Помоги проекту - поделись книгой:
— Потому что грядет выставка, — жизнерадостно объяснил мужчина. — Пива? Поверьте на слово: здесь оно великолепно.
— Пожалуй.
— Официант! Два пива! — Мужчина вновь повернулся к Отто и негромко добавил: — А еще в Унигарте пройдут непростые переговоры.
Однако удивить собеседника не смог.
— Получив предложение слетать на Кардонию, я почитал газеты и в общих чертах представляю происходящее. — Голос у Лайерака был глуховат, казалось, слова сначала проходят через искусственный глушитель, спрятанный во рту, и лишь потом оказываются на свободе.
— Ценю вашу предусмотрительность.
— Я профессионал.
— Поэтому мы к вам и обратились.
Собеседник Лайерака был… никаким. Именно это определение как нельзя лучше подходило щуплому мужчине, безвольный подбородок которого украшала редкая бороденка. Невзрачный, незапоминающийся некто в темном костюме — портрет завершен. И на его фоне Отто, сам того не желая, оказался весьма приметен, хотя, если честно, какие-то особенно героические черты в его внешности отсутствовали.
На вид — лет тридцать пять, чуть выше среднего роста, в меру плечистый, подтянутый Лайерак казался отставным офицером, но был ли в его бурной биографии период армейской службы, достоверно никто не знал. Лицо Отто было грубым, словно бесталанный скульптор второпях обтесал первый попавшийся булыжник и кое-как расставил по местам карикатурно крупные детали: лоб, нос, уши и губы. Под стать лицу — мимика, точнее, полное ее отсутствие. Казалось, что лицевые мышцы отказываются работать, и на все случаи жизни у Лайерака было припасено одно-единственное выражение — холодная невозмутимость, что сделало бы его великолепным игроком… люби он карты. Но Отто терпеть не мог азартные игры, а на жизнь зарабатывал иным способом, и зарабатывал неплохо, о чем свидетельствовали модный дорожный костюм тонкой шерсти, дорогой анданский галстук, перстень с крупным камнем на мизинце и элегантный саквояж прекрасно выделанной кожи. Нет, удачливым негоциантом Лайерак не был.
— Что нужно делать? — негромко поинтересовался он и хлебнул пива. Действительно неплохого.
Место встречи щуплый выбрал отличное: в переполненном трактире стоял дикий шум, гремели здравицы, то и дело слышались взрывы хохота, и никто не обращал внимания на двух мужчин, обсуждающих щекотливое дело.
— Для того чтобы упомянутые переговоры прошли в нужном ключе, требуется создать определенную атмосферу. И тут ваш опыт бесценен.
— Почему именно мой опыт?
— Потому что нам нужен именно Огнедел, — объяснил щуплый, назвав Отто его псевдонимом. Собственно, ничего другого о Лайераке собеседник не знал, даже ненастоящего имени, под которым Отто прибыл на Кардонию.
— Вам нужен Огнедел для конкретной задачи или просто — Огнедел? — уточнил Лайерак.
— Мы укажем цели, но исполнение останется за вами. Вы ведь художник, а мы принципиально не мешаем творческим людям.
— Приятно слышать.
— Мы тоже хорошо подготовились. — Щуплый положил на стол маленький листок бумаги. — Если вы согласны с предложением, то вот адрес дома, который мы сняли для вас на первое время. Там вы найдете список целей, пятьсот цехинов на начальные расходы и кое-какое оборудование, которое вам понравится. Вы нам нужны, Огнедел, а ставки слишком высоки, чтобы размениваться на дилетантов.
— Что еще? — жестко поинтересовался Лайерак, отставляя пиво. — И не надо мне льстить, это на меня не действует.
— Без лести не получится, — осклабился щуплый. — Мы предлагаем контракт, потому что вы ничего не боитесь и всегда доводите дело до конца. Ваша репутация играет за вас.
— Репутация ничего не играет, она просто есть.
— Можно сказать и так, — согласился щуплый. Помолчал и продолжил: — Больше мы не встречаемся. Вот ключ от ячейки на главном почтамте Унигарта, будем использовать ее для связи. Каждый день обязательно просматривайте раздел объявлений в «Кардонийской звезде», ищите те, что будут подписаны мадам Валедакеда, в них будут указаны даты проведения акций.
— А ведь я еще не согласился, — задумчиво протянул Отто, откидываясь на спинку стула.
Ключ и записка остались на столе.
— Я человек маленький, но не глупый, — вновь осклабился щуплый. — Вы прекрасно держите лицо, Огнедел, но глаза… — Он покачал головой. — У меня огромный опыт чтения по глазам, я вижу, что вы согласились.
Лайерак медленно кивнул:
— Гонорар?
— Если не ошибаюсь, мы говорили о растарском жемчуге?
— Цены на него стабильны, а места он занимает мало, и то и другое меня полностью устраивает.
— Три первые жемчужины ждут вас в доме. — Щуплый допил свое пиво, бросил на стол пару серебряных монет, но подниматься не стал, выдал последнее пожелание: — Пусть все ваши люди отпустят бороды.
— Мы не собираемся светиться.
— Вы не хуже меня знаете, что всего не предусмотришь. И я хочу, чтобы в описании очевидцев обязательно прозвучало: бородатые мужики.
— Я вас услышал.
Глава 3
Страх, подозрительность, недоверие, настороженность…
Людей не переделаешь, и эти чувства они будут испытывать всегда. Тем более — на новой, неизведанной планете, тем более — оказавшись на этой планете не по собственной воле, почти без оружия и припасов, и только-только пройдя через ужасы Белого Мора.
Первые кардонийцы встретили новую родину без улыбок. Обрадовались, конечно, что оказались в свободном от страшной заразы мире, но облегчение быстро сменилось пониманием трудностей, ожидавших их впереди. И потому, едва оглядевшись, первые кардонийцы, точнее ушерцы, принялись строить крепость Tax — некрасивое, но надежное убежище, в котором переселенцы чувствовали себя в относительной безопасности. И лишь после того как эта работа была закончена, люди занялись нормальным освоением планеты.
И позволили себе улыбнуться.
Потому что люди долго отходят от пережитого ужаса.
С тех далеких пор минуло не одно столетие. Кардония расцвела, превратилась в большой и богатый мир, пусть и не единый, но с прочной конфедеративной основой, никогда не испытывала «прелестей» войны, но надежная, хоть и некрасивая крепость по-прежнему возвышалась в центре города, которому она дала имя, в самом центре столицы архипелага. И именно за ее древними стенами собирался сенат Ушера. Не во дворе, конечно же, собирался, а в большом зале крепкого прямоугольного дома, что стоял в северной части крепости и вот уже сто пятьдесят лет так и назывался — Сенат. Высокие окна зала выходили на зубчатую стену, которую давным-давно облюбовали чайки, разбавляя серый камень белым, а тишину — шумным базаром. При этом птицы активно гадили, но стражники все равно их не гоняли — к чайкам на архипелаге относились с добродушием.
Но его категорически не хватало в зале.
— Война? Винчер, ты сошел с ума!
— Фил, мы старые друзья, и ты можешь называть меня как угодно. — Консул Дагомаро широко улыбнулся и добавил: — Но аргументируй, дружище, аргументируй.
— Доказать, что ты псих?
— Сделай одолжение.
Несмотря на летнюю жару, Винчер явился на заседание в традиционном, наглухо застегнутом пиджаке с воротником-стойкой, строгих брюках и блестящих туфлях, тогда как остальные сенаторы предпочли легкие сорочки с короткими рукавами, тончайшие брюки и обошлись без галстуков. Но Дагомаро неудобств не испытывал, создавалось впечатление, что он запретил своему телу реагировать на зной, и за все время заседания на его лбу не появилось даже намека на пот.
— Хорошо, докажу. — Сенатор Фраскетти медленно оглядел присутствующих. — Мы знаем, что за Приотой стоит Компания. А воевать с Компанией — самоубийство. Объяснения закончены, я прав!
— Почему самоубийство?
— Догадайся сам.
Сенаторы поддержали заявление Фраскетти одобрительным гулом, но консул твердо стоял на своем:
— Мы на своей земле, Фил, на своей планете.
— Которая поделена пополам, — напомнил сенатор Дзинга.
— Не важно. — Дагомаро перевел взгляд на Даркадо. — Адмирал! Выскажите, пожалуйста, сенату мнение военного человека.
Начальник Генерального штаба кивнул, но подниматься не стал. Этого не требовалось, поскольку все двенадцать присутствующих: десять сенаторов, консул и он, знали друг друга с детства.
— В истории Герметикона нет примеров удачных вторжений в развитые миры, — проскрипел адмирал. — Если население планеты превышает пятьдесят миллионов человек, интервенция гарантированно заканчивается провалом, поскольку в существующих условиях невозможно организовать достаточное снабжение войск.
— Вы уверены?
— Последняя попытка захвата развитой планеты случилась тридцать лет назад, с тех пор никто не выражал желания повторить опыт — слишком велики потери.
Цеппели — это не легендарные Вечные Дыры, которые часами можно было держать открытыми, а значит, успеть перевезти большое количество войск и припасов. Цеппели ограничены в размерах, и никому, даже мирам Ожерелья, еще не удавалось создать армаду, способную единовременно перебросить в мир-жертву серьезную ударную группировку. И только благодаря этому Герметикон успешно избегал разорительных межпланетных войн.
— Адмирал, мы все прекрасно знаем, что прямое вторжение невозможно, — подал голос сенатор Онигеро. — Но Кардония разделена, и у Компании будет огромный плацдарм — вся Приота.
— Галаниты науськивают на нас землероек, — согласился с коллегой сенатор Дзинга. — Воевать будет Приота, а не Компания, и это обстоятельство в корне меняет ситуацию.
— Мы их в порошок сотрем, — пообещал консул. — Компания не сможет доставить на Приоту столько техники, сколько есть у нас. И уж тем более столько, сколько мы в состоянии произвести. Ушер силен.
— Нас в три раза меньше, чем землероек, — напомнил Фраскетти.
— Но мы лучше оснащены.
Ни Ушеру, ни Приоте большие армии не требовались. Между собой половинки Кардонии давным-давно договорились, амбициозными планами по захвату соседних миров не страдали, а потому перед военными стояли всего две задачи: защита от гипотетического вторжения и борьба с загорскими пиратами. Небогатую Приоту такое положение дел вполне устраивало, во всяком случае до сих пор, а вот ушерские промышленники быстро поняли, что военные расходы — не груз, а вложение, и щедро финансировали профессиональную армию, оснащению которой могли позавидовать лучшие вооруженные силы Герметикона. Помимо основных обязанностей ушерские военные снаряжали экспедиции, составляя подробную карту неосвоенных земель планеты, испытывали создаваемое на архипелаге оружие и служили инструкторами в мирах, куда это самое оружие поставлялось. Часто — в очень «горячих» мирах, где получали бесценный опыт ведения серьезных войн. Ушерская армия на голову превосходила вооруженные силы Приоты, и это обстоятельство придавало консулу уверенности.
— Мы знаем, что полгода назад Компания открыла Приоте колоссальный кредит, а поскольку паротягов и паровозов на материке не прибавилось, можно сделать вывод, что землеройки покупают оружие. — Дагомаро выдал сообщение резким и жестким голосом. — Покупают уже полгода, и никто не знает, в каких количествах.
— Ты сам себе противоречишь, Винчер, — развел руками Фраскетти. — Если землеройки окрепли, нам и подавно не стоит трепыхаться.
— Время еще есть.
— Сколько?
— Достаточно, чтобы обернуть ситуацию в свою пользу.
— Каким образом? — поинтересовался Онигеро.
И услышал холодный ответ:
— Единственным.
— То есть?
— Да, Винчер, конкретизируй.
— У тебя есть план?
Нешуточная проблема — а дело пахло то ли войной, то ли распадом Конфедерации — выбила сенаторов из колеи. И вот уже две недели они никак не могли решить, что делать. Бесконечные совещания, согласования, прения и обсуждения — разговоры, разговоры, разговоры… Сенаторы растерялись, но сегодня консул собирался склонить их к принятию окончательного решения.
— Спокойно, спокойно, у меня есть план! — Дагомаро выставил перед собой руки. — И только он поможет нам избежать поражения.
— Война еще не началась, — уточнил Фраскетти.
— Война идет давно, Фил, с тех самых пор, как Компания решила наложить лапу на наш мир. А точнее — на Ушер, поскольку на Приоте ничего интересного нет. — Консул выдержал паузу, позволяя сенаторам согласиться с высказыванием, и продолжил: — Им не удалось нас купить, им не удалось посадить нас на кредиты, и потому они решили нас завоевать. Или же создать угрозу завоевания.
— Весьма реальную угрозу.
— Мы должны понимать, что попытка развязать войну — последний козырь Компании, — повысил голос Дагомаро. — Если мы отобьемся, нас оставят в покое.
— С чего такая уверенность? — осведомился Дзинга.
— Это логично, — поддержал консула Онигеро. — Винчер прав: все остальное Компания уже пробовала, а больше ничего не придумано.
— Спасибо, Питер.
— Так что ты предлагаешь? — поинтересовался Фраскетти.
— Будем лавировать между Компанией и адигенами, — твердо ответил консул. — Стоять на своем, обещать, врать и слегка поддаваться. Полагаю, мы сумеем выйти из ситуации с минимальными потерями.
— Ляжем под адигенов?
— Попытаемся столкнуть их с Компанией, — улыбнулся Дагомаро. — Мы станем призом, за который они начнут драку. Призом, который не достанется никому.
— Как это? — не понял Фраскетти.
— Они упрутся, но в какой-то момент поймут, что проще отступить, — сообразил Онигеро.
— А мы останемся при своих, — закончил консул.
В зале повисла тишина. Примерно полминуты сенаторы взвешивали услышанное, после чего Фраскетти кивнул:
— В целом мне нравится.
— А что с Приотой? — кисло спросил Дзинга. — Будем воевать с землеройками?
— Приотская армия — сброд, — уверенно произнес адмирал Даркадо. — Им нечего нам противопоставить, кроме численности. У нас полное превосходство в технике и боевом опыте. Воздух — наш, море — наше, если же мы соберемся оккупировать континент…
— Пока не собираемся, — поспешно перебил военного консул. И вежливо ответил сенатору: — С Приотой постараемся договориться.
— А если не получится?
Поделиться книгой: