Равновесие страха

– Я знаю, – ответил Феликс, усаживаясь напротив своего босса, – мне уже все рассказали. Двое погибших, двое арестованных.

– И что ты думаешь?

– Наверно, ребята где-то прокололись.

– Это все, что ты можешь мне сказать? – Нужно было видеть взгляд Бразильца, чтобы понять, как он взбешен.

Викулов нахмурился. Что-то не так, он чувствовал это по вибрации голоса своего босса.

– Эти двое арестованных ничего не знают, – сказал он, словно оправдываясь. – Они мелкие сошки, которые не могут тебя выдать.

– Значит, ты думаешь, что я испугался и поэтому так нервничаю? – зло спросил Ваганов.

– Ничего я не думаю. Я просто не понимаю, почему ты так бесишься. Обидно, конечно, что пропала часть груза и двоих наших убили. Там погиб и Старик, который возглавлял эту группу. Он единственный, кто был в курсе всех подробностей дела. Остальные ничего не знали и не могли знать. Поэтому не нужно так нервничать.

– Тебе никто не говорил, что ты кретин? Нет, наверно, не говорили. Иначе ты бы не оставил этого человека в живых. Ты никого не прощаешь и ничего не забываешь. Тебя ведь не напрасно называют Стальным. Только я сейчас могу сказать тебе, что ты вообще ничего не понимаешь. И размышляешь как слабоумный. Даже если бы они взяли Старика, я бы ничего и никого не боялся. Он тоже был не дурак и понимал, что ему нельзя открывать рот ни при каких обстоятельствах. И поэтому меня это совсем не волнует. И даже деньги, которые я потерял, меня тоже не интересуют. И эти четверо болванов, которых там перебили и арестовали, меня не беспокоят. Неужели ты так ничего не понял? Меня волнует другое. Я помнил о том, что сам поменял дату их возвращения. Понимаешь, Феликс, я сам все поменял. И об этом знали только мы с тобой. Только мы двое.

Феликс помрачнел. Он был на голову выше своего собеседника и гораздо сильнее его, но в этот момент он казался меньше ростом. Он даже втянул голову в плечи, словно опасался, что ему прямо сейчас могут перерезать горло.

– Ты на меня не греши, – выдохнул он, – я никогда такими делами не занимался. Сам подумай, как я мог такое сделать...

Бразилец поднялся, и Феликс втянул голову еще больше, уже с испугом следя за своим шефом.

– У тебя мозгов нет! – заорал Ваганов. – Неужели ты думаешь, что я подумал на тебя? Ты совсем уже выжил из ума? Или я позвал тебя, чтобы обсудить с тобой, как ты меня предал? Или ты меня тоже считаешь кретином?

Феликс наконец понял, что никто его обвинять не собирается и Ваганов беспокоится совсем по иному поводу. И поэтому он стал медленно распрямляться.

– Что ты кричишь, – сказал он примирительным голосом, – я уже понял, что ты на меня не думаешь. Сядь и спокойно расскажи, что ты хочешь сказать.

Ваганов тяжело вдохнул воздух, так же тяжело его выдохнул, немного успокаиваясь, и снова сел на стул. Феликс прошел на кухню, принес ему стакан воды, которую тот залпом выпил.

– Успокоился? – уже добродушно спросил Викулов. – А теперь наконец объясни, что ты хочешь сказать. Только не ори и не ругайся. Что там случилось?

– Мы с тобой вдвоем знали об этой группе, – уже совсем тихо сказал Ваганов. – Только мы вдвоем. Если тебе это приятно, то у меня даже мысли не было, что ты мог меня сдать.

– Спасибо, – удовлетворенно кивнул Феликс, – хоть так порадовал.

– Но группу взяли, – жестко напомнил Ваганов, ‒ значит, ее уже ждали.

– Я тебя не понимаю. Ты сам говоришь, что об их возвращении знали только мы с тобой. Точное число и место. И никто, кроме нас, об этом не знал. Тогда получается, что если не я, то ты сдал эту группу. А я в это тоже не верю, если тебе приятно это слышать.

– Помолчи, – махнул рукой Ваганов, – сейчас не время обмениваться комплиментами. Я говорю о другом. Эту группу ждали. Все дни и на всех направлениях. Понимаешь, в чем дело? Их именно ждали.

– Понятно, что ждали. Но откуда они узнали о том, когда эта группа будет возвращаться?

– Вот в этом все и дело. Значит, ждали все дни и на всех направлениях, – пояснил Ваганов. – Ты представляешь, какие силы были задействованы? Восемь дней в пяти местах, откуда могла проходить группа. Сорок засад. Сорок, Феликс, это тебе не шутки. Получается, группу следовало не просто ждать, ее нужно было остановить и уничтожить. Сорок засад могли организовать только люди, которые должны были во что бы то ни стало взять эту группу. Понимаешь теперь, о чем именно я говорю?

– Да, – немного растерянно произнес Викулов. Он не хотел признаваться, что еще не совсем понимал, о чем именно идет речь, но уже осознал, что ни его самого, ни себя Ваганов не собирается ни в чем обвинять.

– Им нужно было показательно уничтожить группу Старика, – продолжал Ваганов, – чтобы не пропустить конкурентов, ведь за два дня до этого благополучно прошла в другом месте группа, которая работает на Отшельника.

Он говорил о Роберте Туманове.

– Им повезло больше, чем нам, – пожал плечами Феликс.

– Еще одна глупость, и я тебя выгоню, – снова начал злиться Ваганов. – Сиди спокойно и слушай. Его группа благополучно прошла, а наша нет. Причем организовали засаду везде, где только можно, и ждали во все дни. То есть забросили сеть, в которую должна была попасть наша группа. Для чего? Что они выиграли?

Убили Старика и еще одного человека. Арестовали двух «шестерок», которым ничего не известно. Перехватили часть груза. Мы от этого не станем беднее, хотя все равно неприятно. Но они помогли группе Отшельника, который и так все время выступает нашим конкурентом. Если бы не этот уникальный случай, я бы не обратил внимания на наш провал. Провалы случаются у каждого. Но наш случай был уникален в том смысле, что о доставке груза, вернее, о месте и времени, знали только мы с тобой.

Феликс молчал, уже не решаясь прерывать своего шефа.

– И тогда я вспомнил о двух случаях, которые произошли с нашими людьми сначала в Мурманске, а потом в таллинском порту. В обоих случаях погибли наши люди. Не будем сейчас вдаваться в подробности, кто и почему их сдал, хотя мы с тобой прекрасно знаем, что их сдавали именно люди Отшельника. Но вот в чем парадокс. Оба раза погибших выдавали за людей Отшельника. Понимаешь, в чем дело? Происходит невозможное. Убивают наших людей, причем убивают по наводке его стукачей. И погибших выдают за своих людей. Везде появляются статьи, намеки, сообщения. И Отшельник даже не опровергает эти сообщения. Тогда я себя спрашиваю, почему? Это ведь абсолютно сумасшедшая позиция. В любой войне, а тем более в такой, как наша, самое важное – нанести урон противнику. А тут происходят невероятные вещи. Убивают наших людей и выдают погибших за своих. Зачем? Для чего? Кому нужна такая непонятная слава? Обычно приписывают себе чужие победы и преуменьшают свои поражения. И тем более свои потери. Но где и на какой войне приписывали чужих убитых себе? Я начал думать. Долго думал. Вспомнил о других странностях с этим Отшельником. Он появился неизвестно откуда и сразу стал довольно известным человеком с возможностями и связями Монте-Кристо. И теперь я хочу понять – почему смерть наших людей приписывают ему. И почему нашу группу взяли, выжидая ее в засаде на всех направлениях и все дни, а его группу пропустили.

Феликс молчал.

– Ну да, а теперь ты молчишь, – сказал Бразилец. – Когда нужно говорить, ты молчишь, а когда не нужно, трещишь, как сорока.

– Некоторые его знают, – задумчиво сообщил Феликс. – Он работал сначала с Тухватом. Помнишь, был такой тип, который контролировал половину уральских городов еще в восьмидесятых.

– Я тогда мальчиком был, – напомнил Ваганов, – а ты в колонии уже в шестнадцать лет сидел.

– Поэтому я помню Тухвата, – сказал Феликс. – Тогда в девяносто втором перебили людей Тухвата и грохнули его самого, а этот тип каким-то чудом ушел.

– Это все сказки, которые про него придумали.

– Это правда, – согласился Феликс. – Я знал ребят, которые там работали. А потом кто-то решил ему отомстить и вырезал всю его семью. Вот тогда он и превратился в настоящего отморозка, который ничего не боится.

– Насчет семьи, наверно, тоже сказки, – возразил Ваганов.

– Я тебе говорю, как слышал, – отрезал Феликс. – Он потом работал с самим Ревазом Московским, которого застрелили на Лазурном берегу. И этот Отшельник был рядом с ним. На вилле, где убили Реваза, нашли оружие с отпечатками пальцев Отшельника, и его посадили во французскую тюрьму. Вот откуда он знает языки – французский и английский. А потом он был где-то смотрящим, говорят, что в Сибири или на Дальнем Востоке. И через десять лет вернулся к нам, уже сделав себе капитал. Можно проверить все эти данные, но я знаю, что это точные сведения от надежных людей. И короновали его в ростовской пересыльной тюрьме с согласия очень авторитетных людей. Так все и было.

– Тогда в органах у него работает конкретный осведомитель, – задумчиво произнес Ваганов, – или он сам потихоньку стучит...

– Сам на себя? – хмыкнул Феликс. – Такой авторитетный «вор в законе» и стучит? Ну ты даешь. Так просто не бывает. Очень подозрительным ты стал, Бразилец. Такие люди не стучат, на них обычно стучат.

– Все это я знаю лучше тебя, – недовольно вставил Ваганов, – конечно, я его лично не подозреваю. Скорее наоборот, он сумел найти себе «крышу» в лице очень влиятельного чиновника, которому он платит деньги. Или у него есть свои стукачи в органах. А наверняка и то, и другое.

– А если знаешь, зачем говоришь?

– Я говорю о конкретных фактах. Давай сделаем так. Найди кого-нибудь из тех, кому сейчас за шестьдесят. Они должны помнить и о Тухвате, и о его людях, и об убийстве Реваза Московского. Если даже никого не сможешь найти, пошли людей в колонии, где сидят авторитетные люди по двадцать, двадцать пять лет. Может, среди них будет кто-нибудь, кто расскажет более подробные сведения об этом Отшельнике.

– Я все сделаю, – согласился Феликс, – только ты на него не греши. Давай лучше убьем его и успокоимся. Он ведь человек авторитетный, и все знают, что у него с тобой конфликт. Тебе никто и слова сказать не посмеет. Зачем тебе его еще проверять?

– Значит, ты ничего не понял, – сказал с досадой Ваганов. – Убить его мы успеем. Тем более если получится наша комбинация с женой этого олигарха. Но прежде мы должны узнать, что стоит за всеми этими нашими провалами и постоянными удачами Отшельника.

– Твое образование тебя погубит, – предупредил Феликс. – Не нужно придумывать никакие непонятные схемы. Он наш конкурент, основной конкурент, Бразилец, и мы уже давно к нему подбираемся. Все его успехи от фартовой удачи, которая пока на его стороне. Его люди прошли границу, а наши случайно попались. Не нужно видеть в этом никакой подставы. И насчет погибших в Таллине тоже все понятно. Он нарочно молчит про них, чтобы не выдавать никому своих планов. Легче сказать, что это были его люди и его миссия провалилась. Но он сам ничего не говорит, а про погибших ходят разные слухи. Поэтому успокойся и не нервничай. Знаешь, как говорят в таких случаях? Лучший запах – запах трупа твоего врага.

– Ты у нас начитанный, – хмыкнул Ваганов, – прямо книгочей. Только все равно пошли людей, и пусть все тщательно проверят. Может, это вообще не Отшельник, а другой человек, который просто выдает себя за него. Сейчас такие умные стали все эти оперативники из угро и ФСБ. Нужно быть осторожнее.

– Какие умные? – поморщился Феликс. – Если он агент, а не настоящий Отшельник, он бы так глупо никогда не подставился. Никто бы не разрешил ему крутить шуры-муры с женой этого миллионера. И никто бы не позволил ему лезть в отель, где его можно было сфотографировать в такой пикантной позе. – Он расхохотался.

– Возможно, ты прав, – мрачно заметил Бразилец. – Только я теперь никому не верю. Никому, кроме... тебя, Феликс. Поэтому ты обязан все узнать и мне рассказать. Срок у тебя три дня. А за эти дни мы узнаем, где Отшельник назначил новое свидание со своей пассией, и спокойно его уберем.

– Может, убрать обоих? – предложил Феликс.

– Зачем? Я никогда не делаю нецелесообразных вещей. Если жена моего бывшего друга встречается с Тумановым, то это нам только на руку. Мы восстанавливаем честь нашего друга и убираем Отшельника, осмелившегося посягнуть на супругу самого Романа Хаусмана. И делаем его еще и должником. Да и она после случившегося будет охотно с нами сотрудничать. Вот и весь наш резон.

– Похоже, ты прав, – чуть подумав, согласился Викулов.

– Я всегда прав, Стальной ты мой друг. Если бы ты еще попросил себе немного мозгов, то тебе бы цены не было. С твоей силой и репутацией ты бы стал самым известным человеком в стране.

– Опять обижаешь?

– А ты не обижайся. Я тебе правду говорю. И еще я хочу тебе сказать, – Ваганов оглянулся по сторонам, словно опасался, что его могут подслушать даже здесь, затем наклонился к своему собеседнику и очень тихо произнес: – Ты никогда не думал, каким образом я провожу наши поставки так, чтобы о них никто не узнал?

– Все знают, что ты умеешь работать, – предположил Феликс, – и ты еще удачливый.

– Сейчас все научились работать, – возразил Бразилец, – а удача штука сложная. Ее нужно все время в руках держать. Крепко держать, чтобы не улетела. Поэтому я свою удачу всегда при себе держу и плачу нужному человеку, чтобы играть с Отшельником на равных. Потому у меня особых проколов не бывает.

– А группа Старика? – шепотом спросил Викулов.

– Так было нужно, – улыбнулся Бразилец. – Теперь понимаешь?

– Кто? – выдохнул Викулов.

– Надежный человек, – так же шепотом ответил Бразилец, – очень надежный. И не обижайся, если я тебе не скажу. Не потому, что я тебе не верю. Сам знаешь, как я тебе доверяю. А этот тип работает на проценты. Раньше получал пять, а теперь хочет десять процентов со всех перевозок и со всех сделок.

– И ты согласился? – с ужасом спросил Феликс.

– С огромным удовольствием. Лучше платить по десять процентов и быть уверенным, что получишь свой товар в целости и сохранности, чем каждый раз так глупо и неосторожно подставляться.

– Десять процентов, – выдохнул Викулов, – ты посчитал, сколько это денег? Это же миллионы. На эти деньги можно купить все управление полиции.

– Ты лучше посчитай, сколько мы теряем, – посоветовал Бразилец, – и тогда ты сразу поймешь, что надежнее платить и спать спокойно, чем рисковать и терять все.

– Он такой надежный?

– Я тебе уже сказал. Надежный не в смысле его отношения к нам. Здесь как раз можно ждать любой подставы. А надежный в смысле сведений. Он обладает всей информацией, которую получают на нас в других местах. И поэтому у меня уже полтора года нет никаких серьезных проколов. Теперь ты меня понимаешь?

– Тебе удалось подкупить министра внутренних дел? – ухмыльнулся Викулов. Он тоже мог иногда пошутить.

– Почти, – абсолютно серьезно ответил Ваганов, – и только поэтому я тебе ничего не скажу. Хотя мне твой юмор понравился. Буду называть его Министром. А насчет твоей шутки... Меньше будешь знать, больше проживешь. Сейчас такие лекарства есть, что любому язык развязывают, даже тебе развяжут. А тут все надежно. Ты ничего не знаешь, и никакие препараты не заставят тебя выдать этого человека. Так будет лучше для всех нас.

– А на тебя препараты не подействуют?

– Подействуют, – согласился Бразилец, – но только к тому времени, когда они свои препараты захотят ко мне применить, я буду уже мертв. Этот человек не только надежный в смысле информации, но и очень влиятельный. Как только меня возьмут, он сразу прикажет меня удавить. Неважно, где я буду сидеть. В КПЗ районного управления, в тюрьме Федеральной службы безопасности или в обычной пересыльной тюрьме, куда меня упрячут местные полицейские. В любом случае я буду обречен. Меня убьют еще до того, как я начну говорить. Поэтому насчет меня он абсолютно спокоен.

– Странный ты человек, Бразилец, – нахмурился Феликс, – говоришь о своей собственной смерти так, словно играешь в какую-то игру. В страшную игру.

– А мы все играем в эту игру, Феликс, – неожиданно сказал Ваганов, – она называется «Равновесие страха». Это когда мы все точно знаем, что умрем и там нас ничто хорошее не ждет. Но мы старательно забываем об этом, пытаясь пугать других, словно будем жить вечно. Поэтому такое равновесие. Вот ты книг не читаешь и поэтому многого не знаешь. Был такой известный японский писатель. Он сказал: «Жизнь, как спички. Относиться несерьезно – опасно. А относиться серьезно – глупо». Так и наше равновесие страха. Относиться к собственной жизни слишком серьезно – глупо. Она все равно закончится поражением, которое заранее предопределено. А относиться несерьезно тоже глупо, тогда она просто превратится в одну бессмысленную тягомотину, в которой не будет ничего интересного. Вот поэтому я и считаю, что мы все живем в состоянии равновесия страха. Теперь ясно, что я хотел сказать?

Феликс усмехнулся.

– Тебя должны были называть Философом, а не Бразильцем, – весело произнес он. – Ну и что такого важного ты узнал от своего надежного Министра?

– Узнал самое главное, – произнес Бразилец, – полиция, контрразведка и агентство по борьбе с наркотиками готовят грандиозную операцию против всех нас. И возможно, игры с Отшельником входят в часть этого пока неизвестного нам плана.

Глава шестая

Она получила сообщение на свой телефон. «Встретимся в магазине, в два часа дня». Ирина улыбнулась. Однажды они встретились в дорогом бутике, где Туманов оказался рядом с ней. Она помнила свою встречу с Робертом и поняла, куда именно он ее приглашает. Ирина не могла знать, что последние несколько дней все ее поездки не просто фиксируются, а еще и проверяются со стороны ее мужа. Когда вчера она задержалась в благотворительном фонде, там появился человек с неброской внешностью, который просидел в последнем ряду все время, пока шло заседание, и каждые полчаса звонил Роману Эдуардовичу с докладами о том, что именно происходит на заседании. Они закончили в девятом часу вечера, и только тогда этот незаметный человек исчез, а Ирина поехала домой.

И вчера ночью муж впервые за несколько дней пришел к ней в спальню. Она не была готова к его появлению. В последние месяцы он редко появлялся в ее покоях, сказывались нагрузки и его общая усталость. К тому же начали проявляться и симптомы, которые бывают у мужчин после пятидесяти, когда он не всегда чувствовал себя в идеальной форме. После знакомства с Робертом она несколько раз отказывала мужу в интимной близости, каждый раз придумывая различные причины и понимая, что была неправа. Но в эту ночь Роман Эдуардович появился решительно настроенный и, почти ничего не говоря, сразу подошел к ней и коснулся ее плеча. От неожиданности Ирина даже вздрогнула. Нужно отдать должное Хаусману, в эту ночь он был на высоте. Она даже удивилась его сильно возросшей потенции. Уже давно ничего подобного не случалось. Неужели он начал принимать лекарства? Но они так вредно действуют на организм. Ирина где-то читала о том, что они разрушают печень. Нужно будет сказать мужу, чтобы он не смел злоупотреблять подобными снадобьями. Они повышают потенцию, но вредят всему организму. Но она ничего не сказала Хаусману, когда он уходил. Обычно спали они в разных комнатах.

Утром он был веселее обычного. И уезжая, даже поцеловал на прощание супругу. Она почувствовала некоторое подобие стыда. До сих пор их брак был почти идеальным. Роман Эдуардович получил красивую молодую женщину, которую можно было показывать, как породистую лошадь, на всех приемах и наслаждаться общением с ней. А она получила мужа-мультимиллионера, что явилось решением всех ее бытовых и хозяйственных проблем. Собственно, в этом не было ничего необычного. Своеобразный договор, который часто заключается в обществе, где появилось так много очень богатых людей. Молодые и красивые женщины искали обеспеченных и не всегда молодых мужчин. Часто можно было поражаться подобным бракам, когда с трудом выговаривающий слова, похожий на экзотическое животное, с интеллектом ниже средней школы, богатый мужчина брал в жену необеспеченную красавицу, которая соглашалась на подобный выбор. Конечно, среди очень богатых людей попадались и другого типа индивиды. Но общая внешность этих людей словно делалась под копирку. С выпирающими животами, грубыми лицами, манерами карточных шулеров и уверенностью в том, что им принадлежит этот мир – они покупали жен, любовниц, секретарей, помощников, просто девочек для эскорта. Правда, справедливости ради стоит отметить, что появился целый класс молодых и целеустремленных женщин, которые очень четко понимали, что именно им нужно. Они выходили замуж по второму и третьему разу, выбирая в муже лучшие варианты. Их не могли остановить даже дети от предыдущих браков. Некоторые умудрялись выходить замуж по нескольку раз, при этом проявляя удивительную гибкость и понимание ситуации, когда вовремя нужно было оставить уже неперспективного спортсмена, начинающего терять популярность звезду шоу-бизнеса или разоряющегося бизнесмена. Успех прежде всего и любой ценой. Такая установка была в обществе. Неуспешные априори считались неудачниками. Ставшие в одночасье очень богатыми людьми, бывшие фарцовщики и спекулянты, мошенники и фальшивомонетчики, комсомольские работники и профсоюзные лидеры, младшие научные сотрудники и лаборанты – искренне верили, что весь мир принадлежит им и они стали миллиардерами и миллионерами благодаря своему труду, таланту, умению и другим деловым качествам. И хотя на самом деле их деловые качества не вызывали особых сомнений, но в погоне за большими деньгами они умудрялись потерять самое главное – нравственные критерии, совесть, мораль, отбрасывая эти понятия как вредные и совсем не нужные.

Ирина не была наивной девочкой, которую выбрал обеспеченный муж, годившийся ей почти в отцы. Роман Эдуардович был старше ее на шестнадцать лет. Это была его третья супруга, и он шел на этот третий брак, трезво оценивая все плюсы и минусы своей будущей совместной жизни.

У Ирины это был второй брак, но по существу даже третий, так как она, будучи еще совсем молодой женщиной, жила в гражданском браке с мужчиной, который стал отцом ее ребенка, затем вышла замуж за другого мужчину и наконец сочеталась браком с Романом Хаусманом. Конечно, она испытывала чувства и к первому, и ко второму, и даже к третьему спутнику жизни. Но это была смесь уважения, симпатии, дружбы и равнодушия. Но отнюдь не любовь. Во всех трех случаях это был еще и трезвый расчет – она знала, что именно с этим мужчиной ей будет надежно и удобно.

Но, встретив Роберта Туманова, она впервые в жизни поняла, что такое любовь. Как можно желать видеть и чувствовать мужчину, получать удовольствие от общения с ним, замирать от волнения, когда он прикасается к ней, и испытывать то необыкновенное чувство счастья, когда тело сотрясается от оргазма. И это был первый случай, когда ей не нужно было ничего, кроме самого мужчины. Ни его денег, ни его связей, ни его возможностей. Только он сам, его тело, его сильные ищущие пальцы, его мягкие губы, даже запах его тела, такой приятный и волнующий.

В половине первого Ирина выехала из дому, чтобы успеть зайти в один из магазинов, куда она частенько заходила. Нужно было не вызывать подозрения у собственных телохранителей. В первом магазине она задержалась на пятнадцать минут, во втором – на сорок. Она обратила внимание, что за ее кортежем следует еще один автомобиль, серый «Фольксваген», в котором находились двое неизвестных ей мужчин. Самое поразительное было в том, что ее телохранители упорно делали вид, что ничего не замечают. В первом магазине какой-то невзрачный человек вошел и продефилировал мимо нее, когда она смотрела новый товар. Ирина заметила его в зеркале и вспомнила, что видела этого человека на собрании благотворительного фонда. Странно, что на него не обратили внимания ее телохранители. Когда другой, высокий мужчина в шляпе, появился во втором магазине, она уже не сомневалась, что за ней, кроме ее телохранителей, следят еще двое мужчин. Но почему ее охранники так упорно делают вид, что ничего не замечают? Почему они ей ничего не говорят? Получается, что это уже третья машина, с наблюдателями. Эти люди не охраняют, а именно следят. Тогда выходит, Хаусман не поверил и решил прикрепить к ней еще и этих двух наблюдателей. Нужно было что-то решать. Если она появится в магазине, когда там окажется Роберт, это невозможно будет логически объяснить. Ирина задумалась.

– Остановите здесь, – потребовала она, увидев какой-то магазин. Это был кондитерский магазин.

– Здесь? – удивился водитель.

– Да, здесь, – громко приказала молодая женщина.

Водитель мягко затормозил. Телохранитель выскочил из машины и открыл ей дверь. Ирина прошла в магазин, сделав знак телохранителю, чтобы он оставался у машины. И уже в магазине, достав свой мобильный, набрала известный ей номер.

– Алло, – раздался в трубке знакомый голос.

– Я недалеко, – торопливо сообщила она, – но за мной, кажется, следят. Не знаю, как быть. Нас не должны видеть вместе.

– Ты можешь войти в магазин, – успокоил ее Роберт, – не волнуйся. Я все предусмотрел. Только пройди в крайнюю левую раздевалку.

Она удалила информацию о звонке и вернулась в машину. И только затем приказала ехать к тому магазину, где ее должен был ждать Туманов. Кстати, когда она выходила из кондитерского магазина, в него входил долговязый тип, который придержал дверь и, вежливо улыбаясь, дал ей возможность выйти.

К магазину они подъехали через десять минут. Она снова сделала знак телохранителю, чтобы он оставался в машине, а сама вошла в бутик. Она помнила этот магазин, здесь она когда-то встретилась с Робертом Тумановым, который тогда так напугал ее. Ирина вошла в магазин, и к ней подошли сразу две продавщицы. Пришлось выбрать несколько платьев, которые они предложили отнести в раздевалку. Одна из девушек направилась в другую сторону, но Ирина остановила ее, показав на левую дверь в углу, где можно было переодеться. Когда туда внесли платья и закрыли за ней дверь, она обернулась, словно ожидая появления Роберта из ниоткуда. Но дверь открылась, и он вошел к ней в раздевалку, улыбаясь своей обычной улыбкой. Оглядываясь на дверь, он быстро ее поцеловал.

– Твой муж нанял специальных людей, которые будут за тобой следить, – быстро сообщил Роберт, – тебе нужно быть осторожнее.

– Буду, – пообещала Ирина. – А как мы с тобой сможем встречаться?

– Пока не сможем, – сказал Туманов. – Нужно время, чтобы все успокоилось.

– Долго ждать?