Танец ее мечты

— А в чем дело? — Мадди наклонилась к самому полу и потрясла кистями, расслабляя мышцы.

— Так это он, да?

— Кто?

— Ну, твой парень! — Ванда слегка шлепнула ее по спине. — Тот самый, о котором ты грезишь наяву.

— Вот еще выдумала!

— Ну, ясно, это он, — уверенно подытожила Ванда и скрылась за кулисами.

Досадуя на себя, Мадди спустилась по лесенке в зал и заставила себя весело улыбнуться.

— Рид! Как я рада, что вы пришли! — Она не стала дружески целовать его в щеку, как обычно делала при встрече. — Мистер Валентайн! Приятно снова вас видеть.

— Я получил огромное удовольствие, огромное! — Эдвин взял ее ладошку в свои крупные руки. — Было безумно интересно смотреть на вашу игру. Насколько я понял, у вас перерыв на ланч?

Она вдруг ощутила страшный голод.

— Да.

— В таком случае, вы позволите пригласить вас?

— Э-э… я… — Поскольку Рид молчал, она стала судорожно придумывать предлог для отказа.

— Вы же не станете огорчать меня отказом! — с легким упреком прервал ее мучения Эдвин, игнорируя молчание Рида. — Вы хорошо ориентируетесь в этом районе, так что наверняка знаете какое-нибудь подходящее место.

— Здесь за углом есть кулинария, — сказала она.

— Прекрасно. Я возьму себе копченой говядины. — Он решил, что позвонит и аннулирует заказанный столик в «Четырех сезонах». — Что скажешь, Рид?

— Скажу, что сначала Мадди нужно переодеться. — Наконец-то он ей улыбнулся.

Она окинула взглядом свой кричащий наряд.

— Мне понадобится всего пять минут! — заверила она их и убежала.

Действительно, через пять минут Мадди, которая успела натянуть желтый спортивный костюм, вела Рида с отцом в ближайшую кулинарию.

Оттуда вырывался дразнящий аромат. Давно она уже не заглядывала сюда. Вентилятор, жужжащий под потолком, смешивал запахи мяса с пряными приправами, острой горчицы и крепкого кофе.

Почти все участники репетиции устремились сюда, как муравьи на разложенную для пикника скатерть. Сметливый владелец установил в конце зала музыкальный автомат, уже включенный на полную катушку.

Огромного роста грек приветствовал Мадди из-за своей стойки ослепительно-белоснежной улыбкой.

— Вам как всегда?

— Конечно. — Перегнувшись через стеклянную стойку, она смотрела, как он накладывает ей целую миску зеленого салата. Затем добавил большую порцию тертого сыра и сверху полил йогуртом.

— Вы такое едите? — спросил Эдвин, стоящий позади нее.

Она со смехом забрала свой салат.

— Я это употребляю.

— Организму необходимо мясо. — Эдвин заказал себе копченую говядину в большой булке.

— Пойду займу нам столик, — сказала Мадди, взяла еще чашку чая и направилась в дальний конец зала, подальше от грохота музыки.

— Перекусываешь с важными персонами, а, Мадди? — Терри в костюме своего героя Джеки склонил к ней голову с гладко зачесанными волосами. — Замолвишь за меня словечко?

Она повернулась к нему на стуле и улыбнулась:

— Какое словечко?

— Насчет какой-нибудь ведущей роли?

— Если получится.

Он хотел еще что-то сказать, но бросил взгляд на свой столик и крикнул:

— Эй, Лерой, это мои огурцы!

Мадди все еще смеялась над ними, когда подошли Эдвин и Рид.

— А здесь неплохо кормят, — одобрил Эдвин, с аппетитом глядя на свой сэндвич и полную тарелку картошки с салатом.

— Это они увидели вас, вот и стараются показать себя с выгодной стороны.

Кто-то стал подпевать мелодии, извергавшейся из музыкального ящика.

Мадди пришлось немного повысить голос.

— Вы приедете на премьеру в Филадельфии, мистер Валентайн?

— Да вот подумываю. Я уже не так часто езжу, как раньше. Были времена, когда владелец не столько сидел в офисе, сколько разъезжал по стране.

— Должно быть, это было очень интересно. — Мадди принялась за салат, стараясь не смотреть на соблазнительный кусок полусырого филе на тарелке Рида.

— Бесконечные гостиницы, встречи, переговоры. — Эдвин пожал плечами. — И, признаться, я очень скучал по моему мальчику. — Он кинул на Рида взгляд, в котором смешались сожаление и любовь. — Я уж не говорю о том, сколько бейсбольных матчей приходилось пропускать!

— Ну, потом ты все наверстал.

Рид отрезал от своего филе и переложил на тарелку Мадди кусочек мяса. Он проделал это так машинально и естественно, что в сердце Эдвина зародилась надежда.

— В своей школьной команде Рид был лучшим подающим.

Мадди обернулась к нему, и Рид покачал головой со своей характерной сдержанной улыбкой.

— Вы играли в бейсбол? Но вы не говорили мне об этом, — упрекнула она, но тут же сообразила, что не в его привычках было рассказывать о своей жизни. — До переезда в Нью-Йорк я совершенно не разбиралась в бейсболе, — заговорила она, заминая свой промах. — Потом я побывала на нескольких играх «Янки» и поняла, в чем тут соль. Какой у вас был уровень подачи?

Рид удивленно поднял брови:

— 2,38.

— Ого! — Ей понравилось, что он запомнил эту цифру, и она весело подмигнула его отцу. — Он мог бы играть в высшей лиге.

— Я говорил ему это. Но он предпочел бизнес.

— Но ваш бизнес тоже можно отнести к большой лиге, не так ли? — Она отрезала крохотный ломтик от кусочка мяса, которым поделился с ней Рид. — Большинство людей видит только конечный продукт, диски, которые мы вставляем в плеер. Но ведь от нотного листа до цифрового звука большая работа.

— Когда у вас найдется пара-тройка свободных дней, — улыбнулся ей Эдвин, — я ознакомлю вас с этим процессом.

— С удовольствием принимаю ваше приглашение. — Она отхлебнула чая с медом, который должен был помочь ей продержаться следующие четыре часа репетиции. — Знаете, я с большим увлечением работала над записями альбома из «Парка Сюзанны». Петь в студии — это совсем другое дело, чем петь на сцене. Я бы сказала, более высокие требования. — Она проглотила листик салата. — Простите.

— Ерунда.

— В студии звукозаписи действительно имеются свои правила и требования, — вступил в разговор Рид, отодвигая чашку с кофе, который нашел слишком крепким. — С другой стороны, в ней есть и свои преимущества. Можно привести в студию вон того парня, что стоит за стойкой, и сделать из него Карузо, если нажимать нужные кнопки.

Подумав, Мадди покачала головой:

— Но это же мошенничество!

— Нет, просто торговля, — поправил ее Рид. — И так делают множество серьезных студий.

— И «Валентайн»?

Он взглянул ей прямо в глаза:

— Нет, «Валентайн» начинала свою карьеру, поставив во главу угла качество, а не количество.

Она кинула на Эдвина озорной взгляд:

— А не вы ли хотели заключить контракт с «Тройняшками О'Харли»?

Эдвин густо посыпал перцем мясо в сэндвиче.

— А разве вы плохо пели?

— Тогда мы были чуть лучше самых заурядных исполнителей.

— Ну, судя по тому, что я сегодня видел на сцене, теперь им до вас далеко!

— Спасибо.

— Мадди, у вас найдется время пообщаться в более спокойной обстановке?

Она оперлась подбородком на подставленные руки и медленно усмехнулась:

— Вы просите меня о встрече?

Он на мгновение растерялся, а потом расхохотался так громко, что все на них обернулись.

— Провалиться мне на месте, если бы я не решился попросить вас об этом, если б мог скинуть лет эдак двадцать! О такой девушке можно только мечтать! — Он ласково похлопал Мадди по руке, но смотрел на сына.

— Верно, — бесстрастно сказал Рид.

— А что, если устроить прием! — внезапно осенило Эдвина. — Устроим спектаклю пышные проводы в Филадельфию. Как вы думаете, Мадди?

— Это было бы замечательно! А меня вы пригласите?

— При условии, что вы оставите для меня танец.

Отец вызывал к себе симпатию не меньше своего сына.

— Я оставлю вам столько танцев, сколько пожелаете.

— Хватило бы сил хоть на один!

Она засмеялась вслед за ним. Снова взяв чашку с чаем, она поймала на себе холодный, изучающий взгляд Рида и отчаянно смутилась.

— К сожалению, мне пора возвращаться. Надо еще кое-что сделать перед репетицией.

— Проводи даму через улицу, Рид. У тебя ноги помоложе.

— О, не беспокойтесь, — встав из-за столика, возразила Мадди. — Мне не нужен…

— Я провожу вас. — Рид взял ее под руку.

Она не стала устраивать сцену, хотя готова была разнести все вдребезги. Вместо этого она наклонилась и поцеловала Эдвина в морщинистую щеку:

— Спасибо за угощение.

Только выйдя на улицу, она сухо заявила:

— Рид, я сама перейду улицу, а ты отправляйся к отцу.

— У тебя какие-то проблемы?

— У меня?! — Выдернув у него свою руку, она с возмущением воззрилась на него. — О, слышать не могу твой вежливый и невозмутимый голос! — И рванулась вперед.

— У тебя еще двадцать минут. — Он снова схватил ее за руку.

— Я же сказала, у меня есть дела.

— Это ложь.

На середине улицы, когда на светофоре зажегся желтый свет, она повернулась к нему.