил финнов после того, как они были разбиты войском короля Эрика, и остался в Финляндии в качестве епископа новой миссионерской епархии, но через год был убит финским крестьянином Лалли, который, разумеется, понес за это Господню кару.
Возникновение шведского государства
Тринадцатый век характеризовался нарастанием борьбы за политическое и экономическое господство над побережьем Финского залива. В Северной Прибалтике пытались утвердиться датчане. В 1219 г. они основали портовый город Ревель, ныне официально называемый Таллинном. По-эстонски
Укреплялась власть шведской короны и католической церкви над местными князьями в Средней Швеции и к северу от Финского залива. Хотя централизация власти была длительным процессом, продолжавшимся в течение всего Средневековья, можно говорить о существовании уже в начале XIV в. шведского государства, одним из важнейших регионов которого была Юго-Западная /9/ Финляндия, В результате стабилизации политической обстановки крестьяне из перенаселенных областей Швеции стали перебираться через Финский залив и селиться в относительно пустынных береговых районах Эстерботнии.
Очевидно, что колонизация не контролировалась верховной властью. Однако чем дальше на восток продвигались колонизаторы, тем чаще возделыванием новых земель руководили князья или богатые крестьяне, причем они старались завладеть львиной долей пахотной земли. Переселенцы представляли собой немногочисленную группу населения. Благодаря бракам и языковому взаимодействию финно- и шведскоязычное население еще до ослабления иммиграции в середине XIV в. начало смешиваться. Несмотря на свою незначительность, миграции из Швеции положили начало заселению побережья Финляндии шведскоязычными жителями – процесс, непрерывно продолжавшийся вплоть до наших дней.
Утверждение шведского языка в Финляндии было связано также с тем, что он все в большей степени становился языком власти. В конце 30-х годов XIII в. шведский ярл[3] Биргер предпринял карательную экспедицию в западную часть внутренней Финляндии – Тавастланд, – жители которой вступили в союз с Новгородом. В дальнейшем эта экспедиция (1239) стала известна как Второй крестовый поход в Финляндию. Она была санкционирована папой, так как тавастландцы сожгли католический храм. Однако важнейшей целью этого похода было упрочение шведского королевского владычества в Финляндии. По приказу ярла Биргера в Тавастланде была построена крепость Тавастхус (Хямеенлинна). Со временем крепость стала важным административным центром шведской короны.
Римско-католическая церковь играла ведущую роль в консолидации светской власти повсеместно в Европе. Тот факт, что шведская корона могла защитить служителей церкви и ее собственность от местных князей и владык, был выгоден церкви. Такие же отношения между светской и королевской властью существовали в Швеции. В XIII в., после различных междоусобиц, Швеция и Финляндия образовали единое государство под властью монарха. Церковь последовательно поддерживала интересы короны. В конце XIII в., когда королевское военное присутствие все более распространялось на восток, в направлении Карелии, вслед за вой- /10/ сками шли католические прелаты. Летом 1293 г. шведский военный предводитель Тюргиль Кнутссон предпринял успешный поход на Карельский перешеек. Местное православное население было обращено в католическую веру. Была возведена Выборгская крепость, которая вплоть до XVIII в. оставалась важнейшим приграничным оплотом королевства на востоке.
В результате этой военной операции, вошедшей в историю под названием Третьего крестового похода в Финляндию, постепенно обозначилась более четкая граница между сферами интересов шведской короны и Новгорода. С подписанием Нотебургского (Ореховецкого) мира[4] между обоими государствами возникла политическая граница, которая одновременно стала демаркационной линией, разделившей западные и восточные церковные общины. Таким образом, большая часть нынешней Финляндии подпала под шведское и римско-католическое владычество. Это обстоятельство сыграло решающую роль в дальнейшей судьбе страны. Присоединение Финляндии к западной церкви повлекло за собой не только унификацию форм управления страной и ее духовной культуры в соответствии с характерными особенностями других регионов Европы, подчинявшихся папе Римскому. Тем самым финская культура медленно, но верно подвергалась ассимиляции со стороны общеевропейской католической культуры. Новые способы управления и церковное искусство отражали целый ряд духовных ценностей, которые в последующие века стали формировать у финского народа мироощущение и взгляды на жизнь – прежде всего, в форме позднейшего лютеранства.
Однако утверждение западной церкви в Финляндии не обусловило немедленный отказ от языческих традиций и представлений. Страна являла собой крайне малонаселенный и обширный регион. Как и в других частях Европы, здешнему крестьянству удалось сохранить многие древние обычаи, переосмысливая их как христианские. Наиболее известна трансформация языческих обрядов плодородия в празднование христианской Троицы. Оба праздника приходились на конец весны или на самое начало лета. Оба были посвящены возрождению. Во время языческого праздника люди приносили символические жертвы в честь пробуждения природы, земледелия и жизни. Христианский праздник восславлял Вознесение Христа. Все это облегчало объединение двух тради- /11/ ций в одну. Так произошло, например, в тавастландской деревне Ритвала, отличавшейся плодородной землей. Древний языческий культ плодородия приобрел здесь католический облик в начале XIV в., однако, вплоть до XVIII в. этот обычай сочетался с прежними оргиастическими празднествами.
К началу XIV в. шведская королевская власть начала возводить в Финляндии три укрепления: Абоский замок, Выборгский замок и уже упоминавшуюся крепость Тавастхус. В конце XV в. была также построена крепость Олофсборг (Олавинлинна) в приграничной зоне на юго-востоке области Саволакс (Саво). Одновременно заложили несколько малых укреплений (в частности, Расеборг и Кастельхольм), которые также способствовали упрочению королевской власти в различных регионах. Как и в целом в Европе, эти крепости являлись военными сооружениями и центрами сбора налогов. Центральная власть, однако, все еще была слаба, и поэтому значительную долю управленческих функций на местах брала на себя церковь. Последнее особенно заметно в Финляндии, где епископство в Або задавало тон процессу административной интеграции. Основой церковного управления являлись местные приходы, которые были образованы в каждой волости. Волости, в свою очередь, представляли собой наименьшие административные единицы светской власти.
Не позднее XIV в. восточная часть шведского королевства стала называться для краткости Остерландией
Земледелие и торговля
До XVI в. постоянные поселения в Финляндии были сосредоточены в основном в наиболее плодородных частях побережья и в Тавастланде. Здешние приходы имели средства возводить церкви, /12/ для финских условий роскошные – гранитные, со сводами и архитектурными украшениями из кирпича, как символ победы цивилизации над скудной природой и язычеством. Многие из этих каменных церквей сохранились до наших дней и активно используются приходами, одновременно являясь географическими и культурными памятниками финского Средневековья. Менее долговечными оказались светские сооружения – поместные замки и монастырские постройки, которые, за немногими исключениями, были снесены или разобраны на стройматериалы.
Быт средневековой Финляндии существенно отличался от образа жизни, характерного, например, для христианского населения Средиземноморья. Из-за сурового климата прибыли от земледелия в Северной Европе были значительно меньше, чем в Южной. Это, разумеется, сильно влияло на культуру и на общественную жизнь в целом. Как уже указывалось, при посредничестве церкви в западной христианской цивилизации со временем возникли многочисленные общие традиции, составившие ядро культуры, присущей современному Европейскому союзу. Этому в большой степени способствовало то, что духовенство получало однотипное образование, которое включало изучение латыни и святых таинств в кафедральных школах епископств, а также в университетах Центральной и Южной Европы. Другой важной движущей силой в формировании единой западной культуры были монастыри. Сеть монастырей различных орденов играла особую роль в распространении культуры на периферии Европы, в частности в Финляндии.
Монастыри представляли собой систему перевалочных пунктов как для католических монахов со всей Европы, так и для финских паломников. Монахи несли с собой европейскую книжную премудрость, а также различные ремесла, в то время как мирские пилигримы по возвращении в родные места распространяли там единые христианские обычаи и предания. Важнейшим центром паломничества финнов, естественно, являлся Рим. Однако существуют свидетельства путешествий финских паломников и в другие места поклонения: в Сантьяго-де-Компостела в испанской Галисии, в норвежский Нидарос к мощам Олава Святого – знаменитейшего из святых Северной Европы, а также к могиле св. Биргитты в Вадстену. Первые доминиканские и францисканские монахи прибыли в Финляндию в XIII в. Спустя два столетия (1438) в Нодендале (Наантали), неподалеку от епископства города Або, был заложен монастырь сестер-биргиттинок. Монастырь успел пере- /13/ жить кратковременный расцвет, прежде чем лютеранская Реформация распространилась в XVI в. на Северную Европу.
Погибший в бою король викингов Олав (ум. 1030) был канонизирован как распространитель христианства и законности в Скандинавии. В его честь были названы многие церкви во всем Балтийском регионе. Культ св. Олава быстро распространялся, причем не только благодаря усилению владычества скандинавских королей и католической церкви на Балтике. В распространении этого культа важную роль сыграло утверждение более стабильных форм торговли – процесс, приведший к образованию системы прибрежных городов вокруг всего Балтийского моря. Движущей силой этих экономических перемен была сеть городов Ганзейского союза, управление которым велось из Северной Германии. Успехи Ганзы обуславливались в первую очередь наличием торгового пути из Новгорода в Брюгге (расположен на территории современной Бельгии). Этот путь удавалось поддерживать, несмотря на меняющуюся политическую конъюнктуру. Неоценимо значение влияния ганзейских городов на общественное развитие Балтийского региона. Возникновение Ганзейского союза и его более чем трехсотлетний золотой век (ок. 1200–1500) были положительными следствиями политической раздробленности Германии. Важную роль играл также быстрый прирост населения во всей Европе и ряд технических изобретений, значительно облегчивших перевозку товаров и строительство городов. Все увеличивавшееся население Европы потребляло все зерно, вывозившееся из Балтийского региона, рассчитываясь за него тканями, пряностями, винами и другими товарами, имевшими высокую ценность или престиж. Роль Финляндии в этом разделении труда была, разумеется, второстепенной, но с помощью экспорта сливочного масла, шкур и рыбы страна могла оплачивать растущий импорт вышеупомянутых товаров. Важным предметом ввоза, безусловно, являлись ткани. Однако главнее всего был ввоз соли, необходимой для длительного хранения продовольствия.
Собственно ганзейские города располагались лишь на территории Северной Германии и в Прибалтике (Рига, Ревель-Таллинн). Кроме них возникли также города, получившие право торговать с Ганзой. В XIII–XIV вв. несколько таких городов было основано в Финляндии. Первым и наиболее значительным из них стал Або. Город имел большое значение, так как представлял собой систему складов в торговле между Юго-Западной Финляндией и другими /14/ частями Балтийского региона. К тому же Або являлся резиденцией епископа, а впоследствии также университетским центром восточной половины шведского королевства (1640). Устье реки Ауры в Або уже в эпоху викингов было значительным торговым пунктом, а после закладки здесь доминиканцами монастыря св. Олава застройка постепенно приобрела городские черты. В 80-х годах XIII в. началось возведение Абоского замка, а в 1300 г. в городе был освящен Домский собор с тремя нефами, до сих пор являющийся важнейшей святыней Финляндии. К Выборгу (Виипури), заложенному в 1293 г., в последующие два года прибавилось несколько городов на западном побережье: Ульфсбю (Ульвила), Раумо (Раума) и Нодендаль, а также Борго (Порво) на южном побережье края Нюланд (Уусимаа).
Значительную часть населения этих весьма малых по европейским понятиям городов составляли немцы, вернее, купцы, говорившие на нижненемецких диалектах. Они избирали бургомистра и совет, а также объединялись в гильдии по тем же принципам, что и в других приморских городах. Так, в середине XIV в. более 80 % горожан в Або были немцами из северных земель – Рейнской области и Вестфалии. Шведский король принял закон, по которому не менее половины городских бургомистров и членов советов должны были иметь местное происхождение, но доказательств того, что этот закон соблюдался, нет. В любом случае советы стояли на страже интересов купечества и были гарантом выполнения купцами торговых договорных обязательств. Тем самым советы являлись связующим звеном между горожанами и их торговыми контактами в других частях Северной Европы. Гильдии выполняли в основном социальную функцию, являясь, по сути дела, эксклюзивными клубами для совместных праздников и попоек. В Средние века в Або существовало не менее шести гильдий, каждая из которых имела свой особый профиль и статус. Самой престижной была, без сомнения, Гильдия Трех Королей, члены которой представляли преимущественно городское духовенство, дворянство и управленческие структуры.
Учреждение гильдий имело место в наиболее плодородных районах сельской местности в Финляндии, но касалось оно лишь местной общественной элиты. Важно помнить, что в шведском государстве не было регулярной системы дачи земли в лен. Было принято давать в пользование не самих крестьян, а лишь право взимать с них налог. В Центральной и Восточной Европе значи- /15/ тельная часть крестьянства была прикреплена к земле, которой владели единовластные феодалы. Король давал феодалам право налогообложения в их ленах, а взамен получал лояльность и военную поддержку феодалов. В шведском королевстве подобная система так толком и не утвердилась: здесь было недостаточно пахотной земли и рабочей силы. Поэтому в Северной Швеции и в Финляндии лишь 5 % крестьян работали на земле, не являясь собственниками или арендаторами. По этой причине крестьянство в восточной части королевства, как правило, платило налоги непосредственно королю и церкви. Важно также отметить, что финские крестьяне старались блюсти свои интересы и в некоторых случаях могли весьма упорно их отстаивать, особенно если противником в разногласиях выступала церковь.
Уже в доисторическое время в речных долинах и на других плодородных землях Юго-Западной Финляндии возникло оседлое земледелие и скотоводство. Важнейшим техническим новшеством в этой отрасли стал оборотный плуг, который сделал возможной обработку тяжелых глинистых почв, тем самым обеспечив условия для очистки все новых земель под пашню. Вдоль южного побережья и на Аландских островах возник целый ряд деревень, расположенных в шхерах, где главными отраслями были рыболовство и скотоводство. Чем дальше на север и на восток, тем больше становилась доля подсечной пашни. Подсечное земледелие отнюдь не являлось примитивной формой обработки земли. Урожай с подсечной пашни (сам-20 – сам-30) в несколько раз превосходил прибыль с постоянно возделывавшихся полей в Финляндии (сам-5 – сам-10), причем встречалось много разновидностей подсечного земледелия. Из них наибольшее экономическое значение имел метод «хухта», который пришел в Финляндию из России примерно в XI в. Он был основан на наличии обширных хвойных лесов на общинной земле, поскольку на обработку земли уходило четыре года, а урожай с нее можно было получить лишь единожды. На практике это означало, что крестьяне вырубали и сжигали молодую поросль в том же году, когда ранее обработанные участки подсеки засевались и с них снимался урожай.
Вспомогательными промыслами крестьян-подсечников служили рыболовство и, в незначительной степени, охота. Скотоводство в больших масштабах не было распространено. Деятельность крестьян-подсечников охватывала обширные территории, поэтому они не могли иметь постоянных скотных дворов и других ти- /16/ пичных построек. Подсечное земледелие было очень трудоемким, в результате чего хозяйства этих регионов вплоть до XIX в. состояли из настоящих мегасемей, включавших, в свою очередь, несколько нуклеарных семей, проживавших вместе. Это наложило отпечаток на финские фамилии, которые указывали, к какой расширенной семье человек принадлежал.
Бедность стала причиной того, что в Финляндии сформировался очень малочисленный слой высшего класса, то есть неподатного сословия (фрельсе). Чтобы получить такие привилегии, землевладелец должен был за свой счет снарядить для короны конного ратника и обеспечить его всем необходимым. Большинство семей, достигших такого положения, представляли богатых шведско- или немецкоязычных крестьян с южного побережья, но постепенно к этой группе присоединились некоторые состоятельные финноязычные крестьянские роды из разных частей Юго-Западной Финляндии. В то же время в Финляндии отсутствовала серьезная необходимость содержать боеготовое воинское сословие. Нотебургский (Ореховецкий) мирный договор между Швецией и Россией 1323 г. стабилизировал положение на восточной границе сроком на сто лет. Поскольку у короля не было средств укрепить центральную власть, монархия на протяжении большей части Средневековья являлась политическим союзом относительно независимых замковых ленов. /17/
2. Рождение княжества
/17/ Возникновение единых государств с неограниченной центральной властью представляло собой во всей Европе медленный процесс, продолжавшийся с различной интенсивностью вплоть до XVII в. Политическое объединение Швеции в королевство, а затем и в наследственную монархию протекало во взаимодействии и в соперничестве с датским, российским и польским государствами. В XV в. могущество Дании было велико, но по мере упрочения власти Густава Васы над шведскими землями в 20-х и 30-х годах XVI в. на берегах Балтики возникло сильное королевство, которое во второй половине XVI в. выстояло под внешним напором, несмотря на внутреннюю борьбу за власть сыновей Густава Васы.
В ту эпоху Финляндия приобрела важное экономическое и военное значение. До 1617 г. шведское королевство расширялось главным образом на восток, а следовательно, значительная часть крепостей строилась именно в восточной его половине. Туда же стягивались военные формирования. Особенно заметно это стало во второй половине XVI в., в период затяжных войн с Россией. Данное обстоятельство объясняет и тот факт, что королевские междоусобицы между братьями часто разыгрывались именно в Финляндии.
Кальмарская уния
Ярким выражением ослабления королевской власти в Швеции стали затяжные распри из-за престолонаследия, которые имели место на протяжении большей части XIV и XV в. Правители, чье /18/ положение зачастую было шатким, пытались сделать престол однозначно наследственным. Их попытки терпели поражение из-за конкурирующих дворянских родов, которые заключали союзы как между собой, так и с немецкими князьями, чтобы защитить свои региональные и общегосударственные интересы. Одной из влиятельнейших фигур того времени был Бу Йонссон Грип, крупнейший в Швеции землевладелец, который способствовал восшествию на трон Альбрехта Мекленбургского на выборах короля в 1364 г. Вскоре Бу Йонссон получил должность дротса, то есть высшего канцлера королевства. С самого начала северогерманский король зависел от экономической поддержки Йонссона, благодаря чему последний сумел понемногу выкупить большую часть королевских поместий и сделаться фактическим правителем. Наиболее сильную власть Бу Йонссон имел над финляндскими поместьями, которые таким образом сделались как бы его собственным государством в государстве.
Избрание Альбрехта королем отражало усиление позиций ганзейских городов и северогерманских князей во всей Скандинавии. Их господство ощущалось в каждой сфере общественной жизни. После смерти Бу Йонссона в 1386 г. скандинавская знать решила сплотиться в борьбе против немцев. Следствием этого стало образование в 1397 г. в Кальмаре унии трех скандинавских королевств – Швеции, Дании и Норвегии. Монархом унии был избран Эрик Померанский. Однако до 1412 г. за него фактически правила его двоюродная бабка по материнской линии Маргарета – датская принцесса, сосредоточившая в своих руках значительную власть в результате брака с претендентом на шведско-норвежский трон.
Кальмарская уния стала одним из крупнейших королевств в Европе, но плотность населения здесь была незначительна, а экономический потенциал слаб. Поэтому королям унии не удалось превратить ее в централизованное государство. Формальное сохранение унии до 1521 г. обуславливалось относительным единством антинемецких устремлений стран-участниц. Однако даже в этом вопросе у них были разные интересы. Почти каждые выборы правителя унии сопровождались длительными переговорами. Введение унией торговой блокады против ганзейского города Любека негативно отразилось на экспорте шведской железорудной промышленности на материк. В 30-х годах XV столетия в разных частях шведского королевства вспыхнули восстания крестьян и гор- /19/ няков. В последующий период шведская аристократия относилась к унии с недоверием, а в 1471 г. трения между Данией и Швецией даже привели к вооруженному конфликту в Брункеберге (ныне Нормальм) к северу от Стокгольма. Недоразумение было улажено, но в перспективе оно явилось причиной распада унии.
Для Норвегии период унии стал, безусловно, временем политического упадка. К тому же на страну со страшной силой обрушилась «черная смерть» – чума. Короли унии следили за тем, чтобы почти все руководящие посты в Норвегии распределялись среди датских, шведских или немецких аристократов. Тем самым Норвегия была превращена в датскую провинцию. На развитии Финляндии период унии сказался более благоприятно. Усиление датской гегемонии и последовавшие за этим конфликты давали руководящим кругам Финляндии большую маневренность и возможности завоевывать политические привилегии. Благоприятному развитию Финляндии способствовало возрастание ее экономического значения для шведского королевства в XIV и XV вв. Однако неверно было бы утверждать, что восточная половина королевства начала отделяться от Швеции. Речь шла скорее об усилении влияния финляндских руководящих общественных слоев на дела государства. Таким образом, Финляндия превращалась в одну из важнейших областей шведского королевства. Начиная с 1362 г. представителям финских сословий было разрешено участвовать в выборах короля Швеции.
Соперничество между Данией и Швецией вызвало несколько кровавых столкновений в 1470–1520 гг., но не оно явилось главной причиной расторжения Кальмарской унии. Благодаря техническим достижениям (порох, огнестрельное оружие, артиллерия), а также растущему объему европейской торговли королям той эпохи было все легче подчинять себе местных князей и дворян, чтобы укрепить свою власть на государственном уровне. В случае удачи следующим этапом становилось расширение территорий государства и установление контроля над стратегически важными торговыми путями. В Северной Европе пример подало Великое княжество Московское, в 1477 г. подчинившее себе Новгород. Следующая экспансия московитов была направлена на Польско-Литовское королевство, которое, подобно Кальмарской унии, представляло собой крупное, но непрочное государственное объединение. По существу, подобное развитие было характерным для Франции, Испании и Англии, где монархи различными спосо- /20/ бами подавили влияние высшего дворянства и церкви, а затем получили контроль над ранее независимыми ганзейскими городами и союзами городов. Обыкновенно эти средоточия власти принимали форму наследственных королевств.
Образование централизованного Российского государства изменило военно-политический ландшафт Балтийского региона. Восточная граница шведского государства с Россией проходила через территорию современной Финляндии, но положение осложнялось тем, что при заключении Нотебургского (Ореховецкого) мира граница была обозначена лишь на южной оконечности Карельского перешейка. В результате северные части Финляндии и Карелии подвергались двойному налогообложению – как Швецией, так и Россией, так как оба государства использовали эти земли в качестве охотничьих и рыболовных угодий. В XV в. положение дел стало меняться по мере продвижения на восток земледельцев-подсечников из области Саволакс. Речь идет о территориях, ранее использовавшихся, прежде всего, карелами, подвластными Новгороду и Москве. Из-за непрекращающихся приграничных споров в 70-х годах XV в. шведы построили во внутренней, озерной части Саволакса большую крепость Олофсборг. В Москве это расценили как провокацию, поскольку считалось, что крепость находится на русской территории. Последовала череда вооруженных конфликтов. Когда стороны, более чем через сто лет, заключили мир в селении Тявзино в 1595 г., граница продлилась до Северного моря. Она проходила вдоль восточных рубежей края Саволакс и однозначно определяла Лапландию как часть Швеции.
Однако необходимость усиления централизованной власти в Швеции диктовалась не только неспокойным положением на восточной границе. В то время, когда шли войны с Россией, датская корона интенсифицировала свои попытки подавить шведскую аристократию, чтобы превратить скандинавскую унию в датскую гегемонию. Для достижения своих целей датчане не останавливались перед альянсом с Россией. Осенью 1520 г. датский король унии Кристиан II, заняв Стокгольм, приказал казнить 82 шведских дворянина, посмевших выступить против его верховной власти. Подобные массовые казни имели место также в Финляндии. «Стокгольмская кровавая баня» повлекла за собой ответную реакцию, которая застала Кристиана II врасплох. В Швеции крестьяне – собственники земли имели столь стабиль- /21/ ное экономическое положение, что не чувствовали особой угрозы со стороны местной аристократии и потому не поддержали массовую резню. После возвращения Кристиана в Данию 24-летний шведский дворянин Густав Эрикссон Васа сумел поднять крестьянское восстание в провинции Даларна. Оно быстро перекинулось на другие части страны. В августе 1521 г. Васа был избран правителем всей Швеции.
У Густава Васы были три козырные карты. Во-первых, поддержка зажиточных крестьян в области Даларна: их легко было восстановить против датчан, повышавших налоги и препятствовавших вывозу железной руды в Ганзу. Во-вторых, Васа сблизился с лидерами Ганзы в Любеке, находившемся в то время в состоянии войны с Данией. Военная и экономическая помощь Любека имела решающее значение, хотя, разумеется, способствовала усилению влияния этого города на шведскую политику. В-третьих, Кристиан II, устроив «Стокгольмскую кровавую баню», устранил большую часть внутренних соперников Густава Васы в среде высшего дворянства. Шестого июня 1523 г. Васа принес традиционную королевскую присягу на заседании риксдага в Стренгнесе. В Финляндии датское сопротивление продолжалось еще полгода, однако в октябре 1523 г. последние формирования датчан вынуждены были капитулировать в Выборге.
Тот факт, что финальные сражения против датского владычества развернулись именно в восточной части шведского королевства, имел определенное значение. Финские неподатные роды (фрельсе) оказывали Густаву Васе единодушную поддержку и, когда победа стала реальностью, часто пользовались доверием короля в государственных вопросах. Кровавое расторжение Кальмарской унии сильно уменьшило политический потенциал высшей шведской знати, что, в свою очередь, облегчило прямой диалог между королем и восточной частью государства, тем более что сам Васа охотно полагался на советчиков и союзников неблагородного происхождения. В довершение всего было очевидно, что контроль над Финляндией играл существенную роль в предотвращении возможных датско-российских альянсов.
Можно с уверенностью утверждать, что путь Густава Васы к престолу соответствовал общеевропейской схеме. К тому моменту подобная централизация власти уже была проведена в России и в Дании. Укрепление Васой шведской королевской власти решительно способствовало распаду трех могущественных /22/ транснациональных систем в Балтийском регионе: Кальмарской унии, Ганзейского союза и, что не менее важно, скандинавского католицизма, подчиненного папскому Риму. В истории Финляндии, таким образом, начался период более ощутимого шведского влияния.
Реформация как политика
Приход молодого Густава Васы к власти был благотворным. В шведской политике Васа оказался отнюдь не калифом на час. Он оставался на троне фактически до своей кончины в 1560 г. Первый и, возможно, наиболее решающий шаг на пути к суверенному королевскому правлению Васа предпринял на заседании риксдага в Вестеросе в 1527 г. Ему удалось добиться полной секуляризации обширных владений католической церкви, включая большую долю частной собственности духовенства. Это решение мотивировалось серьезной задолженностью перед Любеком, возникшей в период борьбы против засилья датчан. Для восстановления баланса казна нуждалась в новых ресурсах. По тем же причинам Васа еще раньше отменил установленное с давних пор ежегодное содержание епископов страны, а также обложил церковь налогами.
Определенную роль играли и политические мотивы. До реформ Васы шведские католические епископы были членами государственного совета. Они также имели право на личную охрану и на строительство укреплений, что обеспечивало им независимость и политическое влияние. В начале 20-х годов XVI в. архиепископ Густав Тролле открыто перешел на сторону датского короля унии. Густав Васа не оставил это безнаказанным. Тролле был обвинен в государственной измене и бежал из Швеции, в результате чего в Вестеросе вышеупомянутые епископские политические привилегии были отменены. Одновременно папские власти лишились всякого влияния в вопросах выборов епископов и назначения на иные церковные должности. Эти меры возымели желаемое действие. Епископы и другие священнослужители сохранили местный престиж, но в остальном они превратились в послушное орудие в руках короля.
Сокращение церковной собственности существенно улучшило финансовое положение шведской короны на много лет вперед, не разрешив при этом, однако, проблем экономической и полити- /23/ ческой зависимости Швеции от ганзейского Любека. В 30-х годах XVI в. более половины долгов Швеции еще не было выплачено. Однако на требование Любека начать войну с растущей торговой державой – Голландией Густав Васа ответил отказом. Это привело к войне, в которой Швеция и Дания выступили единым фронтом и нанесли поражение Любеку. По Гамбургскому мирному договору 1536 г. Любек отказывался от дальнейших долговых претензий к Швеции. Таким образом, период господства ганзейских городов в торговле Балтийского региона закончился навсегда.
На протяжении последовавших ста пятидесяти лет Голландия стала крупнейшей торговой державой на Балтике. Благодаря этому страна сыграла важную роль также в истории Финляндии. Однако торговая стратегия голландцев сильно отличалась от принципов, которым следовали ганзейцы. После распада Ганзы вокруг Балтийского моря сохранились ранее сложившиеся торговые связи и города, из-за чего голландцы не могли установить контроль над торговлей. Другим препятствием было возникновение сильных королевств во всей Европе. Поэтому голландцы сосредоточили усилия на развитии мореплавания и обеспечили себе гегемонию в сфере торговых перевозок из портов Балтийского моря в быстро растущие атлантические гавани Западной Европы.
В более широкой перспективе коммерческие связи между Балтикой и атлантической Европой были формой развития мировой торговли. Сосредоточение капитала и прирост населения в Западной Европе способствовали повышению спроса на зерно, древесину и другое сырье, ввозимое из Балтийского региона. Оплата осуществлялась в виде тканей, вин, предметов искусства и других предметов роскоши. Внешними движущими силами этого глобального структурного превращения были немногочисленные и с виду простые технические изобретения – порох, компас и книгопечатание. При помощи пороха и огнестрельного оружия короли могли бороться против власти местных князей. Компас был необходимым прибором для долгих и частых путешествий по морю. Наконец, книгопечатание открыло совершенно новые возможности для распространения знаний и общения между людьми.
Книгопечатание явилось необходимой предпосылкой Ренессанса – новой культурной формы мышления, заложившей основы современных наук и способствовавшей появлению в Европе картины мира, в большей степени сосредоточенной на отдельной личности. Вскоре после того, как монополия католической церкви /24/ на истину стала подвергаться сомнению, пошатнулось также влияние церкви на мирские дела. В 1517 г. немецкий монах Мартин Лютер выступил с критикой папской власти. Уже семь лет спустя шведский король Густав Васа начал проводить политику, направленную на ослабление связей с Римом, искусно ссылаясь на тезисы Лютера о том, что церковь есть объединение верующих и что ее собственность, таким образом, принадлежит народу. Вскоре, в 1527 г., последовала секуляризация церковного имущества в Вестеросе, а также установление королевского контроля над церковной администрацией.
В результате этих реформ цели Густава Васы были достигнуты. Поэтому формально он не осуществил разрыва с Римом и препятствовал проведению наиболее радикальных реформ. Коренные изменения в церковном укладе легко могли вызвать народное сопротивление. Мнение Васы разделяли его церковные советники, которые, с одной стороны, являлись искренними приверженцами учения Лютера, а с другой – мыслили себя частью реформаторского движения внутри католической церкви. В Финляндии одним из первых лютеран был Петрус Сяркилахти, учившийся у Лютера в Виттенберге и в 1524– 1529 гг. занимавший пост ректора Абоской кафедральной школы. Однако Сяркилахти умер молодым, и в качестве реформатора финляндской церкви в историю вошел его соотечественник Микаэль Агрикола (примерные годы жизни 1510–1557).
Агрикола также учился у Лютера. В 1539 г. он вернулся на родину и был назначен ректором Абоской кафедральной школы. Через пятнадцать лет он стал абоским епископом. Будучи богословом и священнослужителем, Агрикола оставался приверженцем латыни как языка культуры, а также многих католических традиций; учения о чистилище, соблюдения постов и исповеди. Такое осторожное отношение к традициям было естественным в шведском королевстве XVI в., и в частности в Финляндии, где католическое наследие во многом жило дольше, чем в центральных частях королевства. Новаторскими в наследии Агриколы являются его письменные произведения, в которых, согласно лютеранскому принципу, постулировалось, что единение всякого человека с Богом индивидуально и неопосредованно.
Это убеждение уходит корнями в благочестивые воззрения позднего Средневековья. В них подчеркивалось значение личной веры, а авторитет церкви подвергался сомнению. Лютер учил, что /25/ лишь с помощью личной веры можно получить милость Божию. Поэтому каждый христианин должен был сам уметь читать Библию. Это предполагало всеобщую грамотность и закладывало основы для перевода Библии. Каждый подлинный реформатор одновременно являлся переводчиком и просветителем. В Финляндии эту роль играл Микаэль Агрикола, который заложил основы письменного финского языка – прежде всего, своим переводом Нового Завета
Перед Агриколой, однако, стояла более сложная задача, чем перед Олаусом Петри, его главным единомышленником в Швеции. Агрикола не мог опереться на письменный финский язык, потому что в то время его просто не существовало. Языком королевской власти и высших сословий в Финляндии до XIX в. был шведский, также общение в этих кругах велось на датском, немецком и французском языках. Международным языком католической церкви была латынь. До реформации в Финляндии никому не приходило в голову издавать на финском языке книги. Поэтому первой книгой, которую опубликовал Агрикола, стал финский букварь (
Венцом трудов Агриколы явился перевод Нового Завета, который и в наши дни вызывает жгучий интерес у теологов, языковедов и историков. Как Агрикола, так и его безымянные помощники использовали в первую очередь финский диалект, распространенный на юго-западе страны, но также ряд слов и выражений из других диалектов. Такое решение было обоснованным, так как на юго-западе проживала значительная часть оседлого населения Финляндии. Как подчеркивал в предисловии сам Агрикола, им была предпринята лишь попытка создания письменного финского языка. Только спустя много лет, в 80-х годах XIX в., финский язык завоевал достаточный престиж и обрел понятийное разнообразие, чтобы начать конкурировать со шведским в общественной сфере в Финляндии.
Но вернемся к XVI в. Как отражалась Реформация на повседневной жизни? Важно помнить, что уже в Средние века местное /26/ духовенство в отдаленных частях Европы должно было знать родной язык прихожан. Католическую мессу служили на латыни, но в остальном богослужения и общение проходили на языке народа. Реформация привела к постепенному упразднению остатков латинской литургии и превращению проповеди священника в центральный элемент богослужения. И все же эти перемены вряд ли можно считать революционными: священнослужители периода католицизма смещались со своих должностей лишь в исключительных случаях, к тому же они, совместно с прихожанами, часто придерживались консервативных традиций. Конкретный пример: с освобождением от обета безбрачия священники получили возможность жениться на сожительницах.
Наиболее ощутимыми следствиями Реформации стали упразднение монастырей, превращение духовенства в служителей короля на местах, а также конфискация основной части церковного серебра. В целом же смысл Реформации на протяжении долгого периода толковался по-разному. Только в 1593 г. Аугсбургское исповедание, основа лютеранской веры, было провозглашено официальным вероучением шведской церкви, причем этот факт являлся не более чем побочным следствием запутанной борьбы за престол. Вследствие этого шведская Реформация началась всерьез только с появлением поколения духовенства, не получившего образования в католических кафедральных школах и университетах. Однако эта «мягкая посадка» отнюдь не была сама собой разумеющейся. В датском королевстве, до XIX в. включавшем также Норвегию и Исландию, Реформация проводилась гораздо более решительно.
Управление и экономика
Конфискация имущества и доходов церкви обеспечила экономическую основу королевской власти в Швеции, но для укрепления своих позиций Густав Васа осуществил в начале 40-х годов XVI в. централизацию управления при помощи немецких специалистов. Важна была не только их компетенция. Столь же существенным был тот факт, что они, в противоположность шведским чиновникам, не ожидали оплаты в форме поместий, даваемых в лен, а довольствовались денежным вознаграждением. Такую же систему наемных чиновников, которых легко было уволить, ввели в управ- /27/ лении на местах в связи с крупной реформой, увеличившей бремя крестьянских налогов. В западной половине королевства местные фогды[5] назначались в основном из несвободного сословия (уфрельсе). В Финляндии, напротив, на эти посты назначалось мелкое дворянство – по причине того, что оно было весьма небогато и имело тесные связи с крестьянством.
Налоговая реформа и конфискация церковного серебра вызвали протесты. В южном крае Швеции – Смоланде они вылились в 1542–1543 гг. в крестьянское восстание, известное как восстание Дакке, по имени его предводителя Нильса Дакке. Восстание было подавлено не без труда, в результате чего Густав Васа пришел к убеждению в необходимости дальнейшего укрепления своей власти. На заседании риксдага в 1544 г. в Швеции было утверждено династическое престолонаследие по немецкому образцу. Одновременно Васа решил усилить свою военную мощь, набрав и вооружив армию из крестьян, приносивших присягу королю и таким образом связанных непосредственно с ним. В Центральной Европе крестьяне были настолько угнетены, что там подобная мера являлась бы слишком рискованной для королевской власти. В Швеции такой риск был меньше, так как 90 % населения составляли крестьяне-собственники. Внутренняя и внешняя безопасность государства отвечала их экономическим интересам.
В середине 50-х годов XVI в. наемные войска короля в связи с перерастанием шведско-российских приграничных раздоров в настоящую войну получили поддержку со стороны крестьянских формирований подобного типа и в Финляндии. Мир между сторонами был заключен в 1557 г. в Новгороде. Однако на местах крестьяне обеих стран продолжали грабить и убивать своих соседей по другую сторону границы. В результате войны король, после продолжительного пребывания у восточной границы (1555–1556), усилил свою власть над финляндским дворянством и способствовал развитию городов в Финляндии, одновременно превратив эту часть королевства в герцогство. Герцогом Финляндии он назначил своего второго сына Юхана. Остальные его три сына получили собственные герцогства в западной половине Швеции.
Важной предпосылкой постепенной экспансии шведского государства на восток, а затем на юг была консолидация королев- /28/ ской власти. Однако этого недостаточно, чтобы объяснить тот факт, что столь малонаселенная страна была в состоянии так успешно конкурировать со своими соседями и в XVII в. стала играть одну из главных ролей в политике европейских держав. Около 1570 г. население Швеции составляло приблизительно 1,2 млн. жителей, то есть менее десятой части населения России или Франции. Разгадка кроется в относительной эффективности центрального управления в Швеции. Другим благоприятным обстоятельством была современная организация военной власти – ударное сочетание вышколенных кадров и крупных, эффективно мобилизуемых крестьянских формирований.
Здесь нужно упомянуть еще одно решающее преимущество – географическое, а именно близость к Балтийскому морю, в эпоху мореплавания объединявшему шведское королевство, подобно тому, как в свое время Средиземное море связывало различные части Римской империи между собой. По этой причине многие важнейшие города шведского королевства располагались на Балтийском побережье. Стокгольм сделался официальным центром государства лишь в XVII в., но уже в 70-х годах XVI в. он был крупнейшим торговым городом страны и насчитывал около 6 тыс. жителей. Неслучайно Стокгольм стал сердцем Швеции. Благодаря тому, что город был расположен в устье озера Меларен, через него вывозилась на экспорт значительная часть железной руды из провинции Даларна, а также излишки сельскохозяйственной продукции из плодородного края Свеаланд. Поскольку Балтийское море к тому же было жизненным эликсиром всего королевства, представляется естественным, что столица находилась в непосредственном контакте с Аландскими островами и с Юго-Западной Финляндией, которая вплоть до XVIII в. оставалась одной из жизненно важных областей королевства. Экономическое значение Южной Финляндии доказывает также тот факт, что Або был до XVIII в. одним из крупнейших городов в Швеции. Еще в конце XVII в. численность населения Або составляла около 6600 жителей, более чем вдвое превосходя население других значительных городов королевства – Выборга, Упсалы, Норчёпинга и Кальмара. Крупнейшим городом в XVII в. была, безусловно, лифляндская Рига, которая, строго говоря, находилась не внутри королевства, а в его балтийских провинциях.
Таким образом, контроль над финансами государства предполагал контроль над его важнейшими торговыми городами. С этой целью Густав Васа приказал в 1550 г. основать новый портовый го- /29/ род на северном берегу Финского залива, точнее, у реки Ванды (Вантаа), в церковном приходе Хельсинге. Поэтому город стал называться Гельсингфорсом (Хельсинки). Коммерческое развитие Або не устраивало Васу, и он стремился создать новый центр экспортной торговли между Финским заливом и атлантической Европой. Несмотря на то, что власти активно поощряли переезд торговцев и горожан в Гельсингфорс, новый город совершенно не оправдал надежд короля. Король хотел, прежде всего, составить конкуренцию ганзейскому Ревелю, находившемуся к югу от Финского залива. Уже через несколько лет между Россией и Ливонским орденом в Прибалтике разразилась война, в результате которой российская экспортная торговля была перенесена из Ревеля в Выборг, а в 1561 г. Ревель вместе со всей Северной Эстонией был присоединен к шведской короне. Это послужило причиной коренных изменений в экономической географии. Недавно основанный Гельсингфорс был парализован, однако в последующие два столетия его экономическое значение и численность населения медленно, но верно росли.
Доля городского населения в Швеции конца XV в. была очень невысока, не более 3 %. Поскольку центральная королевская власть усиливала контроль над экономикой городов, немногочисленным горожанам приходилось мириться с тем, что их влияние на местном уровне в равной степени уменьшалось. Одновременно теряло свое политическое влияние духовенство. Дворянство тоже препятствовало неограниченной королевской власти, и поэтому его численность возросла в XV в. очень незначительно. В тот период редко кому жаловали дворянство. К тому же непрерывные войны сильно ослабили дворянство, платившее королю военной службой за освобождение от налогов. Функция дворянства в качестве воюющего класса была очевидной практикой, в частности, в Финляндии, что обусловило тот факт, что доля финских дворян в неподатном сословии (фрельсе) всей Швеции во второй половине XVI в. возросла. Дворянство здесь стало наследственным в 1569 г., как раз в тот момент, когда Финляндия была наиболее подготовлена к войне. Около 1600 г. в стране проживала половина всех дворян королевства, но из-за того, что они были бедны и не очень знатны, их политическое влияние никоим образом не соответствовало их количеству.
При изучении населения Финляндии в целом бросается в глаза значение отраслей сельского хозяйства. По некоторым подсче- /30/ там, пахотное земледелие вместе с побочными промыслами могло в начале Средневековья (XII в.) прокормить не более 50 тыс. человек. Благодаря освоению новых территорий, улучшению технологии и расчистке новых земель под пашню число жителей Финляндии к 70-м годам XVI в. возросло приблизительно до 300 тыс., что составляло почти треть населения всего королевства. Впоследствии прирост населения замедлился, вплоть до 1750 г., когда в ходе первой в мире точной переписи населения выяснилось, что в восточной части королевства проживает 427 тыс. подданных – более шестой части населения всего государства (составлявшего на тот момент 2,3 млн. человек).
В середине XVI в. почти половина населения Финляндии проживала на юго-западе страны, а именно в областях Собственно Финляндии
Решение Густава Васы об основании четырех герцогств в важнейших частях королевства было продиктовано стремлением короля подавить соперничество между своими сыновьями и обеспечить закрепление королевской власти за наследниками. Род Васы удерживал престол вплоть до 1654 г., но в остальном все шло совсем не по плану. Юхан получил большую административную автономию в своем герцогстве, которое включало густонаселенные области Юго-Западной Финляндии. Кроме того, он стал главнокомандующим войском, сражавшимся с Россией (1555–1557), в результате чего восточная половина королевства в годы его правления превратилась в «государство в государстве». В замке Або Юхан завел свой двор, окружив себя руководящей знатью из Финляндии, которая правила герцогством по тем же принципам, что и Государственный совет в Стокгольме. Для усиления контро- /31/ ля над казной финских фогдов была образована отдельная счетная палата. Одновременно с этим для большей эффективности взимания налогов увеличилось количество округов, управляемых фогдами.
Войны и родовые распри
Поделиться книгой: