Помоги проекту - поделись книгой:
— Как это?
— Вот в этом одна из миссий Вестников.
— Вестников?
— Существуют люди, которые готовят тех, кто скоро умрет, к великому переходу в мир иной.
— Вы хотите сказать, что им заранее известно, кто должен умереть?
— Верно, — подтвердил Гаррет. — Роль Вестников заключается в том, чтобы облегчить человеку расставание с телом. Они дают возможность тем, кто должен скоро умереть, привести в порядок свои дела.
— Думаю, насчет меня вы ошиблись, — вздохнул Натан. — Я, скорее, последователь философии Декарта, и моя духовная жизнь не более развита, чем у дождевого червя.
— Знаю, в мои слова трудно поверить.
Натан пожал плечами и повернулся к окну. Снежные тучи вновь появились на сером небе.
— Если я правильно понимаю, вы и есть один из этих…
— …Вестников. Да.
— Поэтому вы знали про Кевина?
— Разумеется.
Не нужно участвовать в этой игре; но адвокат не удержался и съязвил:
— И как вы подготовили его к «великому переходу»? Как облегчили «расставание с телом»? Кевин казался не слишком спокойным в момент ухода.
— Нам не всегда удается что-то предпринять, — признал Гудрич. — Этот парнишка был на грани.
— Вы могли помешать ему. Предупредить кого-то из охраны или полицию…
Гаррет тут же прервал его:
— Это ничего бы не изменило. Невозможно предотвратить неминуемое. Никто не может отсрочить смерть.
«Великий переход», «Вестники»… Почему не чистилище и ад, раз уж они существуют?! Натану потребовалось несколько секунд, чтобы осмыслить услышанное; затем, криво улыбнувшись, он проговорил:
— Вы действительно думаете, что я вам поверил?
— Верите вы или нет, мы существуем.
— Еще раз повторяю: вы теряете время, я не религиозный человек.
— Это не имеет никакого отношения к религии.
— Я совершенно искренне думаю, что вы лишились рассудка, и мой долг — передать директору больницы ваши речи.
— Значит, я сумасшедший уже более двадцати лет. — Голос Гаррета стал более убедительным. — Разве я не предупредил вас о Кевине?
— Это не доказательство. Есть множество других факторов, по которым вы могли догадаться о самоубийстве.
— Что-то я не понимаю — каких же?
— Например, если вы знали, что Кевин принимал наркотики или был сектантом…
— Поверьте мне, Натан, я не собираюсь вовлекать вас в это. Просто говорю, что у меня есть способность предвидеть смерть. Я знаю, что человек умрет, прежде чем проявляются первые симптомы, и стараюсь его подготовить.
— Откуда у вас эта способность?
— Сложно объяснить, Натан.
Адвокат поднялся, надел пиджак и пальто:
— Думаю, на сегодня я услышал достаточно.
— Я тоже так считаю, — согласился Гаррет.
Натан направился к выходу, вышел было за порог, но вдруг развернулся, подошел к Гудричу и ткнул в него пальцем.
— Прошу прощения, что снова говорю о своей ничтожной персоне, доктор, но не пытаетесь ли вы намекнуть, что пришли за мной?
Ответа не последовало.
— Вы здесь из-за меня, Гудрич, так? Именно это я должен понять? Пришел мой час? Это конец?
Гудрич казался озадаченным; весь его вид свидетельствовал, что он хотел бы избежать этого разговора.
— Я не говорил этого.
Натан продолжал — быстро и громко:
— Именно таким образом вы действуете? «Внимание, вам осталось жить неделю! Поторопитесь сделать последние приготовления!»
Гаррет попытался объяснить:
— Я просто это знаю, и все…
— Прекрасно. Покажитесь врачу, Вестник! — На этот раз Натан действительно ушел.
Гаррет допил кофе и потер пальцами виски. Через стекло он видел удаляющийся силуэт Дель Амико. Белые хлопья снега падали на волосы, слепили глаза, но Натан, казалось, не замечал этого. Из динамиков у стойки доносились звуки джазовой композиции Билла Эванса. Грустно…
6
Не стало ли холоднее? Не наступает ли все сильнее и больше ночь? Не приходится ли средь бела дня зажигать фонарь?
— Сколько дней я был в отпуске за последние три года?
Шесть часов вечера. Натан сидел в кабинете директора Эшли Джордана и просил дать ему две недели отпуска. Их связывали сложные отношения. В начале карьеры Натан был протеже Джордана, но в ходе работы Эшли постоянно подавлял амбиции молодого коллеги, упрекая в том, что Натан тянет одеяло на себя. Натан быстро понял, что Джордан не тот человек, который станет смешивать бизнес и дружбу. Он прекрасно знал, что, если однажды у него возникнут серьезные проблемы, к Эшли обращаться бесполезно.
Натан вздохнул: последние события глубоко его потрясли. А тут еще эта боль в груди… По правде говоря, он не знал, что и думать о бреднях Гудрича. Ясно одно: ему нужно взять отпуск и уделить внимание дочери. И он повторил вопрос:
— Сколько дней я был в отпуске за последние три года?
— Ни одного, — признал Джордан.
— Сколько дел я проиграл?
Джордан вздохнул и не сумел сдержать легкой улыбки: он знал эту песню наизусть.
— Ты не проиграл ни одного дела за последние несколько лет.
— Я не проиграл ни одного дела за всю свою карьеру, — уточнил Натан.
Джордан согласился, потом спросил:
— Это из-за Мэллори, да?
Натан заговорил о другом, будто не слышал вопроса:
— Послушай, я возьму с собой ноутбук. Возникнет какая-нибудь проблема — буду на связи.
— Ладно, бери отпуск, если хочешь. Тебе не нужно на это мое разрешение. Я сам прослежу за делом «Райтби». — И, давая понять, что разговор окончен, Джордан погрузился в цифры на экране компьютера.
Но Натан не собирался уходить просто так, он продолжил, повысив голос:
— Я прошу немного времени, чтобы побыть с дочерью. Не понимаю, почему это становится проблемой.
— Никаких проблем. — Джордан поднял глаза. — Единственная загвоздка в том, что это неожиданно, а ты прекрасно знаешь — в нашем деле мы обязаны предвидеть все.
Будильник зазвонил в пять тридцать. Несмотря на несколько часов сна, боль не отступала — наоборот, сдавила грудную клетку, перешла на левое плечо и начала пульсировать в руке. Натан не отважился встать с постели сразу после пробуждения, он глубоко дышал, стараясь успокоиться. Это помогло — боль ушла, но он еще минут десять лежал и думал о том, чем будет заниматься сегодня. Наконец принял решение. «
— Здравствуйте, Питер. Как вчера сыграли «Кникс»?
— Выиграли двадцать очков у «Сиэтла». Вард забил несколько красивых мячей.
— Очень хорошо, надеюсь, что выиграют и у «Майами»!
— Вы не бегаете сегодня?
— Нет, механизм вышел из строя.
— Выздоравливайте скорее…
— Спасибо, Питер, удачного дня.
На улице было темно и прохладно.
Натан перешел дорогу и поднял глаза на башни «Сан-Ремо»: вон оно, окно его квартиры в северной башне. Как всегда, повторил про себя: «
Натан все смотрел на вершину «Сан-Ремо», разделенную на две одинаковые башни в романском стиле, что придавало зданию сходство со средневековым собором.
Конечно, приходилось признать, что сам он не смог бы купить квартиру в этом доме, каким бы блестящим адвокатом ни был, и благодарить за нее надо тестя, ладно, бывшего тестя — Джеффри Векслера.
Много лет, приезжая в Нью-Йорк по делам, Джеффри останавливался в этой квартире. Строгий и непреклонный человек — настоящий представитель бостонской элиты. Квартира принадлежала семейству Векслеров всегда, с момента постройки здания: в 1930 году его спроектировал архитектор Эмери Рот, очень талантливый человек, автор и других престижных домов в районе Центрального парка.
Для присмотра за квартирой Векслер нанял итальянку, звали ее Элеонора Дель Амико, она жила с сыном в Квинсе. Джеффри взял ее в дом вопреки желанию жены. Позже Векслеры попросили ее заботиться и об их доме на острове Нантакет. Именно там произошло событие, которое перевернуло жизнь Натана: он встретил Мэллори.
Работа матери позволяла Натану с близкого расстояния наблюдать за жизнью американской аристократии. Он мечтал об уроках игры на фортепиано, прогулках на яхте, хлопающих дверцах «мерседеса». А у него не было ни отца, ни денег, ни герба частного лицея, приколотого на лацкан пиджака, ни синего пуловера ручной вязки с фирменным знаком.
Но благодаря Мэллори он мог с жадностью вкушать крохи этого вечного праздника жизни. Иногда его приглашали на роскошные пикники, устраиваемые в тенистых уголках Нантакета. Много раз Натан ходил с Векслером на рыбалку, и всегда, вернувшись на берег, они пили кофе глясе со свежими шоколадными пирожными. И Элизабет Векслер, утонченная дама, иногда разрешала Натану брать книги в библиотеке их дома. Однако, несмотря на кажущуюся благосклонность, Векслеров смущал тот факт, что сентябрьским днем 1972 года их дочь спас именно сын прислуги.
Эта неловкость не уменьшилась с годами, наоборот, со временем превратилась в нескрываемую враждебность, когда они с Мэллори решили сначала жить вместе, а потом пожениться. Векслеры делали все возможное, чтобы разлучить их. Но у родителей ничего не вышло: Мэллори устояла перед всеми так называемыми призывами к здравому смыслу.
Эта борьба продолжалась до знаменательного вечера 1986-го. Накануне Нового года в огромном доме Векслеров собрались сливки бостонской аристократии. Мэллори неожиданно появилась под руку с Натаном и представила его всем как будущего мужа. Джеффри и Лиза поняли, что не смогут вечно противиться ее решению. Ситуацию было невозможно изменить, и Векслерам пришлось принять Дель Амико в свой круг, чтобы сохранить отношения с дочерью.
Решительность Мэллори ошеломила Натана. Даже сегодня, когда он вспоминал об этом, дрожь пробегала по телу. Для него тот вечер навсегда останется моментом, когда Мэллори перед всеми присутствующими, перед всем миром сказала ему «да!».
Но и после свадьбы Векслеры не признали Натана: ни после того, как он получил диплом Колумбийского университета, ни когда начал работать в престижной адвокатской фирме. Дело было не в деньгах, а в социальном происхождении: в этой среде положение изначально определялось рождением. Для них Натан навсегда остался сыном прислуги, он никогда не принадлежал и не будет принадлежать к их кругу.
А потом этот процесс в 1995 году. По правде говоря, дело не совсем по его специализации, но, изучив документы, Натан твердо решил им заняться. Один из учредителей фирмы «Софтонлайн», после того как его предприятие было выкуплено крупным информационным обществом, захотел аннулировать сделку и потребовал компенсацию в размере двадцати миллионов долларов. Отказ компании выплатить требуемую сумму повлек за собой судебное разбирательство. Именно на этой стадии дела клиент обратился в «Марбл и Марч».
В то же время акционеры, чья компания находилась в Бостоне, обратились к своим адвокатам, а именно в адвокатскую контору «Бранаг и Митчелл», руководил которой Джеффри Векслер. Мэллори умоляла Натана отказаться от дела — ничего хорошего оно им не сулило, только все усложняло, тем более что Векслер лично курировал его.
Натан не послушал возлюбленную — решил показать, на что способен проходимец из низов. Он пришел к Векслеру, чтобы предупредить о своем намерении не только не упасть лицом в грязь, но и выиграть. Векслер выгнал его вон.
Такого рода дела почти никогда не доводят до суда, все обычно решается примирением сторон, и работа адвокатов сводится к тому, чтобы достичь наиболее благоприятного соглашения. По совету Векслера фирма предложила компенсацию в шесть с половиной миллионов. Честное предложение, большинство адвокатов согласились бы принять его. Однако, вопреки всем законам благоразумия, Натан убедил клиента не уступать.
Через несколько дней процесса адвокаты «Бранаг и Митчелл» сделали последнее предложение — восемь миллионов долларов. На этот раз Натан готов был уступить, если бы не фраза, произнесенная Векслером:
— Вы уже заполучили мою дочь, Дель Амико. Этого трофея вам недостаточно?
— Вовсе я не «заполучил» вашу дочь, как вы выражаетесь. Я всегда любил Мэллори, но вы не хотите этого понять.
— Я раздавлю вас, как таракана!
— Ваше презрение вам не поможет.
— Подумайте дважды. Если ваш клиент потеряет восемь миллионов, пострадает ваше имя. Известно ли вам, насколько хрупка и уязвима репутация адвоката?
Поделиться книгой: