Удача или МИФ

Мы с министром финансов никогда не были тем, что вы бы назвали близкими друзьями. Лучшим определением было бы выражение «кровные враги». Ааз всегда утверждал, что это вызывалось моим растущим влиянием при дворе. Отнюдь. Истина в том, что стремление моего учителя к дополнительным суммам финансирования превосходилось только неохотой Гримбла расставаться с ними же, буквально с ними же, поскольку мое жалование поступало из тех самых сундуков, которые столь ревностно охранял министр-казначей.

Я нашел его, как и ожидал, в крошечной каморке, используемой им в качестве кабинета. Сплетники шепчутся, что он неоднократно отказывался от больших помещений, отчаянно пытаясь произвести впечатление на остальной дворцовый штат, подавая пример бережливости. Пример не действовал, но он продолжал пытаться и надеяться.

Стол его по локоть утопал в разных бумагах, покрытых крошечными цифрами, к которым он поочередно притрагивался и изменял, перекладывая разные листы из стопки в стопку. Такие же стопки стояли и на полу, и таинственном другим недоступном стуле, наводя меня на мысль, что он занимался своей текущей задачей уже немалое время. Видя, что мне негде сидеть или стоять, я выбрал и прислонился к дверному косяку.

— Работаем допоздна, господин министр?

За это я заработал короткий сумрачный взгляд, прежде чем он опять вернулся к своей работе.

— Будь я магом, я бы работал допоздна, а так как я министр финансов, то это и есть мое нормальное рабочее время. К вашему сведению, дела идут довольно гладко. И, возможно, сумею закончить рано, скажем, через три-четыре часа.

— Над чем вы работаете?

— Над Бюджетно-Оперативным Планом следующего года, и он почти завершен. То есть при условии, что кто-то не захочет рисковать навсегда лишиться моего расположения, попробовав в последнюю минуту изменить мне цифру.

Последнее замечание сопровождалось тем, что можно было описать только как многозначительный взгляд.

Я не обратил на него внимания.

Я хочу сказать, какого черта! Я и так находился в плохих с ним отношениях, так что его угроза меня совершенно не пугала.

— Тогда хорошо, что я успел поймать вас прежде, чем вы завершите это дело, — небрежно обронил я. — Я хочу обсудить с вами нечто такое, что наверняка сильно повлияет на ваши расчеты. А именно, изменение степени моей оплаты.

— Не может быть и речи, — взорвался Гримбл. — Вы и так уже самый высокооплачиваемый сотрудник во всем дворце и королевском штате, включая меня самого. С вашей стороны просто возмутительно думать о просьбе увеличить оплату.

— Не УВЕЛИЧИТЬ оплату, господин министр, сократить оплату.

Это его остановило.

— Сократить оплату?

— Скажем, до нуля.

Он откинулся на спинку стула и подозрительно взглянул на меня.

— Мне как-то трудно поверить, что вы и ваш ученик готовы работать задаром. Извините меня, но я всегда недоверчиво относился к такому мотиву, как благородное самопожертвование. Хотя я и не люблю алчности, но, по крайней мере, это стремление я могу понять.

— Наверное, потому-то мы всегда так хорошо ладили друг с другом, — промурлыкал я. — Однако, вы совершенно правы. Я не намерен работать за так. Я думал покинуть двор Поссилтума и поискать работу где-нибудь в другом месте.

Министр вскинул брови.

— Хоть я и не буду спорить с вашим планом, должен признать, что он меня удивляет. У меня сложилось впечатление, что вы более чем довольны своим положением здесь и «непыльной работенкой», так по-моему описывает ее ваш чешуйчатый дружок. Что могло соблазнить вас променять удобства придворной жизни на неопределенное будущее на открытой дороге?

— Как что, конечно же, взятка, — улыбнулся я. — Скромная сумма в тысячу золотых.

— Понятно, — тихо произнес министр себе под нос. — А нельзя ли спросить, кто же предлагает вам такую взятку?

— Вообще-то, я довольно-таки надеялся, что ее предложите ВЫ.

После этого мы немножко поторговались, но в основном об условиях нашего соглашения. Гримбл ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хотел выкинуть меня с Аазом из своих бухгалтерских расчетов, хотя подозреваю, он был бы менее податлив, если бы знал, что имеет дело только со мной. Не обошлось без ругательств, биения себя в грудь, но в счет идет конечный итог, а этот конечный итог заключался в том, что я направился в свои покои на тысячу золотых богаче, в обмен на обещание, что это будут последние деньги, полученные мною от Гримбла. И это было для меня еще одной причиной отправиться в путь как можно скорее.

С легким сердцем и тяжелым кошельком я вошел в свои покои. Помните, как я входил в свои покои в последний раз? И как там меня поджидал демон? Ну, это случилось вновь.

Вы не поймите меня неправильно. Это все же не обычное происшествие в моем повседневном существовании. Один появившийся без уведомления демон — редкость. Два демона — ну, как ни смотреть на это, день этот будет отмечен в моем дневнике красными буквами.

Вам кажется, что я топчусь на месте? Да. Видите ли, этого демона я знал, и звали его Маша.

— Приветик, кутила. Я просто была поблизости и подумала, дай заскочу на огонек.

Она двинулась вперед с целью заключить меня в объятия, и я поспешно устремился поставить между нами что-то недвижимое. Вам эти «приветик» и объятия могут показаться неопасными. Если так, то вы не знаете Машу.

Я ничего не имею против приветственных объятий. У меня есть еще одна подруга — демон по имени Тананда (да, у меня нынче уйма друзей-демонов) и ее приветственные объятия — высшие пики моего существования. Тананда — девушка милая, фигуристая и мягкая, ладно, допустим, она к тому же убийца, но ее приветственные объятия способны пробудить даже статую.

Маша же, с другой стороны, не милая и мягкая. Маша громадная… и с гаком. Я не сомневаюсь в искренней доброжелательности ее приветствий. Просто я боялся, что если она обнимет меня, то мне придется искать выход не один день… а мне требовалось спланировать бегство.

— Ээ… Привет, Маша. Наше вам с кисточкой… всем вам.

Когда я видел Машу в последний раз, она замаскировалась под крикливое цирковое шапито, за исключением того, что это не было маскировкой. Она действительно так одевалась. На этот раз, однако, она явно отбросила побрякушки… вместе со своим гардеробом и любой толикой хорошего вкуса. Ладно, она не была совершенно обнаженной. Она носила бикини из леопардовой шкуры, но показывала телеса, каких хватило бы на ЧЕТВЕРЫХ нормальных голых людей. Бикини, драгоценностей, хвативших, наверное, на целую тачку, светло-зеленая помада, никак не сочетавшаяся с ее оранжевыми волосами, и татуировка на бицепсе. Вот какова Маша. Классная до предела.

— Что тебя привело на Пент? Разве ты уже не работаешь на Джаке? — спросил я, поминая измерения, где мы встречались.

— Мальчикам просто придется временно разбираться с делами без меня. У меня небольшой отпуск.

— Что-то больно много развелось в последнее время отпускников. Но что ты делаешь здесь?

— Ты не очень-то склонен поболтать, не так ли? Мне нравится это в мужчине.

При этом последнем замечании у меня по коже побежали мурашки, но она продолжала дальше:

— Ну… пока я здесь, я думала взглянуть еще разок на вашего генерала Плохсекира, но настоящая причина моего визита другая. Я надеюсь, что мы с тобой сможем поговорить об одном небольшом деле…

Перед глазами у меня пронеслась вся минувшая жизнь. На какой-то миг и отбытие Ааза и поручение короля перестали быть самой большой моей проблемой… каламбур тут намеренный.

— Со мной? — сумел наконец выдавить я.

— Совершенно верно. С тех пор, как ты и твой чешуйчатый зеленый подручный прокатились по моей территории, я много размышляла об этом, и вчера приняла решение. Я решила записаться к тебе в ученики.

4

Пошлина: гонорар, выплачиваемый за сделку товаром(ами).

Министерство торговли США

— Но, Ваше Величество, он обещал мне выплатить другую половину до весны, а…

— Не обещал я.

— Нет, обещал.

— Лжец.

— Вор.

— Граждане, — сказал я. — Я могу выслушивать только одну сторону в один прием. Теперь вот вы. Расскажите мне, что вы помните о сказанном.

Совершенно верно. Сказал я. Ведь я сидел на том самом троне, которого решил избегать любой ценой.

На самом-то деле эта работа короля была на деле не такой уж и тяжелой. Родрик кратко наставил меня по основным процедурам и обеспечил гардеробом, а дальше все было довольно просто. Шествовавшие передо мной проблемы было не так трудно разрешить, но их наваливалась целая куча.

Может, сперва я боялся, потом какое-то время это забавляло меня. И теперь это вызывало скуку. Я потерял счет количеству заслушанных мной дел, но у меня возникло новое ощущение, сочувствие к Родрику, желавшему сделать небольшой перерыв. Я был готов к отпуску, прежде чем наконец-то настал обед. Мне было совершенно не понять, как он-то столько лет терпел эту чушь.

Вы, возможно, гадаете, как это я перескочил от разговора с Машей к свиданию на троне. Ну, время от времени я и сам гадаю об этом, но насколько я могу реконструировать, произошло вот что.

Незачем говорить, что ее просьба о ее вступлении в ученичество ко мне оказалась для меня совершенно неожиданной.

— Ну-ну… ну и ну… но Маша, ты же и так работаешь придворным магом. Зачем тебе надо самой идти ко мне в ученики?

В ответ Маша испустила тяжелый вздох. Явление, поразительное на вид. Не только потому, что столько Машинного тела двигалось в стольких разных направлениях, но и потому, что когда она закончила, то казалось, что стала почти до половины своего первоначального объема. И стала теперь не внушительных размеров, а просто усталой на вид толстой бабой.

— Слушай, Скив, — произнесла она притихшим голосом, не имевшим ни малейшего сходства с ее нормальным тоном вамп. — Если нам предстоит работать вместе, то надо быть честными друг с другом. Придворный я маг, или нет, мы с тобой знаем, что я ничего не понимаю в магии. Я — механик, фокусник. У меня хватает магических безделушек, чтобы сохранить свою работу, но любой фраер с достаточно толстой пачкой денег может купить такое же барахло на Базаре Девы. Но уверяю тебя, я не жалуюсь. Старую Машу пинали некоторые из самых лучших, и никто никогда не слышал от нее жалоб. Вплоть до сего времени я была довольна тем, что имею. Только когда я увидела, как ты и твоя шайка-лейка надули ОБА города-государства в Большой Игре с помощью кой-какой НАСТОЯЩЕЙ магии, я поняла, что есть чему учиться и помимо оборудования и штукенций. Так что скажешь? Ты поможешь мне немного научиться тому, ради чего я действительно взялась за магию?

От ее честности мне сделалось более чем малость неуютно. Я хотел ей помочь, но, разумеется, не хотел в данный момент никаких учеников. Я решил ответить уклончиво.

— А зачем ты вообще выбирала своим ремеслом магию?

На это я получил печальную улыбку.

— Ты мил, Скив, но мы собирались быть честными друг к другу, помнишь? Я хочу сказать: посмотри на меня. Чем мне предполагалось зарабатывать на жизнь? Выйти замуж и быть домохозяйкой? Кто меня возьмет? Даже слепой в два счета сообразит, что я больше, чем он рассчитывает… намного больше. Я давным-давно примирилась с тем, как я выгляжу. Я приняла свою внешность как неизбежное и прикрывала любое испытываемое мной смущение луженой глоткой и аляповатым видом. И вполне естественно, что меня привлекала профессия вроде магии, процветающая именно при луженой глотке и аляповатом виде.

— Не все мы дерем глотку, — осторожно заметил я.

— Знаю, — улыбнулась она. — Тебе не приходится разыгрывать великого мастера, так как ты способен дать обещанную затрещину. На Джаке это произвело на меня впечатление, и все с кем я разговаривала на Базаре Девы, высказывались одинаково. «Скив не шибко выдрючивается, но в драку с ним не лезь». Вот потому я и хочу, чтобы ты стал моим учителем. Горло драть я уже умею.

Честность и лесть — сокрушительный двойной удар. Что бы там ни думал о ней прежде, прямо сейчас Маша кормила меня с ладони. Прежде чем взяться за что-то, о чем я смогу позже пожалеть, я решил побороться с ней ее же оружием.

— Маша… мы намерены быть честными друг с другом, верно? Ну, в данный момент я не могу принять тебя в ученики по двум причинам. Первая проста. Я сам не так уж хорошо разбираюсь в магии. Какую бы аферу мы ни проворачивали с выгодными клиентами, включая встреченных на Деве, истина в том, что я всего лишь подмастерье. Я сам еще учусь этому делу.

— Это не проблема, большой бвана, — рассмеялась Маша, несколько восстанавливая свое обычное самообладание. — Такова уж магия: чем больше изучаешь ее, тем больше незнакомого тебе открывается. Именно потому действительно большие шишки в нашем бизнесе проводят все свое время взаперти, изучая и тренируясь. Ты НЕМНОГО знаешь магию, и это немного больше того, что знаю я. Я буду благодарна за все, чему ты научишь меня.

— О, — произнес я, немного удивленный тем, что мое крупное признание ничуть ее не расстроило. — Ну, есть еще и вторая причина…

— И в чем же она заключается?

— …В том, что я сам немного попал в беду. Фактически, когда ты появилась, я как раз готовился смыться из королевства.

Лоб Маши слегка наморщился.

— Хммм… — задумчиво проговорила она. — Может быть, тебе лучше рассказать мне об этой беде немного подробнее. Иногда такой рассказ помогает, и именно для этого и существуют ученики.

— Да? — скептически возразил я. — Я дважды бывал учеником, и что-то не припомню, чтобы любой из обучавших меня магов поверял мне свои трудности.

— Ну, именно для этого и существует МАША. Выслушивание — одно из немногих дел, которые я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО делаю неплохо. А теперь, давай. Что случилось такого, что отправило в бега столь широко шагающего, как ты?

Не видя никакой легкой альтернативы, я рассказал ей о поручении короля и своей последующей сделки с Гримблом. Она была права… Слушать она умела отлично, издавая вполне достаточно сочувственных звуков, чтобы я продолжал рассказывать по-настоящему, не прерывая цепочки мыслей.

Когда я наконец закончил, она вздохнула и покачала головой.

— Ты прав. У тебя тут настоящая проблема. Но, по-моему, принимая окончательное решение, ты проглядел несколько вещей.

— Таких, как…?

— Ну, во-первых, ты прав: плохой король хуже, чем хороший король. Проблема в том, что плохой король лучше, чем вообще никакого короля. Родрик Пятый рассчитывает, что ты до завтра займешь его кресло, и если ты не появишься, все королевство ударится в панику из-за исчезнувшего короля.

— Об этом я как-то не подумал, — признался я.

— И потом, есть это дело с Гримблом. Мы все норовим, когда есть возможность прикарманить немного лишних наличных, но в данном случае, если выяснится, что Гримбл заплатил тебе за то, чтобы ты слинял, когда король рассчитывал на тебя, то на эшафоте покатится за измену его голова.

Я закрыл глаза.

Это решало вопрос. Было достаточно плохо причинять страдания безликим народным массам, но когда масса обрастала лицом, пусть даже Гримбла, я не мог дать ему столкнуться из-за моей трусости с обвинением в измене.

— Ты права, — вздохнул я. — Придется мне завтра утром посидеть за короля.

— Со мной, в качестве твоей ученицы?

— Спроси меня послезавтра… если я еще буду жив. А тем временем дуй приветствовать Плохсекира. Я знаю, он будет рад тебя видеть.

— Ваше Величество?

Я резко вернулся в настоящее время, и сообразил, что двое споривших теперь смотрят на меня, якобы принимающего решение.

— Если я правильно понимаю это дело, — заявил я, — вы оба притязаете на владение одной и той же кошкой. Правильно?

Две головы дернулись в быстром согласии.

— Ну, если вы не можете решить эту трудность между собой, то мне кажется, что есть только одно решение. Разрубите кошку пополам, и пусть каждый из вас сохранит половину.

Я полагал, что это вдохновит их разрешить свои разногласия быстрым компромиссом, но вместо этого они поблагодарили меня, пожали друг другу руки, и ушли, улыбаясь, надо полагать, разрубать свою кошку.

Мне пришло в голову, за сегодняшний день — не в первый раз, что у многих граждан Поссилтума явно не все дома. Зачем кому-либо могла понадобиться половина дохлой кошки, или, если на то пошло, целая дохлая кошка, это уже выше моего понимания.

Меня вдруг охватила сильная усталость. Небрежным движением руки я подозвал к себе герольда.

— Сколько там еще ждет? — спросил я.

— Это были последние. Сегодня мы намеренно облегчили груз дел, чтобы Ваше Величество могло приготовиться к завтрашнему дню.