Первый партизан

— Вали, ребята! — закричал Ермолай и повел свою дружину.

Лесом да кустарниками дошли они до дороги. Ермолай высмотрел неприятеля.

Действительно, отряд пехоты провожал обоз.

Ермолай разделил всех на три отряда и расставил их кучками друг от друга на 100 шагов.

Сам стал в середине и приказал:

— Никто с места не шевелись, пока я не нападу. А тогда кричи каждый во всю мочь и бей нехристя. Никого не выпускай.

Французы беспечно двигались по дороге. Ружья для облегчения положили на возы, сами курят и болтают. Прошли они мимо первого отряда и только сравнялись со вторым, как на них с криком бросился Ермолай и его 20 человек. В тот же миг раздались оглушительные крики, и сзади, и спереди. Всю дорогу засыпали молодцы, и испуганным французам показалось, что на них напало целое войско. Засверкали страшные косы, замахали топоры, Ермолай бросился на офицера и одним ударом рассек ему голову. Все смешалось в кучу, а 10 минут спустя уже не было ни одного живого француза.

— Вот, ребята! — закричал Ермолай, — как с ними расправляться надоть. Кричите: ура!

— Ура! — закричали все, и было от чего.

Все сразу поняли, что теперь им французы не страшны.

— Ну, — сказал Ермолай, — а для начала снимайте с них все оружие: ружья, сумки, сабли, тесаки, пистолеты, все берите! и барабан тащите!..

Вся деревня высыпала навстречу победителям. Они шли весело, пели песни, и с ними ехали три воза со всяким добром.

Слух пошел об ермолаевской дружине и о деревне Беседковой.

На другой день прибежали в деревню мужики из соседнего села и взмолились:

— Братцы, пришли французы грабить. Заступитесь, родные!

Дружина Ермолая тотчас полетела на помощь.

На село напала шайка мародеров. Они разбежались по домам и дворам и предавались грабежу, когда на них напал Ермолай.

— Бей! коли! руби! — раздался крик, и испуганные разбойники, как зайцы, заметались во все стороны.

Ни один не ушел из села, и опять Ермолай с дружиною забрали себе и ружья, и сабли.

Недели не проходило, чтобы Ермолай со своей дружиной не отбил обоза, не ухлопал бы 6–10 французов, и с каждой неделей отряд его увеличивался новыми и новыми воинами.

Раз пришли все мужики одной деревни.

— Баб к соседям увели. Возьми нас, милостивец, француза бить!

Всех брал Ермолай. Скоро у него образовался не отряд, а целое войско в 600 человек, и почти у всех уже были или ружья, или сабли, но с топором никто не расставался.

Ермолай разделил свое войско на 3 отряда по 200 человек и ходил с ним от Дорогобужа до самого Красного.

Французы стали бояться имени Ермолая.

Он стал подстерегать обозы и нападать на них.

По дороге через Красный в Смоленск, из Смоленска на Гжатск постоянно подвигались обозы, везя в главную армию то ружья, то патроны, то заряды для пушек и порох; скакали курьеры, везли почту.

Ермолай нападал на эти обозы, ловил курьеров, останавливал почту.

Французам от него и его войска не было пощады.

Генерал в Смоленске назначил за голову Ермолая награду, но свои не выдавали его, а французам было трудно его поймать в лесных чащах, где он скрывался со своим войском.

Время шло. Наступил октябрь, и скоро показались убегающие из Москвы французы.[5] Быстро за ними двигались наши войска.

В отряде Милорадовича, который гнал неприятеля по пятам, находился Новороссийский драгунский полк.

29 октября эскадрон этого полка выехал на разведку, когда вдруг услышал впереди на дороге шум сражения. Он поскакал вперед, и перед ним открылась удивительная картина.

На большой отряд французов нападало какое-то неведомое войско. Стреляли из пушек, люди в простых тулупах махали саблями и бежали на французов, какой-то воин, сидя на коне, командовал всеми.

Офицер остановился.

Французы бросили оружие и упали на колена.

Битва прекратилась.

Тогда офицер подъехал к начальнику, чтобы узнать, кто он, и вдруг с изумлением воскликнул:

— Ермолай Васильев!

Ермолай взглянул и сразу узнал своего ротного командира. Он выпрямился в седле и быстро ответил:

— Так точно, ваше высокоблагородие!

— Что ты здесь делаешь? это кто?

— Войско православное, а я командир! — с гордостью ответил Ермолай.

Офицер стал его расспрашивать. Храбрые воины из крестьян тесным кольцом окружили Ермолая и офицера. Ермолай рассказал всю свою историю от момента, как упал с лошади, получив две раны.

— Теперь у меня войска 600 человек, — окончил он рассказ, — за это время мы уничтожили 800 французов, 1400 взяли в плен, захватили оружия всякого уйму, 200 зарядных ящиков, 6 орудий, а фуража столько, что и сами сыты, и всех голодных кормим.

Изумился офицер его подвигам, но сказал:

— Все же я должен тебя взять и полковому командиру представить.

Ермолай только кивнул:

— Служба. Дело известное! я, ваше высокоблагородие, от службы не бегу!

В его войске поднялся ропот, но он обернулся к ним и сказал:

— Братцы мои! я присягу давал. Теперя, как я свой полк нашел, я уж не командир вам. Выберите себе, который смышленый, и бейте врага, а меня лихом не поминайте!

— Отец наш, родной наш! — раздались крики. Офицер отвернулся и вытер слезу.

— Едем, Ермолай!

— Будьте счастливы! французу спуску не давайте! — крикнул Ермолай и поскакал следом за офицером.

Офицер доложил об Ермолае полковому командиру. Тот с изумлением выслушал рассказ и доложил об Ермолае Милорадовичу, а Милорадович отправил его к самому Кутузову.

Ермолай Васильев был пожалован Георгием, награжден деньгами и произведен в вахмистры.

Новороссийский полк им гордился за все время своих походов.

Так вот…

Ежели вас кто спросит, кто был первым партизаном в войну 1812 года, прямо отвечайте:

— Ермолай Васильев, рядовой солдат Новороссийского драгунского полка.