Рут стояла в нескольких футах от нее. Линдси посмотрела вверх на стройную, неуверенную девушку в розовом леотарде, который подчеркивал ее темные волосы и глаза. Прежде чем подняться, она постаралась изменить выражение лица.
— Да, конечно. Сначала упражнения у станка, — сказала она, показывая Рут следовать за ней к зеркальной стене. Положив руки на станок, она указала Рут встать перед ней. — Первая позиция.
Обе фигуры в зеркале двигались симметрично. Они были практически одного роста и строения. Одна представляла собой чистый свет, другая же была похожа на тень и стояла в ожидании.
— Гранд плие.
Они низко присели, как казалось без каких-либо усилий. Линдси следила за спиной Рут, ее ногами, ступнями. Смотрела на позу, расположение, стиль.
Она начала медленно вести Рут через все пять позиций, работая с ней очень тщательно. Она заметила, что плие и батман выполняются отлично. По жестам рук и движениям ног Линдси видела, что Рут любит танцевать. Она вспомнила себя десять лет назад, такую молоденькую, полную мечтаний и стремлений.
Линдси улыбнулась, узнавая в Рут себя. Было так легко понять чувства девушки и забыть обо всем, выполняя вместе с ней привычные упражнения. Ее тело растягивалось, мысли двигались гармонично.
— Пуанты, — коротко произнесла она, затем отошла, чтобы сменить музыку. Ее глаза скользнули по Сету. Он наблюдал за ней. Линдси полагала, что его взгляд вполне мог быть успокаивающим, если бы не был настолько непреклонным. Все же она спокойно встретилась с ним взглядом, пока ставила Чайковского. — Это займет еще около получаса, мистер Баннион. Может быть, хотите кофе?
Линдси вопрос казался достаточно простым, но Сет не ответил сразу. Десять секунд тишины заставили ее задержать дыхание.
— Нет, — ответил он, и Линдси почувствовала, как по ее коже прокатилась волна тепла. — Спасибо.
Когда она отвернулась, все ее мускулы, расслабленные во время упражнений у станка, напряглись вновь. Она мысленно выругалась, но при этом не была уверена кого точно сейчас проклинала — Сета или себя. Указав Рут выйти в центр комнаты, она сама снова подошла к станку. Она решила начать с адажио — медленные, непрерывные шаги требовали равновесия, стиля, осанки. Слишком часто она видела в своих ученицах желание лишь сверкать: головокружительные пируэты, фуэте, жете. Красота медленных, долгих фигур была забыта.
— Готова?
— Да, мисс Данн.
Линдси заметила, что теперь в девушке не осталось ни капли стеснительности, и увидела блеск в ее глазах.
— Четвертая позиция, пируэт, пятая. — Упражнения выполнялись чисто, линии были идеальны. — Четвертая, пируэт, аттитюд. — Довольная увиденным, Линдси начала медленно обходить Рут кругом. — Арабеск. Снова. Аттитюд, держать. Плие.
Линдси видела, что у Рут есть талант, но еще важнее были выносливость и напористость. Природа одарила Рут телосложением и лицом классической балерины. В каждом ее движении чувствовалась любовь к искусству, и Линдси радовала такая увлеченность. Отчасти Линдси чувствовала боль из-за тех жертв и самоотречений, которые еще предстоят Рут, но ее радость все перекрывала. Перед ней была балерина, которая преодолеет все преграды. Линдси охватило радостное возбуждение. «Я собираюсь помочь ей. Девочке еще многому предстоит научиться. Она еще не знает, как нужно использовать руки и кисти. Ей нужно научиться показывать больше эмоций и телом, и лицом. Но она хороша, очень хороша…»
Прошло почти сорок пять минут.
— Расслабься, — спокойно сказала Линдси, затем подошла к музыкальному центру, чтобы выключить музыку. — Твои учителя проделали отличную работу. — Повернувшись, она увидела, как в глаза Рут возвращается неуверенность. Инстинктивно она подошла к девушке и положила руки ей на плечи. Рут ничего не сказала, но Линдси почувствовала ее отстраненность и убрала руки. — Мне нет нужды говорить тебе, что у тебя большой талант. Ты не глупа и должна сама это понимать.
Она наблюдала, как до Рут доходит смысл сказанной фразы. Напряжение в ее теле тут же исчезло.
— Эти слова, сказанные вами, очень многое для меня значат.
Линдси удивленно подняла брови.
— Почему?
— Потому что вы самая прекрасная балерина из всех, что я видела. И я знаю, что если бы вы не ушли, то стали бы самой знаменитой балериной страны. Еще я читала статьи, в которых говорилось, что вы были самой многообещающей американской балериной десятилетия. Давыдов выбрал вас своей партнершей, и он говорил, что вы были лучшей Джульеттой из всех, с которыми он танцевал, и…
Она внезапно замолчала, прервав нехарактерную для нее длинную речь. Ее щеки залились румянцем.
Хотя Линдси была несомненно тронута сказанным, она старалась говорить легко, чтобы ослабить смущение.
— Я очень польщена. Мне здесь не часто приходится слышать подобные слова. — Она замолчала, сопротивляясь инстинкту снова тронуть девушку за плечо. — Другие девочки расскажут тебе, что я могу быть очень трудным учителем, очень требовательным и строгим в отношении моих старших учениц. Тебе придется усердно работать.
— Я не против.
Нетерпеливый блеск в ее глазах вернулся.
— Скажи мне, Рут, чего ты хочешь?
— Танцевать. Быть знаменитой, — тут же ответила она. — Как вы.
Линдси быстро улыбнулась и покачала головой.
— Я хотела лишь танцевать, — сказала она Рут. На какое-то мгновение веселье исчезло из ее голоса. — Моя мама хотела, чтобы я была знаменитой. Ступай, переобуйся, — быстро добавила она. — Сейчас я хочу поговорить с твоим дядей. Занятия продвинутой группы по субботам в час, с пуантами — в два тридцать. — Повернувшись, она обратилась к Сету. — Мистер Баннион… пройдемте в мой кабинет.
Не дожидаясь его ответа, Линдси направилась в соседнюю комнату.
Глава 4
Линдси хотелось с самого начала показать кто здесь главный, поэтому она сразу прошла за свой стол. Она чувствовала себя ловкой и компетентной, будто первая встреча с Сетом произошла много лет назад. Линдси села, жестом пригласив его располагаться поудобнее, но Сет проигнорировал приглашение и остался стоять, изучая фотографии на стене. Линдси заметила, что он остановил взгляд на той, где она и Ник Давыдов запечатлены во время финального акта Ромео и Джульетты.
— Несколько лет назад мне удалось заполучить постер этого балета, и я послал его Рут. Он до сих пор висит у нее в комнате. — Он повернулся, но с места не двинулся. — Она невероятно восхищается вами.
Хотя его голос был ровным, Линдси понимала, что, по его мнению, восхищение налагает некоторую ответственность. Она нахмурилась, но не потому, что ей не хотелось брать на себя ответственность, а потому что он заставлял ее это сделать.
— Я считаю, — начала она, обходя стороной его слова, — что вы, как опекун Рут, должны знать, чем она здесь будет заниматься, что от нее потребуется, расписание ее занятий и так далее.
— Думаю, в этой области вы эксперт, мисс Данн.
Голос Сета был спокойным, но Линдси была совсем не уверена, что он действительно думает то, что сказал. В который раз он осмотрел ее лицо дюйм за дюймом. И как только его манеры и тон могут оставаться такими формальными, когда взгляд был настолько личным? Она повернулась, почувствовав себя не совсем комфортно.
— Как ее опекун…
— Как ее опекун, — прервал ее Сет, — я понимаю, что заниматься балетом для Рут так же жизненно необходимо, как дышать. — Теперь он подошел ближе, так что ей пришлось поднять голову, чтобы смотреть ему в глаза. — Еще я понимаю, что должен доверять вам… в определенной степени.
Линдси любопытно приподняла бровь.
— И до какой же степени?
— Буду знать через пару недель. Прежде чем принимать решение, я предпочитаю иметь как можно больше информации. — Глаза, так внимательно наблюдавшие за ней, сощурились. — Вас я пока не знаю.
Она кивнула, почувствовав раздражение, взявшееся неизвестно откуда.
— Как и я — вас.
— Это верно, — тут же согласился он, не меняя тона. — Полагаю, эта проблема со временем исчезнет. Мне достаточно трудно поверить, что та Линдси Данн, которую я видел в роли Жизель, настолько неуклюжа, чтобы свалиться в лужу.
У Линдси перехватило дыхание, и она возмущенно уставилась на Сета.
— Вы чуть не наехали на меня! — Вся ее тренированная сдержанность мгновенно испарилась. — Надо арестовывать любого, кто так гоняет по улицам в дождь.
— Я бы не назвал пятнадцать миль в час большой скоростью, — возразил он. — Если бы я превысил скоростной лимит, то сбил бы вас. Вы сами не смотрели куда идете.
— Большинство людей заботятся о том, чтобы изучить улицы в новом для них городе, — возразила Линдси.
— Большинство людей не гуляют под дождем во время грозы, — ответил Сет. — У меня назначена встреча, — быстро продолжил он, прежде чем Линдси смогла что-то ответить. — Должен ли я сразу выписать чек за занятия Рут?
— Я пришлю вам счет, — холодно произнесла она, пройдя мимо него, чтобы открыть дверь.
Сет отправился следом, затем остановился, догнав Линдси в дверном проеме, и снова посмотрел на нее. Касание их тел было легким, но сопровождалось кратким мощным разрядом. В голове у Линдси тут же не осталось ни одной связной мысли. Наклонив голову, она уставилась на него удивленным вопрошающим взглядом, тело же ее реагировало, повинуясь естественным инстинктам.
Сет застыл на мгновение, его глаза снова медленно прошлись по ее лицу, затем он повернулся и направился к Рут.
На протяжении всего дня мысли Линдси время от времени возвращались к Сету Банниону. Что же он за человек? На первый взгляд он казался достаточно обыкновенным. Но в нем было нечто большее. Не просто вспышка крутого нрава, свидетелем которой она стала при их первой встрече. Она видела что-то в его глазах, чувствовала что-то при соприкосновении с его телом. Это была не просто физическая энергия. Линдси знала, что с виду вулкан обычно спокоен и тих, но внутри всегда скрывается что-то опасное.
Она говорила себе, что это не ее дело, но мысли возвращались к Сету Банниону чаще, чем ей этого хотелось. Он интересовал ее. Как и его племянница.
Оба занятия Линдси наблюдала за Рут, стараясь найти нечто большее, чем технику и движения. Ей хотелось узнать ее личное отношение, обнаружить индивидуальность. Линдси было сложно понять смысл той защиты, которую девушка выстроила вокруг себя. Она не пыталась сблизиться с кем-либо из своих новых одногрупниц. И не принимала подобной инициативы с другой стороны. Ее нельзя было назвать недружелюбной или невежливой. Она просто отстраненная. Линдси знала, что Рут будут называть снобом. Но это не снобизм, а лишь повышенная осторожность. Линдси вспомнила, как Рут напряглась, когда она дотронулась до ее плеч. А еще вспомнила, как девушка цеплялась за руку Сета перед утренним занятием. Сейчас он ее якорь. Интересно, знает ли он об этом? Как много он знает о ее сомнениях, страхах и об их причине? Насколько это его заботит?
Линдси выполнила элемент, ее тело вытянулось на пуантах, руки медленно поднялись. Сомнения Сета по поводу ее компетенции казались для Линдси беспочвенными, после того, как он терпеливо просидел все утреннее занятие.
Ее раздражало то, что он снова вторгся в ее мысли. Выкинув его из головы, она сконцентрировалась на занятиях. Но как только последняя ученица покинула студию, оставив ее в одиночестве, защита дала трещину. Она вспомнила его изучающий взгляд и тихий, вкрадчивый голос.
«Проблемы, — подумала Линдси, подходя к проигрывателю. — Сложности. Я только-только начала наслаждаться жизнью без сложностей». Она оглянулась вокруг с довольной улыбкой.
«Моя студия, — думала она покровительственно. — Я создала здесь нечто важное. Возможно, это маленькая школа, ученицы которой в шестнадцать лет будут танцевать лишь под современный рок, но она моя. Я занимаюсь тем, что мне нравится. Что еще нужно человеку?» Линдси посмотрела на диск, который все еще держала в руках. Не сомневаясь ни секунды, она вставила его в проигрыватель.
Она любила своих учениц, ей нравилось обучать их, но еще она любила свою пустую студию. Все три года преподавания она была довольна своим занятием, но в танцах всегда оставалось что-то личное, что-то спасительное. Этого ее матери никогда не понять. Для Мэй танец являлся необходимостью, одержимостью. Для Линдси он был радостью и любовью.
Рут заставила ее вспомнить о Дульсинее. Это всегда была любимая роль Линдси из-за ее энтузиазма и силы. Сейчас, когда музыка наполнила комнату, она четко вспомнила все движения.
Музыка была быстрой и истинно испанской, и Линдси с радостью отвечала ей. В ее теле проснулось желание танцевать. История накрыла ее с головой, выражаясь в резких движениях рук и стремительных прыжках. В коротких быстрых шагах чувствовалась энергия и молодость.
Пока она танцевала, в зеркалах отражался шифон, но в воображении Линдси на ней была надета жесткая пачка из черных кружев и красного атласа. Пышная роза за ухом и испанский гребень в волосах. Она была Дульсинеей, по духу и по роли, она могла бесконечно танцевать с неукротимой энергией. Музыка подходила к концу и Линдси начала фуэте. Она делала круг за кругом с огромной скоростью и изяществом. Казалось, она может делать это вечно, как балерина в музыкальной шкатулке, которая вращается, пока играет музыка. Без музыки игрушка тут же останавливается. Точно так же сделала и Линдси. Одну руку она подняла к голове, другую — к талии, изображая последнюю нахальную позу.
— Браво.
Линдси резко обернулась, прижав обе руки к бьющемуся сердцу. На одном из ее маленьких деревянных стульев сидел Сет Баннион. Она с трудом дышала от быстрого танца и шока, что находилась в студии не одна. Ее глаза были огромными, все еще темными от возбуждения, кожа пылала.
Этот танец Линдси танцевала только для себя, но ее не волновало нарушение уединенности. Она не чувствовала ни капли возмущения из-за того, что он разделил с ней этот момент. На смену удивлению пришло осознание — он понимает, что она делала и почему. Линдси не ставила под сомнение данное чувство и лишь стояла в ожидании, пока Сет поднимется с места и подойдет к ней.
Он не отрывал он нее взгляда, и Линдси почувствовала в груди что-то большее, чем простую отдышку. Его взгляд был настолько долгим и интимным. Ее кровь, уже разогревшаяся от танца, закипела. Она ощущала покалывание под кожей, сухость в горле. Линдси отняла одну руку от сердца и прижала ее к губам.
— Великолепно, — пробормотал Сет, продолжая смотреть ей в глаза, затем взял ее руку, которую она прижимала к губам, и поднес к своим. Он почувствовал, как бешено бьется ее пульс и легонько погладил кожу запястья большим пальцем. — Вы выглядели настолько естественно, — заметил он. — Я даже не думал, что вы можете запыхаться.
Улыбка, которой он одарил ее, была настолько же впечатляющей, насколько неожиданной.
— Мне кажется, я должен поблагодарить вас, даже несмотря на то, что танец был не для меня.
— Я не… Я никого не ждала. — Ее голос был таким же натянутым, как и нервы, и Линдси постаралась успокоить и то, и другое. Она хотела высвободить руку и удивилась, почувствовав сопротивление. Сет удерживал ее пальцы еще несколько секунд, и только потом отпустил.
— Да, вижу, что не ждали. — Он в который раз внимательно осмотрел ее лицо. — Я бы извинился за вторжение, но я ничуть не сожалею, что стал вашим зрителем. — В нем намного больше очарования, чем предполагала Линдси. Ей было сложно отделить чувства связанные с танцем от чувств, связанных с Сетом. На концах его бровей были небольшие крылья, которые казались ей обворожительными. Когда его левая бровь поползла вверх, Линдси осознала, что разглядывает его, и ему это кажется забавным. Раздраженная своей неспособностью скрывать чувства, она повернулась к проигрывателю.
— Я не против, — небрежно сказала она. — На публике я всегда работаю лучше. Вы хотели еще о чем-то со мной поговорить?
— Мои знания балета достаточно ограничены. Откуда этот танец?
— «Дон Кихот». — Линдси убрала диск обратно в коробку. — Рут напомнила мне о нем прошлым вечером. — Она снова повернулась к Сету, держа диск между ними. — Она намерена однажды танцевать партию Дульсинеи.
— И у нее получится?
Сет забрал у нее из рук диск и отложил в сторону, будто убрав ненужный барьер.
— Я думаю, что получится. — Линдси строго посмотрела на него. — Зачем вы вернулись?
Он снова улыбнулся той медленной, ослепительной улыбкой перед которой — Линдси в этом не сомневалась — трудно устоять любой женщине.
— Чтобы увидеть вас, — ответил он, продолжая улыбаться, когда на ее лице ясно отразилось удивление. — И поговорить о Рут. Сегодня утром это было просто невозможно.
— Понятно. — Линдси кивнула, приготовившись снова стать учителем. — Нам нужно обсудить очень многое. Боюсь, этим утром я решила, что вы не сильно заинтересованы в занятиях Рут.
— Я очень заинтересован. — Он снова посмотрел ей в глаза. — Поужинайте со мной.
Линдси отреагировала не сразу, так как все ее мысли уже были заняты будущими планами по поводу Рут.
— Ужин? — Она открыто посмотрела на него, пытаясь понять, как она относится к идее быть с ним. — Не уверена, что хочу ужинать с вами.
Его брови удивленно поднялись от ее прямого ответа, но он кивнул.
— Значит, особых возражений у вас нет. Я заеду за вами в семь. — Прежде чем она смогла что-то ответить, Сет уже был у дверей. — Адрес я уже знаю.
Покупая это серое платье, Линдси думала о простоте и утонченности. Оно было сделано из тонкой, мягкой шерсти, приталенное, с небольшим воротником-стойкой. Критично осмотрев себя в зеркале, Линдси осталась довольна результатом. Это был другой образ, отличающийся и от мокрой грязнули, сидящей в придорожной луже, и от мечтательной, увлеченной балерины. Женщина, смотрящая на Линдси из зеркала, казалась зрелой и уверенной в себе. Ей было так же комфортно в этом образе, как и в других своих ролях. Она решила, что с Сетом лучше всего справится именно такая Линдси Данн. Размышляя о нем, Линдси перекинула волосы на одну сторону и заплела свободную косу.
Он заинтересовал ее, возможно, потому что она была не в состоянии как-либо классифицировать его, как делала это с другими людьми. Она чувствовала, что Сет — цельная личность, такие всегда ее интересовали. А, может быть, все было из-за того, что он купил Клифф-Хаус, думала она, вдевая в уши тонкие серебряные кольца.
Подойдя к шкафу, Линдси достала куртку Сета и свернула ее. Она вдруг осознала, что с ее последнего настоящего свидания прошло уже много времени. Конечно, были короткие ужины и походы в кино вместе с Энди, но их вряд ли можно считать свиданиями. «Энди мне как брат» — размышляла она, бездумно играя с воротником куртки, которая до сих пор хранила запах Сета, слабый, но определенно мужской.
«Как давно я никуда не выходила с мужчиной? — думала она. — Три месяца? Четыре? Шесть, — решила она со вздохом. — И за последние три года всего несколько раз. А до этого? — Линдси засмеялась и покачала головой. — До этого свидания заменялись очередным запланированным выступлением».
Сожалела ли она об этом? Какое-то время Линдси внимательно изучала себя в зеркале. Там она видела молодую женщину, чья хрупкость была обманчива. Нет, она никогда об этом не сожалела. Да и как она могла? У нее было все, что она хотела, а ее потери лишь уравновешивали чаши весов с другой стороны. Подняв глаза выше, она увидела в зеркале отражение пуант, которые висели над кроватью. Она задумчиво пригладила воротник куртки Сета, затем подхватила ее вместе со своей сумкой и вышла из комнаты.