Помоги проекту - поделись книгой:
«Уф, я уж боялся!» — подумалось мне при входе в столовую. Накрыт был только один стол, на котором исходил паром самовар и стояли вазочки с разными печенюшками. Теперь было понятно, почему не кабинет генерала — несоразмерно со своей должностью Иволгин взял себе не самый большой кабинет. Он хоть и уютный, но довольно маленький. В таком составе, как сегодня, мы бы точно не уместились. Командиров было около двадцати, девятнадцать, если быть точным. Забавно, вчера меня встречал один Иволгин… Показывали, как они ко мне относятся? Судя по вчерашним лекциям и по тому, что меня сегодня пришли встречать ВСЕ инструкторы, кроме дежурного, думаю, я изрядно поднялся в их глазах. Приятно, черт возьми!
Чай мне, понятное дело, нормально попить не дали. Пользуясь случаем, инструкторы помладше званием — капитаны — засыпали вопросами. Спокойно отвечая, я приводил примеры из своей или чужой практики, подробно объясняя как ошибки, так и мастерство. Нравились они мне. Настоящие фанатики своего дела. Трудно не распознать в этих парнях с ранней сединой и ожогами на лицах и руках таких людей.
— Товарищ капитан, говорят, вы поете? Может… — замявшись, спросил невысокий майор с ожогом на левой кисти.
— Я бы с радостью, да вот буквально позавчера врезал пару раз одной твари левой рукой, так теперь и рука, и бок не в порядке. Мой врач категорически запретила две недели заниматься вокалом.
— Жаль. Один летчик привез неплохую гитару. Говорит, трофей, — грустно сказал майор.
— Знаете… Один раз можно. Давайте сюда вашу гитару.
В мгновение ока у меня в руках оказалась черный «бардовский» — инструмент. Взяв несколько аккордов, я негромко спросил притихших командиров:
— Кто-нибудь из вас воевал в Испании?
Оказалось, были и такие. Шестеро из присутствующих выполняли интернациональный долг, привезя не только награды, но и память.
— Тогда это песня для вас. Скажу сразу, накидал я ее за пару часов, так что на нестыковки не обращайте внимание, потом подравняю. Хорошо? Тогда начинаем. Название пока: «Лаптежник».
Командиры слушали, затаив дыхание. Поначалу на их лицах читалось: «При чём здесь Испания?!» — но потом…
Несмотря на мелкие нестыковки, летчикам понравилось. Выдав мне несколько легких хлопков по плечам — о ранах помнили, — все дружно решили выпить за новую песню. Чаю, конечно. В период жестких тренировок в Центре был сухой закон. Через полчаса мы направились в зал. Судя по знаку, что подал вошедший дежурный генералу, курсанты уже собрались и ждали нас.
Как и в прошлый раз, встреча с лекциями прошла при полном аншлаге. Мы повторили все, про что говорили и обсуждали вчера, обсудили виденный тренировочный бой. Я легко указал на ошибки и подсказал, к кому обратиться из присутствующих курсантов за советом, кивнув на сидящих в третьем ряду капитана Горелика и его ведомого.
Закончил лекцией о боевом применении штурмовиков, добавив в конце:
— По моему мнению, ваш Центр должен изучать методику применения не только истребительной авиации, но и штурмовой, бомбардировочной. Те же экипажи штурмовиков Ил-2 и бомбардировщиков Пе-2 могут набраться опыта во взаимодействии с истребителями и научиться ходить в сопровождении. Например, вывести с фронта полк на пополнение людьми и техникой. Направить их сюда, в Центр, и не только получить возможность для тренировки экипажей, но и подготовить этот полк к будущим боям по новой методике. Это относится ко всем видам авиации. Думаю, через год опыта подготовки частей к боям Центру будет не занимать. Но это мое личное мнение, как решит начальство — увидим.
После привычного банкета мне все-таки удалось пообщаться со своими однополчанами. Крепко обнявшись — я не подал вида, что мне больно, — прошли в кабинет одного из замов Иволгина, который легко уступил нам его на время.
— Ну рассказывайте. Как ребята? Что в полку? — немедленно засыпал я парней вопросами.
Немного смущенно поглядев друг на друга, они отодвинули стулья от т-образного стола и стали обстоятельно рассказывать. Их смущение я выяснил довольно быстро. Марина. Легко хлопнул по столешнице, отчего парни вздрогнули, и сказал:
— Парни, я все знаю. Мне еще две недели назад Никифоров сообщил, что она встречается с новым командиром полка. Потом уж и она сама письмо прислала. Так что я в курсе, расслабьтесь.
Горелик посмотрел на сержанта и слегка хмуро ответил:
— Все равно как-то нехорошо. Ты в госпитале, а она почти сразу к майору в постель…
— Олег, перестань. Я не удивлюсь, если вы объявили ей вендетту… Что, вправду объявили?.. Игорь, вендетта — значит месть на итальянском.
— Но все равно это не хорошо… — начал было Олег Горелик, но я перебил его:
— Олег. У меня у самого есть невеста… Дочь комдива Миронова.
— Даша?! — изумились парни.
— Ну да. Вы что, ее знаете?
— Знаком, — кивнул Горелик. Сейчас он был не таким хмурым, как раньше.
— Давайте закроем эту тему. Так что там с полком?
Я с жадным любопытством слушал рассказ парней.
Погибло в боях несколько хороших летчиков, знакомых мне. Аэродром подскока для охотников оправдал себя на все сто. Вместе со мной и после того как меня отправили в госпиталь группа Горелика уничтожила тридцать семь самолетов противника. Причем два из них были истребителями. Учатся бить врага парни, учатся. Проект свернули после того как группа нарвалась на засаду. Охотники против охотников. «Чайки» против «мессеров». Счет два на два. После этого группу вернули обратно в полк, а капитана и его ведомого отправили в Центр — передавать накопленный опыт. Кстати, я был прав. Они прибыли вчера вечером и устраивались в общежитии, когда я читал лекции.
— Сейчас полк на переформировании. Под Москвой находится. Недалеко, километрах в шестидесяти отсюда.
— Это хорошо, можно съездить навестить их. А полк Никитина? То есть майора…
— Рощина. Да с нами, рядом стоят, тоже на переформировании. Говорят, их хотят перевооружать «пешками».
— Хорошая идея, но чтобы экипажам овладеть этими машинами, нужно не меньше двух месяцев. Даже я не знаю всех ее возможностей.
— Наверное, это так.
— А вас чем вооружать будут? Или в штурмовой полк переделают?
— Как ты?.. Ты знал?! — изумились оба однополчанина.
— Подождите? Я что? Угадал? — Теперь изумляться пришлось мне.
— Да, мы теперь на «Таирах» летать будем. То есть не мы, а наш полк.
— А вы?
— А мы будем четвертой эскадрильей в полку. Истребительной. Твоя идея иметь в каждом полку одну отдельную эскадрилью для прикрытия пошла в дело. Теперь все части так формируются.
— Чем вас вооружать будут?
— Пока сами не знаем. Говорят, «Яками». Их тут в Центре четыре штуки, будем учиться летать на них.
— Понятно. Ты тут сказал про «Таиры», их что, выпускать стали?
— Ну да. Они получили высокую оценку в морской авиации. Вот и начали выпуск по их заказу.
— Интересная новость, а я-то и не знал…
Общались мы с парнями до тех пор, пока не стемнело.
Я бы еще поговорил, но меня чуть ли не за шкирку вытащил из кабинета Архипов. Распрощавшись с руководством Центра, мы поехали обратно в госпиталь.
— Товарищ майор, я тут при разговоре с однополчанами выяснил интересную новость. Это правда, что начат выпуск Та-3? — Машина неслась по ночному шоссе, освещая дорогу тусклым светом фар. Сидевший впереди Архипов обернулся:
— Уже две недели, как один из заводов перепрофилировали на выпуск «Таиров», так что на сегодняшний день уже есть шестьдесят машин. Сформировано два полка морской авиации.
— Понятно. Показали высокие результаты в бою?
— Да, летчики от них в восторге. Читал в газете, как звено лейтенанта Кашпирова уничтожило эсминец?
— Читал… Но я думал, это были машины Сомина, те что уцелели?
— Нет, оба полка уже на фронте, работают по морским конвоям. Дальность у них отличная, потолок. Истребители противника не особо мешают, есть чем отбиться. Так что ты был прав: отличные машины. Заказ еще на триста машин этого типа недавно поступил от командования авиации ВМФ.
— А полк подполковника Запашного? Его ведь тоже собираются переоснастить «Таирами»?
— Однополчане рассказали?
— Да.
— Нет, их вооружат «Илами». У них немалый и бесценный опыт штурмовки на «Чайках». К тому же начат выпуск двухместных машин. Скоро они их получат, а все «Таиры» идут в морскую авиацию, они там действительно нужны.
— Понятно. Что я еще не знаю?
— Это ты про что?
— Какие новые машины есть? Что переделано?
— Какие переделки?! Все, что было сделано, ты слышал, остальное без изменений. Война, немец к самому сердцу страны рвется. Слышал, вчера по радио передавали, что оставлены очередные города?
— Слышал. Прорыв?
— Да, его закрыли. С тяжелыми потерями, но все же.
— Понятно. Давайте в подробностях, что там с «Таирами» и «Илами»?
С интересом выслушал рассказ Архипова, как тяжело было начать выпуск «Таиров», переделывая производство фактически с нуля (раньше этот завод выпускал АНТ-40, он же СБ). Как пробивали возвращение на Ил-2 места для стрелка. Майор был прав, кроме выпуска в серию «Таиров» и работ над «Илами», особых новостей в сфере авиационной промышленности не было. Война. Сейчас не сорок третий год. Выпускают то, что могут, что успевают.
Поездка по темной ночной Москве была так же приятна, как и в прошлый раз. По городу мы ехали молча.
Светлое пятно впереди привлекло мое внимание.
— Притормози, — велел Архипов. Открыв дверцу, он поставил одну ногу на дорогу и выпрямился.
Не знаю, что он там увидел, но, вернувшись обратно, скомандовал:
— Поехали!
Источником света впереди была горящая машина, освещавшая несколько силуэтов рядом. Некоторые неподвижно лежали, некоторые бегали или занимались чем-то.
— Товарищ майор, диверсанты уничтожены. Старший группы и связист взяты на дому. Оба целые, — начал доклад одетый в штатское парень, подойдя к открытому окну нашей машины, когда мы остановились рядом с местом аварии.
— А куратор группы? — спросил Архипов.
— Погиб при задержании.
— Ну и черт с ним, не больно-то и нужен был. Доклад через два часа чтобы был у меня на столе! Поехали, — захлопнув дверь, приказал майор.
— Что это было? — спросил я, хотя подозрения зародились еще при начале разговора.
— Что-что. Мы тебя с самого начала охраняем. Так что нападение не прошляпили. Группа диверсантов должна была уничтожить тебя при возвращении из Центра, но…
— А как они узнали, что мы ездим по этой дороге? Мы же только вчера по ней в первый раз проехали? Не складывается.
— Складывается. Как только мы вышли на главного, то подкинули информацию, решили не тянуть, побыстрее закончить с ними.
— Понятно. Вам виднее.
— Именно, — хмыкнул Архипов.
«Во, блин! Не успокоятся эти недобитки. Все им не спится, пока я живой. Достали уже!»
Санитары привычно вознесли меня на мой этаж и поставили на ногу у стола дежурной медсестры, рядом с лестницей. Поболтав пару минут с немолодой уже женщиной, я зацокал по деревянному полу к своей палате, с недоумением оглядываясь. Где Даша? Вчера встретила меня, а сегодня? Что, забыла?
Толкнув дверь плечом, я вошел в темное помещение. Странно, шторы задернуты, а свет не горит. Должен был, меня ведь ждали. Сердце сжало от недобрых предчувствий, поэтому смазанный силуэт, рванувший ко мне из темного угла, был встречен костылем в грудь.
«Может, Даша?» — успела мелькнуть мысль, как упавший попытался достать меня снизу, судорожно кашляя. Похоже, хорошо достал его.
— Сюда! Ко мне! Тут враг! — заорал я немедленно. Что мне, с противником одному драться?
Свет, проникающий через приоткрытую дверь, позволил разглядеть поднимающуюся с пола женщину в белом халате. Балансируя на одной ноге, я попытался ударить ее. Однако женщина перекатилась и вскочила на ноги в недосягаемости костыля. Сзади послышался топот ног. Это подстегнуло противницу, и она рванула ко мне.
Времени для замаха не было, пришлось просто упасть на пол и встретить нападающую ударом не только костыля, но и здоровой ноги. Ворвавшиеся в палату несколько человек в форме в потемках споткнулись об меня и тоже повалились, получилась куча мала. При этом кто-то из спасителей ухитрился опереться локтем на мою раненую ногу. Мои истошный крик, вызванный этим, оборвался при включении света. Кто-то, кто не успел вбежать в палату, щелкнул выключателем.
В углу, откуда ко мне метнулась «врачиха», полусидя, подогнув колени, находилась Даша. Дашенька. Кровавое пятно на белом халате в районе сердца, струйка крови, стекающая с правого уголка губ, и застывший взгляд сказали мне всё.
— Сука!!!
Последнее, что помню — как ползу к любимой, волоча ногу. И еще — влажные дорожки слез на щеках Даши. Не успел. Темнота.
«…как он?.. Вторые сутки… что говорим, делает, но не отвечает. Все в потолок смотрит… видимо… действительно любил… Связался с полком… говорит, что такое уже было, когда погибли его товарищи… Сутки-двое, и отойдет…»
Постоянный шум вокруг как будто качал меня на небольших волнах. То появляясь, то пропадая. Слышимые краем уха разговоры вносили диссонанс в мое умиротворение. Перед глазами постоянно было лицо Даши и печальные-печальные глаза. Мелькали люди, появлялась Елена Степановна, светила небольшим фонариком в глаза, меня поднимали, мыли. Все это было, все это проходило мимо сознания.
В себя я пришел на рассвете. Несколько секунд смотрел на знакомую трещину на потолке, затем потянулся и сел на кровати. Переждав легкое головокружение, вызванное резким движением, поморщился и огляделся.
«Та же палата, та же обстановка. Интересно, какое сегодня число?» — лениво подумал я и стал привычно делать зарядку. Залежавшееся тело негативно встретило движения, но я перебарывал его, пока не почувствовал, что хватит.
Кроме меня в палате никого не было. Шторы откинуты, давая начавшемуся рассвету проникнуть внутрь. Первым моим вниманием овладел угол, где лежала Даша. Сейчас там, конечно, никого уже не было, но я все равно смотрел на него не отрываясь.
Попытка встать привела к вспышке боли в ноге. Посмотрев на гипс, обнаружил, что он свежий, новый.
Поделиться книгой: