Газета Завтра 404 (35 2001)

Когда-то, в эпоху СССР, мы тоже контролировали средиземноморский бассейн. Советская 5-я эскадра, постепенно переросшая в целый флот, постоянно находилась здесь. Один из последних суперпроектов "красной империи" заключался в создании единственного в мире безбазового флота, которым и стала 5-я эскадра. Корабли советского флота постоянно находились в море и не зависели от снабжения с суши. 5-я эскадра представляла собой силу, которая могла поддерживать всех союзников СССР: Югославию, Ливию, Алжир, арабские страны и Ирак, прикрывая южный фланг континентальной группировки советских войск в Европе. Здесь были сосредоточены крейсеры, противолодочники, ракетные катера, подлодки. Сюда постоянно прилетали из Союза противолодочные самолеты Ил-38, разбрасывали десятки радиогидроакустических буев, отслеживали американские подлодки. Сам по себе опыт 5-й эскадры уникален, никто в мире еще не создавал ничего подобного. Американские военно-морские группировки до сих пор остаются зависимыми от снабжения с прибрежных территорий своих союзников.

Десятилетие ельцинских реформ уничтожило и Советский Союз и все, что о нем напоминало. Исчезла из Средиземного моря 5-я эскадра, Черноморский флот скукожился до микроскопических размеров и схоронился в Севастополе. В течение целого десятилетия российского флота не было в Средиземном море. Американцы старались использовать каждый этот год, громя Ирак, Югославию, Сомали, поддерживая албанцев и турок. Флот России ушел из этого моря не по своей слабости, а по воле темных политиков.

Моряки старались не потерять опыта походов через Средиземноморье. Время от времени через его акваторию проходили наши плавучие мастерские, вспомогательные корабли. Эти "мирные" корабли российского ВМФ все же обозначали присутствие здесь нашего Андреевского флага. Офицеры, матросы и мичманы изучали средиземноморские фарватеры, акклиматизировались. Но крупные корабли ходить по этому морю не могли, и сегодня вернуться на прежние позиции очень трудно.

Нынешний выход флагмана Черноморского флота в Средиземное море — это и новое движение русских кораблей вслед ладьям Олега и Святослава, кораблям Ушакова и крейсерам СССР; это и провозвестие возвращения России в Средиземное море; это и сложнейшая техническая и хозяйственная задача.

Чтобы подготовить крейсер к дальнему походу, пришлось загрузить на него два железнодорожных состава цистерн с горючим — сорок вагонов с двумя тысячами тонн ГСМ, целую колонну КамАЗов с продовольствием. Загружено две с половиной тысячи тонн пресной воды — с учетом того, что питьевой водой экипаж крейсера будет снабжать установленный на борту громадный опреснитель. Военные корабли не бывают экономичными. Экономичность здесь отдается в жертву боевым и маневренным возможностям. Крейсер должен быть обеспечен по полной программе, чтобы представлять собой реальную силу. Противоборство на море — дело недешевое. Безопасность и оборона вообще никогда не бывает дешевой, потому что защита жизни — самое дорогое на свете. Нет смысла создавать какие-то мирные ценности, если ты не способен их защитить. Неоспоримость этого тезиса доказывают акции США против слабых по сравнению с ними стран во всем мире.

Подготовка крейсера "Москва" к выходу в море была ознаменована тучей проверок. Целые команды проверяющих, поставившие целью выявление ошибок и недочетов в подготовке " Москвы", искали недостатки в работе экипажа. Особых недостатков обнаружить не удалось. Но команда крейсера была взвинчена до предела. Неусыпный контроль за чистотой и порядком, кантиком на матросских кроватях, расклейка бирок, покраска всего и вся сделали свое дело. К 19 августа весь экипаж только и мечтал, чтобы отчалить от берега. В море нет проверок и комиссий, нет дотошных проверяющих, снимающих пальцем пыль с люстр. Несколько бессонных ночей, проведенных в наведении блеска ради проверяющих, уже позади. В ночь перед выходом весь экипаж был в увольнении на берег. Матросы бродили по улицам и барам Севастополя. Офицеры навещали жен и подруг. Служба морского офицера отнимает почти все время, и на личную жизнь часто не остается ни часа. Спасает только благоговейное отношение женщин к военным морякам, морские офицеры снятся девчонкам чаще американских актеров.

За пару недель до выхода флагмана Черноморского флота России в Средиземное море был канонизирован Русской Православной церковью адмирал Ушаков. Федор Федорович Ушаков прославился на весь мир тем, что с победами вывел русский флот в Средиземное море. По сути, именно Ушаков и создавал Черноморский флот России, опираясь на наследие Азовских походов Петра Первого и дела князя Потемкина Таврического. Это Ушаков первым в мире применил маневренную тактику, разгромил турецкий флот, прорубив России коридор в Средиземноморье. Ушаков побеждал силой русского оружия в Керчи, у Калиакрии, побеждал турецкий и французский флот. Именно Ушаков вывел hоссийский флот в Средиземное море. Он крушил Наполеона, прикрывая южный фланг войск Александра Суворова.

Ушаков, канонизированный Православием, дополняет сонм русских святых военных защитников. Таких, как Александр Невский. Пожалуй, только Россия может гордиться святыми воинами. Потому что миссия воина в России предполагает святость. Русские воины всегда были на страже самых светлых идеалов, их история — история войн Света и Тьмы. Ф.Ф.Ушаков — первый русский флотоводец и единственный в мире адмирал, удостоенный канонизации. На торжествах по этому случаю присутствовали начальник Главного штаба ВМС России адмирал В.Кравченко и командующий Черноморским флотом России адмирал В.Комоедов. Именно Владимир Комоедов провожает сегодня своим напутственным словом в средиземноморский поход крейсер "Москва".

Тяжелые орудия и крылатые ракеты славян возвращаются в Средиземное море, захваченное американцами, получив себе в небесные покровители своего любимого адмирала. Хочется верить, что святой русский адмирал поможет нашим морякам, пошлет им удачу и, в случае чего, победу.

Присутствие в Средиземном море "Москвы" — явление многофакторное. Это и демонстрация флага флота, чтобы друзья и враги не забыли, как выглядят российские военно-морские символы, чтобы знали: Россия не исчезла с мировой исторической арены, она, несмотря ни на что, остается Державой, способной снаряжать крейсера, танковые дивизии, орбитальные станции.

Оркестр флота играет "Прощание славянки", толпа провожающих снова смешивается с группой офицеров в желтых рубахах, обремененных черными галстуками на резинках. Офицеры поднимаются по трапу на борт крейсера. Андреевский стяг, висевший на корме корабля, возносится наверх — туда, где сплошная паутина антенн ловит небо.

9-00. Крейсер медленно отделяется от пирса, разворачивается вправо и идет через "ворота", мимо Константиновского равелина, выросшего посреди моря трехэтажной громадой белого камня. Разгоняется, быстро минуя бухту, и выходит в открытое море. Дальше — через все Черное море, через Босфор и Дарданеллы, через Мраморное и Эгейское моря. Мимо десятков островов, сквозь проливы. Андреевский флаг Ушакова оживает, его снова любят и боятся. Россия, ослабленная реформами, порушенная американскими советчиками, обворованная бандитами, все-таки возвращается в Средиземное море, возвращается в Атлантику, возвращается в Мировой Океан...

[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]

Андрей Фефелов ГОТОВЯТ ГЛОБАЛИСТОВ?

Проблему государственного высшего образования в России следует рассматривать с учетом тех условий, в которых будет развиваться наша страна в ближайшие десятилетия. И качество подготовки, которую пройдут студенты в стенах, например, Московского государственного института международных отношений, можно считать фактором, влияющим на судьбу России в ХХI веке.

МГИМО, созданный в 1944 году как кузница кадров советской дипломатии, за полвека своего существования снискал славу элитного ВУЗа, дающего не только прекрасное гуманитарное образование, но и своеобразный пропуск в важнейшие сферы деятельности нашего государства. Именно поэтому в советское время МГИМО имел статус закрытого учебного заведения при Министерстве иностранных дел СССР.

Перестройка и последовавший за ней обвал единого государства, естественно, самым непосредственным образом отразились на работе института. Однако общие для всех российских ВУЗов проблемы здесь приобрели специфический оттенок, связанный со стратегическим значением для страны этого учебного заведения.

События последнего времени — инцидент с бегством российского дипломата в США, затем "исчезновение" сотрудника МИД в Панаме с последующим звонком родственникам о том, что он отказывается продолжать службу в МИД России, а также другие подобные факты, — ярко свидетельствуют о сбоях в системе подготовки внешнеполитических кадров. Таким образом, опыт тотального "проседания" внешней политики нашего государства нельзя рассматривать вне связи с характером собственно дипломатического образования.

Когда мы сетуем на снижение образовательного уровня студентов, коммерциализацию деятельности того или иного ВУЗа, мы констатируем общий кризис в образовательной системе государства. Но когда мы наблюдаем, как престижнейший ведомственный ВУЗ страны превращается в сомнительное "коммерческое предприятие" со значительной долей иностранного капитала, речь должна идти прежде всего об угрозе национальной безопасности России.

Как, например, воспринимать тот факт, что уже с первого курса студентам факультета политологии руководством МГИМО настоятельно рекомендуется за соответствующую плату поработать в американском Карнеги-центре? Какой, спрашивается, прок для столь специфической организации от первокурсников? Квалифицированный ответ на этот вопрос смогут дать разве что зарубежные спецслужбы или служба безопасности собственно МГИМО, которая обычно занята прежде всего отловом студентов, курящих в аудиториях. Никому нет дела до того, что для некоторых академических групп политологического факультета посещение семинаров Карнеги-центра стало частью учебного процесса. То есть в административном порядке после основных занятий студенты должны слушать лекции американских профессоров, любезно приглашенных деканом факультета г-ном Мельвилем, который является, кстати, членом Совета директоров соросовского Института Открытого общества и председателем Правления соросовского проекта по образованию в России, а по совместительству — проректором МГИМО по научной работе.

Да, МГИМО всегда интересовал не только стремящихся к знаниям студентов. Возможность прямого воздействия на будущих дипломатов, словно магнитом, притягивает эмиссаров различных зарубежных "гуманитарных" структур, зачастую связанных с иностранными спецслужбами и другими заинтересованными организациями. Так, еще в 1992 году в МГИМО одними из первых обратились представители IREX, (Совета по международным исследованиям и обменам), тесно связанного с ведущим звеном американской внешнеполитической пропаганды — Информационным агентством США (USIA).

Предложения этих контактов встретили весьма теплый прием у руководства института, которое предусмотрительно было приглашено на ряд "ознакомительных поездок" в США, после чего обменам по этой линии была открыта "зеленая улица".

Недавно МГИМО официально заключил соглашение с АСПРЯЛ, еще одним инструментом американской внешней политики. При этом ему отводится роль "подготовительного звена" в целой программе обучения лучших студентов МГИМО в США. На стендах деканатов института ежемесячно появляются приглашения пройти подготовку по программам фонда Форда, программам Фулбрайта и т.д. А друзья МИ-6 из Британского совета, с которым МГИМО также подписал соглашение о сотрудничестве, регулярно проводят в стенах института масштабные презентации собственных образовательных и культурных программ, в которых МГИМО выступает своеобразным филиалом иностранной структуры. Здесь же уместно вспомнить о нежной дружбе МГИМО с военной британской школой.

При этом не следует забывать, что у МГИМО был и остается единственный учредитель — Министерство иностранных дел России. Выпускников института можно встретить и в аппарате Госдумы, и в администрации президента, и в службе внешней разведки. Проводя широкую рекламную кампанию, руководство института всячески подчеркивает свою ведомственную принадлежность как залог высокого образовательного уровня и возможностей ВУЗа. Так почему же в столь ответственной области так много откровенных "прорех", через которые "уплывают" за рубеж лучшие выпускники?

Помимо откровенных попыток превратить МГИМО в предприятие, фабрикующее агентов влияния Запада, существует более глубокая и опасная тенденция, связанная с эрозией самой системы преподавания и изменением образовательных программ под "общечеловеческий", а, по сути, антинациональный стандарт. Деидеологизация преподавания в МГИМО обернулась принятием новой концепции подачи учебного материала, в результате чего во главу угла поставлены не национально-государственные интересы России, но некая отвлеченная схема международной безопасности. Новые учебники, во многом копирующие западные оригиналы, содержат методологию оценки событий в мире с точки зрения глобальных процессов, где Россия выступает не самостоятельным субьектом, но лишь объектом международных отношений. Налицо смещение акцентов от фундаментальной исторической науки к "релятивистким" политологическим дисциплинам, что полностью разрушает прежнюю систему преподавания в МГИМО, основанную на понятии государственного интереса.

Об этих процессах свидетельствует значение и влияние в МГИМО трех кафедр политологии — этой прикладной науки, основанной на изучении виртуальных процессов в сфере политических технологий. Очевидно, деградация исторической кафедры МГИМО нанесет ущерб будущему России даже больший, чем неконтролируемые контакты студентов и преподавателей с западными фондами и структурами.

При этом не следует забывать, что МГИМО традиционно является примером, флагманом, авторитетом для многих российских ВУЗов, и вред, нанесенный подобными новшествами, далеко выходит за пределы данного института.

Неужели государственное образование в России, связанное с международной тематикой, имеет цель воспитать космополитов, ориентированных на обслуживание глобалистских проектов США?

Кстати, появление в 1999 году факультета политологии МГИМО многие наблюдатели связывают с деятельностью Центра политического консультирования Николло-М, созданного под выборы Ельцина в 1996 году и ставшего своеобразным приводным ремнем западных политехнологий к российской реальности. По слухам, появление в мидовском образовательном учреждении политологического факультета было "финансово пролоббировано" именно фирмой "Никколо-М". Здесь уместно вспомнить известные строчки Анны Ахматовой "Когда б вы знали, из какого сора…"

Традиции старого МГИМО размываются и за счет нашествия на гуманитарные кафедры "чужаков" — в основном выходцев из Института США и Канады, что неизбежно ведет к доминированию определенной узкой линии. Интересно, как связана нехватка кадров в МИДе России по таким ответственным сегодня направлениям, как Ближний Восток, Китай, Индия, с навязчивыми приоритетами руководящего состава МГИМО?

Здесь следует вспомнить, что высокий авторитет МГИМО был связан с репутацией этого института как одного из самых серьезных центров исследований именно Востока. Теперь, похоже, эти времена безвозвратно прошли, и студентам МГИМО, похоже, не остается ничего другого, кроме усвоения примитивных сценариев, рассказывающих о том, как в ХХI веке США и Россия станут "дружить против" Китая? В головы учеников активно вбивается тезис, что в силу существующей мировой конъюнктуры России на обозримую перспективу следует отказаться от претензий на какую-нибудь глобальную роль и занять свое скромное место в международной иерархии.

Справедливости ради надо отметить, что и в позднесоветские времена в МГИМО витал прозападный, диссидентский дух. Однако в силу достаточно жесткого партийного и государственного контроля подобного рода фрондерство держалось в известных рамках. Но вот характерный пример нынешнего времени.

Как мы знаем, финансовый магнат и известный меценат Джорж Сорос неоднократно "светился" как человек, связанный с зарубежными спецслужбами (представительство фонда Сороса было закрыто в Минске именно по причине активного вмешательства его сотрудников в "разогревание" антипрезидентских акций и инструктаж прозападно настроенной оппозиции). Так вот, летом 2000 года г-н Сорос посетил МГИМО. К его приезду студентам главного дипломатического ВУЗа страны были розданы буклеты с выступлением Сороса, где он говорит о том, что "государство, которое построит Путин, вряд ли будет основываться на принципах открытого общества; скорее, в его основе будут лежать такие принципы, как деморализация, унижение и угнетение россиян". Здесь же некто Ален Безансон утверждает, что теракты в Москве устроили не чеченские террористы, а ФСБ...

Можно как угодно относиться к Путину и по-разному трактовать трагические события осени 1999 года, однако санкционированное начальством распространение подобной литературы среди студентов МГИМО следует признать чистейшим нонсенсом.

Во все времена МГИМО считался ВУЗом для "детей дипломатов". Однако еще десятилетие назад в МГИМО могли попасть талантливые ребята, что называется, "со стороны". Была квота для парней, вернувшихся из армии, брали молодых людей из спецслужб и партийных органов. Сейчас "простому" абитуриенту поступить в МГИМО практически невозможно.

В рекламных буклетах и телепередачах руководство МГИМО-университета упирает на элитарность и профессионализм, но дело обстоит немного не так, как хотелось бы большинству здравомыслящих преподавателей этого ВУЗа. Поговаривают, что негласная такса на поступление в институт на летней "теневой бирже" стоит несколько десятков тысяч долларов. Как следствие большой процент потенциала ведомственного ВУЗа уходит на подготовку людей, больше всего заинтересованных в личном процветании, нежели в процветании Отечества. Канул в Лету проректор по экономическому развитию, осенью 2000 года сменился главный бухгалтер, а жаль, они много интересного сумели бы рассказать: ведь МГИМО — это огромный комплекс с землей и имуществом в бессрочном пользовании.

Завтра — и это неизбежно — наша Россия поднимется. Вновь заявит себя мировым лидером, несущим на своих плечах грозную ответственность за судьбу планеты. И тогда снова, как когда-то в далеком 1944-м, возникнет острая необходимость в дипломатических кадрах, ориентированных на национальный интерес страны. Вряд ли набитый западниками, превратившийся в Открытое акционерное общество друзей Сороса МГИМО подойдет на роль воспитателя патриотической элиты. Власть встанет перед необходимостью создания нового центра подготовки дипломатов — сделает ставку на людей, верящих в Россию, в наше, а не глобалистское, будущее.

[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]

Александр Лысков ВОСХОЖДЕНИЕ

НА ЯРОСЛАВЩИНЕ ХОРОШИЕ дороги. Сворачивай на любое ответвление от Московского тракта — асфальт, бетон, плиты, гравийные насыпи. Дорог здесь даже больше, чем нужно. Видел одну мощеную булыжниками странную и страшноватую дорогу. Она ведет в никуда. Четырнадцать километров прокатил — и ни следа человеческого, ни "карманов", ни перекрестков. Полоса булыжника и две стены леса. Будто строка из метеоритного пулемета. Обратно те же четырнадцать километров — задним ходом. А сколько новых дорог!

К школе знаменитого Мартышина — щебеночная. К источнику святого Иринарха — тоже. И к общине Н.Н., который просил "не конкретизировать" фамилию и место расположения. И к дому философа Федянина. К жилищу районного "министра культуры" Чугунова. К старосте храма в Павловом селе. К писателю Щербакову. Дороги — как твердь земная, и дороги — как желание подробнее рассмотреть те новые русские лица в глубинке, на которых она держится последние годы. Дороги к лицам, характерам, судьбам уездных, земских, районных интеллигентов рубежа веков.

Когда баки полны бензина, выпита чашечка кофе маккьято (с пятнышком — маккьято — пенки от сливок) в трактире "У Надежды" на окраине придорожного села Новое (118-й километр федерального шоссе М8), когда небо белеет от полдневной жары, леса еще зелены и ржи не сжаты, реки чисты и обочины звенят кузнечиками, гармошка вольно изливается и песни слышатся в домах, то кажется, что Русь уже в раю. И у старухи на завалинке, и у поддатого тракториста, и у залетного бомжа — у всех на лицах благодать. Не говоря уже о лицах свежих и молодых. Все жить торопятся.

Н.Н. — невысок, рыжеват, бородат и ладен той мужской ладностью, в которой нет ни излишка жира, ни мускулов — таких показных у качков. До приезда на ярославскую землю он был гитарным мастером: знает, какое дерево подложить на нижнюю деку (яшму), чтобы гитара издавала испанский звон. Бывший москвич живет с многочисленным семейством на одном из множества ярославских холмов с полуразрушенной церковью на макушке. Занимает обочь церкви двухэтажный каменный особняк. "Новый русский XIX века здесь когда-то жил. Государственный крестьянин. Разбогател на торговле лесом".

— А на чем же ты богатеешь, Николай?

— Ну что вы, какое у меня богатство?!

— Идейное, духовное хотя бы.

— За этой идеей я десять лет по свету мотался. Чем только ни занимался?! И фермерством, и национальными парками, и строительством, и рыбачил. И все понять не мог, с чего это я в девяносто первом году рванул из Москвы? Квартира была. У жены — кандидатская. Докторская светила. А мы — как неприкаянные в каких-то бараках, комнатушках, на узлах. И только недавно, даже не в тот день, когда впервые этот храм увидел, а когда мы уже на четвертую главку крест устанавливали, понял: вот оно что меня сорвало. Стою на лесах, гляжу на облака и будто считываю. Так вот к чему тебя толкало все это время! На эти леса. К маковке. И выше. Такая долгая получилась дорога к храму. Две дочки совсем взрослыми стали, да еще две народились за это время...