Помоги проекту - поделись книгой:
— И за эти деньги я буду иметь возможность учить базы под разгоном в медкапсулах, — тут же выкатил требование Ник.
Нэйшел усмехнулся:
— Хорошо, но картриджи и инъекции за твой счет… И вообще, я вижу, ты отлично разучил базу «торговля», — профессор откровенно забавлялся.
— Нет, — огрызнулся Ник, — у меня просто природный талант…
Вечером он долго лежал в кровати и гадал: за что ему вот так неожиданно привалила удача? И не ждет ли его очень скоро жесткая расплата за это? Лакуна говорил, что жизнь стремится к равновесию, и если у тебя пошла белая полоса — главное, не зарываться и приготовиться к черной, которая непременно скоро наступит. Если же решишь, что все это заслуженно и что твоя удача теперь навсегда, — точно скоро вляпаешься во что-то очень дерьмовое… Потом Ник согнул руку в локте и поднес к глазам кисть. Хм, интересно, он теперь действительно сможет заново отрастить себе палец? Все-таки импланты — это настоящее чудо! Несмотря на то, что он уже знал, что «импланты» на самом деле вовсе не некие электронные, механические или еще там какие-то устройства, как он считал ранее, а колонии нанитов, причем одноразовые… Ну, если подумать, это и так было ясно. Как можно увеличить силу каким-то одним точечным устройством? Где его в таком случае размещать и на что он будет воздействовать? На одну мышцу? О-да-а, и мы знаем эту мышцу… Шутка. Однако, поскольку все вокруг, в том числе все знающие и представляющие все нюансы установки имплантов куда лучше него медтехники, привычно продолжали называть их имплантами, Ник так же продолжал называть их также… После чего повернулся на бок и закрыл глаза. Обо всем остальном будет время подумать завтра.
Часть II
ПУТЬ К ЗВЕЗДАМ
Глава 1
— Вот, гра, сюда, пожалуйста… осторожнее… здесь порожек… так… вот и хорошо… ох, осторожнее… — тяжелое тело повело в сторону, и оно довольно основательно приложилось о переборку. Ник огорченно скривился и осторожно помог перепившему клиенту принять вертикальное положение. После чего аккуратно повел его дальше по коридору.
Клинику профессора Нэйшела Ник покинул больше года назад. С семьюстами двадцатью лутами в, так сказать, кармане, коих уже не хватало даже на то, чтобы оплатить палату в клинике профа еще на сутки. Но зато с полностью адаптировавшейся наносетью, девятью мощными имплантами и несколькими десятками разученных баз. В принципе, по подбору баз он мог претендовать на любое место в команде среднего межсистемника — от пилота или навигатора до двигателиста или суперкарго. Но для того, чтобы иметь шанс претендовать на мало-мальски ранговую должность, баз было мало. Нужен был опыт работы, и чем на более высокую должность ты претендуешь, тем больший опыт требовался. Так, например, для первого уровня «малого внутрисистемного корабля» никакого опыта полетов не требовалось. Разучил — и пожалуйста за руль скутера или катера. Но! Никакой личной посадки и взлета, как и стыковки либо отстыковки от орбитального терминала. Только под внешним управлением. Полет по выделенным маршрутам — только под управлением искина. Ну, и так далее. Самому пилоту разрешалось «подержаться за штурвал» только в строго определенных зонах «безопасных полетов». Более — ни-ни. Второй уровень давал чуть больше возможностей, но для активации требовал не менее полугодового стажа пребывания в пространстве. Кем угодно — хоть пассажиром. Третий — требовал уже не менее года в пространстве, причем не менее двух месяцев в качестве пилота малого внутрисистемного корабля. И так далее — по нарастающей. Вследствие чего Нику, для того чтобы получить права пилотирования средним межсистемником, как он того хотел, надо было заиметь пустотный ценз минимум в пять лет, из которых не менее полутора лет он должен был исполнять обязанности пилота и еще по паре месяцев — навигатора, суперкарго, оператора систем защиты и некоторых других членов экипажа. В принципе, это было не так уж страшно, поскольку, как он выяснил в Сети, большинство торговцев практиковали совмещение должностей. Попади Ник в их экипаж, необходимый ценз на требуемых для активации базы должностях он набрал бы быстро. Но для этого надо было активировать младшие ранги, и вот с этим Нику требовалось разобраться самому. Впрочем, был и один положительный момент. Как выяснилось, стандартный год, относительно которого шли все зачеты, почти не отличался по длительности от земного. Сигарийский год с его продолжительностью в семьсот дней в «пустоте» не котировался и пребывал в статусе «местных временных единиц»…
Роскошный шестикомнатный сьют оказался заполнен неподвижными телами разной степени раздетости. Причина их неподвижности диагностировалась легко, по слабому сладковатому запаху, висевшему в воздухе. Но Ника это совершенно не напрягало. С тех пор как старший стюард перевел его в стюарды палубы «А», подобные сцены он наблюдал регулярно.
— Во-от сюда, сюда… пожалуйста. Во-от… и ложимся… — Ник осторожно опустил тушу на диван и, сбросив руку алкаша с плеча, облегченно выдохнул. Да уж, волочь на себе сто сорок килограммов абсолютного киселя через три палубы — это тяжело. И дело тут вовсе не в весе. Ник со своими имплантами способен был притаранить вдвое большую массу на в десять раз большее расстояние и даже не запыхаться. Дело было в том, что этот «кисель» нельзя было перехватить поудобнее, а следовало тащить на себе со всей возможной вежливостью. Да еще следя за тем, чтобы все ручки и ножки этой рыхлой тушки ни за что не зацепились и никак не повредились. Впрочем, именно подобные трудности как раз и послужили причиной того, что Ник оказался на столь лакомой для многих должности. Ибо исполнить всё необходимое для успешного продвижения по палубам и доставки в нужное место таких дебелых тушек из всего состава стюардов оказался способным только он. Причем не столько даже вследствие наличия имплантов, хотя они, естественно, помогали очень сильно, сколько вследствие имеющегося у него обширного опыта передвижения с грузом по крысиным тоннелям. Вот так — никогда не угадаешь, что и где пригодится.
Ник наклонился и поправил упавшую на пол руку клиента. И какого дьявола этот придурок поперся в бар палубы «С»? Демократичность свою показать захотел? Или просто решил догнаться чем позабористей? Здесь же и так полно выпивки, да еще какой! Ник окинул взглядом валяющееся на диване тело и брезгливо сморщился. Интересно, как так получается, что при подобном уровне медицины и доступности широкой номенклатуры имплантов, среди «сливок» общества все равно встречается заметное количество разожравшихся оболтусов? Они что, жрут и колются намного быстрее и неутомимее, чем импланты успевают приводить их тело в состояние нормы? Или просто не сподобились их поставить, не в силах оторваться от своего «праздника жизни» хотя бы на пару месяцев? Ник вздохнул. Вопросы были риторические, а у него не так много времени, чтобы бездарно тратить его, торча тут, как манекен.
Ник поднялся на ноги и обошел номер по периметру. Да уж, нагадили ребята изрядно. Интересно, чего отмечали? Установку наносети, покупку яхты или чью-то днюху? Ладно, это не его дело. А вот возможность слегка подзаработать упускать нельзя.
Ник быстро обошел комнаты сьюта и собрал с десяток наиболее загаженных и облеванных тряпок, после чего подошел к большому бару и распахнул дверцы. Хм… неплохо оторвались ребята: трети бутылок — как не бывало. Причем, это еще не все. Судя по количеству пустых бутылок, валяющихся на полу, еще не менее пары дюжин они заказали в местном баре… Хотя пили гнусно, не по-русски. Эвон бутылок семь дорогущего селирийского трейни даже наполовину не допиты. Ну, каким надо быть идиотом, чтобы открывать новую бутылку такого пойла, пока не закончилась старая? И ведь не один раз так сделали, а семь! Впрочем, сейчас это было Нику только на руку.
Он сноровисто вытащил из бара полдюжины бутылок и аккуратно обмотал их несколькими слоями туалетной бумаги. После чего зашел в одну из спален и поднял с пола обоссанное покрывало, которое «леди», похрапывающая на постели, просто спихнула с кровати ногами. Спустя пять минут все шесть экспроприированных бутылок были аккуратно завернуты в покрывало, причем так, что мокрое пятно оказалось точно сверху, и упакованы в мешок для грязного белья. Поверх покрывала были брошены облеванные женские тряпки. Еще один мешок Ник заполнил полутора десятками пустых бутылок и положил сверху одну початую бутылку трейни, аккуратно заткнув ее найденной тут же пробкой, после чего, взвалив на плечи оба мешка, вышел из сьюта.
— Так-так-так… и что же это мы тут тащим, стюард?
Ник небрежно швырнул на пол мешок с тряпками и тщательно упакованными бутылками и оч-чень аккуратно положил на пол другой, с пустыми бутылками. Бутылки громко звякнули. Ник широко и даже подобострастно улыбнулся:
— Добрый день, гра Нувэль. Так, немного почистил. Бутылки пустые собрал, одежду испорченную. Отдам в чистку. Как клиенты оч… э-э, начнут собираться — все уже в порядок приведут.
Гра Нувэль, старший охранник палубы «А», довольно оскалился:
— Почистил, говоришь? А ну-ка дай сюда мешки!
Ник с готовностью схватил мешок с тряпками и протянул охраннику. Но тот только кивнул на него стоявшему рядом с ним громиле в форме охраны «Лодики», буркнув ему:
— Проверь, — а сам с предвкушающим выражением лица ткнул пальцем в тот, что был с бутылками:
— Этот!
Ник тихонько вздохнул и нехотя поднял другой мешок. Старший охранник сунул туда нос и, спустя всего лишь мгновение, с торжествующим видом извлек из него початую бутылку трейни.
— Пустые, говоришь? А это что?
Ник молча смотрел в сторону, зато громила, которому возглас начальника дал отличный повод перестать ковыряться в тряпках, залитых блевотиной и мочой, заинтересованно повернул голову.
— Я тебе уже говорил, стюард, меня не обманешь! — старший охранник победно воздел палец, после чего повернулся к громиле и небрежно спросил:
— Что там?
— Тряпье, все в блевотине и моче, — сморщившись, произнес тот и небрежно пнул мешок ботинком. Сердце Ника дало перебой. Ботинки персонала, которые носили здесь все — охранники, стюарды, официанты, медики, пилоты, техперсонал и так далее, представляли из себя некие «чешки»[6] на очень тонкой подошве. Для передвижения по палубам лайнера ничего более не требовалось. Да тут вообще можно было ходить босиком. На многих частных транспортах, кстати, так и делали. Но для пассажирского лайнера высшего класса это было бы совсем не комильфо. Так что одетая в подобную «обувь» нога громилы при ударе вполне могла почувствовать упакованные бутылки. Однако обошлось… Старший охранник величественно кивнул и, подойдя к люку коридорного утилизатора, вытащил пробку из початой бутылки трейни, извлеченной им из первого мешка, после чего окинул Ника торжествующим взглядом и с гордым видом опрокинул бутылку над открытым зевом утилизатора. Лицо Ника перекосилось. Впрочем, стоящий рядом громила так же рефлекторно поежился, наблюдая за тем, как пойло стоимостью полторы тысячи лутов за бутылку исчезает в утилизаторе.
— Я тебе уже говорил, стюард, что меня невозможно обмануть, — еще раз торжественно произнес старший охранник, после чего швырнул опустошенную бутылку Нику и горделиво двинулся в сторону лифтов. Ник проводил его унылым взглядом, а затем взвалил на свои плечи два мешка и двинулся в ту же сторону.
Первое время ему стоило больших усилий не расхохотаться над этим типичным представителем племени мелких начальников, основное предназначение которых, как известно, по-мелкому же гадить и при любом удобном случае демонстрировать свою власть. Обманывать этого урода было легче легкого. Он был непоколебимо уверен, что, с одной стороны, человек — это полное дерьмо и всегда будет пытаться словчить, обмануть и как-то обогатиться, а с другой, его убогого умишка не хватало на то, чтобы представить нечто большее, чем стащить из бара бутылку дорого пойла или присвоить какой-нибудь дорогой аксессуар, который потом можно загнать в какой-нибудь терминальной лавке едва ли за одну десятую цены. Поэтому Ник быстро научился подсовывать гра Нувэлю столько, сколько было достаточно для удовлетворения его мелких амбиций, спокойно пронося, так сказать, контрабанды на куда большую сумму… Других проблем, кроме гра Нувэля, он не опасался. Суточная стоимость сьюта на их лайнере начиналась от семидесяти тысяч лутов, включая страховку, так что после недельного пребывания в них подобных компаний, все содержимое этой роскошной многокомнатной каюты, включая и мебель, можно было безболезненно выбрасывать на свалку — и все равно компания осталась бы в прибыли. А менее чем на неделю корабельные сьюты, как правило, и не заказывали.
На этот лайнер Ник попал через полтора дня после того, как вышел за ворота клиники. И без гроша в кармане. Деньги ушли на взятки, а также на билет на орбитальный лифт. Операцию ухода он разработал заранее, и одним из ее этапов была целая кампания по дезинформации противника, которую землянин провел в последнюю неделю своего пребывания в клинике. Лакуна говорил ему: «Если хочешь найти того, кто за тобой следит, — ищи или самого незаметного, или того, кто рвется стать для тебя самым близким. Причем, незаметного — не значит прячущегося, а просто того, на которого ты сам не будешь обращать внимания: уборщика, мелкого торговца и так далее».
Вот Ник и пудрил несколько последних дней мозги паре медтехников, с которыми сошелся ближе всего, а также еще трем-четырем типам из обслуживающего персонала клиники, с которыми как раз имел минимум контактов, делясь своими планами того, что он собирается делать после выхода из клиники. Несмотря на то что «серьезные дяди» все это время никак себя не проявляли, он был почти уверен, что они о нем не забыли и просто ждут, пока он покинет уровень, на котором их возможности были ограничены. Так что для ухода ему совершенно не помешает немного ввести их в заблуждение. Так все и оказалось…
Расставшись с «любимым руководителем», Ник, уныло вздыхая, двинулся в сторону лифтового холла. В отличие от дорогих сьютов, в которых систем видеонаблюдения не было (пассажирам, способным платить по семьдесят тысяч лутов в сутки, очень не нравится, когда кто-то лезет в их личную жизнь), коридоры палубы «А» были ими буквально напичканы. Так что теперь необходимо было разыгрывать сцены расстроенных чувств до самой корабельной химчистки. Гра Нувэль непременно захочет лично посмотреть записанные камерами кадры и полюбоваться на его огорчение. Ну да Ник за полгода, прошедшие с тех пор, как он стал стюардом палубы «А», превратился в настоящего актера. Так что здесь все должно быть нормально.
В химчистке сегодня дежурила Нисси. Едва только Ник вывалил из мешка облеванные женские шмотки, как она тут же схватила их и, не обращая внимания на засохшую блевотину, принялась вертеть в руках.
— Ой, Ник, мой размер — спасибо, дорогой! — И она привычно чмокнула его в щеку.
В принципе, когда Ник говорил, что тащит шмотки, чтобы привести их в порядок, он ни капли не врал. Все действительно будет очищено, обеззаражено и приведено в полный порядок. Вот только, по опыту, очухавшиеся дамочки, узнав о том, что вещи отправлены в чистку, как правило, не заморачивались «этим старьем», а раскручивали кавалеров на покупку в бутиках, расположенных на главной палубе, массы нового шмотья. Так что невостребованные вещи, чаще всего, так и оставались в химчистке. Компания декларировала и практиковала подход «незаметного персонала» в обслуживании, вследствие чего, например, Нику приходилось буквально виртуозно высчитывать время на уборку номеров, дабы успеть сделать это, пока их обитатели либо отсутствуют в номерах, либо принимают душ. Но для часто летающих этой компанией пассажиров подобный подход не был новостью, а кое-кто умудрялся поиметь еще и дополнительные бонусы. Так, Ника несколько раз во время уборки «заловили» пассажирки и заставили оказать еще одну, не предусмотренную прейскурантом, услугу. Но землянин был за это не в обиде, и, более того, поскольку озабоченные дамочки были в самом соку, постарался по полной. Вследствие чего, кроме удовлетворения сексуальных потребностей, а также получения официальной личной благодарности от оставшихся весьма довольными оказанной услугой пассажирок, коя была занесена в его учетную запись, получил еще и весомую прибавку к зарплате на личный счет. Ну да с его-то школой гра Агучо… Так вот, вещи приводились в полный и абсолютный порядок, но поскольку Ник проводил эту операцию, как правило, перед самым прибытием лайнера в пункт назначения, эти вещи доставлялись в номер только в случае прямого затребования их пассажирками. Чем, после доставки нового шмотья из бутиков, последние обычно не заморачивались. Ну а после того, как пассажиры сходили с лайнера, все это шмотье плавно переходило в пользование местному женскому персоналу. Тем, конечно, кому подходило по размерам. Но Ник никогда не ошибался с размерами, отбирая из загаженного шмотья только то, что было впору дежурной смене химчистки. Девчонки же были просто счастливы получить бесплатно тряпки стоимостью в их годовую зарплату. Уж возможности той аппаратуры, на которой они работали, труженицы химчистки знали лучше всех остальных. Так что никакой брезгливости от того, что эти тряпки доставались им в столь непотребном виде, у девчонок и в помине не было.
Пока Нисси разбиралась со шмотками, Ник завернул в закуток, быстро извлек из мешка шесть заныканных бутылок и перегрузил их в пластиковый короб с надписью «на утилизацию». Благодаря тому, что Ник довольно часто облагодетельствовал персонал химчистки столь классными даровыми шмотками, девчонки смотрели сквозь пальцы на то, что он иногда пользуется закрепленной за химчисткой упаковкой в своих маленьких целях. Впрочем, скорее всего, они просто не представляли себе, сколько он на всем этом имеет. Между тем на Гроенару, именуемую на рекламных страницах в Сети «Истинным раем», к одному из терминалов которой лайнер должен был пристыковаться уже через четыре часа, каждую из бутылок можно будет скинуть лутов по двести-триста. Разумеется, если знать, кому. Так что эта маленькая операция должна была принести Нику где-то полторы тысячи лутов. Точная сумма будет зависеть от того, к какому терминалу они пришвартуются. Если это, как обычно, будут «Ворота счастья», Ник сможет заработать и две. Старый боржиец, которому он скидывал свою добычу, держал один из баров на этом терминале и платил по высшей ставке. Ну да через «Ворота счастья» проходили сорок пять процентов всех, прибывающих на Гроенару туристов. Больше, чем через любой другой терминал из шести, которые имела Гроенару. Так что боржиец платил, не торгуясь. Все равно на каждой бутыли, торгуя ее содержимым в разлив, он зарабатывал раз в десять больше, чем отдавал Нику. Но землянин из-за этого факта не расстраивался. Ибо тихо и не нарываясь мы можем получить только то, что нам готовы дать, — и не более. Для него же ключевым в данный момент времени было именно это — тихо, не нарываясь и не светясь.
Лайнер пришвартовался к терминалу с небольшой задержкой — через пять часов. Два с половиной часа после этого Ник торчал на своей палубе в накрахмаленной ливрее, провожая еще болеющих после последней отвальной вечеринки пассажиров и отвлекаясь только на то, чтобы разобраться с их вещами. Отыскать их в том сарае, в который превращались роскошные сьюты на момент прилета, мог бы только профессионал, подобный Нику. И, слава богу, местные технологии не предусматривали перетаскивания чемоданов, а то бы он вусмерть ушатался с теми горами вещей, которые волокли за собой обитатели шестнадцати сьютов палубы «А». Несмотря на все свои импланты… А потом еще шесть с половиной часов наводил порядок в донельзя загаженных каютах. Впрочем, так уж сильно его этот процесс не напрягал. Имплант на выносливость работал отлично, так что теперь ему на сон требовалось не более трех часов в сутки, а рабочий день длительностью в двадцать часов не доставлял никаких особенных проблем. На больший срок Ник теперь, так сказать, отключался от реальности только в случае, если занимался разучиванием баз. Но за прошедший год новую базу он разучил только одну. Это была «ручное оружие самозащиты» третьего уровня. Он купил ее после того, как в одном из темных коридоров орбитального терминала Коренши-2 на него напало пятеро отморозков, вооруженных ножами и бластерами. Это произошло через полчаса после того, как он очередной раз сдал свою добычу, состоящую из выпивки, в один из баров терминала. В тот раз Ник отделался поджаренной рожей, двумя дырками в организме и отстреленным пальцем, который, как ему и обещал профессор Нэйшел, через два месяца полностью отрос. Что, в свою очередь, сэкономило ему не менее трех с лишним тысяч лутов, которые пришлось бы потратить, обратись он в медцентр лайнера. Хотя в медцентре бы палец ему отрастили всего за неделю. Впрочем, потери все равно были. Во-первых, он потерял деньги за два дня работы, которые пришлось проваляться в своей каютке, пока рожа хотя бы немного не восстановилась и его вид не стал похож на тот, который бывает после драки, а не после нападения с использованием бластеров. Ибо в противном случае его могли пинком под зад вышибить с лайнера. Владельцам «Лодики» не нужен был персонал, имеющий отношение к каким-либо криминальным разборкам, подозрение на что сразу бы появилось, если бы Ник предстал перед старшим стюардом с поджаренной бластером рожей. Поэтому и пришлось взять пару выходных, которые ему дали спокойно, поскольку таковых у него накопилось уже более трех десятков. Ну а просто побитая рожа… старший стюард только слегка поджал губы, брезгливо прошипел, что именно от Ника он такого не ожидал, а потом «настоятельно порекомендовал» ему немедленно воспользоваться услугами медцентра лайнера. Ник уныло пообещал это, но не сделал. Поскольку синюшность и желтизна с морды сошли уже к следующему утру. Ну, а отсутствие пальца на руке он успешно скрывал надетыми перчатками. В конце концов, состояние здоровья персонала, пока оный полностью справляется со своими обязанностями, никого, нигде и никогда особенно не интересует. Что здесь, что на Земле.
С другой стороны, протестировав, так сказать, реакцию старшего стюарда на свою побитую рожу, Ник где-то через месячишко рискнул заявиться на бой в клубе на одном из терминалов, на котором лайнер обычно делал остановку на трое суток. Это была «Кокотка», крупнейший развлекательный центр, расположенной в системе Лимари, звезды типа красного карлика. Система была довольно чистой, поскольку в ней имелась всего парочка планет — газовых гигантов, а астероидный пояс был всего один, и весьма жидкий. И это послужило причиной того, что система Лимари стала довольно популярным перекрестком маршрутов…
Когда-то «Кокотка» являлась военной станцией, прикрывающей этот перекресток, но это было давно, еще в те времена, когда система Лимари считалась Фронтиром. Ну, или располагалась в опасной близости от него. Но когда система перешла в разряд внутренних областей освоенной людьми части Галактики, содержание столь крупного военного объекта в этой точке пространства стало совершенно нерентабельным. Поэтому гарнизон отсюда убрали, а саму станцию продали, причем — по минимальной цене: лут за тонну веса. Что, впрочем, было для военных вполне разумным поступком. Так как решение о том, что станцию придется закрывать, зрело в руководстве уже давно, последние лет сорок ее существования средства на поддержание и модернизацию станции выделялись крайне скудно, и к моменту ее продажи она представляла из себя настоящую рухлядь. Однако новые хозяева оказались весьма оборотисты. Наскоро приведя станцию в порядок, они объявили ее «порто-франко»,[7] что, вкупе с удачным расположением, тут же привлекло на станцию массу торговцев. Несмотря на то, что условия обитания на ней некоторое время были не особенно комфортны. Но хозяева заморозили цены на обслуживание и ремонт, предоставили льготы арендаторам и первые десять лет всю полученную прибыль вкладывали в ремонт и модернизацию станции, что очень положительно сказалось на ее популярности. И теперь верхние и центральные уровни «Кокотки» стояли в первой десятке топ-листа по стоимости недвижимости в освоенной людьми части Галактики. Хотя на нижних уровнях все еще можно было найти незанятые отсеки, правда полуразрушенные, заваленные мусором и с полностью неработающей системой жизнеобеспечения…
Так вот, на верхних уровнях «Кокотки», давно уже ставшей этаким местным Лас-Вегасом, существовал и, более того, процветал один из эксклюзивных бойцовских клубов, в котором на ринг выходили не только бойцы третьего ранга, но и модификанты. Нет, кое-какие правила при организации боев в клубе соблюдались. Так, против модфикантов старались не ставить бойцов, не имеющих имплантов, а тех, кто имел одинарные импланты, — не могли против их желания выставить на ринг против тех, у кого стояли спаренные. Но эти правила не были особенно строгими. Определяющим считалось желание бойца. Если, скажем, боец второго уровня хотел и чувствовал в себе силы, то он мог выйти хоть против модификанта, имеющего, к тому же, базы третьего уровня. Более того, именно на такие бои и назначались наиболее высокие ставки. Вследствие чего у Ника забрезжила мысль попытаться провернуть операцию, подобную той, что он осуществил на Сигари. В конце концов, как утверждал проф, его импланты вследствие синергического эффекта должны были работать куда более эффективно, чем обычные. То есть, он со своим одинарным имплантом имел далеко не нулевые шансы против модификанта со сдвоенными. А если учесть еще и опыт охотника на крыс, и ту тяжелую схватку на ринге, на которую он тогда поставил все свои деньги, — эти шансы уже даже можно было считать вполне предпочтительными. Тем более, что ограничения на максимальный размер ставки на станции, в отличие от Сигари, были куда более лояльными, вследствие чего ему здесь не требовалось влезать в область криминала. Взяв все это в расчет, а также то, что старший стюард достаточно спокойно отреагировал на его побитую рожу, Ник начал потихоньку готовить тот бой, на который он собирался поставить все деньги, которые он сумел скопить за время работы на лайнере…
До бара, принадлежащего боржийцу, Ник добрался только через десять часов, закончив со всей работой на лайнере. Хозяин, как обычно, торчал за стойкой. Он был в возрасте, но еще не стар. Сколько лет ему было точно — Ник не знал. Спрашивать об этом здесь было не принято, а возможности медкапсул были способны продлить жизнь человека очень намного. Были бы деньги. Впрочем, люди с возрастом далеко за сотню были даже среди техников «Тажика», ибо прожить лет сто двадцать — сто тридцать мог себе позволить даже относительно небогатый человек. Зато ни о каких пенсиях Ник тут и слыхом не слыхивал. Оставить работу человек мог себе позволить только в том случае, если у него были деньги на жизнь. А иначе: гаечный ключ в зубы — и арбайтен. Точно так же дело здесь обстояло и с бюллетенями, оплачиваемыми отпусками и всем таким прочим. Хочешь отдохнуть — подкопи денег, и вперед. Более того, во многих организациях забота о том, кто будет исполнять работу отпускника во время его отпуска, также лежала на потенциальном отпускнике. Найдешь себе замену — езжай, нет — работай дальше. Впрочем, особой проблемы в этом не было. В конце концов, здесь все находились в одинаковых условиях, и те, кто пошел навстречу отпускнику, взамен вскоре получали такую же услугу в отношении себя. Что же касается медицины, то тут все также было нормально. При системе ежедневного начисления заработка, за пропущенный работником день-другой со стороны работодателя, как правило, не следовало никаких санкций. Особенно если работник самостоятельно договаривался с кем-то из сослуживцев о том, что тот на пару дней возьмет на себя его обязанности, что, как уже говорилось, было весьма распространенной практикой… Работник просто не получал денег, поскольку их не заработал. А за эту пару дней медкапсулы были способны справиться почти с любой текущей напастью. Если же на медобслуживание не хватало накоплений, работающий человек всегда мог позволить себе оформить кредит, которого хватало практически на любой, сколь угодно сложный, случай. Ну, кроме возрастной регенерации высоких уровней или, хе-хе, травматической ампутации головы. Высокоуровневые регенерации же стоили сначала дорого, а затем, по мере износа организма, — очень дорого, нереально дорого и, в конце концов, невообразимо дорого. Согласно таблицам, выложенным в Сеги, первая комплексная регенерация, которая проводилась где-то в восемьдесят лет, к каковому возрасту здешние люди подходили в состоянии организма на Земле соответствующего приблизительно пятидесятипятилетнему, причем «в расцвете сил», стоила порядка пятидесяти тысяч лутов. Но она еще считалась как бы стандартной и была доступна практически каждому. Вторая же, открывавшая список высокоуровневых, уже стоила полмиллиона с лишним. Но и она была доступна почти сорока процентам населения. Цены на третью, которую, как правило, делали уже после двухсот стандартных лет жизни, начинались с четырех миллионов, в зависимости от состояния организма. Ибо раны, радиационные поражения, отравления, компрессионные и иные травмы вели к сокращению регенерационных возможностей организма. Впрочем, все это можно было отчасти купировать более дорогими и совершенными технологиями. Вследствие чего военные, например, жили ненамного меньше, чем гражданские. Несмотря на то, что почти у всех из них список подобных поражений был весьма солидным.
— Привеет, Ниик, — поприветствовал его борджиец, когда землянин уселся на высокий табурет у стойки. — Тебее как обыычно? Принеес чегоо?
Ник улыбнулся и кивнул, одним движением головы ответив на оба вопроса. Борджиец расплылся в улыбке, отчего его лицо превратилось в нечто вроде детского изображения улыбающегося солнышка. Морщины вокруг глаз, носа и рта разбежались по лицу будто сотни тонких лучиков. Это был один из характерных признаков борджийцев, по которому их узнавали даже те, кто не был особенно наблюдателен. А вторым была привычка тянуть гласные.
Хозяин бара поставил перед Ником стакан коктейля и, в свою очередь, принял у него сумку, в которой находился контейнер из химчистки со стыренными Ником из сьюта бутылками. Контейнер покидал лайнер вместе с мусором, но не отправлялся в переработку, а дожидался Ника в одном из отстойников, в который его загонял какой-нибудь из знакомых Нику операторов местных станций переработки. Землянину это обходилось в сотню лутов, но зато за все время существования подобной схемы у Ника пока не случилось ни одного сбоя. Первые полгода своих путешествий в качестве сотрудника персонала круизного лайнера, пока он еще не стал стюардом палубы «А», получив возможность кое-что сбывать и тем слегка улучшать свое финансовое положение, Ник завел обширные знакомства среди персонала десятков терминалов. И теперь, ну очень ему помогали, хотя, в свое время, и обошлись в кругленькую сумму. Ну да, если хочешь запустить стабильный и долговременный бизнес — дай возможность и другим людям в нем зарабатывать. В этом случае у них появится мотивация поддерживать твой бизнес. А если попытаешься грести все под себя, мотивация участвующих в нем людей быстро изменится на прямо противоположную. И долго тогда он проживет? То-то. Так что, как говорил один знакомый Ника еще по Земле, «надо любить платить — это окупается». Впрочем, общий баланс уже месяца четыре как был в пользу Ника…
Ник успел расправиться только с третью коктейля, как ему на сеть пришло уведомление о денежном переводе. Он просмотрел его и удовлетворенно кивнул. Все как он и рассчитывал… Что ж, за прошедший год он сумел накопить почти восемьдесят четыре тысячи лутов. Верхним пределом ставки на бой в клубе «Кокотки» было сто тысяч. Еще пара-тройка месяцев, и можно будет плавно закругляться с карьерой стюарда, чтобы приступить к следующему шагу. Кое-какой общий пустотный ценз набран, а с учетом того, что прежде, чем он получит возможность активировать базы «межсистемников», ему предстоит активация баз внутрисистемных кораблей, для чего требуется уже не общий стаж, а специализированный, ему более общепустотного стажа не надо. Для активации же баз внутрисистемных кораблей нужен либо собственный внутрисистемник, либо место на оном. Причем первый вариант, с собственным внутрисистемником, был как бы даже и не более доступным, чем второй. Особенно если оправдаются надежды на ставку. Ибо большинство внутрисистемников представляли из себя не слишком крупные корабли, управляемые, как правило, одним пилотом, в подавляющем большинстве случаев являющимся и владельцем судна. То есть, персонал им был на хрен не нужен. Крупные же транспортники или пассажирские внутрисистемники-межпланетники, принадлежавшие транспортным корпорациям, были для Ника тем более недоступны. Поскольку до тех требований, которые они выставляли к нанимаемому персоналу, Нику было, как до Луны пешком. Причем, учитывая то, что где находится сама Луна, как и Земля и даже Солнце, никто здесь не представлял…
Время в баре Ник провел неплохо. Слегка выпил, немного потанцевал и снял телку. Не профессионалку, к которым землянин испытывал некую брезгливость, что было даже как-то непонятно с его-то жизненной историей, а просто девчонку, пришедшую поразвлечься после смены. Она была оператором вентиляторной секции. Ник напоил, накормил и оттанцевал ее так, как она того захотела, ну а девица пригласила его в свою квартирку, в которой они провели отличные два часа. После чего и расстались, довольные друг другом.
Через сутки «Лодика» начала готовиться к отлету, что для Ника вылилось в четырехчасовое пребывание в парадной ливрее и все ту же беготню с вещами. Но это была привычная суета… А вот после того, как лайнер отвалил от терминала и встал на разгон, произошло то, что изрядно испортило землянину настроение и показало, что у него более нет двух, а уж тем более — трех месяцев.
Все началось с того, что сразу после начала разгона Ника вызвали к старшему стюарду. Когда Ник, наскоро скинув парадную ливрею, поднялся на две палубы и вошел в его кабинет, то сразу понял, что ему предстоит защищаться от наезда. Ибо вместе со старшим стюардом в кабинете находился еще и старший охранник палубы «А» гра Нувэль.
— На вас поступила жалоба, Ник, — сообщил ему старший стюард, когда землянин, повинуясь его жесту, остановился ровно на середине его кабинета, прямо перед столом, сбоку от которого сидел и гра Нувэль. — Господин старший охранник утверждает, что вы неоднократно пытались вынести из сьютов бутылки с дорогими напитками, к настоящему моменту нанеся компании ущерб на сумму более десяти тысяч лутов, — старший стюард замолчал и бросил на Ника заинтересованный взгляд.
В принципе, подобное обвинение было не слишком умным поступком. Початые бутылки с тем или иным пойлом исправно «приватизировались» практически всеми стюардами, как, кстати, не до конца использованные тубы с шампунями, гелями для душа, кондиционерами для волос, эпиляторами и так далее. Компания смотрела сквозь пальцы на то, что персонал подбирает остатки за клиентами. Так что простое обвинение в том, что Ник таскает из сьютов что-то, уже не нужное клиентам, гра Нувэль выдвинуть не мог. Поэтому он воспользовался другим вариантом, обвинив Ника в нанесении ущерба компании на крупную сумму, вычислив ее, исходя из стоимости отобранных у Ника бутылок.
— Могу ли узнать, гра старший стюард, является ли эта… этот вопрос предъявлением мне официального обвинения, или пока вы просто интересуетесь моими мыслями насчет всего того, что вам понарассказывал наш обладающий столь развитым воображением гра старший охранник палубы «А»?
От подобного заявления гра Нувэль побагровел. До сих пор Ник всегда вел себя с ним вполне корректно, и он никак не ожидал от него подобного заявления. Но Ник более не собирался сдерживаться. Нувэль его достал. К тому же это более и не имело смысла, ибо ему теперь уже стало совершенно ясно, что с его побочным заработком окончательно покончено. После того, как Ник разберется с этим явно идиотским обвинением, Нувэль его возненавидит и будет преследовать и обыскивать, раздевая буквально до трусов. А так недолго и сорваться. Так что пусть слегка смерит активность, опасаясь хотя бы его шершавого языка.
— Естественно, это официальное обвинение, — злобно зашипел Нувэль. — Более того, я занес все случаи совершенных вами нарушений в вашу личную учетную запись, и теперь…
— Разговор, — прервал его старший стюард, — пока только разговор.
Ник усмехнулся про себя. Ну да, старший стюард всегда казался ему чрезвычайно умным человеком. Вот и сейчас он явно почувствовал, что с этим обвинением старший охранник палубы «А» совершенно точно сядет в лужу. И, дай он делу официальный ход, есть все шансы на то, что в этой же луже окажется и он, старший стюард. Между тем гра Нувэль повернулся к старшему стюарду и воззрился на него удивленным взглядом. Ник же в этот момент вызвал перед глазами личную учетную запись и бегло просмотрел ее. Ну да, все так и было. Гра Нувэль скопом занес в его запись все случаи, когда он ловил Ника с початыми бутылками элитного пойла, которое тот выносил из сютов. Причем — официально оформив их, как пресечение нарушений внутренних правил распорядка и снабдив видеороликами из памяти своей собственной сети. Ник хищно ухмыльнулся. Ну, гра, держитесь…
— Что ж, раз это просто разговор, тогда я готов всего лишь посмеяться над предъявленными мне обвинениями. Но зато официально прошу вас, гра старший стюард, устранить допущенное в отношении меня грубейшее нарушение контракта в пунктах пятнадцать «а» и «ц» и в пункте двадцать семь «м».
— Что-о? — ошеломленно взвыл старший охранник палубы «А».
— Во-первых, — демонстративно не обращая на него никакого внимания, продолжил Ник, — из представленных гра старшим охранником палубы «А» видеоматериалов никак не следует, что я каким-то боком нанес ущерб компании. Да еще на столь крупную сумму. Наоборот, насколько мы можем наблюдать, мои действия полностью укладываются в те, что предписываются моей должностной инструкцией. Напомню: согласно пункту семь должностной инструкции, стюард палубы должен, по мере возможности не беспокоя клиента, поддерживать порядок в номерах, относящихся к его ответственности. Пункт же семнадцать относит к мусору — использованную упаковку, пустые и открытые бутылки, использованную посуду, упаковки из-под средства гигиены и… — Ник усмехнулся, — там еще около четырех десятков пунктов. Перечислять все?
Старший стюард с легкой усмешкой качнул головой и покосился на побагровевшего гра Нувэля.
— Во-вторых, если даже предположить, что не до конца употребленные напитки, содержавшиеся во вскрытых бутылках, относящихся, как мы помним, согласно требованиям должностной инструкции, к мусору, действительно каким-то образом после этого используются компанией, на чем, вероятно, основывается обвинение, выдвинутое против меня старшим охранником палубы «А»… — Ник сделал паузу и бросил на старшего стюарда выразительный взгляд. Ибо кое-какая правда в обвинении гра Нувэля была. Стюардам палубы «А» негласно предписывалось передавать часть вскрытых, но не до конца, так сказать, использованных бутылок самого элитного пойла, оставшихся после пассажиров сьютов, в бары палуб «В» и «С» для утилизации в составе коктейлей или просто в разлив. Но именно негласно. Компания никогда в жизни бы не признала, что допускает нечто подобное. Причем, эта негласность, кроме всего прочего, как бы предусматривала и то, что часть подобного пойла стюарды имеют право забирать и себе. Так что, организовав, так сказать, «охоту» на Ника, гра Нувэль как бы лишился права требовать от него и соблюдения этих негласных договоренностей… Старший стюард поджал губы. Несмотря на существование этого требования, озвучивать его не следовало ни при каких обстоятельствах.
— Так вот, — продолжил Ник, — даже если допустить что-либо подобное, что мне, если честно, и в голову никогда не приходило, — с этими словами землянин ослепительно улыбнулся гра Нувэлю, как бы благодаря его за, так сказать, нечаянное расширение его Ника, кругозора, — если мы присмотримся к записи, то увидим, что утилизацию напитков проводил именно старший охранник лично. Но никак не я. Что исключает выдвижение против меня обвинений в нанесении какого бы то ни было ущерба компании, — Ник замолчал, уставя на старшего стюарда свой честный и чистый взгляд. На гра Нувэля же страшно было смотреть. До него только что дошло, во что он со всеми этими обвинениями вляпался. Вернее,
Старший стюард выждал некоторую паузу, а затем, этак скучающе, спросил:
— Итак, гра старший охранник палубы «А», вы продолжаете настаивать на выдвинутых вами обвинениях?
— Н-нет… — еле слышно прошипел гра Нувэль. Старший стюард едва заметно усмехнулся и перевел взгляд на Ника.
— Что ж, гра стюард палубы «А», — он усмехнулся уже открыто, — благодарю вас за уделенное нам со старшим охранником время и более вас не задерживаю. Все наложенные на вас несправедливо взыскания, естественно, будут немедленно аннулированы. А в качестве компенсации компания назначает вам премию в размере двухдневной ставки, которая будет выплачена за счет виновного. Но я бы хотел вас по-дружески предостеречь от необдуманных поступков в отношении тех, кого вы, возможно, посчитаете виновными в допущенной по отношению к вам несправедливости. Компании совершенно не нужны разборки среди ее персонала.
Ник вежливо улыбнулся:
— Ни в коей мере, гра старший стюард. Я полностью удовлетворен вашим… вашим решением и клятвенно заверяю, что уже выкинул этот эпизод из головы. Этот — полностью и совершенно, — подчеркнул Ник, намекнув на то, что не исключает повторения в отношении себя еще чего-нибудь подобного, но оставляет это полностью на волю старшего стюарда. После чего коротко поклонился и вышел из кабинета, предоставив хозяину кабинета возможность вразумить старшего охранника палубы «А». Впрочем, судя по тому взгляду, которым гра Нувэль одарил его напоследок, в успешности подобного вразумления Ник сильно сомневался. А вот в том, что ему отныне предстояло постоянно держать ухо востро, — нет.
Следующие пару недель, однако, все было тихо. Более того, гра Нувэль резко снизил свою активность в плане проверок Ника, но зато когда он их осуществлял, то делал это без всяких скидок. Так что предположения Ника о нижнем белье оказались даже излишне оптимистичными. Гра Нувеэль несколько раз даже притаскивал его в терминал охраны и просвечивал вплоть до кишок.
Кульминация же случилась в тот момент, когда они пришвартовались к «Кокотке». В принципе, Ник практически сразу после разговора решился уйти с «Лодики», не желая еще два месяца выдерживать террор старшего охранника. Хотя террор был по большей части психологическим, то есть для человека, прошедшего через Трущобы и все остальное, через что пришлось пройти ему, — не слишком опасным и даже не очень-то напряженным. Но поскольку следующий этап его действий был связан именно с этой станцией, Ник решил некоторое время потерпеть и дождаться, пока лайнер не доберется до нее. Зачем платить за билет, если ты можешь попасть туда, куда тебе надо, не только бесплатно, но еще и подзаработав?.. Правда, он собирался уйти тихо и спокойно, но этот идиот Нувэль решил по-другому.
Утром, часа за четыре до швартовки, Ник сообщил старшему стюарду о своих планах. Тот понимающе кивнул, усмехнулся и поинтересовался:
— Надеюсь, у вас нет никаких обид?
Ник мотнул головой:
— Ну что вы, гра, наоборот, я благодарен компании за полученный опыт.
— И когда вы собираетесь отбыть?
— Если честно, хотел бы сразу после швартовки, — сообщил Ник. — Не хотелось бы напоследок получить какие-нибудь неприятности.
Но неприятности получились сами. Все началось сразу после того, как Ник покинул кабинет старшего стюарда. Похоже, у гра Нувэля в Сети на Ника стоял некий маячок, и едва только в финцентр лайнера поступило распоряжение рассчитать стюарда палубы «А» вследствие того, что он увольняется из состава персонала лайнера, об этом немедленно узнал Нувэль. Ничем иным объяснить то, что едва только Ник добрался до своей каютки, как ему по Сети пришел вызов к старшему охраннику палубы «А», было нельзя.
Гра Нувэль был с Ником вполне любезен. Ну, насколько это вообще было возможно при его отношении к Нику.
— Значит, собираетесь уходить с лайнера, Ник?
— Да, гра Нувэль, — вежливо согласился Ник.
— Ну что ж, это ваше право, но… насколько я понимаю, сейчас-то вы еще числитесь стюардом палубы «А», не так ли?
— Да, гра старший охранник, — снова согласился Ник.
— И, согласно расчетной ведомости, будете продолжать оставаться им до момента стыковки?
— Вероятно, — снова согласно кивнул Ник. — Впрочем, я еще не видел мою расчетную ведомость.
— Я — видел. И потому вынужден вам напомнить, что, если вы не хотите неприятностей, гра стюард, — Нувэль сделал все, чтобы его «гра» звучало максимально саркастически, — я бы рекомендовал вам до самого окончания швартовки находиться на своем рабочем месте и исполнять свои непосредственные обязанности. Вам понятно?
Ник медленно кивнул. Все время, прошедшее с того самого разговора, он изо всех сил берегся, опасаясь какой-нибудь провокации. Ему совсем не светило из-за какого-то мстительного придурка уронить свой рейтинг социальной адаптации. До сих пор ему удавалось справляться. Но сегодня, похоже, его уход сподвиг эту мстительную суку на какую-то авантюру, которая вполне способна выйти Нику боком. Именно для этого, вероятно, он и был вызван старшим охранником из своей каюты. Ибо все, что он ему тут наговорил, можно было бы и сообщить по Сети и, даже более того, заявить ему в лицо, когда он подошел бы к выходному шлюзу. Мол, ты не отработал последние два часа, козел, так что быстро переодеться и бегом на палубу «А», дорабатывать время, за которое тебе оплачено. Так что если Нувэль заранее предупредил его об этом, значит, он спланировал что-то еще. Оставалось надеяться, что Ник сумеет разгадать, что же ему приготовил старший охранник. Поскольку его авантюра не могла быть слишком уж сложной, так как была подготовлена в большой спешке и не слишком развитым умом…
О том, что в его каюту кто-то заходил, Ник понял, едва только вошел внутрь. Опасаясь провокации, он взял себе за правило последние пару недель оставлять в неких не слишком заметных местах незаметные маркеры — нитки, шерстинки, мелкие клочки бумаги, показывающие, трогал ли кто-нибудь в его отсутствие его вещи или даже заходил в его каютку либо нет. И, по возвращении от старшего охранника, некоторые из этих маркеров исчезли со своих мест. Ник молча, не делая ни одного лишнего жеста, переоделся в уборочную робу, в процессе этого переодевания несколько раз коснувшись тех из своих вещей, которые лишились маркера, поскольку совершенно не сомневался в том, что гра Нувэль сейчас лично торчит у экрана, на который транслируется изображение с камеры, установленной в каютке Ника. И одно из таких прикосновений принесло знание того, что в заднем кармане его гражданских брюк находится некий посторонний предмет. Ник стиснул зубы и, не касаясь более брюк, вышел из номера.
Вот сволочи! Похоже, пока Нувэль пудрил ему мозги, кто-то из его прихвостней, скорее всего, тот дюжий охранник, с которым он таскался чаще всего, упер что-то ценное у пассажиров и подбросил Нику. И сейчас землянину предстояло решить, что делать дальше: выбросить подкинутую брезделяшку или… отомстить.
Пока Ник добирался до палубы «А», его не оставляло ощущение, что за ним постоянно наблюдают. Впрочем, скорее всего, так оно и было. Ну не мог же Нувэль позволить, чтобы его план сорвался из-за того, что Ник что-то сделает не так, как оно требовалось для воплощения в жизнь его, гра Нувэля, без сомнения гениального плана мести этому выскочке. Поэтому, когда землянин вышел из лифта, никакой дилеммы перед ним больше не стояло. Более того, оценив ситуацию, он понял, что и выбора-то у него по существу нет. Ибо гра Нувэль вполне мог сработать на опережение, и если бы Ник хотя бы достал из кармана замеченную им брезделяшку, его тут же скрутили бы. Ну, или если бы он подал хоть какой-то сигнал о том, что чего-то опасается, покинутую Нику брезделяшку тут же бы «случайно обнаружили» у него в каютке, пока он еще ковырялся здесь, на палубе «А», или, скорее, шел бы по коридору к своей каютке. Так что, войдя в первый же сьют, Ник начал действовать.
Изделий из золота и платиноиноидов у обитателей сьютов, которых на этот раз было занято всего шесть, оказалось много. Около шести клессов, то есть где-то порядка полукилограмма. И, поскольку эти самые обитатели в основной своей массе пребывали в том же состоянии, как и обычно, — в состоянии, так сказать полного нестояния, — собрать их оказалось не так и сложно. Впрочем, по сумочкам Ник практически не шмонал, поберегся. А ну как проведут сканирование?.. Так что, скорее всего, он собрал едва ли десятую часть от имеющегося. Но и этого было достаточно… Того, что он почти полчаса возился с роскошным терминалом, расположенным в последнем по очереди сьютом из шести занятых в этом полете, также никто из этих обитателей не заметил.
Как он и ожидал, в коридоре и лифтовом холле его никто не ждал. Гра Нувэль побоялся спугнуть «птичку», к тому же делать ей полный досмотр здесь на этот раз отнюдь не входило в его планы, ибо все должно было разрешиться на выходе. Так что на этот раз Ник вполне свободно добрался до химчистки, куда, после того разговора в кабинете старшего стюарда, он начал заглядывать не слишком часто. Вывалив девчонкам облеванные шмотки, Ник заскочил в привычный закуток и быстро перегрузил свою добычу в контейнер. После чего аккуратно отнес его в самый первый бокс, предназначенный к вывозу для утилизации. Контейнер с добычей должен был покинуть лайнер первым, даже если это грозило Нику тем, что он не сможет впоследствии воспользоваться этой добычей. Оставшиеся пяток вещей распределились таким образом — две пары сережек, кулончик и перстень Ник аккуратно засунул в шкаф, расположенный в каюте гра Нувэля, а еще пару перстней рассовал по каюте его подручного. После чего избавился от перчаток, которые не снимал с того момента, как вошел в первый сьют, выкинув их в жерло утилизатора. Подобное распределение имело под собой особый смысл. Гра Нувэль, несомненно, взбесится, когда все откроется, и надо было создать основания для того, чтобы его ярость и возмущение были бы восприняты окружающими в том числе и как реакция на обман его со стороны подручного. Да и нейтрализовать оного, хотя бы на время, также имело смысл… Причем, все время, пока Ник занимался этим опасным делом, корабельные камеры транслировали в центр наблюдения картинку того, как он не торопясь двигается по коридорам лайнера в сторону своей каюты. Программу, устроившую все это, Ник успел сляпать с помощью своей сети еще во время весьма поверхностной уборки в сьютах и сбросить через терминал одного из них. Расколоть ее для специалиста было нефиг делать, но Ник понадеялся, что компания постарается максимально скрыть скандал и потому не будет проводить слишком уж широкого, с приглашением большого перечня специалистов, расследования. Либо просто не захочет надолго задерживать здесь лайнер. Тем более, что все драгоценности такого уровня, которыми пользовались обитатели сьютов, как правило, являются застрахованными, да и компания предоставляла пассажирам палубы «А» страховку на миллион лутов каждому. Правда, по большей части, она касалась жизни и здоровья, но и на личные вещи там приходилась немалая сумма.
Поделиться книгой: