Помню, на место добрались затемно. Снова темно, холодно, в стороне - чёрная полоса леса. Только на этот раз место прибытия - двор. На горе. Двор под снегом. Так заметен, что забор не просматривается. Снаружи сплошной высоченный сугроб. Вроде сугроба у забора вокруг взлётной полосы в авиапорту Нового Уренгоя: в три моих роста в середине лета. Видна только протоптанная и уже несколько заметённая стежка в снегу к воротам. Не в Уренгое - здесь. Их ни закрыть, ни открыть - заметено сугробами. Только протиснутся. Что возница и сделал. Со мной на руках. Ну приложил пару раз рёбрами. Ну так неудобно же.
Посреди двора самый высокий сугроб. Опаньки! А в сугробе дверка. Обледенелая и примороженная. А за ней еще одна. Ну зачем же меня так больно - головой об косяк. И мы - в домушке. Или -- в норушке. Темно. Холодно. Пахнет холодным кострищем, мёрзлой пылью, смёрзшемся старым навозом. Возница сунул меня к одной из стен. Посадил на лавку. Наверное это то, про что "Песняры" пели: "бо на лаву не всажу". Этот - "всадил". Возница чего-то препирался с пугалом. Пугало бегало по домишке, что-то делало. А мне стало жарко. Как-то совсем жарко. Как перед пылающим камином.
А я - нет, не сделал. И уже, похоже, не сделаю -- не успею.
Я стал стаскивать с себя армяк. Или это называется "зипун"? Потом меня повело в сторону, поплохело. Темнота снизу резко придвинулась к лицу. И ударила.
На этот раз я вырубился надолго. Насколько - сказать не могу. Я потом слышал рассказы - каждый раз продолжительность моего беспамятства увеличивалась. Последний раз говорили о сорока днях, что явное вранье. Но, видимо, пару-тройку дней я в самом деле был у грани. Не первый такой... "гранёный" эпизод. Или - "граничный"? Первый был в лесу у речки. Если бы тогда меня мужики не повязали и не повезли на казнь - спасители мои, благодетели - я бы там дуба и врезал. Или -- лапти сплёл. Очень быстро.
И это далеко не последний эпизод, когда я оказывался "на грани". Потом тоже были... случаи "из жизни пограничника". Но и этот мог вполне оказаться "самой большой жирной точкой".
Вообще, что в прежней жизни, что в этой: когда я вижу взрослого человека, я всегда удивляюсь. Не сильно, но на фоне всегда эта мысль есть: как же тебе удалось дожить? До седых волос, до ума и матёрости, до первой любви...? Ведь у каждого было столько... случаев. А ты - живой. Все еще. Удивительно.
И было, наконец, моё первое самостоятельное пробуждение. Без пинков, ударов, бросания из откуда-то куда-то... Я просто открыл глаза.
Небольшое помещение. Темноватенькое. Стены бревенчатые. А брёвнышки-то - так себе. У "новых русских" да и у "не новых финских" строят из брёвен по-мощнее. Явно не Хонка с их вывернутом наизнанку брусом. Откуда-то слева сверху идет дневной свет. Немного. И холодком тянет. Надо бы глянуть. Но первая же попытка отдалась такой болью... И в голове и в позвоночнике. Я охнул. С другой стороны помещения раздался голос. Женский. Не сильно контральто, но половая принадлежность определяется. Я еще подумал: опять глюк. Откуда в этом горилл-рубительском маразме женщина? И тут из-за загородки появилась... Моё давешнее чучело. Точно - нос свернут на сторону, кончик весит. Правда, без сопли. Платочек беленький. Какая-то кофта? Юбка? Или передник? На ногах... А я знаю как это называется! А называется эта хрень... Чуни. Точно... Хотя, может, и нет. А еще женщина была горбатой. Ведьма? Баба-яга? По фактуре подходит, но антураж, декорации... А где кот-баюн? Кис-кис-кис. Не отзывается. Ушёл по делам.
Тут я вспомнил катящуюся голову... Хватит киношных объяснений! Тут что-то другое. И очень нехорошее. Страшное... Если людям публично головы рубят... И вообще: баба-яга - мужик. Причём благородный (бай) и уважаемый, как старший брат (ага). Что-то типа титула: "наш высокородный старший брат".
Пока все это прокручивалось у меня в голове... Ме-е-е-едленно. Поскольку постоянное пребывание в положении "шандарахнутый в голову" живости мышления не способствует. Пугало (сохраним пока это название) приволокло горшок с каким-то горячим травяным отваром. По запаху - чабрец, чистотел и еще что-то. Пристроила слева от меня на столе вдоль стены, намочила тряпку и так спокойно (а называется это - "ничтоже сумняшись") сдёрнула с меня одеяло. И остался я "эз из". Перед этой горбатой дамой со скособоченным носом.
Все-таки сильно в нас эти евреи свои правила вбили. Глубоко и надолго. И в христиан, и в мусульман. "Не обнажай наготы...". Все - оттуда, из Торы. Ни у греков, ни у римлян такого не было. Буддисты до сих пор не понимают. Какие-то чукчи и те - чисто по погоде: холодно - оделся, тепло в чуме - ходи голый, пусть тело дышит. Чисто рефлекторное движение вызвало некоторое удивление у моего пугала. И было безуспешным. Поскольку ни рукой, ни ногой я шевельнуть не мог.
Чувствовать-чувствую. А шевельнуть - не работает. Отвратительное состояние. Раньше я про такое только слышал. От тех, кто в 41, в первые дни после мобилизации, попадали под сильные бомбёжки. Сходная картинка была и в Афгане. Когда по первости необкатанная молодёжь под интенсивные ракетно-миномётные попадала. Конечности тёплые, онемения нет. И чувствительности нет. Но я же ни под бомбометание, ни под артобстрел... Или... ?
Дама, тем временем, стащила с моей головы платочек. Ё-моё, а я и не заметил. Как в детстве мама при болезни заматывала. От сквозняков. А еще так покойникам челюсть подвязывают. Для придания приличного вида усопшему телу в момент последнего прощания с родными и близкими.
Дама стала протирать мне голову чистой тряпочкой, смоченной в этом самом отваре. Кажется, я собирался сказать что-то умное. Хотя трудно придумать что-то приличное в таком положении. В полном, извините за выражение, бессилии. Не в смысле - помогите виагрой. А в смысле - руки-ноги не шевелятся. Странное такое чувство - будто пустые. Но тут еще одна вещь меня поразила - ощущения кожи головы. Я же себя сверху видеть не могу. Как там моя маковка-тыковка поживает - не видно. А чувство такое, что тряпочка с кипяточечком прямо по коже черепа елозит. То есть - волос там нет. А... где? Я, собственно, по этому поводу никогда особенно не комплексовал. "Кто смолоду кудреват - тот к старости лысоват". И вообще, идеальный самец хомосапиенса выглядит как лысеющий волосатый мужичок невысокого роста на кривых ногах. Что-то там с балансом гормонов. Вообщем, "козёл безрогий" - идеальный производитель. "Безрогий" - это если у него коза - дура.
Горбунья тоже разглядывала мой череп с некоторым недоумением. Потом наклонилась над моим лицом и осторожно выдернула у меня кусок... брови. Кто сказал: "выщипывание бровей - болезненная косметическая процедура"? Просто по коже провела и... - вторая бровь у неё тоже в ладони. Ещё пара движений и у меня, похоже, ни бровей, ни ресниц. И лежу я тут -- весь из себя голый. Дважды голый -- голый череп на голом теле. Дама хмыкнула и, внимательно разглядывая собственную ладонь с моим волосами, удалилась. Даже забыла накинуть на меня снова эту овчину. Нехорошо - в доме все-таки свежо. Скоро с её половины донёсся еще и запах палёного волоса. Вместе с привычным уже запахом какой-то кислятины и свежего птичьего помета.
А стенка между нашими половинами дома (я-таки пригляделся) была не стенкой, а печкой. Обычной русской печью. Только занавешенной с моей стороны. Между стеной дома и печью - проход. И тоже занавеска. Из мешковины какой-то. Ну, это-то я видал. А вот земляной пол - в жилом доме - прежде не приходилось. И потолок... Я довольно долго тупо смотрел вверх над собой. Напряжённо пытался понять -- что это такое я вижу.
Наконец, понял - вижу что-то неправильное. Нет потолка - сразу крыша. Видны стропила - ошкуренные, но не струганные жерди. И такие же - поперёк. На пересечении - жерди перевязаны, Но не верёвка. "Не пойтить ли погулять, лыка нового надрать?". Даже представления не имею, где я это слышал. А вот здесь - увидел. Перевязь, похоже, из лыка. А сверху на жердях такое... неприятно светло-серого цвета... Кора. Чья - даже представить не могу. Но и на взгляд видно - мокрая и грязная. Грязная - понятно. Пол земляной, а пыль протирать на этот... не-потолок - никто не полезет. И еще - готовка на открытом огне... Все в избе вызывает при прикосновении... Как там на уроках химии говорили: "сальный на ощупь". А девчонки наши добавляли о некоторых... знакомых: "а также на вид, слух, запах и походку".
И мокрое оно все. Тоже понятно - снаружи снег, внутри тепло. Даже если не течёт, от конденсата - никуда.
В левом углу под потолком дырка. Точнее, в последнем и предпоследнем брёвнах вырезано по половинке. Получается дырка, сильно примерно говоря - прямоугольная. Ладони в четыре площадью. Оттуда и тусклый свет зимнего дня, и такой же воздух. Ага, угадал. Раз есть дырка -- должна быть затычка. Ну или -- "закрывашка". Под дыркой на лавке две затычки по размеру. Одна - просто деревяшка с ручкой. Другая - рамка с набитым на неё... плексом. Вру. Не соответствует. Не гармонирует стилистически. И по качеству... Ну если плекс сильно покарябан и с прожилками. А по стилю... Наверное, бычий пузырь. Я к быкам внутрь никогда в жизни не лазал, пузырей их не видал, гарантировать не буду. И как эти затычки называются - даже представить не могу. А вот название дырки всплыло - душник. Типа - как душно, так и лезь. В душу. Или -- от души.
Удалось, наконец, вывернуть голову и посмотреть хоть и вверх, через лоб, на стенку за собой. Опаньки. Красный угол. Не типа: "наши передовики", а нормальный - иконка. Кто на иконе изображён -- не понятно. Тёмная очень. Ниже какая-то посудинка металлическая жёлтая на цепочках висит. Золото? Не, снова стилистически не подходит. Скорее медь. А называется это - кадило... Нет. Кадилом поп в церкви машет. А это - лампадка. И она должна гореть. Хотя... По дневному времени да в целях экономии...
А вот иконка - это хорошо. Наверное... Поскольку - православие... Кажется. Вроде бы у католиков икон нет. Хотя кроме православия есть еще всякие... ариане. Не путать с армянами. У которых, вроде бы, тоже иконы.
Все. Хватит увиливать. Успокоить дыхание. Лечь по-удобнее. И... посмотреть правде в глаза.
Я так и сделал. И посмотрел. Правде в... ну куда там ей смотрят. Я - на себя. Точнее - на своё тело. Благо, пугало убегая забыло меня накрыть.
Это не моё тело.
Ещё раз и ме-е-е-дленно.
ЭТО НЕ МОЕ ТЕЛО.
Вот я дышу, вдыхаю воздух, чувствую как воздух входит в лёгкие, вижу как поднимается грудная клетка.
Но! ЭТО НЕ МОЕ ТЕЛО!
ЭТО - тело ребёнка. Точнее - подростка. Я не специалист, но тянет на 12-14 лет. Тощее, голенастое, мосластое. Синюшного цвета. Дистрофическое. А я - взрослый 50- летний мужик. Пусть не качок, но с нормальной мускулатурой. Со средиземноморским загаром. Где это все?! Где моё брюшко, наконец? Мой "комок нервов"? То есть, я, конечно, давно хотел несколько похудеть. Но не до такой же степени!
Истерика не началась по одной простой причине - слишком устал. Просто отключился. Уставился в свой пупок. Ибо вот он - перед глазами. Полностью очистил сознание. А легко! Поскольку от наблюдаемого факта и так вымело из головы все мысли и эмоции. Вышибло. Если это называют нирваной, то могу предложить простой путь для достижения истинного совершенства. Без всяких долгих школ йоги. Надо шандарахнуть чем-нибудь тяжёлым. Если мозги не вытекли - все, уже в полном блаженстве. А если вытекли -- какая разница?
Кстати, раз у меня тело подростковое, то рост у меня соответственно... ниже среднего. Точка глядения... ну не высоко над землей. Стало быть и те гориллы мохнатые... Вполне могут быть нормального человеческого. Просто - я маленький. Ура! Вариант "Затерянного мира" с "Парком юрского периода" и "Мутанты на свободе" - отпадает. Путём внесения коррекции восприятия наблюдаемой геометрии по причине специфического расположения органа визуального восприятия. Во как!
Моя нирвана постепенно перешла в сон. Кажется, приходило пугало, накрыла меня овчиной.
А потом мне приснился сон. Собственно говоря, сны снятся всем. Ну есть у человеческого мозга такая штука - активная фаза сна. Без этого мозг не восстанавливается. Проснувшись большинство помнят свои сны. Другие - нет. Вот я из этих других. Но есть два кошмара, которые снятся мне с детства. Не "преследуют", не "мучают". Просто снятся. Поскольку они оба повторялись много раз, то во сне я сразу понимаю, что это только сон. Что все равно проснёшься, что ничего в реале не произойдёт. Но сердечко все равно, бывает, колотится у горла. И - холодный пот. Вполне реальный адреналин из надпочечников в ответ на иллюзорную опасность.
Один из этих моих "персональных" кошмаров и приснился. Первый раз я хватанул этого "кошмарика" еще в детстве, когда впервые попал под общий наркоз. Анестезиолог врубила подачу эфира, и я ощутил себя... воздушным гимнастом под куполом цирка. Кстати, по жизни к цирку отношусь не очень. Только клоуны. Да еще что бы текст у них был хороший. А уж про этот жанр... Акробатика с гимнастикой мне просто противопоказаны. Мне бы по моей "конституции" - что попроще. Типа "бери больше - кидай дальше, отдыхай пока летит".
А во сне этом кошмарном я вишу под куполом. Рук не чувствую. Они где-то сзади. Связаны что-ли? А я держусь зубами за какую-то... Вроде толстая леска. Причём не вообще зубами, а конкретно правыми клыками. Откройте рот и посмотрите в зеркало. Человеческие клыки - отнюдь не коренные зубы. Их функция - рвать, а не перетирать. Нет там широких плоских поверхностей, которыми можно удобно и надёжно прижать что-нибудь. Соответственно, верхушки клыков - острые. Площадь - почти ничего. Вот этим "ничем" и держусь. И чётко понимаю: сожму зубы сильнее - перекушу леску - сорвусь, ослаблю прикус - леска поползёт - сорвусь. Ищи оптимум. Если он там есть.
В зале темно, только прожектора мечутся. Внизу в бегающих прожекторных пятнах - арена. Далеко. Вокруг - амфитеатр со зрителями. Там темно, в полутьме только белые пятна запрокинутых вверх, ко мне, лиц. Чётко освещён только барьер арены. Такой... с геометрическим узором, ромбики там, треугольнички. Черно-белый. С треугольными вставками-кусочками алого и оранжевого. Меня начинает раскручивать. Узор на барьере несётся внизу все быстрее. Кажется, барабанщик ускоряет дробь. А у меня в зубах начинает вибрировать эта самая леска. "Звенеть". Вместе с зубами. "Звон" охватывает голову, височные кости... Я напрягаю челюсти, шею... Аж сводит... И понимаю - не удержаться. И срываюсь. В какую-то черноту... В чёрный бархат...
Сюжет, картинка, антураж... - от раза к разу не меняются. А вот собственные эмоции... По мере повторения, взросления, матерения...
Первый раз был просто панический ужас. Ощущение приближающегося страшного и неотвратимого... Ужас неизбежного падения... Потом появился кое-какой "вынужденный стоицизм". Типа "двум смертям не бывать, а одной - не миновать". И вообще: "не можешь избежать - расслабься и получай удовольствие". Страх ослаб и появилось любопытство. Осознанно, насильно проводил переключение фокуса внимания. С паники на интерес: а что это за помещение - просто шапито или что-то фундаментальное? А "бархат" в конце - бездна, смерть или разновидность батута? Я как-то (сон-то не только осознаваемый, но и частично управляемый!) попробовал на этом "батуте" попрыгать. Прыгается! Правда, после двух-трёх подскоков все равно провалился в темноту.
Даже какие-то варианты собственных действий придумывались (это в кошмарном-то сне!). Вроде: а не отцепиться ли вначале, пока не сильно раскрутили? Или ближе к концу номера? Может, шлёпнусь какой-нибудь толстой бабе в зале на колени - и ничего, только поломаюсь.
Но не проверил. Как-то довлело мне моё собственное "кря" - "делай что должно и пусть будет что будет". А мне почему-то казалось "должным" держаться зубами. До конца.
На этот раз, впервые за сорок лет "показа" и десяток "просмотров" в моем сне появился персонифицированный персонаж.
На самом верху прохода-спуска в амфитеатре зрительного зала (а помещение-то капитальной постройки, типа цирка на Цветном бульваре) появился давешний мужик в чёрном. Картинка красочная - прожектор поймал его в косой столб яркого, как-то даже болезненно ярко-белого света. А кресты-то на шапке и на груди - серебряные. Блестят. Нагрудный еще и алым отдаёт. А зовут его... Не чудика этого... Ага, вспомнил - крест наперсный. Без "т" в середине. Поскольку носят его "на персях", а не "на перстах"...
Меня пронесло над ареной по кругу. Вися на зубах - головой не покрутишь. Разве что глаза скосить. Снова вынесло к этому чёрному. Тот уже достал бумажку и собрался читать. Меня снова разобрал смех. Ну, цепочка ассоциаций простая: цирк - Юрий Никулин - анекдоты. Типичный пример "ассоциативного кретинизма"... А чёрный мужик стал читать текст. Чтец-декламатор обкрестованный. Похоже, повторяет недавнее. Только там, на речке я был уверен, что передо мной - киношники. И все пропускал мимо ушей. А они - нет. В смысле - не киношники. И голова отрубленная... Меня снова передёрнуло. Ещё оборот вокруг арены. Мужик молотит своё. Единственный за последнее время человек без "фефекта фикции". Слова хоть можно разделить. Фонемы, япона их мать... Музыку речи слышу, интонацию улавливаю, но - смысла не понимаю. Хотя нет - поймалась, сложилась фраза: "по велению Великага Князя Кивскага Ростислава сына Мстиславльего внука...". Меня снова отнесло. Какого такого "Славы"? В Киеве либо один Витя, либо другой. Это в Москве - то Вова, то Миша, то снова Вова. А в Киеве не заморачиваются. Чтобы спросонок не перепутать. Как жену с любовницей... Ага, "а в ответ жена завела щенка и назвала Ашотом"...
Меня снова крутануло над ареной. Поймал еще кусок: "и ноне, в лето шесть тысяч шесть сот шесть десят шестое"...
Шутники, сатирики-юмористы. Лето у них тут.
"- Девушка, а почему вы в купальнике?
-- Загораю
-- Так снег кругом!
-- А это у нас такое хреновое лето"
И оцифровка... Шаг влево, шаг вправо - все равно зверь апокалиптический. Имя которому - 666.
ЧТО?!!
"Ворона каркнула во все воронье горло. Сыр выпал...". А я - полетел. В "чёрный бархат"...
А утром у меня начали выпадать зубы. Начиная с правых клыков.
Пробуждение было... благостным. Моя горбунья шебуршилась за печкой (Моя? Ну-ну...). Оттуда доносилось курячье квохтанье, чьё-то меканье, ласковое "чипа, чипа, чипа...". Микросхемы сортирует? Или курей кормит? Чипами? Или эта "чипа" - что-то съедобное? Чипсы? По смыслу и по интонации что-то вроде: "цыпа, цыпа"... Тянуло свежим дымком, таким же навозом и довольно приятным по запаху варевом. А также застарелой сыростью, скотским дерьмом и такой же кислятиной.
Патриархальная идиллия... В которой отрубленная человеческая голова летает как новогодний пиротехнический снаряд... Из-за занавески появилась горбунья. С агрегатом в руках. Агрегат более всего напоминал здоровенную глиняную ложку. На ножках. С сильно фигурной ручкой. Поверх этой ручки располагалась длинная горящая щепка. Горящим концом над супонесущей частью. В которой была вода. Горбунья несла это сооружение осторожно, двумя руками, пристроила на столе рядом с моей головой и радостно мне улыбнулась. Или - оскалилась. Мимика при сломанном и свёрнутом на сторону носе... воспринимается несколько неоднозначно.
Что радовало - о пожарной безопасности здесь заботились. Все остальное... скорее огорчало. Свет, например, явно не включают. В принципе. Поскольку выключателей нет. Вообще. Вместе с проводкой, лампами, люстрами... Мораль - темно. И будет темно.
То, что светило - еще и грело, и воняло. Ну почему я не бард? Источник вдохновения в виде "смолистых веток" - вот он под носом. И, как я предполагаю, - надолго. Вместе со специфически запахом, от которого потом ничем не отмоешься. И такой же копотью. Огонёк тусклый, слабенький, все время пляшет. А вот от внезапного шипения дёргаться не надо - просто прогорел кончик щепки и упал в супонесущую часть.
А щепка называется... Конечно. Это - "лучина". Её - щиплят. Или щипают. Или щепят. Она рифмуется с именем Арина. Наверное - Родионовна. И песня так называется. Тоскливая. Как долгий зимний вечер в условиях одноимённого освещения.
А агрегат называется - "светец". Точно. Какой я молодец! Вспомнил и поименовал. Поименовать - это важно. Потому как одно дело просто сказать: "Пошёл ты". А совсем другое: "Пошёл ты на ..." с однозначным указанием пункта назначения, маршрута движения, рекомендуемого скоростного режима и возможных путей объезда. Для такого однозначно-исчерпывающего описания необходима соответствующая взаимно-принятая система поименования... путевых сущностей.
Моё бытописание вкупе с этнографией самопроизвольно перешли к следующему шагу - снова появилась горбунья с явным желанием меня покормить. Похвально. Из того что я помню, с самого моего самообнаружения на заснеженном склоне, моё ротовое отверстие функционировало исключительно реверсивно. Только на выход. А кушать-то хочется. Горбунья притащила миску с чем-то вроде бульона из лопухов. Явно из лопухов. И -- для. Для меня болезного. Поскольку запах мяса, а равно и что-то плавающее - не наблюдались. Наверное из сушенных лопухов - зима, однако. И сунулась впихивать в меня это... едево. Ложкой. Ложка деревянная. Явно не "Палех". Сильно отнюдь. А делают их из заготовок, которые называются "баклуши". Их бьют. Заготовку данной конкретной ложки били долго и упорно. Но без толку: горбатого - только могила...
А потом также использовали. Долго и сильно. Хорошо бы - по прямому назначению, для еды. Хоть - чьей. А то ведь, судя по серому цвету в разводах некогда белого дерева, могли и помешивать. Что-либо... Непотребное... Или даже помет из-под птичек... В курятнике всегда есть место подвигу, куда с лопатой не подберёшься.
Нет, прав был великий русский полководец финского происхождения Александр Васильевич Суворов, когда в своей поистине гениальной книге "Наука побеждать" уделил куда более внимания мытью ложек и дезинфекции полковых котлов, нежели широко известному "суворовскому" штыковому удару. Конечно, "пуля дура - штык молодец". Но кишечная палочка еще дурней. И когда чудо-богатыри дохнут не на поле брани за немецкую матушку-царицу, вымотанные стовёрстным "суворовским переходом", а у отхожего места, утомлённые бесконечным поносом - тут никаким штыком не поможешь.
Желудок принял пару ложек этого кипяточка с жиденьким силосным привкусом и взбунтовался. Бунт собственных членов. К этому надо - с уважением. Желудочный бунт -- он такой. "Бессмысленный и беспощадный". В смысле: ждать пощады от собственного желудка -- бессмысленно. Сам же накормил.
Я закрыл входное отверстие и отвернулся к стенке. Ну вот такая я неблагодарная скотина - его тут с ложечки кормят, а он морду воротит. Не тут-то было. Горбунья ухватила меня за нижнюю челюсть и рывком вернула в исходное рабочее положение. При этом что-то в челюсти провернулось, как-то нехорошо хрупнуло, я пошевелил языком и.. выплюнул прямо в ложку под моим носом зуб.
Реакция горбуньи оказалась... эффективной. Убрав миску и ложку, она переставила светец поближе и... полезла мне в рот руками. Я и мявкнуть не успел. Пока она своими пальцами ковырялась в моих зубах, я пытался вспомнить - а мыла ли она сегодня руки? Чёрная кайма под ногтями была, но небольшая. Поскольку и сами ногти коротко острижены. Точнее - обгрызены. Пока она у меня перед носом ложкой манипулировала - разглядел. Видно что с маникюром у неё проблем нет. Ввиду полного отсутствия оного. Как в птичнике своём за печкой у курей чистила - слышал. А вот плеска воды после этого - нет.
Тем временем моя птичница-стоматолог вытащила, вывернула, выковыряла из меня штук 8 зубов. Разных. Практически без боли. Отсела на лавку у противоположной стенки и начала разглядывать свою добычу.
Картина маслом: "Бодайбо. Алмазодобытчики вскрыли "Трубку мира" и думают: "ё-моё"". Деточка, ну откуда у меня там алмазы? Есть умельцы, которые камушки через таможню таскали. Но они же это же на другом конце пищеварительного тракта делали. Может, тебе и туда заглянуть? Горбунья подняла на меня глаза и...
Точнее - двумя ручьями.
Честно говоря, я как-то растерялся. Как-то давненько никто "не плакал обо мне". О моих проблемах, попаданиях, зубах тех же... Конечно, плач женщины это вообще говоря... не эстетично. А когда у неё еще и нос на бок свернут, и кончик перебитый висит... А на кончике уже и сопля собирается...
Но глаза-то светлые, ясные. Слезы-то горькие, искренние... Как-то поддержать, утешить... И тут я сдуру ей улыбнулся. Ободряюще. Горбунья взвилась с места как истребитель вертикального взлёта, шарахнула в меня моими же зубами веером - только пулемётная дробь по стенке - и выскочила вон. Тук-стук-грюк и аж дальняя входная дверь хлопнула. Мда... А что бы вы хотели? Вы представляете себе улыбку лежащего на смертном одре синюшного лысого подростка в исполнении половины зубов?
Мдя... Как-то неудобно с девушкой получилось. А раз неудобно - надо извиняться. Что невозможно ввиду состоявшегося "вертикального взлёта". Или - своё дело делать. "Труд сделал из обезьяны человека". Сделать-то он сделал. Но процесс еще весьма далёк от завершения.
Как только я попытался развернуть свои мозги в сторону анализа ситуации по существу дела, на периферии сознания снова замаячила паника. Безымянный ужас, нарастающая истерика... И как защитная реакция - снова ёрничество в смеси с сонливостью. Пурген с клофелином принимать не пробовали? А что -- и вздремнуть, и... посмеяться.
Пришлось мысленно надавать себе оплеух. И силком, насильно, вполне осознано заставить себя думать над проблемой.
А проблема простая: какого факеншита я здесь делаю?
Можно, конечно, начать с классики - с Чернышевского, с Ленина: "Кто виноват?","Что делать?", "С чего начать?". Вечные вопросы русской интеллигенции. Можно еще - "Кто такие друзья народа и как они воюют...?", "Как нам реорганизовать рабкрин?". Ну и общенародные "А кто чемоданчик спёр?", "Ты меня уважаешь?", "Куда вы дели Федю?"...
Да, много разных вопросов накопилось в многострадальном отечестве...
Мозги не строились. Упорно упирались.
Пришлось снова "заткнуть фонтан красноречия" и пойти в обход.
Значится так, я - Ванька. Ванюша. Иван Юрьевич.
Хорошее у меня имя. Народное. Исконное русское. Древнееврейское. Широко распространённое в моем отечестве. Поскольку именно наша русская народная мудрость гласит: "от тюрьмы и от сумы - не зарекайся". Связь? Прямая. Значение по ивриту: "будет помилован". Так что -- есть надежда. Хотя бы - в первой половине. Мудрости. Такое имя Ходорковскому подошло бы. Тем более что со второй половиной нашей народной мудрости у него проблем нет.
А я... Зачем мне помилование, если я не посажен. Ещё - не. И не хочу. Тем более такая неопределённая продолжительность в слове "будет"... Но "мудрость вкушаю" и "не зарекаюсь". Хорошо хоть - "помилован", а не - "реабилитирован". Посмертно.
Уж как папаня с маманей назвали... На мне вся Россия держится. Не на мне -- на имени. Я что, атлант каменный, чтобы всю эту дуру на себе... Седьмая часть суши. С горами-морями... Мне и своего держать хватает. За одними своими карманами уследить, пока там кое-чьи шаловливые ручонки не завелись. Да и поблизости часто наблюдается -- за что подержаться хочется. Ну там: "Эй девчонки! Держите юбчонки!". Что - "не держаться"? Ну и не надо -- и так хорошо. А то я могу помочь...
Семейное положение: женат, взрослая дочь... От края сознания долетело: "а внуков тебе уже не увидать. Никогда"... Молчать! Дура... Дурак...
Поделиться книгой: