Любовь по заказу

Мэдисон отвернулась. Когда она снова посмотрела на случайных знакомых, ее лицо было таким же спокойным, как всегда, но в глазах жила боль.

– Я могла бы догадаться о возможных сложностях. Его семья очень богата, а мы с мамой – нет.

– А отец? – поинтересовалась Элли, забыв о хороших манерах и совете матери не совать нос в чужие дела.

Мэдисон изящно повела плечом.

– Он был женат и сбежал, едва моя мать сказала, что беременна. Я о нем знаю лишь его фамилию – Мэдисон. Мама как бы отомстила ему. Она не могла взять его фамилию, поэтому дала мне ее в качестве имени.

Казалось, что воздух потяжелел от злобы, звучавшей в голосе красавицы.

– За две недели до моего окончания школы у мамы нашли рак груди.

– Боже мой! – воскликнула Элли. Лесли взяла Мэдисон за руку.

– Роджер и мама были для меня всем. Мы с ней были настоящими друзьями. Она вырастила меня одна. Вкалывала на двух работах, чтобы свести концы с концами. По вечерам она работала кассиром в бакалейном магазине, а так как не могла платить няне еще и за вечера, то я шла с ней на работу и пряталась на складе. Я так много знаю о торговле, что теперь сама могла бы содержать магазин. Когда мама заболела, учебу в колледже пришлось отложить.

Мэдисон смотрела в сторону.

– Через четыре года мама умерла. Но к тому времени все деньги, собранные для оплаты колледжа, были потрачены на докторов и больницы.

– А… Роджер? – наконец спросила Элли.

– Он вернулся из колледжа, где учился бесплатно, потому что получал стипендию как лучший футболист. Его родители богаты, но, наверное, самые жадные люди на свете. Так вот, Роджер вернулся с невестой…

– С кем? – удивилась Элли. – И почему мужчины всегда женятся на ком попало?!

Она сказала это слишком громко, и вся очередь посмотрела на нее с любопытством.

– Красота – это еще не все, – грустно улыбнулась Мэдисон.

– Никто и не говорит о внешности. Ты бросила учебу, чтобы заботиться о больной матери. Это красота души!

Мэдисон удивленно посмотрела на Элли и просияла.

– Ты мне нравишься. Элли улыбнулась в ответ.

– А дальше? – поинтересовалась Лесли. Мэдисон глубоко вздохнула.

– Он сказал, что теперь, после окончания колледжа, ему нужен образованный человек.

– Таких кастрировать надо! – крикнула Элли.

Мэдисон кивнула.

– Я тоже так думала. Особенно если учесть, что пока он учился в школе, все домашние задания почти по всем предметам делала за него я. Три раза в неделю он приезжал ко мне с целой сумкой учебников и смотрел телевизор. Наши свидания всегда были такие: я делала ему уроки, а он играл в футбол. И в колледже тоже… Если ему надо было подготовить какую-то работу, он высылал мне задание, и я писала за него.

– А как его не раскололи на экзаменах? – возмутилась Лесли.

– Он был лучшим футболистом школы. Легко выигрывал все матчи. Директор предупредил учителей, что если Роджер не получит нужные оценки для поступления в колледж, они наживут большие неприятности. Я уверена: в колледже было то же самое.

– Значит, ты помогла ему попасть в колледж и учиться там, и все это время была просто ангел?

– Ангел, потому что ухаживала за больной матерью? Мне это нравилось… Конечно, не мамины страдания. Меня интересовала медицина. Я даже взялась работать на полставки в больнице, до которой было семьдесят пять миль. За четыре года, пока Роджер был в колледже, я многому научилась. Один врач даже советовал мне стать сиделкой, но потом он…

– Можно я угадаю? – Элли состроила рожицу. – Начал за тобой бегать.

Мэдисон разглядывала свои руки.

– Буквально. Вокруг кроватей, где больные… Но он не заметил у меня в руках полное судно. И я «случайно» вылила на него содержимое.

Элли расхохоталась так, что люди в очереди опять на нее уставились. Лесли усмехнулась.

– Но если тебе нравилось ухаживать за больными, почему ты не пошла в медицинский колледж?

– Потому что… – Мэдисон замолчала. Как объяснить им, какой была ее жизнь?

Мама говорила, что на нее обращали внимание даже в раннем детстве. В школьных спектаклях Мэдисон играла только принцесс. В пятом классе она упросила учительницу сделать ее ведьмой и радовалась, когда та согласилась. Ура! Она сможет надеть остроконечную шляпу и злобно хохотать. Но дома учительница переписала пьесу, так что, в конце концов, ведьма оказывалась заколдованной прекрасной принцессой. Когда Мэдисон возмутилась, ей сказали, что ее лицо привлекает зрителей, они продадут больше билетов, и нечего ныть.

Мэдисон доросла до метра семидесяти восьми и осталась такой же красивой.

Как объяснить, что значит быть главной достопримечательностью города? В Эрскине было не на что смотреть, кроме нескольких магазинов вдоль главной улицы. Но зато она стала частью туристической трассы, оживленной круглый год. Шесть городских бизнесменов советовались, как заставить проезжающих останавливаться в Эрскине и покупать здесь хоть что-нибудь. Было несколько предложений. Например, построить тюрьму и продавать разрешения на езду с превышением скорости. Или посадить водителя в тюрьму, а ожидающая его освобождения семья будет отовариваться в Эрскине. Это предложение отклонили, так как туристы разозлятся. Не говоря о незаконности предприятия. Были отклонены и другие предложения, в частности, ярмарки с аттракционами и кинофестиваль. И тут кто-то проворчал:

– Жаль, нельзя поставить Мэдисон посреди улицы. Это кого угодно остановит…

Идея понравилась, и вскоре Мэдисон приняли на работу по раздаче рекламных брошюрок проезжающим. На главной улице установили светофор, а рядом – старую будку. Когда машины останавливались на светофоре, Мэдисон протягивала водителям брошюрки.

Казалось, все просто, и работа только по выходным, во время более оживленного движения. Но слишком много мужчин, настроившихся на приятный отдых, начали преследовать красавицу. Шерифу пришлось дать двух своих помощников для охраны девушки. В итоге решили, что безопаснее поставить на въезде в город плакат с фотографией Мэдисон. Для нее все это было довольно неприятно, но ей требовались деньги на лечение матери.

– А почему ты приехала в Нью-Йорк? – спросила Элли.

– Городской совет считал, что город мне чем-то обязан. Все хотели, чтобы я стала моделью.

Мэдисон не рассказала о том, что ей высказала в гневе дочка священника. Она завидовала красоте и уму Мэдисон, к которой сразу же проникались симпатией люди. Завистница открыла Мэдисон тайну, которую ей не полагалось знать. Городской совет действительно выделил деньги, чтобы послать Мэдисон в Нью-Йорк. Если она прославится, Эрскин появится на карте… Но отец девочки, священник церкви, понимал, что этих денег недостаточно. Она «случайно» взяла трубку параллельного телефона, когда ее отец набирал номер, и услышала детский голос:

– Дом Мэдисонов.

– Позови, пожалуйста, папу.

Через минуту к телефону подошел мужчина. – Да?

– Вашей дочери срочно нужно десять тысяч долларов. Пришлите их мне в церковь. Вы помните имя и адрес?

Помолчав, мужчина ответил:

– Да, помню.

Раздался щелчок, и связь оборвалась.

Элли почувствовала, что Мэдисон о чем-то умалчивает, и забросала ее вопросами. Но красавица только улыбалась, как Мона Лиза.

– Лесли, а кого ты бросила у алтаря? – сменила она тему.

Танцовщица попыталась сделать грустное лицо, но ее глаза светились счастьем.

– Алан очень разозлился… Все это так неприятно… – Лесли уставилась на свои ногти. – Мне уже двадцать один, пора выйти замуж и начать рожать детей…

– Но ты хочешь узнать настоящую жизнь, – вдохновенно предположила Элли.

Лесли кивнула, а Мэдисон поинтересовалась:

– У тебя есть его адрес? Может, мы с ним могли бы…

Все тотчас развеселились.

– У нас уже есть один палач и одна жертва, – Лесли вопросительно посмотрела на Элли. – А кто ты?

– Никто, – быстро ответила Элли. – Я с детства мечтала стать художницей. Самым желанным подарком на Рождество или на день рождения для меня были краски, цветные мелки, карандаши… В школе я сходила только на три свидания. Но у меня четыре старших брата, и у них ума палата, одна на всех. Нет, я их, конечно, люблю, они хорошие ребята, но…

– Тупые, – закончила Мэдисон.

– Да, – вздохнула Элли. – Высокие, сильные, приятные, но маме приходилось браться за ремень, чтобы усадить их за учебники. У них всегда было два типа подружек. Те, которым они назначали свидания: смазливень-кие девочки, обожающие платья без бретелек. И тихие мышки, делающие за моих братьев всю домашнюю работу. Вот почему, как только я тебя увидела… – Элли старалась не смотреть на Мэдисон.

– Ты решила, что я такая же дурочка, как девочки, которым твои братья назначали свидания. Пустяки! Со мной всегда так.

– И у тебя нет парня? – спросила Лесли у Элли. – Но ты ведь такая симпатичная…

Элли вздохнула.

– У нас в доме и так навалом тестостерона. А я хочу лишь рисовать. В мае я окончила художественное отделение и все лето работала в картинной галерее в Ричмонде. У нас за домом есть сарай, который мама называет летним домиком. Она надеется уломать отца сделать там еще пару дверей и окон, чтобы можно было сидеть и читать. Она его уламывает уже тридцать лет, но пока безрезультатно.

– Она могла бы сама его переделать, – твердо сказала Лесли. – У меня отец – строительный подрядчик. Он иногда берет меня на работу, так что я умею пользоваться молотком и отверткой не хуже любого мужчины.

Обе девушки улыбнулись: танцовщица сказала это с таким дерзким видом!

– Я устроила себе студию в старом сарае и все свободное время рисовала, – продолжала Элли. – А потом… – она смутилась.

– Кто-то из Нью-Йорка увидел твои работы, – закончила Мэдисон.

– Да! – воскликнула Элли и просияла. – Миранда, владелица галереи, послала фотографии моих работ своему нью-йоркскому знакомому… Мне предложили снять на год мансарду в Виллидже. Она сырая, страшная и лифт, как из фильма ужасов, но там хорошее освещение, и много места, и… – Элли перевела дыхание. – Это шанс! Только один из моих братьев продолжил обучение, и родители говорят, что в моем распоряжении деньги на обучение остальных, но я думаю… – она снова замолчала и посмотрела на свои руки.

– Просто они любят тебя, – нежно сказала Лесли и похлопала Элли по плечу.

Та улыбнулась и посмотрела на танцовщицу.

– Наверное. Мы с мамой шутим, что нам надо объединяться против мальчишек.

Мэдисон пристально посмотрела на Элли.

– И ты никогда ни в кого не влюблялась? Ни в школе, ни в колледже?

– Я ходила на свидания, но парни, привлекавшие меня физически, не могли отличить Ренуара от Ван Гога. Считали, что Рубенс играл за «Ковбоев Далласа». А молодые люди с художественного отделения… – она развела руками, – либо любили мальчиков, либо выглядели так, будто еще ни разу в жизни не мылись.

Мэдисон откинулась на спинку скамейки.

– Не могу представить себя без мужчины. Может, потому, что я видела, как трудно приходилось без мужа моей матери, но я вцепилась в Роджера и не выпускала его. Даже когда он сказал, что уходит от меня, я… я просила его остаться, – закончила она с улыбкой, и Элли снова увидела боль в ее глазах.

Она постаралась увести разговор от грустного прошлого.

– Но вот мы все здесь, и все позади. Ты избавилась от Алана, а ты – от Роджера. Можно считать, всем повезло.

– Она первая влюбится и бросит свое искусство, – серьезно произнесла Мэдисон. – Через три года она будет жить в маленьком домике и воспитывать дюжину ребятишек.

– Если не больше, – вставила Лесли.

– Ха! Мое сердце может завоевать только человек в тысячу раз талантливее меня! – заявила Элли. – Так что, если я не встречу перевоплощение Микеланджело, за меня можно не беспокоиться!

– Разве Микеланджело не был «голубым»? – спросила Мэдисон у Лесли.

– Это тот, который отрезал себе ухо? – отозвалась та.

– Ладно! Можете обижать меня, сколько хотите, но теперь мы на равных: вы сейчас тоже в одиночестве.

– Кстати, о «равных»: ведь у нас сегодня день рождения? – вспомнила Лесли. – У меня и, кажется…

– У меня тоже, – хором ответили Элли и Мэдисон.

– Надо купить торт, – твердо сказала Лесли.

– Из нее выйдет хорошая мать, – поделилась Элли с Мэдисон.

Лесли притворилась, что не услышала.

– Пойду спрошу этого урода, где здесь ближайшая кондитерская.

Она встала и пошла к стойке, Элли и Мэдисон загляделись на ее походку. Лесли плыла, и легкая юбка обрисовывала ее длинные стройные ноги.

– Ух ты! – прошептала Элли.

– Точно! – согласилась Мэдисон.

Лесли помахала им и вышла. Элли и Мэдисон остались вдвоем и сразу поняли, что им нечего сказать друг другу. Тихая, мягкая и спокойная Лесли создавала особую атмосферу, в которой так просто делиться секретами.

Неожиданно появилась танцовщица с белой коробкой в руках. Как быстро она вернулась!

Лесли села и открыла коробку с розовым тортиком, посыпанным пушистой сахарной пудрой. Сверху глазурью были выведены их имена.

– Проворно ты это устроила! – заметила Элли.