Помоги проекту - поделись книгой:
— И что?
— Вы меня прекрасно поняли, Натан.
Вдруг картина смерти Кевина встала перед глазами.
— Вы хотите сказать, что она…
Гаррет кивнул.
— Я не верю вам. Вы проходили мимо этой женщины, и вдруг вас посетило откровение?
Гаррет промолчал.
— Как именно это происходит? Она идет в толпе — и вдруг вы видите, что она начинает двигаться в такт похоронному маршу?
— Я не могу объяснить, — грустно произнес Гудрич. — Порой появляется сияние, которое видите только вы. Но не это главное.
— А что главное?
— То, что вы чувствуете в глубине души. Внезапно приходит четкое осознание, что этому человеку осталось жить несколько недель.
— Думаю, вы опасны.
— А я думаю, вы должны увидеться с Кандис, — повторил Гаррет.
9
Кафе «Дольче вита» располагалось в квартале Сент-Джордж. В восемь утра здесь уже было многолюдно, к стойке тянулись две длинные очереди, но обслуживали быстро.
Натан устроился за столиком у окна и стал ждать, когда к нему подойдут. Он мельком глянул на обслуживающий персонал: двое принимали заказы у клиентов, забиравших еду с собой; двое обслуживали посетителей в зале. Кто из них Кандис? Гудрич говорил о девушке, но в подробности не вдавался.
— Что вам принести?
Подошла женщина лет за сорок, рыжеволосая, с усталым лицом; на бейджике, приколотом к блузке, имя — Эллен. Натан заказал завтрак, ему тут же принесли заказ. Небольшими глотками отпивая кофе, адвокат рассматривал официанток за стойкой.
Одна была сильно накрашенной брюнеткой лет двадцати, с силиконовыми губами и пышной грудью, притягивавшей взоры мужчин, — явно стремилась обратить на себя внимание, наполняя каждое движение провоцирующей чувственностью. Другая — поскромнее, постарше, невысокая, с коротко подстриженными светлыми волосами. Она успевала обслужить двоих клиентов, пока напарница возилась с одним; в ее поведении не было ничего кокетливого. Просто симпатичная девушка, без следа вульгарности.
Интуитивно Натан догадался, что именно она — Кандис. Чтобы убедиться в этом, он направился к кассам за бумажными салфетками. Подошел как можно ближе — настолько, чтобы разобрать имя на бейджике: Кандис Кук.
Провел в кафе еще полчаса, а потом спросил себя, что он здесь делает.
Вчера вечером Натан обещал себе забыть фантазии Гудрича. Тем не менее с утра пораньше, недолго думая, приехал в Стейтен-Айленд — словно какая-то неведомая сила направляла его. Любопытство ли, эйфория от сознания, что он совершенно здоров, а быть может, страх, что Гудрич окажется сильнее и прозорливее докторов? Гудричу удалось-таки вовлечь его в переделку! После того как Натан стал свидетелем самоубийства Кевина, какая-то тяжесть завладела его сознанием, он будто чувствовал угрозу, нависшую над ним и всеми остальными, почему и вознамерился присмотреть за Кандис. Но не проводить же здесь все утро! Завтрак он давно съел, и на него с любопытством поглядывали официантки. Да и что может случиться с девушкой в этом тихом квартале?
Натан вышел на улицу, машинально купил «Уоллстрит джорнал», забрел в несколько магазинов: воспользовался случаем, чтобы приобрести новогодние подарки. С покупками управиться было несложно: несколько партитур и программа по музыке для Бонни; бутылка хорошего французского вина для Эбби и машинка для обрезки сигар Джордану. Бесполезно что-либо покупать Мэллори — все равно не примет.
Натан вернулся к автомобилю, который оставил напротив кафе. Проходя мимо здания, посмотрел через стекло: наплыв клиентов спал, но Кандис оставалась на посту. Ладно, не будет же он торчать здесь все утро! Вставил ключ зажигания, собираясь уехать, но передумал: не решался, будто кто-то нашептывал ему: «Оставайся на месте!» Подчинившись интуиции, развернул газету — ну прямо детектив в засаде.
В 11:30 зазвонил мобильный:
— Привет, пап!
— Бонни! Ты не в школе?
— Сегодня нет уроков, в школе проводят учения по безопасности.
— Чем занимаешься?
— Собираюсь завтракать. — Бонни зевнула. — Не забывай, у нас только восемь утра.
— Где мама?
— В душе.
Бонни разрешалось звонить отцу в любое время, когда она захочет, — так они договорились с Мэллори. Натан услышал, как девочка снова зевнула.
— Ты поздно легла?
— Ага… Венс водил нас вчера вечером в кино.
Натана как током ударило. Вот уже несколько месяцев его бывшая жена встречалась со старым приятелем Венсом Тайлером; они познакомились на первом курсе университета и оставались в более или менее хороших отношениях. Венс — выходец из богатой калифорнийской семьи; его родители давно знали и навещали Векслеров. Как понял Натан, Венс жил на дивиденды от акций косметической компании, которую унаследовал. Несколько лет назад развелся; когда же Мэллори переехала жить в Сан-Диего, стал ухаживать за ней, предполагая, что у него есть все шансы.
Натан ненавидел Тайлера, и вполне взаимно. Однако всякий раз, когда Бонни говорила о Венсе, старался не отзываться о нем плохо, на случай если Мэллори вдруг решит связать с ним жизнь. Девочка и так сильно страдала из-за развода родителей и становилась агрессивной, если какой-нибудь мужчина приближался к матери; не стоило вовлекать ее в ссоры взрослых.
— Хорошо провела вечер, дорогая?
— Ну пап, ты знаешь, не люблю я этого Венса.
— Послушай, Бонни, если когда-нибудь мама захочет снова выйти замуж, тебе не нужно расстраиваться.
— Почему?
— Нужно, чтобы кто-нибудь вроде Венса заботился о тебе и защищал.
— У меня уже есть мама и ты.
— Конечно, есть, но в жизни всякое может случиться.
Натан вспомнил слова Гудрича: что, если сказанное врачом — правда? Что, если смерть уже стучится в его дверь?
— А что может случиться?
— Ну мало ли… не знаю.
— Венс мне не папа.
— Безусловно, нет, милая моя. — Натан сделал над собой огромное усилие. — Венс, возможно, неплохой парень. Мама могла бы быть с ним счастлива.
— Раньше ты говорил, что он придурок!
— Не будь грубой, Бонни! Ты не должна произносить это слово.
— Ты его так назвал, когда говорил с мамой!
— Да, я не слишком его люблю, — пришлось признать Натану. — Но это, возможно, оттого, что мы с ним не одного поля ягоды. Знаешь, такие люди, как Венс, родились с серебряной ложкой во рту.
Бонни удивленно переспросила:
— С серебряной ложкой?..
— Это такое выражение, дорогая. Означает, что его семья всегда была богата и Венсу не нужно было работать, чтобы оплатить учебу. А мне приходилось мыть машины и вкалывать на гнилых складах Бруклина.
— Мама и Венс встречались, когда были молодыми?
— Говори тише, милая, мама будет недовольна, если услышит, что мы обсуждаем это.
Бонни прошептала:
— Все нормально, я поднялась к себе в комнату.
Натан ясно представил дочь: Бонни в пижаме, маленькие ножки в башмаках, как у Гарри Поттера. Он обожал секретничать с ней.
— Они встречались, — признался Натан, — но всею несколько раз, это было несерьезно.
Бонни помолчала немного, — значит, думает, — потом рассудительно произнесла:
— Но ведь мама тоже родилась с золотой ложкой во рту!
— Серебряной, милая. Ну хорошо, ты права. Но она не презирает людей из другого круга. Она порядочная.
— Я знаю.
— И ты тоже будь такой, слышишь меня? Не презирай тех, кто убирается у тебя в школе, или тех, кто обслуживает тебя в столовой. Можно быть достойным уважения, даже если мало зарабатываешь, понимаешь?
Бонни, умная девочка, снова заговорила о противоречиях:
— Но ведь ты всегда говорил: в Америке тот, кто хочет денег, всегда может их заработать.
— Ну да, иногда я говорю глупости.
— А я… должна презирать богатых?
— Нет! Суди о людях не по их деньгам, а по их поступкам. Понятно?
— Понятно, пап. — Потом проговорила доверительным тоном: — Знаешь, пап, я не верю, что мама любит Венса.
Удивленный этим замечанием, Натан помолчал, потом произнес:
— Не всегда нужна любовь, чтобы с кем-то жить. Так бывает. — «
И тут он услышал голос Мэллори — она звала дочь из кухни.
— Мне нужно идти, пап. — Бонни уже открывала дверь своей комнаты.
— Хорошо, малышка.
Прежде чем попрощаться, она все же прошептала:
— Знаешь, я уверена — мама не любит Венса!
— Откуда ты знаешь?
— Женщины знают такие вещи.
О, какая она умилительная! Чтобы скрыть волнение, Натан возразил с напускной строгостью:
— Ты еще не женщина, ты маленькая девочка, иди есть кашу. Я очень тебя люблю, белочка. Больше всех на свете!
— Я тоже тебя люблю.
Натан включил отопитель в автомобиле. И вновь задумался. По правде говоря, он не понимал, что Мэллори нашла в этом придурке Тайлере: нахальный, самонадеянный, из тех, кто считает, что происхождение дает право считать себя лучше всех.
Однако Венс, вероятно, не без оснований рассчитывал на успех: он мог видеться с Мэллори каждый день, ну и, конечно, в любую секунду был в ее распоряжении. Впервые за все время Натан признался себе, что, возможно, потерял Мэллори навсегда. Странно, но при разводе он почему-то считал: однажды она вернется, эта разлука лишь временная. Так упорно верил в это, что ни разу даже не подумал о том, чтобы завести отношения с другой женщиной. С тех пор у него было два или три свидания, без продолжения.
Никто для него не сравнится с Мэллори. Как охотник за обломками затонувших кораблей, он погрузился за ней в самые глубокие воды озера Санкати Хед. Его любовь была нерушимой.
Кандис закончила работу в два часа дня. В потертых джинсах и кожаной куртке, она вышла из кафе и села в старенький, помятый пикап, припаркованный неподалеку. Натан завел машину и поехал за ней. Движение в этот час было довольно плотным; как в кино, он остановился на первом же светофоре, чтобы позволить Кандис оторваться. Никого в жизни Натан еще не преследовал и потому боялся, что его заметят.
Пикап выбрался из центра и покатил на юг. Кандис ехала минут двадцать, потом углубилась в жилой квартал, людный, но спокойный, и остановилась перед домиком на небольшом участке земли. Что же, она здесь живет? Вот позвонила в дверь — ей открыла полная женщина с жизнерадостным лицом. Кандис вошла внутрь и через пять минут вернулась с маленьким мальчиком на руках: на первый взгляд ему было около года, на нем курточка навырост.
— Еще раз спасибо, Таня! — поблагодарила Кандис.
Она крепко прижала ребенка к груди. Затем надела на голову малышу ярко-красную шапочку, осторожно пристегнула его к заднему сиденью и поехала к магазину. Припарковавшись, усадила сына в коляску и вошла в магазин. Натан следовал за ней из отдела в отдел.
Девушка медленно выбирала продукты, видимо, чтобы не потратить больше, чем могла себе позволить. Казалось, что она получает огромное удовольствие от самого процесса их приобретения. Часто останавливалась, что-то шептала на ухо сыну, целовала его и показывала пальцем на то, что выглядело необычно:
— Посмотри, какая огромная рыба, Джош! А вот, видишь, какой чудесный ананас!
Поделиться книгой: