Покушение на ГОЭЛРО

Он прочел, что Валериан Владимирович Куйбышев назначен председателем Госплана, Григорий Константинович Орджоникидзе — народным комиссаром тяжелой промышленности, Анастас Иванович Микоян — наркомом снабжения. Все его товарищи, друзья, ленинцы. Уж они-то страну не подведут. Зявкин вскочил с табуретки и заходил по камере. Ну что ж, и он еще поборется! Он — частица ленинской партии, верный ее сын.

С юных лет его жизнь безраздельно принадлежит партии, народу. Может ли он изменить Родине? Никогда! Он будет бороться до конца, до последнего вздоха…

«Но для чего переданы мне эти газеты?» — подумалось вдруг ему. Вскоре все разъяснилось.

Его вызвали на допрос. Неизвестный пожилой, элегантно одетый господин начал упорно убеждать Зявкина в назревающем развале Коммунистической партии и доказывать неизбежность победы оппозиционеров.

Зявкин внимательно к нему присматривался. Что-то знакомое было в его лице. Долго смотрел, потом вспомнил — это же полковник Хаскель! В 1922 году он приезжал в Ростов по делам АРА и был в облисполкоме, где Зявкин с ним и встречался. Он тогда еще афишировал свою дружескую связь с министром торговли Гувером, нынешним президентом США. Ничего себе! Дипломированный разведчик. Взял на себя роль следователя.

Все это Зявкин ему и высказал.

— Да, я, Хаскель, прибыл сюда к вам в тюрьму и говорю от имени моего друга — президента. У нас есть к вам деловое предложение: оставайтесь в Америке. Мы вас хорошо обеспечим, дадим американское гражданство. Президент обещал положить в банк на ваше имя 12 миллионов долларов. Сможете сделать хороший бизнес.

— О! Это великолепно, только переведите эти миллионы на счет Амторга в погашение ущерба, который нанесен ему моим арестом. Сделаете? — иронически спросил Зявкин.

Хаскель резко поднялся, рванул дверь следственной камеры и, выходя, угрожающе произнес:

— Ваше место — на электрическом стуле!

Тревожные дни продолжались. Теперь Зявкин был отдан в руки трех дюжих молодцов, и они его по очереди допрашивали, требуя выдать «московскую резидентуру» и раскрыть свою «связь с Компартией США».

Федор Михайлович держался твердо, и допрашивающие убедились, что им его не сломить.

Тогда они пошли на крайнее средство. Зявкина стали «готовить к электрическому стулу».

В камеру несколько дней подряд вводили русского священника, и тот пытался его исповедать и отпустить грехи перед смертью.

Наступил день, когда Зявкина ввели в камеру смертников, где стоял электрический стул. Там уже находились трое приговоренных.

Это были украинские эмигранты Александр Богданов, Макс Рыбарчик и Степан Греховяк. Они обвинялись в убийстве владельца ресторана в Буффало и в ограблении кассы.

Первыми на глазах у Зявкина были казнены Рыбарчик и Греховяк, утверждавшие до последнего момента, что они невиновны. Зявкин увидел затем их обгоревшие трупы.

Перед тем как сесть на электрический стул, последний из осужденных — Богданов — громко заявил:

— Господа! Вы представляете штат Нью-Йорк, а преступление совершено в другом штате. Вы только что убили двух ни в чем не повинных людей! Стоя перед этим смешным предметом, — он указал на электрический стул, — я клянусь перед богом, что они невиновны. Я действительно виновен. Со мною участвовали в убийстве торговца два чикагских бандита, но не казненные вами люди.

Наступила очередь Зявкина.

Подошел священник и вновь предложил исповедоваться в грехах. Федор Михайлович отказался. И когда его уже собирались усадить на стул — последовало распоряжение увести его.

Зявкин был возвращен в камеру, где вновь появился Хаскель и стал убеждать его в бесцельности сопротивления.

— Вы единственный человек, который вышел живым из электрической камеры. Но вы опять можете вернуться туда и сесть на тот же стул, уже окончательно.

— Делайте что хотите, сажайте на электрический стул, но я — гражданин Советского Союза и Родину не продаю!

Так продолжалось еще несколько дней. Наконец Зявкин был освобожден и доставлен в Амторг. Его освобождение было победой Советского государства. Полицейская затея с фальшивками потерпела полный крах. Это была также победа прогрессивных сил американского общества.

Но Зявкин больше уже не мог находиться в «свободной Америке», где на каждом шагу его могла ожидать любая провокация, и он выехал в Советский Союз.

Перед посадкой на пароход «Европа» к Федору Михайловичу подошел представитель госдепартамента Келли и с саркастической улыбкой заявил:

— Раз вы решили уехать, не вздумайте возвращаться в США! Вы враг Америки номер один и включены в списки на уничтожение. Это я вам говорю по секрету.

На пристани бесновалась толпа монархистов, злобно выкрикивавших: «Вон коммунистов из Америки!»

После разоблачения фальшивок Уоллена нью-йоркские газеты изменили тон и напали на комиссию Фиша. Они ратовали за налаживание советско-американской торговли. Даже явно антисоветская «Уолл-Стрит Джорнел» писала:

«Мы не можем отказаться от деловых связей с Россией потому, что нам не нравится ее политика и отношение к религии. Но наш отказ не возымеет никакого действия на ее политику в этих вопросах. Она просто перенесет свои отношения в другие страны».

Газеты херстовского треста заявляли:

«Трудно заставить США ненавидеть кого-либо, кто в течение девяти месяцев покупает товаров на 114 миллионов долларов…»

«Уорлд» писала:

«Комиссия Фиша вышла за пределы своей компетенции при обследовании Амторга. Ее компетенция в отношении Амторга была ограничена вопросом, является ли Амторг базой для пропаганды…»

«Джорнел оф коммерс» (орган деловых кругов США) заключил, что

«комиссия Фиша при ознакомлении с деятельностью Амторга пошла по неправильному пути».

Вскоре в печати появились официальные опровержения.

Государственный департамент:

«Департамент не имеет сведений о том, что Амторг участвовал в какой-либо пропагандистской деятельности в США».

Министерство труда — по поручению министра Дэвиса:

«У нас нет никакой информации, и мы совершенно непричастны к тому, что внимание нью-йоркской полиции было обращено на выдвигаемые обвинения».

Министерство юстиции:

«Мы не имеем никаких сведений относительно этих обвинений. Мы ничего не знаем по поводу затронутых вопросов».

Но наиболее агрессивные монополисты все еще не унимались. Особенно злобствовал президент «Ройял Детч Шелл» Детердинг, нефтяной король Англии.

В статье, опубликованной в органе нефтяных промышленников «Петролеум Уорлд», Детердинг обвиняет Советский Союз в демпинге нефти, причем утверждает, что этот демпинг имеет целью «разорить мир».

«Как долго, — вопрошает Детердинг, — мир будет терпеть эту гниющую рану на своем теле?»

…В восьмидесяти километрах от Парижа прошел парад белогвардейцев в честь великого князя Кирилла. Парадом командовал великий князь Владимир. Позже три тысячи участников парада собрались в зале «Испа», где состоялся банкет с тостами «за будущее России».

Присутствовал сэр Детердинг с супругой. Он субсидировал парад и банкет.

Репортер «Петролеум Уорлд» сообщает, что РОВС (Российский общевоинский союз) находится в руках сэра Генри Детердинга. Он в конце концов завладел им во имя осуществления своих мировых нефтяных замыслов.

Миллионное скопище в Америке русских монархистов и белогвардейцев не прекращало своей антисоветской деятельности. Но в американском деловом мире наступило некоторое отрезвление. Гигантское строительство, развернувшееся в России, уже привлекало внимание крупнейших промышленников — миллиардеров Форда, Рокфеллера и других. Расширение русско-американских торговых связей сулило им огромную выгоду. Президент Гувер, прежде грозившийся «заткнуть глотку» предпринимателям, требовавшим торговых сделок с Россией, теперь уже более «благосклонно» смотрел на торговлю с русскими за чистое золото.

Прошло время, когда империалистические державы пытались игнорировать Советскую страну, и наиболее дальновидные буржуазные предприниматели выступили за расширение торговых отношений с СССР.

Как у нас идет дело с выполнением плана ГОЭЛРО — плана электрификации страны? План ГОЭЛРО нами выполняется, и не в 15 лет, а в 10 лет будут получены те итоги, которые в плане ГОЭЛРО предвиделись через 10—15 лет. Ведь расчет на 10 лет брался лишь на случай особо благоприятных обстоятельств развития нашей страны. Тут имелись в виду и займы, и концессии и т. д. Энергией рабочего класса нам удалось при очень неблагоприятных условиях… добиться собственными усилиями выполнения плана ГОЭЛРО в 10 лет, и в 1931 году план ГОЭЛРО во всем его материальном выражении в области электрификации будет выполнен…

ЦК партии… взял определенную установку на форсирование развития энергетической базы, и правительство по директиве ЦК из года в год увеличивает ассигнования на электростроительство.

В. В. Куйбышев

План ГОЭЛРО был планом электрификации… По этому плану намечалось построить 30 районных электростанций общей мощностью в 1750 тыс. квт. В пятилетке мы строим уже не 30 электрических станций, а 40. Мощность их значительно превосходит мощность, намеченную раньше (от 2500 тысяч до 3 млн. квт)…

Действительность показала, что установка на электрификацию была правильной, что этот план не только не был преувеличен, а как раз наоборот, несколько отстает от требований. Запросы с мест по электроснабжению важнейших районов, важнейших отраслей народного хозяйства вынуждают нас теперь идти в этом деле далее и решительнее. Но в общем и целом строительство районных станций мы намечаем как раз в тех местах, которые были указаны в плане ГОЭЛРО. Пятилетка лишь уточняет прежний проект строительства новых станций, увеличивая в большинстве случаев первоначально намеченные мощности…

Совпадение пятилетки по основным решающим вехам с планом ГОЭЛРО, который не без основания назывался планом Ленина, говорит, что в хозяйственном разрезе мы идем по ленинским вехам… Мы все твердо будем стоять у хозяйственного руля и великим строительством докажем, что в нашей стране впервые строится подлинный социализм — строится действительное господство трудящихся над всеми стихиями, обеспеченное мощным материальным базисом.

Г. М. Кржижановский

Делегаты V съезда Советов СССР у карты великого плана. 1929 год

Часть третья

ОПЕРАЦИЯ «КОНТИНЕНТАЛЬ»

План электрификации, составленный в иной уже по сравнению с ГОЭЛРО хозяйственной обстановке, оставляет по своим перспективам далеко позади план ГОЭЛРО, казавшийся в свое время некоторым несбыточной мечтой…

В. В. Куйбышев

Обеспечение основных задач народнохозяйственного плана, особенно задач форсированного развития ведущих отраслей тяжелой промышленности, требует дальнейшего расширения энергетической базы. Электростроительная программа на 1932 г. намечает ввод новых мощностей на крупнейших станциях Союза суммарно около 1,5 млн. квт, что равняется всей программе плана ГОЭЛРО в целом.

Из резолюции XVII конференции ВКП(б). Январь — февраль 1932 г.

Рабочие и крестьяне твердо запомнят, что, исполняя заветы Ленина, мы хотим нашу страну сделать электрической, что производство к 1932/33 г. 22 млрд. квт-ч электроэнергии — это основная задача пятилетнего плана и что ее нужно во что бы то ни стало выполнить…

Заранее можно знать, что многие, особенно за нашим рубежом, объявят наш план неслыханным, будут говорить, что это фантазия, измышление. По масштабу буржуазных государств, по всему их прошлому, по всему тому, что знала человеческая история в области хозяйственного строительства, таких темпов, такого движения, такого броска вперед никто не делал, никто и не ставил таких грандиозных задач.

Г. М. Кржижановский

Пятилетка стала неоспоримым фактом. Воротилы международного капитала почувствовали развитие такой враждебной ему силы, которая ставила на карту само существование капиталистического строя.

Лесли Уркарт, английский финансист и промышленник, один из организаторов военной интервенции и экономической блокады против Советской России:

«Мы все убеждены, что если Советское правительство справится с пятилетним планом восстановления промышленности, то это даст в его руки такую силу, которая разрушит или, во всяком случае, нанесет самый тяжелый удар всей нашей цивилизации».

Крупный германский финансист Сольмен:

«Наступление большевизма раньше или позже принудит европейские государства образовать единый фронт и вложит им в руки меч».

АВАРИЯ

Глядя в окно на огни завода, Виктор Ларцев думал о том, что при распределении он попросится именно сюда, в этот уральский город, на этот старинный завод. В самом ближайшем будущем предприятие будет расширено, значит, вырастет и энергетическая база, начнет строиться новая электростанция, и знания Ларцева очень пригодятся. Пожалуй, он так и поступит. Тем более ему, как одному из первых по успеваемости, предоставят право выбора. Остается только договориться с главным энергетиком завода…

Молодая республика строилась, росла сеть электростанций. Нужны были квалифицированные мастера для всех отраслей народного хозяйства. В 1924 году партия выдвинула лозунг: «Готовить красных специалистов».

Виктор окончил рабфак, поступил на энергетический факультет МВТУ — и вот к осени тридцатого года он уже дипломированный инженер-энергетик. Так хочется работать непосредственно на производстве! Виктор даже вслух произнес: «Остаюсь здесь, никуда больше».

Вдруг произошло странное и непонятное. Огни, золотые, сияющие огни в окнах корпусов ГРЭС померкли, погас свет в комнате и в соседних домах. Это было страшно, словно вдруг очутился под водой.

— Авария! Турбины! Турбины вышли из строя! — закричал Виктор.

Вскочил, опрокинул стул, на котором сидел. Ощупью нашел на вешалке стеганую телогрейку, шапку, плечом распахнул дверь, зацепил в темных сенях ведро с водой. Оно покатилось с лавки гремя, но Ларцев уже сбегал с крыльца в темноту и ветер.

Он помчался по пустой улице, не разбирая дороги. Потом различил белые полосы дощатых настилов по обе стороны проезжей части. И наконец догадался перескочить на тротуар. Послышались голоса взволнованных людей. Они выходили из домов в палисадники и прямо на улицу, тревожно перекликались с соседями, обращались к Виктору, словно бегущий человек должен точно знать, что случилось.

— Что на заводе?

— Какие цеха встали?

— Эй, что стряслось?

— Вон его спроси — видишь, бежит. Чай, знает, зачем?

— Эй, эй, паря!

Виктор почувствовал, что люди встревожены тем же, чем и он, — внезапным погружением во тьму, и кричал на бегу:

— Электростанция! Авария!

За спиной слышался поначалу одинокий бухающий бег, затем грохот от множества ног. Потом бегущие оказались и впереди. На знакомом повороте Ларцев вырвался вперед. Однако скоро сообразил, что рабочие бегут к заводу, а не к электростанции. Их первым делом волновала судьба цехов, как его — электростанции и турбин.

В проходной Ларцев чуть не сбил с ног охранника в тулупе до пят, с огромным воротником-шалью. Тот уже успел зажечь в дежурке керосиновую лампу. Обхватив Виктора по-медвежьи, старик Антипыч оглядел его.

— Практикант…

— Ну да, кто же еще.

— Не мельтеши.

— Что случилось, Антипыч?

— Константин Андреич уже вперед тебя прибежал. Сказал, турбину запороли.

— Какую?

— Не ведаю, голубчик. Раз главное начальство на месте, выяснят. А ты ступай обратно. Не велено пущать.

Но тут в проходную вломилось еще двое запыхавшихся людей. Антипыч заступил им дорогу, оставив Виктора позади. Ларцев прошмыгнул во двор ГРЭС и снова побежал.

По гулкой металлической лестнице он поднялся в машинный зал. Застекленная стена была слабо освещена снаружи, но в этом свете ничего нельзя было увидеть. По огромному гулкому залу беспорядочно двигались рыжие огни керосиновых фонарей.

Виктор принюхался: пахло горелым машинным маслом. Значит, случилось самое неприятное — вышла из строя турбина. Перегрелась, сбилась с ритма и пошла в разгон. Но какая? Ларцев постарался отогнать тревожную догадку, что авария произошла на новой, импортной турбине.

Он попытался разобраться в перемещениях блеклых пятен керосиновых фонарей по огромному пространству машинного зала. Больше всего их кружилось в дальнем от него конце помещения. Фонари двигались внизу, словно по дну. По мосткам крайней турбины ходили дежурные энергетики.

«Так и есть — отказала новая, импортная! — с отчаянием подумал Ларцев. — Что же теперь будет? Что будет!»

Его беспокоила уже не авария, а ее последствия для завода. Недавно вступили в строй два новых цеха. На их открытии говорилось о том, что подъем экономики страны — лучший и прямой ответ на все происки мирового империализма, не отказавшегося от борьбы с единственной в мире страной, строящей социализм. Коммунисты и комсомольцы завода торжественно обещали в кратчайший срок освоить новые машины и начать выпуск новой продукции. Рядом с этим торжеством пуск новых турбин на ГРЭС прошел вроде бы незаметно, но все рабочие отлично знали: две новые турбины по 5 тысяч киловатт каждая должны обеспечить завод и город электроэнергией. Пуск импортных турбин фирмы «Континенталь» в 2 раза повышал энергобаланс всего района, становился вкладом, пусть небольшим, в осуществление ленинского плана ГОЭЛРО.