Помоги проекту - поделись книгой:
Отпустив ее плечи, он взял ее за руку и повел к кровати. Она безмятежно сделала шаг, забралась в постель без какого-либо недовольства и устраивалась там, пока он снимал с себя пижаму.
— Замерзла? — спросил он.
— Не очень, — сказала она отрешенным голосом. — Голова немного болит, вот и все.
Когда он залез в постель рядом с ней, то почувствовал, как она протянула мимо него руки, чтобы подтянуть. Укрыв их обоих, она обняла Брюса.
— Надеюсь, Тэффи не проснется, — вдруг встревожившись, сказала она.
— Не беспокойся об этом, — велел он ей.
— Но вдруг она начнет меня искать и прибежит сюда… А, будь что будет!
В приливе властности она потянула его на себя.
Бедра у нее были узкие, а живот, находившийся теперь под ним, казался мягким. Но от нее чудесно пахло — благодаря тем солям, что она насыпала себе в ванну. Тело ее повсюду было совершенно гладким, без единой жиринки. Она держала себя в форме, как спортсменка или танцовщица. Как раз то, чего он так страстно хотел.
5
Утомившись донельзя, они накинули халаты и уселись на заднем крыльце, в темном и прохладном ночном воздухе. Их овевал ветер, заставлявший кусты и деревья в саду клониться то в одну, то в другую сторону. Они слышали, как он шумит листвой больших, невидимых деревьев, росших в каком-то другом дворе.
В этом было что-то всемирное.
Никто их них не сказал ни слова. Сьюзан натянула шерстяные носки, большие лыжные носки, доходившие ей до икр. На нем была пара носков, вязанных «ромбиком», но даже при этом он мелко трясся, а иногда даже его всего передергивало, и он никак не мог уняться. Это было почти механическим содроганием. Вероятно, решил он, это связано с мышечным истощением. Усталость чувствовалась в каждой клетке тела, но он не хотел копаться в себе дальше. Он с удовольствием слушал шум ветра, зарывавшегося в деревья, которых они не видели.
— Страшно, — прошептала Сьюзан.
— Не согласен, — отозвался Брюс. Он улавливал запах цветов. Как-то раз мимо пролетел мотылек, наткнулся на сетчатую дверь и исчез. Возможно, он влетел в дом: дверь они оставили открытой, чтобы не оказаться отсеченными от внутреннего пространства.
Схватив его за руку, Сьюзан стиснула ее, а потом ударила его в грудь своей твердой головой.
— Ты ведь не был женат, правда? — спросила она.
— Нет, — сказал он.
— Но сексом ты занимался и раньше. Или же читал о нем необычайно хорошую книгу. Ты не вел себя как неумеха. Впрочем, другого я и не ожидала. Хочу, чтобы ты хорошенько подумал вот о чем. Я развелась с Уолтом. Для женщины, которая дважды была замужем, начать подумывать о третьем браке — очень большой шаг. Но браки заключаются и разрушаются. Лучше попытать счастья и ошибиться, чем… — Она задумалась. — Страх — это не то, чем следует руководствоваться. Воздерживаться из-за боязни совершить ошибку… Или это все тебе кажется смешным?
— Нет, — сказал он. — Не кажется. — Хотя на самом деле так оно и было. Теперь ему хотелось одного — вернуться в дом, лечь и уснуть. — Пойдем-ка в дом.
— Хорошо, — сказала Сьюзан, когда он закрывал сетчатую дверь на задвижку. — Ты пойдешь к себе в комнату, а я вернусь в свою. У миссис Поппинджей есть ключ, и, хотя она вряд ли придет раньше девяти часов, мы можем проспать.
— Хорошо, — сказал он, куда больше заинтересованный в сне, нежели в чем-то еще. Времени было половина пятого, и его усталость обратилась в боль.
Направляясь к своей комнате, она приостановилась, чтобы послать ему воздушный поцелуй.
Что за ночь, думал он, забираясь во все еще влажно-теплую, смятую и чудно пахнущую постель.
Брак, подумал он.
И все же такая мысль ничуть его не встревожила. В браке присутствовала естественность и обыденность.
Полагаю, Тэффи станет моей падчерицей, подумал он. А как насчет офиса, «Копировальных услуг», моей работы там? Достанется ли мне часть этого бизнеса… стану ли я совладельцем?
Все это звучало для него очень приятно. Уснул он довольным, всеми помыслами устремляясь в завтрашний день.
На следующее утро, в половине одиннадцатого, они с Сьюзан вместе поехали на его «Меркурии» в центр, к офису.
Когда они парковались на другой стороне улицы, за пределами двухчасовой зоны, Сьюзан сказала:
— Слушай, мне надо пройти немного вниз и прикупить кое-какой материал для платья. А ты ступай внутрь, увидимся через полчасика. — Она поднесла ладонь козырьком ко лбу и пригляделась. — Дверь отперта. Зоя должна быть там. Если она слишком уж на тебя напустится, просто выйди и посиди здесь, в машине, или где сам захочешь. Но я не думаю, чтобы она так себя повела. Скорее всего, она тебе мало что скажет, наверное, займет себя работой.
— Не хочешь ли, чтобы я ей что-нибудь сказал? — спросил он, испытывая смутное раздражение.
— Нет, — сказала она, стоя на тротуаре и захлопывая дверцу со своей стороны. В костюме она выглядела очень ухоженной и элегантной. — Конечно, — добавила она, наклоняясь к окну, — не упоминай о том, что живешь у меня, или о том, что было прошлой ночью.
Сьюзан быстро зашагала прочь. Он запер машину, перешел улицу и, поеживаясь от неловкости, зашел в офис.
Как и предсказывала Сьюзан, Зоя не обратила на него внимания. За одним из столов в глубине помещения она сосредоточенно работала на старинной, массивной пишущей машинке, вынимая из нее страницу за страницей. Какое-то время он переминался с ноги на ногу в передней части офиса, где, очевидно, полагалось находиться клиентам, а потом решил взять быка за рога и прошел за прилавок и мимо нескольких столов.
— Доброе утро, — сказал он.
— Доброе утро, — отозвалась Зоя.
— Я буду здесь работать, — сообщил он.
— А, — сказала она веселым, оживленным голосом. — Мне Сьюзан так и говорила. — Мельком глянув на него, добавила: — Для меня это, конечно, мало что значит, потому что я отсюда ухожу.
— Ясно, — сказал он, кивая так, словно это для него было новостью.
— Наверное, через несколько дней. Я мечтаю выбраться из этого тупика уже год, самое меньшее.
Она перестала печатать и повернула стул, чтобы смотреть ему в лицо. Медленнее и отчетливее произнесла:
— Мы постоянно несем убытки, как вам, вероятно, известно. Сьюзан, полагаю, вам это изложила. Она так же мало верит в этот бизнес, как и я. Не знаю, почему она хочет барахтаться дальше. Здесь через дорогу есть дешевый магазин, где продают бумагу, ленту и копирку; мы не можем конкурировать с ними, потому что они закупают сразу помногу. А в большой аптеке на углу торгуют портативными пишущими машинками. Это не оставляет нам ничего, кроме сдачи машинок в аренду, печатания рукописей и копирования на мимеографе, а на таких вещах много не заработаешь. Даже если бы у нее были деньги на инвестицию, ничего хорошего не получилось бы, если только она не собирается перебраться в какое-нибудь другое место. А если она решится на это, то потеряет почти все, что мы вложили в обустройство этого заведения.
Он ничего не сказал. Услышанное его несколько озадачило.
— Для какой именно работы она вас наняла? — спросила Зоя. — Просто заниматься здесь обычной текучкой? Вы умеете печатать? Она, конечно, не собирается перепечатывать рукописи и заполнять стандартные формы сама… В основном заниматься этим приходится мне. — На ее морщинистом пожилом лице отразился утонченный триумф. Не было у нее жалости ни к нему, ни к Сьюзан: теперь, узнав о своем уходе, она сделалась бессердечной.
— Чем вы собираетесь заняться, когда уйдете? — спросил он.
— О, я думаю открыть небольшое заведение неподалеку от Далласа. Там живут мои друзья.
— Что ж, я желаю вам удачи, — сказал он.
— Я тоже желаю вам удачи в работе с Сьюзан, — твердым голосом заявила Зоя. — Вы давно с ней знакомы? Если вам удастся сделать это заведение преуспевающим, то это будет ваша заслуга, а не ее, — у нее абсолютно нет ни способностей, ни усердия. Она просто хочет вытягивать отсюда столько денег, сколько ей хватало бы для удовлетворения своих потребностей.
Она резко оборвала разговор и вернулась к своей работе. Прошло какое-то время, и она спросила:
— У вас есть опыт работы в розничной торговле?
Вопрос был задан с такой интонацией, словно ее ничуть не удивило бы, что у него такого опыта целые годы и что Сьюзан заманила к себе кого-то, кто сможет взять на себя руководство и управлять этим заведением с максимальной эффективностью. Несмотря на неприязнь, она явно питала к нему уважение, чуть ли не благоговение. Как будто, заменяя ее, он уже тем самым доказал, что лучше пригоден для этой работы. И, конечно, он был мужчиной. Наблюдая за ней и изучая ее, он чувствовал, что она автоматически уступает первенство мужчинам. В этом, должно быть, крылась ее слабость. И это было одним из обстоятельств, что препятствовали им в налаживании бизнеса, в ведении дел с оптовиками и клиентами.
Две женщины, пытающиеся заниматься бизнесом. Да, ситуация неблагоприятная.
— Я хотел бы посмотреть ваши счета-фактуры за последние несколько месяцев, — сказал он.
— Они в скоросшивателе, в картотечном шкафу. По алфавиту.
Усевшись за свободный стол, он принялся изучать счета-фактуры, чтобы разобраться, каким образом шли прахом все их затраты.
— Изучаете, какие у нас были доходы? — как-то невзначай спросила Зоя.
Почти сразу же он заметил, что Сьюзан и Зоя производили закупки наихудшим способом: понемногу каждый месяц и по самой высокой цене за единицу товара. Увидел он и то, что они никогда не забирали свои закупки сами — им их всегда доставляли.
— Как у вас насчет возвратов? — спросил он у Зои. — Насчет бракованной продукции, которая возвращается поставщикам?
— Об этом вам надо спросить у Сьюзан, — сказала Зоя.
Возможно, они упускали возможность обновлять свои припасы с помощью периодических рекламаций. Он расхаживал по офису, заглядывая в шкафы с товарами, на полки со стопами печатной бумаги, коробками с машинописными лентами, плоскими пакетами копирки и износившимися старыми пишущими машинками, которые сдавались в аренду по цене пять долларов в месяц и ниже. С первого взгляда он понял, что эти древние машинки занимают большую часть пространства хранения; ими были полностью заставлены две стены, от пола до потолка. На большинстве из них лежал толстый слой пыли. Витринное пространство тоже занималось машинками на продажу, и все были подержанными, ни одной новой. Как в лавке старьевщика, мрачно подумал он. Его опыт восставал против подержанной техники, он испытывал тошноту даже при мысли дотронуться до пыльных, неопрятных предметов в магазинах старых товаров. Ему нравились вещи новые, в гигиенических целлофановых упаковках. Представь себе покупку подержанной зубной щетки, подумал он. Господи…
Закурив сигарету и размышляя, он начал подумывать о льготах на поставку. Если новые пишущие машинки продаются поблизости, то производители могут быть против открытия новых торговых точек. Но… возможность заполучить технику есть всегда. Она никуда не денется, если у покупателя имеются наличные и, желательно, средства немедленной транспортировки.
Собственные замыслы начали его волновать. Преобразовать это заведение…
— Думаю, что смогу сделать здесь много чего хорошего, — сказал он.
Зоя не ответила.
В полдень в офис влетела Сьюзан с целой охапкой пакетов. Она остановилась возле Зои и принялась показывать ей всякую всячину. Брюс, осознавая ее присутствие, продолжал работать. Наконец она подошла к нему.
— Привет, — сказала она.
— Привет, — отозвался он. — А я тут кое-что уже нарыл.
Он обнаружил папку со счетами дебиторов и занимался сведением в таблицу всех неоплаченных долгов.
— У тебя такой занятой вид, — заметила Сьюзан.
Из-за своего стола подала голос Зоя:
— Если никто не возражает, то я, пожалуй, выйду перекусить.
Она уже зачехлила машинку и убрала свой рабочий халат.
— Ступай, конечно, — озабоченным голосом сказала Сьюзан.
Как только Зоя вышла из офиса, Сьюзан уселась напротив него.
— Как все прошло? — нетерпеливо спросила она. — Много она говорила?
— Очень мало, — сказал Брюс. Он чувствовал к ней некоторую прохладу из-за того, что ему пришлось войти в офис одному; ему казалось, что ей следовало бы составить ему компанию.
— Вот и хорошо, — сказала она с облегчением. — Понимает, что должна смириться с твоим присутствием.
Сьюзан наклонилась к нему.
— Она рассказывала, что мы пытались получить льготу на поставку у фирмы «Ундервуд», а они нам отказали? — Она встревоженно изучала его взглядом.
— Нет, — сказал он. — Но я как раз думал о возможности таких льгот.
— Если бы мы смогли сколотить достаточно денег, чтобы вложить их в действительно большую начальную закупку, нам бы ее предоставили. Согласен? Ты ведь все о таких делах знаешь.
— Посмотрим, — сказал он.
— Я рассчитываю на тебя в закупках товаров, которые мы будем продавать.
— Знаю, что рассчитываешь, — сказал он. — Но денег я найти не могу.
— Зато ты можешь заключать договора о поставках, которые не обойдутся нам слишком уж дорого. И ты можешь получать товары на консигнацию. Разве нет?
— Зависит от обстоятельств, — сказал он.
— А что ты думаешь о прилавках? Если мы раздобудем новые портативные машинки, нам понадобится место, чтобы их выставить.
Он сказал:
— Если уж мы заговорили о деньгах, то вот вопрос: я на тебя официально работаю?
— Как… Я имею в виду, — сказала она, выпрямляясь на стуле и хмурясь на лихорадочный, беспокойный манер, — да, конечно, ты начал работать этим утром, как только сюда вошел. Я считаю тебя официальным участником фирмы.
С величайшей осторожностью и тактом он спросил:
— Как ты собираешься организовать мою оплату?
— Тебе придется брать деньги из прибыли, так же как и нам. Временно, конечно. И мы всегда это фиксируем: у нас есть постоянная форма, вроде квитанции, которую мы обе подписываем.
— Но сколько именно?
— Сколько… сколько, по-твоему, тебе надо?
В этом пункте он, разговаривая с нею, оказался перед глухой стеной.
— Вопрос не в этом. Вопрос в том, чтобы привести все в порядок, чтобы мы видели реальное положение дел.
Это тотчас встревожило ее и смутило.
Поделиться книгой: