Кардиология

— Мама? Черт! Эта твоя сумка с коньяком, презервативами…

— Да не боись ты, там все замаскировано. Бананчиками.

— «Бананчиками». А вдруг она увидит? Что она обо мне подумает?

— Подумает, что сын идет на поправку.

— Петенька! — воскликнула тетя Кира, увидев племянника. — Сто лет тебя не видела! Совсем тетку забыл.

— Не говорите, тетя Кира! Все дела, дела. Зато вот благодаря Аркаше и свиделись.

— Да уж! Только повод у нас для встречи не очень радостный.

— Ой, мам, да перестань! Все хорошо! — нахмурился Аркадий, выхватывая у нее из рук тяжеленную сумку.

— Нет, нет. Я сама, тебе нельзя.

— Ну, щас!

— Тогда давай я этот пакетик возьму, — сказала мать, пытаясь ухватить сумку, которую принес Петр.

— Нет! — чуть ли не взвизгнул Аркадий и покосился на Петра, который с ехидной улыбкой наблюдал за этой сценой.

— Ладно, дорогие, я, пожалуй, пойду, — сказал Петр.

Вечером Аркадий долго ворочался в постели, а когда храп с соседней койки стал совсем невыносимым, вскочил и вышел в коридор. Тишина. Лишь, время от времени, раздается звонкий щелчок — это стрелка настенных часов отсчитывает очередную минуту. В приоткрытое окно врывался прохладный ночной ветерок. Аркадий поежился, застегнул пижаму на все пуговицы и, шаркая разношенными тапочками, двинулся вдоль коридора. Дежурной медсестры на месте не было. Он сунулся в процедурную, подергал дверь ординаторской, потом заглянул еще в какую-то комнату и там увидел Оленьку, медсестру. Она сидела за небольшим столиком и пила чай, листая какой-то журнал.

— Вы почему не спите? — строго спросила она.

— Не спится, — пожал плечами Аркадий. — Можно я присяду?

Не дожидаясь ответа, он плюхнулся на старенький диван.

— Мне кажется, — сказала Оленька, — вам все-таки стоит вернуться в палату.

— Ни за что! Там невозможно находиться. Мой сосед храпит громче, чем целая рота солдат — стекла на окнах дрожат, койка ходуном ходит. И потом… о каком сне может идти речь, когда здесь, в полном одиночестве, прозябает такая красавица.

Оленька попыталась нахмуриться, но вместо этого смущенно улыбнулась. Аркадий призвал на помощь все свое обаяние, вспомнил все те безотказные дежурные фразы, которые не раз использовал в общении с женщинами. Его сладкая речь медовой рекой потекла в уши Оленьки, которая таяла прямо на глазах, все больше и больше заливаясь румянцем.

— Я сейчас, — сказал Аркадий, вставая. — Никуда не уходи.

Через минуту он вернулся с бутылкой коньяка, той самой, что принес днем Петр и от которой Аркадий с таким упорством отказывался.

— Ты что! Тебе нельзя! — испуганно зашептала Оленька.

— А тебе?

— И мне. Я ведь на работе.

— Думаю, один маленький глоточек не повредит, — заявил Аркадий и, выдернув пробку, отхлебнул прямо из горлышка. — Теперь ты.

Оленька робко взяла бутылку и поднесла к губам.

— Здорово, — сказала она. — Обжигает.

Аркадий продолжил упражняться в красноречии, все ближе и ближе придвигаясь к Оленьке, хмелея от аромата ее духов и утопая во взгляде ее бездонных серых глаз. Оленька молча слушала и потихоньку пригубливала коньячок, пока взгляд ее не затуманился, а румянец не перекочевал со щек на шею. К этому времени Аркадий был уже совсем близко и, как бы невзначай, положил руку на ее колено. Она не сопротивлялась. Тогда он набросился на нее, повалил на диван и стал душить в своих объятиях, даря ей самые страстные поцелуи, на какие только был способен.

— Оленька, — шептал он, пытаясь расстегнуть ее халат.

Но она вдруг остановила его.

— Почему? — умоляюще зашептал он ей в ухо, задыхаясь от страсти.

— У меня не резинок, — ответила она. — А без них… я не могу.

— Резинок? — воскликнул Аркадий и с победным взором вытащил из кармана пачку презервативов.

— Откуда у тебя это? — изумилась Оленька.

— Брат принес. Так, на всякий случай.

— Хороший у тебя брат, — сказала Оленька и, обхватив Аркадия за шею, впилась в его губы.

В эту минуту он как никогда был благодарен своему двоюродному брату, предусмотрительно снабдившему его столь необходимыми аксессуарами.

— Только не спеши, — горячо дыша ему в ухо, шептала Оленька. — Я хочу медленно и долго.

— Обещаю, — отвечал Аркадий, — это будет очень долго. Ты еще пощады попросишь.

Но Оленька не просила. Ни через час, ни через два. Напротив, она еще больше распалялась, будто от любовных ласк только заряжалась энергией. С Аркадия уже семь потов сошло, но он тоже не мог остановиться. Словно силы и желание Оленьки передавались ему. Первый раз в жизни он ощущал себя таким гигантом. Когда, уже ближе к утру, последний презерватив был использован, Аркадий виновато посмотрел на Оленьку.

— Все, закончились, — смущенно сказал он.

— Ну, что же твой брат так мало принес? Сомневался в твоих способностях?

Оленька тяжело дышала, но по-прежнему влекла Аркадия к себе.

— Это я сомневался, что они вообще понадобятся.

— Я хочу еще, — простонала Оленька.

— Но резинок больше нет.

— Фиг с ними! Иди ко мне.

— Без резинки?

— Без…

Они разошлись только в шесть утра. Оленька вернулась к стойке дежурной медсестры, в душе надеясь, что за ночь в отделении ничего не случилось. Аркадий с трудом дополз до своей палаты, рухнул на койку и мгновенно отключился.

После завтрака Аркадий проспал еще несколько часов, пока не пришла мама. Увидев сына в отличной форме и прекрасном настроении, она страшно обрадовалась и сделала предположение, что он уже идет на поправку и его скоро выпишут. Аркадий и вправду чувствовал себя великолепно, от былой хвори не осталось и следа. Он с трудом дождался, когда мать, наконец, уйдет, и бросился набирать номер кузена.

— Петька! — проорал он в трубку.

— О, привет! — ответил Петр.

— Спешу сообщить, что твои гостинцы пригодились.

— Ну и хорошо.

— Ты что, не понял? Твои гостинцы, которых три штуки в упаковке, ароматизированные.

— А! — повеселел Петр. — Я же говорил! Ну и как?

— Что, как? Мало!

— Так, погоди. Ну-ка поподробнее.

Аркадий вкратце пересказал ему события прошлой ночи.

— Петька, у меня столько раз подряд никогда в жизни не получалось.

— Да уж! Ну что, тебе еще подвезти?

— Нет, — засмеялся Аркадий, — не надо. Во-первых, она сегодня сменилась. А во-вторых, мы с ней уже без этого обходимся…

— Так ты пока — с другой.

— Э, нет! Не уверен. Сегодня тут такая мымра. От одного ее взгляда импотентом сделаешься. Да и отдохнуть не мешает. Лучше уж я поднакоплю сил, пока Оленька придет.

— Так ее, стало быть, Оленькой зовут?

— Ты только никому.

— За кого ты меня принимаешь, Аркаша?

В понедельник, во время осмотра, врач удивленно уставился на Аркадия:

— Молодой человек, если бы я не осматривал вас в пятницу, я бы решил, что вы симулянт.

— Что вы имеете в виду, доктор?

— Вы абсолютно здоровы! Видно здешняя атмосфера пошла вам на пользу. Но я все равно задержу вас еще денька на три, чтобы уж закрепить успех. И все же, это невероятно!

Аркадий запретил матери приезжать, а сам целыми днями спал, стараясь сократить время до следующей встречи с Оленькой.

Они провели еще одну бурную ночь, которая, однако, была омрачена известием о том, что Аркадия назавтра выписывают. Под утро Оленька и вовсе расплакалась. Аркадий, как мог, пытался ее успокоить, но она оставалась безутешна.

— Я тебе позвоню, — пообещал Аркадий и вернулся к себе в палату, даже не взяв у нее номер телефона; он прекрасно понимал, что их мимолетному роману пришел конец.

К двенадцати часам Аркадия, наконец, выписали, и он, поймав такси, отправился в отчий дом, чтобы хоть один день провести с родителями.

— Ларчик, привет! Я вернулся, — кричал Аркадий в трубку, мчась в такси по направлению к городу. — Конечно, сначала на работу. Даже боюсь себе представить, что там без меня творилось… Ты когда с работы вернешься?.. В полседьмого? Я тоже к этому времени буду дома… На коктейль? А это обязательно?.. Ну, тогда, конечно, иди. А во сколько?.. Ах, к десяти! Так у нас целых три часа будет… Обязательно! Целую.

Вопреки опасениям, дела на работе шли свои чередом, гладко и без эксцессов. Аркадий даже немного огорчился. Как это так? Главы компании не было целую неделю, а здесь его отсутствия словно и не заметили. Тем не менее, он до самого вечера ковырялся в бумагах, делал звонки, и домой вернулся порядком уставший.

Лариса уже была дома. Более того, стол в гостиной был сервирован для романтического ужина: свечи, бокалы, вино.

— Не ожидал! — воскликнул Аркадий, привлекая к себе жену. — Честное слово, не ожидал. Неужели это по случаю моего возвращения?

— По случаю возвращения, по случаю выздоровления и по случаю…

Аркадий не дал ей договорить и крепко поцеловал в губы.

— Фантастика! Жаль только, что мне пить нельзя, — сказал он, уставившись на стол.

— Кагор — можно. Я проконсультировалась.

— У кого, интересно?

— Неважно, — загадочно ответила Лариса, наполняя его бокал темно-рубиновой жидкостью.

— Ларчик, мне, право, даже неудобно. Давай, я сам.

— Нет уж, позволь за тобой поухаживать.

— Ну ладно, — пожал плечами Аркадий и поднес бокал к губам. — За тебя.

Наевшись до отвала, он откинулся на спинку стула. В голове немного шумело.

— После сытного обеда, по закону Архимеда, полагается в постельку, — хитро сощурился Аркадий. — Кто первый идет в душ?

И, не дожидаясь ответа, побежал в ванную. Вид жены, одетой в роскошное платье с глубоким декольте, возбуждал до коликов. Он так спешил, что чуть не расшиб голову, поскользнувшись на гладком кафеле. Еще пара сантиметров, и угодил бы лбом в раковину. Накинув халат, Аркадий пулей просвистел мимо гостиной, на ходу крича:

— Ларчик, я тебя жду.

Десять минут он изнывал от нетерпения, ворочаясь под простыней, то скидывая ее, то вновь прикрывая свое обнаженное тело. Наконец, дверь тихонько заскрипела, и в сумраке спальни возник темный силуэт в легком пеньюаре. Аркадий протянул руки и зажмурился. Медленно, словно испытывая его терпение, поползла вниз простыня. Он ощутил нежное прикосновение к своей ноге.

— Ну, давай же! — вскрикнул Аркадий и, открыв глаза, обомлел.

Перед ним стояла Оленька.

— Ты?! — прошептал он, чувствуя, как сердце начинает набирать обороты.

В это мгновение из-за ее спины показалась Лариса.