Гиброиды

— Не смейте думать, что я хочу умереть! — воскликнула она. Ей удалось взять себя в руки, но Джеймисон не собирался сдаваться, не расставив точки над “i”.

— А как же ребенок?

По ее исказившемуся лицу он понял, что его вопрос опал в цель. Он не испытывал угрызений совести. Ему было важно, чтобы у нее появилось желание жить. При том, как развивались события, ее помощь в нужный момент означала жизнь или смерть. Было странно, какую разговорчивость проявил Джеймисон, пока они искали свои следы, чтобы вернуться к соляным копям. Впечатление было такое, будто он получил какой-то допинг, а быстро вылетавшие слова формулировали вполне связные мысли, рассчитанные на то, чтобы убедить ее. Он говорил о проблемах, с которыми сталкивались люди, высаживаясь на планетах, уже населенных разумными существами, и о многообразии решений, найденных с помощью доброй воли.

— Вот ваша соль! — наконец прервала его Барбара. Она показала на узкую и довольно высокую полоску породы, напоминавшую забор, который был удивительно ровным и заканчивался у самого края каньона, будто зная, что еще несколько футов — и он может свалиться в бездонную пропасть.

Джеймисон поднял два куска каменной соли подходящего размера и засунул их в большие накладные карманы. Они двинулись в обратный путь.

* * *

Карабканье по скале проходило в полном молчании. Каждое движение отдавало сильной болью и посылало сигналы тревоги в раскалывавшийся от напряжения мозг Джеймисона. Он отчаянно и с удвоенной силой цеплялся за каждый выступ почти гладкой стены, понимая, что любой промах означал неминуемую гибель. Один раз он посмотрел вниз и пожалел об этом: он содрогнулся от глубины лежавшей под ним пропасти.

Сквозь пелену, застилавшую глаза, он видел женщину, находившуюся в нескольких футах от него. Ее перекошенное лицо без слов напоминало ему о голодной слабости, подтачивавшей самые корни жизни, за которую они так отчаянно цеплялись.

— Держитесь, — выдохнул Джеймисон, — осталось всего несколько ярдов!

Наконец они добрались до верха и в изнеможении упали на небольшую площадку, не в силах преодолеть последние пологий подъем. За этим подъемом они могли бы осмотреть лежавшую внизу долину. Но сил оставалось только на судорожные глотки воздуха, которые никак не могли успокоить рвавшиеся на части легкие.

— Зачем все это? — наконец прошептала Барбара. — Нам нужно было сорваться в пропасть и покончить со все, этим.

— Мы в любой момент можем прыгнуть в любую из пещер, — отозвался Джеймисон. — Пора идти.

Он неуверенно поднялся, сделал несколько шагов и вдруг замер. Через мгновенье он, резко выдохнув, бросился на землю. Он схватил ее за ногу и резко дернул, не давая подняться.

— Ради бога, не вставайте! На расстоянии мили от нас — целое стадо травоядных. От них зависит наша жизнь!

Барбара послушно подползла к нему, и они оба с величайшей осторожностью заглянули вниз. Перед ними лежала покрытая травой долина. Слева, в какой-то сотне ярдов, располагался лес, край которого выходил на долину, как нос боевого корабля. Росшая вокруг трава повторяла его очертания и упиралась в скалу. На дальней опушке паслось стадо примерно в сотню голов.

— Они постепенно двигаются в нашу сторону, — сказал Джеймисон, — и скоро будут совсем рядом с лесом.

Барбара язвительно спросила:

— А что вы сделаете? Выскочите из леса и насыплете им на хвост соли? Говорю вам, доктор, нам нечем…

— Прежде всего, — продолжал Джеймисон рассуждать вслух, — нужно незамеченными добраться до лесного выступа. Мы это можем сделать, съехав по пологому краю, а наше движение, как экран, прикроет лес. Животные не должны нас заметить. Вот тогда вы одолжите мне свой нож.

— Будь по-вашему, — устало согласилась она. — Если вы не понимаете слов, убедитесь на собственном опыте. Повторяю еще раз, вам не подобраться к животным ближе, чем на четверть мили.

— А мне это и не нужно, — возразил Джеймисон. — Если бы вы только верили в жизнь, то сообразили бы, что проблема охоты на животных путем заманивания их в ловушку уже давно решена. Просто поразительно, насколько похожие методы были выработаны практикой самых разных миров, развивавшихся в абсолютно непохожих условиях. Можно даже выдвинуть теорию единой эволюции, но, по сути, это всего лишь параллельность ситуации, рождающая параллельность решений. Вы увидите, как это делается.

— С удовольствием, — ответила она. — Я согласна умереть от чего угодно, только не от голода. Мясо этого животного довольно жесткое, но оно будет — как манна небесная. Не забудьте, кстати, что грэбы тоже охотятся за травоядными: они подбираются как можно ближе и ждут наступления ночи. Грэбы убивают свою жертву утром, когда животные еще не проснулись от холода. Наверняка сейчас с наступлением темноты какой-нибудь грэб уже прячется поблизости. Скоро, очень скоро он почувствует нашу кровь и тогда…

— Мы займемся грэбом, когда до него дойдет очередь, — спокойно ответил Джеймисон. — Мне жаль, что я ни разу не был здесь в молодости: многие проблемы были бы уже давно решены. А пока наша цель — лес.

За внешним спокойствием Джеймисона скрывалось внутреннее напряжение. К тому времени, как они оказались в лесу, ему уже мучительно хотелось есть и сильно тошнило от голода. Трясущимися пальцами он взял охотничий нож и стал копать у основания большого, лишенного коры дерева.

— Это — корень, не так ли? — задыхаясь, спросил он. — Он должен быть прочен и гибок, как стальная пружина, и не должен ломаться, даже если свернуть в кольцо. На Земле такие корни используются в промышленности.

— Да, — наблюдая за ним, подтвердила она. — А что вы хотите сделать — лук? Мне кажется, что пара сплетенных стеблей вот этой травы может вполне послужить тетивой. Эта трава очень прочная и вполне сгодится.

— Нет, — ответил Джеймисон, — я не собираюсь делать лук и стрелы. Хотя я довольно неплохо умею с ними обращаться, но я помню ваши слова о том, что мне не подобраться к этим животным ближе четверти мили.

Он выдернул корень почти в дюйм толщиной, отрезал часть длиной в два фута и начал ножом заострять сначала один конец, потом — другой. Это было трудно, гораздо труднее, чем он предполагал: нож постоянно соскальзывал, как будто строгал металлический прут. Наконец он закончил.

— Размер подходящий и концы достаточно острые, — сказал он. — Теперь мне нужна ваша помощь. Нужно скрутить его в два оборота, и я свяжу его травой, чтобы он не распрямился.

— Ага… — понимающе протянула она. — Теперь ясно. Что ж, неглупо. Диаметр кольца — около шести дюймов, вполне можно проглотить. Животное заглотит его за раз, опасаясь, что другие тоже захотят полакомиться солью, которой вы смажете корень. Желудочный сок разложит травяные веревки, корень распрямится, как пружина, и вспорет желудок, вызвав внутреннее кровоизлияние.

— Этот способ охоты используется примитивными племенами самых разных планет. На Земле, к примеру, этим пользуются эскимосы для охоты на волков. Конечно, они берут другую приманку, но принцип тот же самый.

Он осторожно пробрался на край леса. Прячась за деревом, он со всей силы забросил свою приманку в высокую траву. Она приземлилась примерно в ста пятидесяти футах.

— Надо сделать еще несколько штук, — сказал Джеймисон. — Мы не можем полагаться на случай.

* * *

Их трапеза удалась на славу. Приготовленное мясо было жестким, но вкусным. Особенно приятно было чувствовать, как вновь возвращаются силы. Наконец Джеймисон вздохнул и встал, глядя на заходящее солнце — яркий диск размером с апельсин на западе.

— Нам придется взять по шестьдесят фунтов мяса каждому. Это составит по четыре фунта на день в течение пятнадцати дней. Питаться одним мясом опасно — можно сойти с ума, но обычно для этого требуется не меньше месяца. Нам придется нести мясо, чтобы не терять времени на новую охоту.

Джеймисон начал разделывать тушу, вырезая части мякоти и раскладывая их на жесткой траве. Через несколько минут он увязал их в два узла. Из травы он сплел довольно прочные веревки, которыми скрепил длинные полоски мяса, и соорудил некое подобие рюкзака. Немного поправив, чтобы ноша не очень давила на обогреваемый костюм, он обернулся и увидел, что Барбара смотрит на него как-то странно.

— Вы, конечно, понимаете, — сказала она, — что вы не в своем уме. Верно, мы можем в этих обогреваемых костюмах пережить холод ночи при условии, разумеется, что нам дастся найти достаточно глубокую пещеру. Но ни в коем случае не рассчитывайте на то, что, если нас выследит грэб, мы можем подбросить ему заостренную палку и ждать, пока он умрет от кровоизлияния.

— Почему? — резко спросил Джеймисон.

— Потому что это самое стойкое животное, которое только породила эволюция. Я думаю, что именно из-за него на этой луне так и не появились никакие формы разумной жизни. Его когти в буквальном смысле не уступают по твердости алмазу, а зубы могут запросто искорежить любой металл. Что касается желудка — я сомневаюсь, что его можно разрезать ножом, не говоря уже о грубо заточенном куске дерева.

В ее голосе звучало отчаяние.

— Я рада, что нам удалось поесть: голодная смерть меня совсем не привлекает. Быстрая смерть от грэба куда лучше. Но, бога ради, выкиньте из головы идею, что нам удастся с ним справиться. Поверьте, это чудовище будет преследовать нас в любой пещере, расширяя ее, если проход станет слишком узким, и в конце концов достанет нас, когда мы упремся в тупик. Это не обычные пещеры, это — дыры, проделанные метеоритами в результате космических катаклизмов, произошедших много миллионов лет назад. Постоянное движение ядра спутника заставляет эти пещеры все время деформироваться.

Что касается сегодняшней ночи, нам лучше заняться поисками подходящей глубокой пещеры, где есть много поворотов и гротов. Лучше всего, если нам удастся забаррикадироваться в каком-нибудь гроте, чтобы не допустить движения воздуха. Примерно за полчаса до захода солнца здесь поднимается ветер, и, если мы от него не укроемся, нас не спасут от замерзания никакие костюмы с подогревом. Наверное, имеет смысл набрать сухих веток и развести костер в самую холодную часть ночи.

Натаскать в пещеру дров было несложно. Они таскали большие охапки и складывали их за первым поворотом туннеля подходящей пещеры, которую им удалось найти Довольно быстро. Подобрав все ветки и сучья, валявшиеся поблизости, они спрыгнули на первую террасу пещеры: сначала Джеймисон, а затем — женщина. Увидев, как легко спрыгнула Барбара, Джеймисон улыбнулся — молодость всегда найдет способ проявить себя.

Они уже заканчивали сбрасывать ветки вниз на следующую террасу, как вдруг вход в пещеру загородила чья-то тень. Быстро взглянув вверх, Джеймисон ужаснулся: прямо над ним блестели огромные клыки ужасной раскрытой пасти, над которой горели свирепые глаза чудовища; толстый красный язык то и дело вываливался, заливая слюной их прозрачные металлические шлемы и одежду.

Вцепившись ему в руку, Барбара с неожиданной силой увлекла его к краю террасы, и они оба полетели вниз.

Приземлившись невредимыми на разбросанные повсюду ветки, они лихорадочно стали их сбрасывать на следующую террасу. Громкий скрежет когтей и отвратительный рев, напоминавший какую-то странную смесь рычания и мяуканья, подгонял их. Они едва успели спрыгнуть ниже, как в тоннеле, ведущем на террасу, где они только что стояли, показались горящие, как раскаленные уголья, глаза, отстоящие друг от друга не меньше, чем на полтора фута.

Опять раздался яростный скрежет когтей, и они бросились дальше вниз. Мимо них просвистел, едва не задев, огромный обломок скалы, и вдруг наступила тишина и полная мгла.

— Что это? — спросил озадаченно Джеймисон.

Она обреченно ответила:

— Он затих, потому что сообразил, что не успеет до нас добраться в оставшиеся до замерзания несколько минут, ну а мы, естественно, не сможем выбраться, потому что весь проход забит его тушей. По-своему, это очень умное животное. Оно никогда не гоняется за травоядными: оно просто выслеживает их, зная, что проснется после замерзания на несколько минут раньше, чем они. Точно так же оно полагает, что проснется и раньше нас. В любом случае, оно понимает, что выбраться мы не можем. И мы действительно не можем. Это конец!

Всю эту долгую ночь Джеймисон ждал и наблюдал. Иногда он дремал, иногда ему только казалось, что он дремлет, и, очнувшись, он понимал, что все это только игра воображения, порожденная ужасной темнотой.

Темнота первой половины ночи физически давила на Джеймисона как тяжелый груз. Ни малейшего проблеска света! Когда наконец они развели костер, бледные прыгающие языки пламени были слабой зашитой от мощного наступления холода.

Джеймисон начал чувствовать холод сначала как неприятную дрожь, пробегавшую по телу, а потом как нестерпимую боль, сверлившую каждую клеточку. Своды пещеры покрылись белым налетом. На стенах и потолке появились большие трещины, и несколько раз огромные куски потолка обрушивались вниз, всякий раз угрожая их жизни, грохот первого упавшего куска породы разбудил задремавшую Барбару. Она вскочила на ноги, и Джеймисон молча наблюдал, как она ходила взад и вперед, хлопая в ладоши и пытаясь согреться.

— А почему бы нам не развести огонь под грэбом и не поджарить его?

— Он просто проснется, — ответила она, — и потом, его панцирь не горит при обычной температуре. Он все равно что металлоасбест — пропускает тепло, но практически несгораем.

Джеймисон нахмурился и, помолчав, сказал:

— Действительно, прочность этого животного просто поразительна. Но самое обидное то, что опасность, в которой мы оказались, вообще все это — совершенно бессмысленно. Я — единственный человек, который может решить проблему извалов, и именно меня вы пытаетесь убить.

— Мне кажется, что сейчас это не имеет значения, — ответила она. — Какой смысл опять затевать наш спор? Через несколько часов это животное, замуровавшее нас здесь, проснется и покончит с нами. И у нас нет ничего, что могло бы его задержать хоть на один дюйм или одну секунду.

— Не нужно быть столь категоричной, — сказал Джеймисон. — Признаюсь, меня беспокоит, что это животное так трудно убить, но не забывайте: эти проблемы уже решались на других планетах.

— Это какое-то безумие! Даже бластер не может помешать ему расправиться с человеком! Панцирь грэба настолько прочен, что, пока его повредишь, он тысячу раз успеет разорвать свою жертву. Что мы можем поделать с этим чудовищем, располагая всего лишь ножом?

— Дайте мне нож, — ответил Джеймисон. — Я хочу поточить его. — На его лице появилось подобие улыбки. Может, это ничего и не значило, но в его голосе появились Новые нотки.

Царившая темнота ночи и тихий треск горевших сучьев Жили, казалось, своей жизнью в медленно тянувшемся времени. Теперь уже расхаживал Джеймисон, весь вид которого выдавал сосредоточенность и мучительное раздумье.

Становилось теплее: белый налет на стенах потихоньку начинал таять и стекать неровными ручейками, впервые за ночь поддаваясь теплу костра, а костюмы были в состоянии справиться с пронизывавшим насквозь холодом.

Кучки пепла от сгоревших веток показывали, что заготовленное топливо сгорало практически полностью, но даже при этом пещера начала наполняться дымом, через который становилось трудно смотреть.

Вдруг наверху послышался шум, тут же сменившийся рычащим мяуканьем и скрежетом когтей. Барбара Уитман вскочила на ноги.

— Он проснулся, — прошептала она, — и он вспомнил!

— Что ж, — мрачно отозвался Джеймисон, — момент, которого вы ждали так долго и с таким нетерпением, наконец наступил.

Стоя по другую сторону костра, она внимательно посмотрела на него.

— Я начинаю понимать, что ваша смерть ничего не изменит. Это был безумный план.

Сверху свалилась огромная глыба породы и, едва не попав прямо в костер, пронеслась ниже в черную темноту туннеля. За этим последовал ужасный звук когтей, царапающих скалу, и совсем рядом — удары, от которых содрогались стены и дрожала земля.

— Он расширяет проход, — задыхаясь, сказала Барбара. — Быстрее! Мы можем укрыться в нише. Сейчас на нас обрушится град камней, от которых уже не увернуться. Что вы делаете?

— Боюсь, — ответил Джеймисон нетвердым голосом, — это риск, на который мне придется пойти. Времени осталось совсем мало.

Его рука дрожала от возбуждения, когда он торопливо расстегнул застежки и стащил перчатку. Он слегка скривился от холода и тут же сунул руку в горячие языки пламени.

— Да-а, не жарко. Наверное, градусов девяносто мороза. Мне нужно нагреть нож, чтобы он не прилипал к коже.

Сунув лезвие в пламя, он подержал его там несколько секунд и, вытащив, сделал аккуратный надрез на большом пальце. Он размазывал кровь по всему лезвию, пока посиневшая от холода рука не перестала кровоточить. Быстро засунув руку в перчатку, он почувствовал, как, согреваясь, она начинает жутко болеть. Не обращая внимания на боль, он взял горевшую с одного конца ветку и, пользуясь ей как факелом, стал обходить террасу, глядя себе под ноги. Боковым зрением он заметил, что женщина следует за ним.

— Ага, — сказал Джеймисон, и сам не узнал свой голос. Он опустился на колени около тонкой щели в скале — Это, наверное, сгодится. Здесь есть небольшой выступ, который защитит от падающих камней, — он посмотрел на женщину. — Причина, по которой я решил остановиться на Ночь здесь, а не идти дальше, заключается в том, что длина этой площадки почти шестьдесят футов. Длина грэба от хвоста до морды примерно тридцать футов, так?

— Да.

— Значит, здесь достаточно места, чтобы грэб спустился сюда и прошел несколько футов. Кроме того, ширина террасы должна нам позволить протиснуться мимо грэба, когда мы его убьем.

— Убьем! — безнадежно отозвалась она. — Вы, наверное, совсем лишились рассудка!

Джеймисон ее не слушал. Он аккуратно вставил рукоятку ножа в щель на скале и пытался закрепить ее так, чтобы нож не падал. Проверив, что получилось, он пробормотал:

— Похоже, должно сойти. Но на случай полагаться нам нельзя.

— Быстрее, — торопила Барбара. — Нам надо успеть спуститься на следующую террасу. Вдруг там есть какой-нибудь проход в другую пещеру, и мы сможем выбраться?

— Никакого прохода там нет. Пока вы спали, я спускался туда ночью. Там есть еще две террасы, а потом тупик.

— Бога ради, через минуту оно будет здесь!

— Больше минуты мне и не потребуется, — ответил Джеймисон, пытаясь унять дрожь в руках и успокоить дыхание. — Мне нужно забить несколько камней вокруг ножа, чтобы они его держали как распорки.

Пока Джеймисон забивал камни, она нервно переминалась с ноги на ногу, постоянно оборачиваясь назад. Он все забивал и забивал, пока царапанье сверху не переросло в оглушающий шум камнепада. Он продолжал стучать, стараясь не думать о том, сколько еще могут выдержать его нервы, совершенно измотанные рычащим мяуканьем хищника.

Наконец, откинувшись назад, он отбросил кусок камня, который служил ему молотком, и они со всех ног бросились к краю террасы в тот самый момент, когда на краю площадки показались два горящих глаза. В отблесках огня были видны туманные очертания темной клыкастой пасти и толстый вывернутый наружу язык. Затем все опять погрузилось в темноту.

Джеймисон, уже ничего не видя, разжал руки и покатился под откос. Он пролетел добрых двадцать футов, пока не оказался на относительно ровной площадке. С минуту он лежал, не шевелясь, стараясь придти в себя, и вдруг понял, что царапанье прекратилось. Вместо этого раздался низкий рев боли, сменившийся каким-то бульканьем.

— Что это? — озадаченно спросила женщина.

— Подождите, — прошептал Джеймисон, прислушиваясь.

Они ждали пять минут, десять, полчаса. Булькающие и сосущие звуки становились тише. Они сменились хрипами и стонами предсмертной агонии.

— Помогите мне подняться, — прошептал Джеймисон, — я хочу посмотреть, как долго он еще сможет протянуть.

— Послушайте, — истерично воскликнула она, — или вы сошли с ума, или с ума сойду я! Вы можете, в конце концов, объяснить, что происходит?

— Грэб почувствовал кровь на ноже и стал ее слизывать, — ответил Джеймисон. — Это лизание разрезало его язык на лоскутья, и от этого он совсем обезумел: с каждым новым движением он заглатывал все больше и больше своей собственной крови. Вы сами говорили, что ему нравится кровь. В последние полчаса он пил свою собственную! В этом нет ничего необычного — этим способом пользуются примитивные племена многих планет.

— Мне кажется, — начала Барбара странным голосом после долгого раздумья, — что ничто и никто не может нам помешать добраться до Пяти Городов.

Джеймисон, прищурившись, внимательно следил за ее едва различимой в темноте фигурой.

— Ничто и никто, — подтвердил он, — кроме… вас!

Они молча забрались на площадку, где лежал мертвый грэб. Джеймисон чувствовал, что женщина не сводила с него взгляда, пока он вытаскивал из щели нож. Затем она неожиданно резко сказала:

— Отдайте мне нож!