На зорьке юности туманной Как я ее боготворил! Фонарик новенький карманный Ее братишке подарил. Но был подарок неудачен Он брата слишком восхищал И нас в саду за тихой дачей Порой некстати освещал. Стояла там, в саду, скамейка. И всей душою был я рад, Когда сгорела батарейка И в темноте остался брат. По всей смешной его фигуре Глазами грустными скользя, Сказал я, брови скорбно хмуря, Что тут помочь уже нельзя. И он поверил, чуть не плача, И отошел, судьбу кляня. Но эта легкая удача Смутила несколько меня. Держался в горе он, как надо, И я, признаться, был бы рад, Чтоб стал со мной запанибрата Ее потешный младший брат. Облокотившись на перила, Мы б говорили про нее… Но у него в то время было Мировоззрение свое. Свои мечты, друзья-мальчишки, Азарт мальчишеской игры. И дела не было братишке До смутных чувств его сестры. А чувства вправду были смутны, Под вечер, сидя у окна, Наверно, их в тоске минутной Себе придумала она. И часто я, простившись с нею, Тревожно думал до утра, Что брат характером цельнее И откровенней, чем сестра. Грустнее было с каждым разом Мне на свиданиях… И я Ему отчасти был обязан Тем, что прошла любовь моя. …О, как бы мне теперь хотелось С ним встретиться, поговорить И что-нибудь, хотя бы мелочь, Ему на память подарить! 1953 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художественная литература, 1969. Солдатская судьба
Когда солдат походом утомлен, Под гром любой он может спать глубоко. Но слышит он сквозь самый крепкий сон Негромкий крик: "В ружье!" или: "Тревога!" И он встает, от сна еще горяч, Все чувствуя отчетливо и тонко. Так мать встает, едва услышав плач Проснувшегося за полночь ребенка… Не легкая солдатская судьба! Сухой снежок скрипит под каблуками. Еще поет армейская труба, Хотя давно услышана полками. И мне с трубой армейской по пути, И я готов холодными ночами На зов ее волнующий идти… Вы слышите меня, однополчане? Под вьюгой, что метет над головой, Под ливнем, над равниною гудящим, Я не сойду с поста, как часовой, Поставленный бессонным разводящим. 1953 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художественная литература, 1969. В послевоенный первый год…
Кругом низины и высотки Полей знакомых и родных. Чтобы вскопать четыре сотки, Уйдет четыре выходных. Там, за деревнею покатой, Поля напитаны водой. И он идет себе с лопатой, Интеллигентный и седой. И он шагает от платформы В пальто, поношенном слегка… Еще до денежной реформы Трудна дорога, далека. Отмена карточек не скоро, О ней не слышно ничего. Еще вскопать придется горы Лопатке старенькой его. И он копает, мучась жаждой, Картошку режет на куски С таким расчетом, чтобы в каждом Цвели зеленые глазки. Еще старания немножко Засажен будет огород. И вот поднимется картошка И зацветет, и, зацветет. И набежит веселый ветер И зашумит среди кустов. И никогда еще на свете Красивей не было цветов. …И деревенские ребята, Глядят, шагая стороной, Как он стоит, держа лопату, Перед корявой целиной. Стоит серьезный, работящий, В пальто, поношенном слегка, И с дужкой вешалки, торчащей Из-за его воротника. 1953 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художеств 1000 енная литература, 1969. «В полку отбой сыграли. Все в порядке…»
В полку отбой сыграли. Все в порядке. Дневальный после трудового дня Казенные двупалые перчатки Неторопливо сушит у огня. Вот высушил и положил их рядом. Глядит, щекой склонившись на ладонь, Задумчивым, отсутствующим взглядом, Каким обычно смотрят на огонь. Гуляют блики по лицу солдата, Дрожат, скользят… И кажется, что он Не здесь, а едет в поезде куда-то, Несет его по рельсам эшелон. Не спит солдат, проходит полем белым. Ему, как мне, идти еще, идти… Где б ни был он и что бы он ни делал, Он каждый миг находится в пути. Уже давно заснуло отделенье, А он сидит, бессонный, как поэт. Чешуйчатыми сделались поленья, У пламени заимствовали цвет. Как тихо все! Лишь ветра голос тонкий К нему сюда доносится едва… В печурке за железною заслонкой Стрельнули и подвинулись дрова. 1954 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художественная литература, 1969. Стихи о старом бараке
Расступается медленно мрак, На березах колышутся ветки. Тут стоял на пригорке барак, Верно, с первой еще пятилетки. Дверь распахнута настежь всегда. Сквозь нее открывается взору Облупившихся балок гряда, Полутемный пролет коридора Как туннель, что сквозь толщу земли Прорубили, в грядущее веря. А в конце коридора, вдали, Тоже вечно раскрытые двери. Паутина глядит со стены, На полу в коридоре окурки, Да квадратики дранки видны Там, где нету уже штукатурки. Предо мною проносится вновь Все, что в этом бывало бараке: И нелегкая жизнь, и любовь, И разлуки, и свадьбы, и драки. Много помнит дощатый барак, Равноправный ровесник завода: Караулил ударника враг Темной ночью тридцатого года. Но итог замечательных дел Подводился под Первое мая, И восторженный митинг шумел, Обязательства вновь принимая. - …А бараку пора бы на слом, И об этом уже говорили. Но ударил негаданный гром, Даль окуталась облаком пыли. И пришла на рассвете беда, Постучалась в фанерные двери. Погибали в огне города. Дети плакали, жены вдовели. Им по карточкам скудно жилось В те суровые, горькие годы, И, разбросаны прямо и вкось, За бараком легли огороды. Стал с войны возвращаться народ. Вечерком на крыльце толковали: - Тот, кто весточку нынче не шлет, Тот уже возвратится едва ли… Вспоминали друзья о былом, На ступеньках, как прежде, курили. - …А бараку пора бы на слом, И об этом уже говорили. Дни текли среди мирных забот, И однажды - решенье завкома: - Собирайся, рабочий народ! Заселение нового дома. Что полегче, ребята несли В чемоданах, и в свертках, и в пачках, А тяжелые вещи везли На машинах, подводах и тачках. В стороне не сидел ни один. Ожидалось большое веселье. И спешили уже в магазин Начиналось кругом новоселье. …Наконец рассвело за окном, И проснулся мальчишка-задира. Осторожно прошел босиком По прохладному полу квартиры. Тишина. Скоро в школу пора. И внезапно припомнил мальчишка, Что была им в бараке вчера За обои засунута книжка. Мигом вылетел он из ворот, Напрямик - мимо сада, оврага. Вот знакомый забор. Поворот… Где ж барак?.. А на месте барака Новый сквер был почти что готов, И скульптуру везли - дискобола, И стояла машина цветов У решетки резного забора. Восхищенный, вперед он шагнул И сказал с удовольствием: - Сила!.. Хоть бы капельку парень взгрустнул, Хоть бы сердце чуть-чуть защемило… Было долго еще до звонка, Он направился к школе вразвалку. В жизни все хорошо. Лишь слегка Было книги потерянной жалко… 1954 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художественная литература, 1969. «Когда-то воду брать мне довелось…»
Когда-то воду брать мне довелось Из речки неглубокой и короткой Своею просолившейся насквозь, Почти непромокаемой пилоткой. Была дана мне молодость в удел. Недолго мы сидели на привале; И я пилотку мокрую надел, И капли по щекам моим сбегали. И были эти капли солоны, Я помню их свисающие блестки. И были на щеках друзей видны Извилистые светлые полоски. Но вот уже исчез их легкий след, Но вот спокойно высушил их ветер. Как будто вдруг по молодости лет Всплакнул наш взвод и сам же не заметил. 1954 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художественная литература, 1969. «В запретной зоне возле полигона…»
В запретной зоне возле полигона Грибов и ягод всяческих полно. Они растут как будто удивленно Никто не собирает их давно. Для этого другие есть полянки, И в розовый предутренний туман С лукошками, плетенными из дранки, Туда идут ватагой стар и мал. А тут солдат, под елью отдыхая, Брусники горсть порою кинет в рот Да, к огневой позиции шагая, Ногой поганку походя сшибет, Вдали кричит пичужка осторожно, Вверху стихает дятлов молотьба, И предостерегающе-тревожно Над стрельбищем разносится труба. Звучит труба. И флаг над вышкой взвился. И первый выстрел тает вдалеке. И тепленькая стреляная гильза Дымится возле локтя на песке. Одна подходит рота и другая, Висит кругом едва заметный чад. И, никого в округе не пугая, Над полигоном выстрелы звучат. И грибникам в пахучей гуще хвойной, Где через топь сомнительная гать, При звуке этих выстрелов спокойней И веселее по лесу шагать. …Сигналят. Вылезает из траншеи Считавший попадания солдат. Дырявые, ненужные мишени Неторопливо складывает в ряд. Стихает все. И лес кругом спокоен. Плетет сорока россказни свои. Обнюхивая краешки пробоин, Гуляют по фанере муравьи… 1954 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художественная литература, 1969. «Право, странным кажется мне это…»
Право, странным кажется мне это, На вопрос: "А сколько же вам лет?" Есть у всех готовые ответы Выписки из метрик и анкет. Возраст надо мерить очень строго, Годы здесь решают не всегда. Девушке под тридцать - это много, Мать, когда ей тридцать, молода. 1954 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художественная литература, 1969. Зимние сумерки
Зимних сумерек тонкие краски Удивительно дороги мне. Сколько доброй, застенчивой ласки В осветившемся первом окне! Сколько легкой и радостной грусти, Так и рвущейся из берегов, В тишине и в медлительном хрусте Раздающихся где-то шагов! Нет мороза сегодня в помине, Ожидается скоро теплынь, И торчит на бескрайней равнине Из-под снега сухая полынь. И приходят хорошие мысли, И мечты у тебя широки… В небе первые звезды повисли, В окнах тоже горят огоньки. Постепенно все больше темнеет, Лишь вдали, где на взгорке село, Так полоска зари пламенеет, Словно там еще день и светло… 1954 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художественная литература, 1969.
