Стелла

Стелла. Вы любили! О, слава богу! Вы понимающая меня душа. Вы можете мне сочувствовать! Не взираете холодно на мои горести!.. Мы же не виноваты, раз мы такие!.. Чего только я не делала, за что только не бралась! Разве это помогло! Сердце жаждало только этого… одного этого… не суетного света и вообще ничего другого на всем свете… Ах, любимый всегда и везде с тобой, и все помыслы только о любимом.

Мадам Зоммер. Само небо говорит вашими устами.

Стелла. Не успею опомниться, как его образ опять передо мной!.. Вот так, будучи где-либо в гостях, он оглянулся и посмотрел на меня… вот так он скакал на коне по полю и у калитки бросался мне в объятия… Я видела, как он уезжал отсюда, уезжал… и вновь возвращался, возвращался к той, что ждала его!.. Обращусь ли я мысленно к шумному свету — и там опять он! Сидя в ложе, я знала, что, вижу ли я его или нет, все равно, где бы он ни сидел, он с любовью следит за каждым моим движением — как я встаю, как сажусь! Я чувствовала, что покачивание моего эгрета привлекает его сильнее, чем сверкающие вокруг глаза, и что музыка для него только повторяет мелодию его сердца, печную его песню: «Стелла, Стелла! Как я люблю тебя!»

Люция. Любить так друг друга — разве это возможно?

Стелла. Ты спрашиваешь, девочка? Ответить тебе я не могу… Но чем я вас занимаю!.. Пустяками… Значительными пустяками… Поистине мы взрослые дети, и как это отрадно… Совсем как дети — закроют лицо фартучком и кричат: «Ку-ку!» — чтобы их искали!.. И как переполняется сердце, когда ты, обидевшись, решаешься сгоряча покинуть предмет своей любви. С какими терзаниями, в каком изнеможении встречаешься ты с ним снова, как вздымается у тебя грудь и как все проходит от одного взгляда, от одного прикосновения его руки!

Мадам Зоммер. Счастливая! В ваших чувствах столько молодости, чистоты, столько человеколюбия!

Стелла. Тысячелетия слез и скорби не могут перевесить блаженства первых взглядов, трепета, робкого шепота, близости, покорности… самозабвения… первого быстрого, обжигающего поцелуя и успокоенных вздохов первого объятия… Сударыня, дорогая моя, вы задумались! Где сейчас ваши мысли?

Мадам Зоммер. Ах, мужчины, мужчины!

Стелла. Они дают нам счастье и муки! Каким предвкушением блаженства переполняют они наше сердце! Какие новые незнакомые чувства и надежды зарождаются в душе, когда их бурная страсть передается каждому нашему нерву! Как часто все во мне трепетало, отзывалось на те потоки слез, что он проливал у меня на груди, оплакивая страждущее человечество! Я молила его ради всего святого пощадить себя… пощадить меня!.. Напрасно! До мозга костей проникал в меня тот пламень, что сжигал его. Вот так я еще совсем юным созданием вся целиком превратилась в сочувствующее сердце. Где, в какой стране могу я ныне жить и дышать, где могу найти пищу для сердца!

Мадам Зоммер. Мы верим мужчинам! В минуты страсти они обманывают сами себя; как же можем не быть обманутыми мы?

Стелла. Мадам! Мне в голову пришла счастливая мысль. Будем друг для друга тем, чем должны были стать для нас они! Будем жить вместе!.. Дайте вашу руку!.. С этой минуты я вас не отпущу!

Люция. Нет, это не годится!

Стелла. Почему, Люция?

Мадам Зоммер. Моя дочь чувствует…

Стелла. Надеюсь, не желание облагодетельствовать? Разве вам непонятно, что, оставшись здесь, вы окажете благодеяние мне! О, я не могу жить одна! Дорогая, я делала все, обзавелась птицей, купила ланей, собак; я учу девочек вязать, плести бахрому, только бы не быть одной, только бы видеть около себя кого-то, кто живет и растет. Но иногда мне улыбается счастье, и радостным весенним утром мне кажется, будто какое-то доброе божество сняло с моей души горе; я просыпаюсь умиротворенная, и когда солнышко освещает цветущие деревья, чувствую себя бодрой, готовой деятельно приняться за дневные заботы, и на душе у меня хорошо; какое-то время я хлопочу, убираю, навожу порядок, даю распоряжения прислуге и, позабыв горести, от всего сердца благодарю небо за дарованные мне счастливые часы.

Мадам Зоммер. Да, да, сударыня, я это знаю! Деятельность и добрые дела — дары неба, замена несчастной любви.

Стелла. Замена? Нет, не замена, скорее — возмещение, вот с этим я согласна… Что-то вместо утраченного, но не сама утрата… Утраченная любовь! Где найти для нее замену? Когда я, погруженная в думы, брожу иногда по саду при свете луны, вызываю в памяти любезные сердцу картины прошлого и мечтаю о будущем, исполненном надежд, мною вдруг овладевает мысль, что я одна, что я напрасно простираю руки, напрасно от избытка чувств со всей силой души призываю очарование любви, словно думаю, будто могу принудить луну сойти с неба… Но я одна, и ничей голос не отзывается из кустов, и ясные звезды холодно взирают с высоты на мои муки! И тут вдруг я вижу у своих ног могилу моего ребенка!..

Мадам Зоммер. У вас был ребенок?

Стелла. Да, моя дорогая! О, боже, ты на всю жизнь уготовал мне чашу страданий, дав только вкусить от блаженства материнства… Когда какой-нибудь босоногий крестьянский малыш бежит мне навстречу, широко открыв невинные глазки, и посылает воздушные поцелуи, боль пронзает меня до мозга костей. Такой большой была бы теперь моя Мина! И, трепеща от любви, я беру ребенка на руки, целую его еще и еще; сердце у меня разрывается, слезы текут из глаз, и я спасаюсь бегством!

Люция. Но насколько же меньше у вас хлопот.

Стелла (улыбается и похлопывает ее по плечу). Как я могу еще что-нибудь чувствовать!.. Как не убили меня эти ужасные минуты!.. Она лежала передо мной! Сорванный нераспустившийся бутон! А я стояла, окаменев… ничего не чувствуя… ничего не сознавая… Я стояла!.. Тут няня взяла девочку на руки, прижала к сердцу и вдруг крикнула: «Она жива!» Я бросилась к ней на шею, схватила ребенка, обливаясь слезами, и упала к ее ногам… Она обманулась! Девочка лежала мертвая, и я лежала рядом в безумном отчаянии. (Бросается в кресло.)

Мадам Зоммер. Гоните воспоминания о таких горестных минутах!

Стелла. Нет, нет, мне легче, мне гораздо легче, сердце мое опять открылось, я могу высказать все, что так тяготит меня!.. Да, когда я вдруг начинаю говорить о нем, о том, кто был для меня всем… кто… Я должна показать вам его портрет!.. Его портрет!.. Мне думается, что облик человека сам лучше всего расскажет о нем, лучше всего поможет его понять.

Люция. Меня разбирает любопытство.

Стелла (открывает дверь в будуар и вводит их туда). Сюда, сюда, мои дорогие!

Мадам Зоммер. О, боже!

Стелла. Вот он!.. Вот он!.. И все же в жизни он в тысячу раз лучше, чем тут. Это его лоб, его черные глаза, его каштановые кудри, его серьезный взгляд!.. Но, ах, на портрете не выразить всю любовь, всю нежность его душевных излияний!.. Только ты, мое сердце, только ты это чувствуешь!

Люция. Мадам, я поражена!

Стелла. Он настоящий мужчина!

Люция. Я хочу вам сказать, что сегодня в почтовом доме обедала за одним столом с офицером, похожим на этого господина… О, это он! Клянусь жизнью, он!

Стелла. Сегодня? Ты обманываешь и себя и меня!

Люция. Да, сегодня! Только тот был старше, смуглее, загорел на солнце. Это он! Это он!

Стелла (дергает звоночек). Люция, у меня разрывается сердце. Я побегу туда!

Люция. Это неприлично!

Стелла. Неприлично? О, сердце, сердце мое!

Входит слуга.

Вильгельм, скорее туда, на почтовую станцию, да, туда! Там офицер… Это, может быть… это должен быть… Люция, объясни ему… Вильгельм, пусть он придет сюда.

Люция. Ты знал здешнего помещика?

Слуга. Как себя самого.

Люция. Так вот, иди в почтовый дом. Там приезжий офицер, разительно похожий на здешнего хозяина. Посмотри, ошибаюсь я или нет. Ручаюсь, что это он.

Стелла. Скажи ему, пусть придет, пусть придет. Поскорей, поскорей! Только бы пережить эти минуты… Ах, был бы он уже у меня… в этих… в этих… Ты сама себя обманываешь, это немыслимо!.. Оставьте меня, дорогие мои! Оставьте меня одну!

Она затворяет за собой дверь будуара.

Люция. Что с вами, маменька? Вы так бледны!

Мадам Зоммер. Это последний день моей жизни. Сердце не выдержит! Все, все сразу!

Люция. Боже праведный!

Мадам Зоммер. Муж… портрет… он тот, кого она ждет… кого любит! Это мой муж!.. Это твой отец!

Люция. Маменька! Родная моя маменька!

Мадам Зоммер. И он здесь! Еще несколько минут, и… он упадет в ее объятия… А мы… Люция, нам надо уехать!

Люция. Уедем, куда вам угодно!

Мадам Зоммер. Тотчас же!

Люция. Идите в сад! А я побегу на почтовую станцию. Ежели карета еще там, мы можем, не прощаясь, потихоньку… пока она, опьяненная счастьем…

Мадам Зоммер. В блаженстве оттого, что они свиделись, обнимает его… его! А я в ту минуту… когда вновь обрела его… навеки… навеки!..

Входят Фернандо и слуга.

Слуга. Пожалуйте сюда! Вы позабыли, где ваш кабинет? Баронесса не помнит себя от радости! Какое счастье, что вы опять здесь!

Фернандо проходит, не замечая их.

Мадам Зоммер. Это он, он!.. Я пропала.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Радостная Стелла входит вместе с Фернандо.

Стелла (обращаясь к стенам). Он снова здесь! Вы видите его? Он снова здесь! (Подходя к картине, на которой изображена Венера.) А ты, богиня, ты видишь его? Он снова здесь! Как часто я, глупая, металась, плакала, жаловалась тебе! Он снова здесь! Я не верю себе! Как часто, богиня, я видела тебя, а его здесь не было… Теперь ты здесь, и он тоже здесь!.. Любимый! Любимый! Тебя долго не было… но теперь ты здесь! (Бросаясь ему на шею.) Ты здесь! Я хочу чувствовать, слышать, знать только одно, только то, что ты снова здесь!

Фернандо. Стелла, моя Стелла! (Обнимая ее.) Господи, ты снова даровал мне слезы.

Стелла. О, мой любимый!

Фернандо. Стелла! Дай мне снова упиться твоим милым сердцу дыханием, твоим дыханием, более отрадным, более живительным для меня, чем небесный эфир!

Стелла. Милый!

Фернандо. Вдохни от полноты сердца в эту иссохшую, опустошенную, разбитую грудь новую любовь, новые восторги! (Впивается поцелуем в ее уста.)

Стелла. Ненаглядный!

Фернандо. Какая отрада! Какая отрада! Воздух, которым ты дышишь, напоен радостной, молодой жизнью. Любовь и верность — вот те цепи, что удержат здесь закоснелого бродягу.

Стелла. Мечтатель!

Фернандо. Ты не чувствуешь, что значит небесная роса для жаждущего, который из безводных сыпучих песков светской пустыни вернулся в твои объятия.

Стелла. Не чувствую, Фернандо, блаженства несчастного, который снова прижимает к сердцу свою заблудшую, потерянную, единственную овечку?

Фернандо (у ее ног). Стелла!

Стелла. Встань! Встань, дорогой! Я не могу видеть тебя на коленях.

Фернандо. Оставь! Я же всегда на коленях пред тобой, мое сердце всегда преклоняется перед твоей беспредельной любовью и добротой!

Стелла. Ты снова со мной!.. Я не узнаю, не понимаю себя! А, в сущности, не все ли равно?

Фернандо. Все снова, как в первые блаженные минуты. Ты в моих объятиях, с твоими поцелуями я впиваю уверенность в твоей любви, я пьянею, не знаю, явь это или сон.

Стелла. Ах, Фернандо, мне кажется, ты не стал благоразумнее.

Фернандо. Упаси боже!.. Но от блаженных минут в твоих объятиях я добрею, становлюсь кротким… и могу молиться, потому что счастлив.

Стелла. Да простит тебе господь, что ты такой грешник… и такой хороший. Да простит тебе господь, сотворивший тебя… таким непостоянным и таким верным! Когда я слышу твой голос, я сейчас же опять думаю — ведь это тот Фернандо, который любил только меня одну!

Фернандо. А я, когда я испытующим оком впиваюсь в твои голубые ласковые глаза, я думаю, что за время моего отсутствия они хранили мой, только мой образ.

Стелла. И ты не ошибаешься.

Фернандо. Не ошибаюсь?

Стелла. Я бы призналась!.. Разве в первые же дни моей страстной любви к тебе я не призналась во всех увлечениях, когда-либо затронувших мое сердце? И разве от этого я не стала тебе еще милей?

Фернандо. Ты ангел!

Стелла. Что ты так смотришь на меня? Я постарела, да? Горе стерло цвет с моих щек, да?

Фернандо. Моя роза! Мой нежный цветок! Моя Стелла!.. Что ты качаешь головой?

Стелла. И за что только вас так любят! И за что только прощают вам то горе, которое вы нам причиняете?!

Фернандо (гладя ее локоны). Ты поседела от этого?.. Твое счастье, что волосы у тебя белокурые! И они как будто не поредели. (Он вытаскивает гребень у нее из прически, и волосы рассыпаются по спине.)

Стелла. Шалун!

Фернандо (накручивая ее волосы себе на руки). Ринальдо снова в прежних оковах!

Входит слуга.

Слуга. Сударыня!

Стелла. В чем дело? Чем ты недоволен, почему хмуришься? Ты же знаешь, когда я счастлива, недовольный вид для меня смерть.

Слуга. Простите, сударыня, — обе приезжие дамы собираются в дорогу.

Стелла. Собираются в дорогу? Ах!

Слуга. Так точно. Я видел, как дочь пошла на почтовую станцию, вернулась сюда, говорила с мамашей. Я спросил на станции в чем дело и услышал, что они спешно заказали почтовых лошадей, потому как почтовая карета уже уехала. Я говорил с ними. Мамаша вся в слезах, попросила меня тайком отнести их одежу на почтовую станцию и передать вам тысячу добрых пожеланий; им никак нельзя остаться.

Фернандо. Это та дама, что приехала сегодня вместе с дочерью?

Стелла. Я хотела взять дочь в камеристки и мать тоже оставить у себя. И надо же, Фернандо, чтобы именно сейчас на меня свалились эти неполадки!

Фернандо. С чего это они так?

Стелла. Кто знает! Я не могу, не хочу ничего знать. Лишиться их мне бы не хотелось… Ведь ты теперь со мной, Фернандо!.. В такие минуты мне этого не выдержать! Фернандо, поговори с ними ты!.. И надо же, чтобы именно сейчас, сейчас!.. Генрих, попроси сюда мать.

Слуга уходит.

Поговори ты с ней, Фернандо! Пусть чувствует себя свободно. А я пойду в боскет. Ты тоже приходи туда, да, приходи туда! Соловушки мои, вы опять увидите его!