Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Танковые засады. «Бронебойным, огонь!» - Георгий Савицкий на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

В середине сентября 1941-го, после разгрома и окружения основной группировки Юго-Западного фронта под Киевом, создалась угроза быстрого захвата немецкими войсками Донбасса и Харьковского промышленного района. А ведь там были сосредоточены основные производственные мощности металлургии и тяжелой промышленности в европейской части Советского Союза. Уже через несколько дней Государственный Комитет Обороны СССР принял решение об эвакуации многих ведущих предприятий Восточной Украины. К моменту эвакуации Новокраматорского завода он успел поставить в Харьков не более сотни бронекомплектов для тракторов, в то время как на ХТЗ уже было подготовлено более восьмисот тракторных гусеничных шасси для ХТЗ-16.

Восемнадцатого сентября 1941 года началась эвакуация цехов Харьковского тракторного завода, и к концу октября суммарный выпуск бронетракторов в Харькове составил всего около пятидесяти-шестидесяти единиц. Так как Сталинградский завод был загружен производством танков и не мог производить бронетракторы, то количество выпущенных в Сталинграде ХТЗ-16 не превышало 30 машин.

Подробных данных о боевом использовании ХТЗ-16 немного. Производимые бронетракторы поступали на вооружение противотанковых подразделений воинских частей, формируемых в Харьковском военном округе.

Так, в противотанковую роту 14-й танковой бригады поступило восемь бронетракторов ХТЗ-16, только что сошедших с конвейера.

Еще около полутора десятков бронетракторов ХТЗ-16 в составе отдельного дивизиона принимали участие в обороне Полтавы в конце сентября 1941 года.

Бои здесь отличались особой ожесточенностью и быстротечностью. Полтаву и Кременчуг защищали в основном отряды ополчения, отступившие же кадровые воинские части были уже обескровлены. В итоге и ополченцы, и поддерживающие их бронетракторы не смогли эффективно бороться против наступающих моторизованных подразделений Вермахта. Бронетракторы были быстро потеряны, а ополченцы практически полностью полегли в жестоких, но безнадежных боях.

Но своей смертью они выиграли время для организации более-менее серьезной обороны Харькова и эвакуации промышленных предприятий Юго-Востока Советской Украины.

В середине октября в составе Харьковского гарнизона был сформирован отдельный бронетанковый, или, как его иначе называли, — противотанковый отряд. Он состоял из сорока семи единиц бронетанковой техники устаревших типов. В основном это были легкие танки Т-26 и Т-27, но в его составе было еще четыре пятибашенных тяжелых танка Т-35, как раз таких, на которых Николай Горелов начинал войну. В составе противотанкового истребительного отряда было и тринадцать бронетракторов ХТЗ-16. В уличных боях все машины противотанкового отряда были либо уничтожены, либо брошены при отступлении.

После взятия гитлеровцами Харькова десять машин в составе 133-й танковой бригады приняли участие в обороне Москвы.

Основными недостатками ХТЗ-16, как и всех бронетракторов, были низкая скорость, высокий силуэт, слабое бронирование, плохая обзорность в ходе боя и неподвижная пушка.

* * *

Другой образец импровизированной бронетехники применялся более эффективно, в том числе — и в битве за Москву. Речь идет о легкой противотанковой самоходке открытого типа ЗИС-30. Базой для нее стал артиллерийский тягач Т-20 «Комсомолец». В его кормовой части была установлена 57-миллиметровая противотанковая пушка ЗИС-2 со штатным щитом.

Двигатель также находился в кормовой части самоходки, а в носовой располагались трансмиссия и органы управления. В лобовом листе корпуса также располагался в шаровой установке 7,62-мм пулемет ДТ.

Для большей устойчивости при стрельбе машина оборудовалась откидными сошниками. На крыше кабины устанавливался кронштейн крепления пушки по-походному. В остальном же базовая конструкция «Комсомольца» осталась без изменений.

Другой вариант мобильной противотанковой пушки, получившей название ЗИС-31, представлял собой ту же 76-миллиметровую пушку ЗИС-2, но установленную на бронированном трехосном грузовике ГАЗ-ААА.

В июле-августе были произведены испытания обоих вариантов, в ходе которых выяснилось, что ЗИС-31 обладает при стрельбе большей кучностью, чем ЗИС-30, потому что установка на грузовике получилась более устойчивой.

Однако гусеничная самоходка ЗИС-30 обладала более высокой проходимостью, чем ее колесный конкурент. Именно это обстоятельство и сыграло решающую роль в принятии на вооружение РККА самоходки ЗИС-30. Московский завод № 52 должен был начать серийный выпуск ЗИС-30 с 1 сентября 1941 года.

Однако в связи с тем, что единственным производителем Т-20 был Московский завод № 37, который с августа прекратил выпуск тягачей и переключился на выпуск танков, «Комсомольцы» пришлось собирать по воинским частям. А кроме установки орудия еще и ремонтировать машины, зачастую доставленные на завод с передовой.

В результате производство ЗИС-30 началось только с 21 сентября и продолжалось до 15 октября 1941 года. За этот период завод изготовил около ста машин с пушкой ЗИС-2 и еще одну установку с 45-миллиметровым орудием. Дальнейшее производство установок, в связи с отсутствием «Комсомольцев», было остановлено и никогда более не возобновлялось.

Противотанковые самоходки ЗИС-30 начали поступать в войска в конце сентября 1941 года. Ими были укомплектованы противотанковые батареи двадцати танковых бригад Западного и Юго-Западного фронтов. В первых же боях «57-мм пушка ПТО», а именно так называли эту самоходку, зарекомендовала себя очень хорошо. Противотанковая 57-миллиметровая пушка ЗИС-2 пробивала броню всех типов бронетехники Вермахта. А подвижность установки давала возможность быстро менять огневую позицию. Импровизированные самоходки действовали в основном из засад, и немецкие танки, в особенности легкие — Pz.Kpfw.II и Pz.Kpfw.38(t), — были абсолютно беззащитны перед ними.

С другой стороны, в ходе интенсивного применения у самоходки выявился целый ряд недостатков, таких, как плохая устойчивость, перегруженность ходовой части, малый запас хода, малый боекомплект. Самоходная установка оказалась слишком высокой по габаритам, а броневая защита ее была все же слишком слабой.

Тем не менее, несмотря на недостатки, 57-мм самоходные установки продолжали боевые действия вплоть до лета 1942 года, когда в действующих войсках практически не осталось ни одной машины ЗИС-30. Часть вышла из строя из-за поломок, остальные были потеряны в боях.

Все же ожидать от импровизированного образца вооружения выдающихся боевых данных было по меньшей мере наивно. Ездит, стреляет, немцев бьет — чего еще нужно?..

И ни в коей мере нельзя на основании таких вот «эрзац-установок» попрекать советскую промышленность якобы отсталостью и техническим несовершенством.

Гитлеровцы уже в конце войны умудрялись создавать реактивные «народные истребители» — «Фольксъягеры» Не-162 «Саламандра» из фанеры и древесины, с минимумом дорогостоящего дюраля!

Вот такая огневая поддержка была у ополченцев…

* * *

С начала войны в Тульской области началось формирование истребительных батальонов, отрядов ополчения и боевых рабочих дружин. В самой Туле было создано девятнадцать отдельных истребительных батальонов. Их формирование и вооружение было возложено на органы НКВД. В состав истребительных батальонов входили проверенные коммунисты, комсомольцы и советские активисты, способные владеть оружием.

А 23 октября 1941 года городской комитет обороны принял решение сформировать Тульский рабочий полк в составе полутора тысяч человек, объединив их в пять батальонов. Полк возглавил начальник Четвертого отдела Управления НКВД Тульской области капитан госбезопасности Анатолий Горшков. Комиссаром полка стал Григорий Агеев.

Полк не был кадровой воинской частью, его снабжение осуществляли Тульская партийная организация и городской комитет обороны.

Личный состав Тульского рабочего полка был полностью обеспечен теплой одеждой, валенками и горячей пищей. Интересно, что данное подразделение было единственным, на вооружение которого поступили специально изготовленные на предприятиях Тулы пистолеты-пулеметы конструкции Коровина.

Свой первый бой Тульский рабочий полк принял в 7 часов 30 минут 30 октября 1941 года, обороняя Рогожинский поселок.

Около сорока немецких танков при поддержке автоматчиков начали наступление в районе кирпичного завода, расположенного южнее поселка. Бой продолжался более четырех часов, немецкие части в ходе нескольких атак так и не смогли преодолеть противотанковый ров.

В этом бою командир отделения Петр Саликов подбил свой первый вражеский танк.

Вскоре немецкие танкисты обнаружили слабое место на западной окраине поселка. Там из-за появившейся в лощине воды не был подготовлен противотанковый ров. Гитлеровские танки обошли оборонительные порядки полка и атаковали с тыла.

Полк был вынужден отступить на восточную окраину поселка, заняв оборону в районе Комсомольского парка и преградив путь в близлежащий поселок Красный Перекоп.

Во второй половине дня в ожесточенном бою погиб комиссар Григорий Агеев. Попытки немецких частей взять Красный Перекоп окончились неудачей.

* * *

Тульские рабочие сражались уже за гранью мужества. Противотанковых средств не хватало. В ход шли связки гранат и бутылки с зажигательной смесью. Люди бросались под танки — прямо в бессмертие! Воля — против воли, мужество — против наглости «европейских завоевателей».

Страшно, когда на тебя прет бронированная громадина, поливающая все на своем пути раскаленным свинцом. И не важны уже затверженные по «памятке красноармейцу» тактико-технические данные и уязвимые места фашистской бронированной гадины. Грохот двигателя и стальной скрежет гусениц закладывают уши. Хочется вскочить и бежать без оглядки, но — нельзя! Приказ — стоять насмерть! Потому что позади — Москва…

И ты ждешь, сжавшись в комочек на дне окопа. Рядом — опустошенная винтовка, а в руках — бутылка, наполненная тягучей желто-зеленой жидкостью. А к пробке проволокой прикручен обыкновенный терочный запал. Дернешь его, и все — полыхнет ярчайшее пламя… Но надо выждать, еще пару секунд…

А грохочущий бронированный монстр с черными крестами на башне и на угловатых бортах уже рядом. И человек в окопе встает во весь рост перед стальным чудовищем. Вспыхивает, словно сердце легендарного Данко, запал на бутылке с КС. Бросок! Стекло разлетается огненными брызгами, жидкое жадное пламя стекает по броне, захлестывает триплекс и смотровые щели механика-водителя.

И проклятый «панцер» замирает, окутывается дымом, остановленный человеком.

Но остановивший его уже этого не видит. Вспышка перед его глазами взрывается багровым светом… А потом лишь серое небо отражается в неподвижных глазах безымянного героя. Воистину: «Имя твое — неизвестно, подвиг твой — бессмертен»!

* * *

Гейнц Гудериан, вспоминая первые бои у Тулы, отмечал, что попытка сразу взять город окончилась провалом, столкнувшись с «сильной противотанковой и противовоздушной обороной». При этом, по его словам, немецкие войска «понесли значительные потери в танках и офицерском составе».

Тульский рабочий полк участвовал в боях до самого конца обороны города. Его бойцы прошли все круги ада на земле, закалились в этом огне. После боев под Тулой полк рабочего ополчения влился в регулярную Красную Армию под номером 766.

Глава 3

«Активная оборона» в действии

Гитлеровцы рвались к Москве. На южном фланге мужественно сражались тульские ополченцы. А к северу от столицы так же самоотверженно дрались части, прикрывающие подступы к Калинину. И все же советские войска, ведя тяжелые арьергардные бои, вынуждены были отступать…

Вторая танковая группа Гейнца Гудериана сразу же достигла серьезных успехов. «Быстроходный Гейнц» решил воспользоваться такой же тактикой, какую использовал при прорыве французских оборонительных рубежей.

Тогда он широко применял тактику блицкрига, правда, не всегда согласовывая свои действия с директивами вышестоящего командования. «Heinz Brausewetter» — «Гейнц-ураган», как его называли в Вермахте, продвигал свои танки вперед, производя опустошение далеко за ожидаемой линией фронта, блокируя коммуникации, захватывая в плен целые французские штабы, тем самым лишая французские части командования.

Благодаря этому о нем сложилась репутация своенравного и плохо управляемого командира. Ведь костяк Генерального штаба Вермахта составляли генералы прусской школы, «старой закалки». В разгар наступления, 16 мая 1940 года, командующий группой Эвальд фон Клейст даже временно отстранил Гудериана от командования корпусом за неподчинения приказам, однако этот инцидент был быстро улажен. И тем не менее по итогам Французской кампании Гудериан 19 июля 1940 года был произведен в генерал-полковники.

В боях против Красной Армии тактика блицкрига имела феноменальный успех. Действуя путем прорыва и охвата танковыми клиньями, немецкие войска стремительно продвигались вперед. 17 июля 1941 года Гудериан получает Рыцарский крест с дубовыми листьями. В начальный период войны на Восточном фронте, летом 1941 года, тактика блицкрига была эффективна против огромной, но плохо управляемой, распыленной на большой территории армии.

Немецкие танковые клинья перерезали коммуникации, прорывали нестойкую линию обороны, дезорганизовывали взаимодействие различных частей и подразделений Красной Армии на различных участках фронта.

Вторая танковая группа Гейнца Гудериана в составе группы армий «Центр» начала Восточную кампанию охватом Бреста с севера и юга. А 28 июня был оккупирован Минск, 28 июля гитлеровцы взяли Смоленск — Западный фронт Красной Армии был разгромлен, а его командующий — генерал Павлов был расстрелян.

Героическая оборона Киева, Харькова, Одессы и Севастополя позволила сковать значительные силы гитлеровцев и замедлить темпы продвижения Вермахта на восток. Но, по мере того как советские войска отходили к Москве, линии коммуникаций гитлеровцев растягивались, а силы — распылялись.

Командование Красной Армии готовило серию контрударов, однако для этого нужно было разработать новую, более эффективную тактику противодействия глубоким, проникающим ударам немецких войск. Но времени на это катастрофически не хватало.

Уже третьего октября части 24-го моторизованного корпуса Вермахта ворвались в Орел в двухстах километрах от полосы наступления. Когда немецкая 4-я танковая дивизия ворвалась в город, по улицам еще ходили трамваи и валялись ящики с заводским оборудованием, которое не успели эвакуировать.

* * *

Тактическую ситуацию нужно было переломить во что бы то ни стало. Вечером третьего октября в Мценск прибыла 4-я танковая бригада полковника Михаила Ефимовича Катукова. А уже четвертого числа на окраине города танковая бригада Катукова при поддержке дивизиона гвардейских минометов капитана Чумака атаковала маршевые колонны немецкой 4-й танковой дивизии и фактически вывела ее из строя. Бои за Мценск на неделю сковали немецкие войска.

Вечером 5 октября Брянскому фронту было разрешено отвести войска на вторую полосу обороны в районе Брянска и на рубеж реки Десны.

А 6 октября ожесточенный бой разгорелся у высоты 217,8 у села Первый Воин Мценского района.

В частности, командир отдельной танковой группы старший лейтенант Дмитрий Федорович Лавриненко с четырьмя Т-34, отражая в этот день атаку немецких танков на рубеже Нарышкино — Первый Воин, уничтожил полтора десятка немецких танков! Гитлеровские Pz.Kpfw.III смяли нашу противотанковую оборону, прорвались непосредственно к позициям 4-й танковой бригады и начали гусеницами «утюжить» окопы наших мотострелков. Ситуация сложилась критическая. И в этот момент четыре «тридцатьчетверки» старшего лейтенанта Лавриненко выскочили из леса наперерез танкам противника. И сразу же открыли беглый огонь. Гитлеровцы абсолютно не ожидали появления на этом участке мощных и маневренных советских танков. Первым же залпом советские танкисты накрыли шесть «панцеров-III»! Остальные начали отходить. А русские танки так же стремительно ушли из-под удара. Они активно маневрировали, используя отличное знание местности. И уже через несколько минут появились снова, но уже левее. Из-за пригорка они открыли ураганный огонь — и снова скрылись, оставив гореть на почерневшем оплавленном снегу еще несколько вражеских танков! В итоге атака немецких механизированных сил на этом участке оперативной обороны была сорвана. Советские танкисты потерь не имели.[5]

Сам старший лейтенант Дмитрий Лавриненко участвовал в 28 боях, три танка, на которых он воевал, сгорели.

Вместе с Дмитрием Лавриненко в бою у села Первый Воин отличился и командир танка Т-34 старший сержант Иван Любушкин. Шестого октября 1941 года он уничтожил в двух танковых дуэлях девять немецких танков. За этот бой ему присвоили звание Героя Советского Союза. А всего в боях за Москву экипаж Любушкина записал на свой счет двадцать немецких танков![6]

Немцы обнаружили его машину, открыли огонь. Несколько снарядов ударили по броне. Два члена экипажа были ранены, сам командир получил тяжелый ушиб ноги. Но танкисты не покинули поле боя, маневрируя, пользуясь короткими остановками, они подбили еще четыре танка противника.

А всего за восемь дней боев 4-я танковая бригада полковника Катукова шесть раз меняла позиции. Его танкисты уничтожили и подбили 133 танка противника, две бронемашины, семь тяжелых орудий, полтора десятка тягачей, зенитную батарею, девять самолетов и много другой боевой техники противника!

Гитлеровская 4-я танковая дивизия была остановлена русскими танкистами на «тридцатьчетверках».

До этого сам Гейнц Гудериан крайне пренебрежительно отзывался об этих боевых машинах:

«…Советский танк Т-34 является типичным примером отсталой большевистской технологии. Этот танк не может сравниться с лучшими образцами наших танков, изготовленных верными сынами Рейха и неоднократно доказывавших свое преимущество…»

Но к концу сентября под впечатлением действий бригады Катукова мнение «Быстроходного Гейнца» о возможностях Т-34 существенно изменилось:

«…Я составил доклад о данной ситуации, которая является для нас новой, и направил его в группу армий. Я в понятных терминах охарактеризовал явное преимущество Т-34 перед нашим Pz.IV и привел соответствующие заключения, которые должны были повлиять на наше будущее танкостроение…»

В итоге 4-я дивизия Панцерваффе понесла значительные потери. Намеченное быстрое наступление Гудериану пришлось отложить.

* * *

Однако ситуация на фронте менялась с молниеносной быстротой. И в этот же день, шестого октября, немецкая 17-я танковая дивизия захватила Брянск, а 18-я танковая дивизия атаковала Карачев, отрезав, таким образом, силы Брянского фронта. Командующий фронтом генерал Еременко был вынужден отдать приказ подчиненным ему армиям о бое «с перевернутым фронтом».

Безнадежное для наших войск оборонительное сражение окончилось крахом: в окружение под Брянском попали силы 3, 13 и 50-й советских армий. В общей сложности — двадцать семь дивизий, две танковые бригады, девятнадцать артполков Резерва Главного Командования и управления 50, 3-й и 13-й армий Брянского фронта.

Во время выхода оставшихся сил из окружения погиб командующий 50-й армией генерал-майор Петров. При попытке выхода из окружения 13 октября и сам Еременко был серьезно ранен и был эвакуирован в Москву специально присланным за ним самолетом.

* * *

В такой сложной оперативно-тактической ситуации решительные действия 4-й танковой бригады Михаила Ефимовича Катукова против частей 4-й танковой дивизии Вермахта под Мценском в октябре 1941 года позволили реализовать новый принцип так называемой «активной обороны». Но для ее полной реализации нужны и соответствующие мобильные подразделения, имеющие к тому же мощное вооружение. И талантливые, имеющие реальный боевой опыт командиры.

Первым таким подразделением и стала 4-я танковая бригада.

Командовал ею полковник Михаил Ефимович Катуков. Он уже имел серьезный боевой опыт. Под его руководством 20-я танковая дивизия принимала участие в жесточайшем и самом масштабном сражении в треугольнике под Луцком — Дубно — Бродами.

Это была страшная битва, самое кровавое и масштабное танковое сражение. Контрудар наших войск 26 июня 1941 года превратился фактически во встречное сражение с подразделениями 1-й танковой группы Вермахта. Особенно сильное поражение было нанесено 48-му немецкому моторизованному корпусу. Одна из дивизий — 11-я танковая, те самые «призраки», — была практически полностью разгромлена.[7]

Однако полностью замок окружения замкнуть не удалось по причине слабого взаимодействия и разведки, а также катастрофических перебоев с радиосвязью.

Вот что написал впоследствии в своих мемуарах B. C. Архипов, в то время командир разведбата 43-й танковой дивизии 19-го мехкорпуса:

«Слабая, с длительными перерывами радиосвязь была причиной опоздания информации, направляемой с линии фронта в высшие штабы. Потому и решения, которые принимались в штабах, в свою очередь, передавались на фронт, часто не соответствовали изменившейся боевой обстановке.

К примеру, вечером 26 июня, когда, смяв правый фланг 11-й немецкой танковой дивизии и разгромив один из ее танковых полков, наша дивизия вышла к Дубно, никто из нас не знал, что с юга, нанеся огромные потери другим соединениям 48-го немецкого моторизованного корпуса, успешно продвигается к нам навстречу 8-й мехкорпус генерала Д. И. Рябышева. Забегая вперед, отмечу, что подобная ситуация повторилась и на следующий день, когда все три корпуса — 36-й стрелковый, 8-й и 19-й механизированные — опять наступали на Дубненском направлении. Опять мы и наши соседи, стрелки 36-го корпуса, вышли на подступы к Дубно, но не знали, что в город уже ворвалась 34-я танковая дивизия полковника И. В. Васильева из 8-го мехкорпуса. Таким образом, 26 и 27 июня советские танковые клинья дважды и очень глубоко — до тридцати километров — врезались в оба фланга немецкого 48-го моторизованного корпуса. Однако отсутствие связи между этими клиньями и взаимная неосведомленность не позволили довести дело до логического конца — до окружения 48-го мотокорпуса между Бродами и Дубно…»[8]

Но однозначно принижать значение приграничного танкового сражения тоже не стоило. Гитлеровцы понесли огромные потери в живой силе и технике, но главное — враг понял, что русские не сдадутся и даже в самых сложных условиях будут драться за каждую пядь родной земли с небывалой отвагой и ожесточением. Два бронетанковых клина, два клинка: выкованный в сумрачных, похожих на глубины ада, цехах Круппа и булатный, путиловский, вобравший в себя почти тысячелетнюю историю витязей-русов. Они высекли искры залпов башенных орудий и лязгнули друг по другу со звуком разрываемой брони и стальных траков гусениц.

Там сражался и сам Горелов вместе со своим другом, старшиной механиком-водителем Степаном Никифоровичем Стеценко. В тех боях закалился молодой командир. Однако за тяжелую науку побеждать пришлось заплатить самую высокую цену: собственную кровь и кровь своих боевых товарищей, которые погибли, чтобы он мог и дальше громить фашистскую гадину. Горелов до сих пор вспоминал с содроганием огненное лето 1941 года на советско-польской границе. Это тогда у молодого парня из Сталино[9] появились первые седые волосы. Старший лейтенант Горелов вместе со старшиной Стеценко сражались сначала на пятибашенном тяжелом танке Т-35. «Сухопутный крейсер», как его называли в войсках до войны, был своеобразным символом мощи Красной Армии. Его даже отчеканили на медали «За отвагу»! Но в бою только подготовленные экипажи могли полностью реализовать весь боевой потенциал тяжелого пятибашенного танка. Большинство же этих машин пришлось бросить из-за технических поломок. Но экипажу, в котором были Горелов и Стеценко, все же удалось повоевать, уничтожив несколько танков и много пехоты противника.

В одном из боев немецкие «панцеры» окружили их громадный, но неповоротливый танк и расстреляли его практически в упор. Командир Т-35, опытный танкист майор Корчагин геройски погиб, прикрывая отход своего экипажа. Он сражался до последнего в уже охваченной огнем головной орудийной башне. Пока не сдетонировал оставшийся уже немногочисленный запас снарядов…

Уже потом, перед самым штурмом Дубно, Горелов получил под командование тяжелый «Клим Ворошилов». На нем он вместе со своим бессменным механиком-водителем воевал и сейчас.

Да, многие были обязаны жизнью нынешнему командиру 4-й танковой бригады. В августе 1941 года Михаил Ефимович вывел из окружения остатки своей 20-й механизированной дивизии, а потом был назначен на должность командира вновь сформированной в Сталинграде 4-й танковой бригады.

Она была создана по новому образцу, не по полковой, а по батальонной системе. Это позволяло более гибко использовать все наличные силы. Что Михаил Ефимович и делал, причем с большой эффективностью. Но делал он это точно и расчетливо.

* * *

— Сейчас вы — наша последняя надежда! Именно от слаженности действий экипажей тяжелых танков КВ-1 и приданных вам подразделений зависит успех всей активной обороны! — Инструктаж перед боем проводил лично Михаил Ефимович. Всего в бригаде оставалось семь тяжелых танков «Клим Ворошилов», и одним из них был стальной богатырь с размашистой надписью белой краской: «Смерть фашистам!» Командовал им старший лейтенант Николай Горелов. — Активно используйте радиосвязь и надежно маскируйте танки на позициях. А после первых же выстрелов — сразу же меняйте позиции. Каждому тяжелому танку отводится свой район ответственности: развилка дорог, мост, господствующая высота. И ваша задача — не только удержать этот объект, но и максимально измотать силы врага, нанести механизированным и танковым соединениям гитлеровцев максимальный урон! Вам будут приданы подразделения автоматчиков и легкие танки Т-40. На пункте боепитания бригады получите дополнительный боекомплект бронебойных снарядов, зарядите и снарядите танки всем необходимым. Теснее используйте взаимодействие частей, которые имеются у вас в наличии. Громите фашистскую гадину по-суворовски: не числом, а умением!

— Есть, товарищ комбриг!

— По машинам! Выдвигайтесь скрытно и действуйте по своей инициативе. Враг ни за что не должен прорваться сквозь наши заслоны. И помните: отступать некуда, за нами — Москва!

— Служу трудовому народу!

* * *

— Экипаж, строиться!

Четыре танкиста замерли у массивной боевой машины по стойке «смирно».

Николай Горелов всмотрелся в эти лица, будто видел их впервые или же хотел запомнить навсегда. Старшина Стеценко, механик-водитель. С ним Горелов с самого начала войны. Сражались вместе с 26 июня на пятибашенном «танке-крейсере» Т-35. Горелов тогда был командиром передней малой орудийной башни, а Степан Никифорович Стеценко — старшим механиком-водителем «сухопутного крейсера».



Поделиться книгой:

На главную
Назад