Помоги проекту - поделись книгой:
Честь у нас на службе принято отдавать. Причём молодцевато. Отдавший честь должен тут же её назад получить. Если вы её отдали, а вам не отдали — значит, вы обесчещены.
О вреде задумываний
Думать на службе вредно. Лучше сначала сделать чего-нибудь. Например, атакой взять с минимальной кровью какую-нибудь высоту. Взял — теперь осмотрись: может, теперь её лучше оставить.
Теперь о выборе
Вот что́ лучше, как вы думаете: занятие проводить или мусор убирать? Лучше мусор. И начальство так считает. Лучше что-нибудь протирать.
При этом рассмотрим лирическое отступление о венике. Возьмём веник. Вот смотришь порой на веник — и сразу мысли, чувства, половодье захлестывает и воспоминания одолевают. А веник как веник, но перевернёшь — и уже чувствуешь, что раньше это, может быть, был даже и не веник, а какой-нибудь прекрасный прибор. Скажете, так не бывает? На флоте, друзья, всё бывает. Веник — штука универсальная. В него что хочешь может превратиться. Даже офицер может превратиться в веник. Издали — офицер, а чуть ближе — веник. Но что интересно: обратного превращения ещё никто не наблюдал.
Теперь о гармонии. О гармонии с природой
Офицер, он когда находится в гармонии с природой? Когда цветёт. А когда он цветёт? Когда одет в парадную форму и выстрижен, как парковая культура.
Вот если б он ещё поменьше жрал, то был бы ещё гармоничней.
И ещё хочется сказать о форме одежды
Однажды одному нашему разрешили говорить всё, что он хочет сказать о нашей форме одежды. Так у него столько слюны при этом выделилось, что он захлебнулся. Насилу откачали и уволили в запас по здоровью на шестьдесят процентов пенсии.
Во всяком случае, шинель бы я оставил. Через пятьдесят лет ей цены не будет.
Что делать на службе, если тебя послали?
Идти.
И при этом что нужно просто знать?
Нужно просто знать, что всё, что ни делает офицер, он делает для блага Отечества.
О братстве
Всё пополам, как в песне. Вошёл в кают-компанию и видишь; один ты за столиком, а сгущёнка, на шестерых рассчитанная (по ложке на пасть), на блюдечке мерзко блестит. Делишь её пополам и съедаешь.
Входит следующий.
— О-о,— говорит он,— сгущёнка,— делит её пополам и съедает.
Входит ещё один и говорит:
— Ты смотри: сгущёнка, надо же! — после чего садится — и опять пополам.
Четвёртый входит и спрашивает:
— Вестовой, ещё сгущёнка есть?.. А почему?..
О биографии
Офицер свою биографию не помнит. Так что лучше её написать и держать при себе. Особенно раздражают родственники жены в пяти экземплярах в алфавитном порядке.
О фамилиях
На флоте можно годами с человеком встречаться, здороваться и разговаривать, но не знать ни имени его, ни фамилии.
О пользе комиссий
Если б не было комиссий по проверке на флоте существующих положений, то не было бы ясности в том, чем же мы всё-таки занимаемся.
О встрече комиссий
Начало работы комиссии сопровождается судорожной сменой кремовых рубашек на белые. С вечера объявляют: «Завтра — тужурка, белая рубашка!» До обеда по территории ловят тех, кто пришёл в кремовых. Во время обеда объявляют: «Прекратить нервозность! Всем быть в кремовых!» После обеда ловят тех, кто в белых. К концу дня все всё перепутали и пребывают кто в чём.
Так и встречаем комиссию: кто в чём.
Об организации
Лежал у нас перед КПП огромный валун. Тонн на пятьдесят. И решили его перед комиссией убрать. Выделили пятьдесят моряков. Почему пятьдесят? А прикинули: по тонне на человека — и нормально будет. При соответствующей организации.
Облепили они валун, потужились, попку от земли поотрывали — ну никак, нет организации! Вот при хорошей организации, не устаю повторять, на нашего морячка нагрузи хоть тонну — и он свезёт, а здесь, в этом конкретном случае, не было организации. Потому и не убрали.
Ну, если нельзя убрать, то нужно покрасить. Затащили на валун сверху бидон с зелёной краской, опрокинули и размазали. И стал валун зелёный. Приехал командующий и спрашивает у старшего над валуном:
— Почему зелёный?
— А-а… другой краски не было, товарищ командующий.
— Немедленно устранить!
Немедленно? Пожалуйста! С трудом отыскали-достали белой польской эмали целый бидон, затащили туда наверх, опрокинули — и стал валун белым.
— Вы что? — сказал командующий,— издеваетесь надо мной?!
— Никак нет, товарищ командующий! — сказал тот, что над валуном старшим назначен, и замотал головой.— Никак нет!
— Немед-лен-но устранить!
— Есть!!!
Где-то достали кузбасс-лака — и в ночь перед комиссией, буквально за два часа до рассвета, стал валун чёрный, как антрацит. Стоит и блестит. Красиво.
И вот едет командующий с комиссией, и останавливается он перед КПП и видит чудо. И комиссия тоже его видит.
— А чего это он чёрный? — любопытствует комиссия.
Тут командующий, отвернувшись, может, целую минуту что-то бормочет, потом поворачивается всем телом к комиссии и говорит громко, пугая её:
— Жизнь! Потому что! У нас! Такая! Жизнь!!!
И весь следующий день стая матросов вручную скалывала с валуна краску, возвращая ему его природный цвет.
О терзаниях
На службе всегда испытываешь терзания перед тем, как украсть.
Терзаться не надо.
Надо красть.
О чувстве нового
Бывают такие минуты, когда чувствуешь внутри себя тяжесть какую-то. Нехорошо как-то. От предчувствия. Одолевает что-то. Иногда гложет одиозность. Вы не знаете, что такое одиозность? И я не знаю, но гложет.
О сне
Сон на флоте — это преступление. На флоте не спят, а отдыхают. Личному составу, работающему ночью, разрешается отдыхать днём до обеда. Он, личный состав, лежит в кубрике в койке, накрытый с головой одеялом, а все ходят вокруг, и это их раздражает. Начиная со старшины команды всех интересует, чего это он спит. Старшина будит его и говорит:
— Ты что это спишь?
Тот объясняет, что ночью работал и теперь спит до обеда с разрешения дежурного.
— А-а…— говорит старшина и отходит. Через полчаса подходит командир группы и встряхивает койку:
— Ты что, спишь что ли?
Тот, что спит с разрешения, просыпается и объясняет.
— А-а,— говорит командир группы и отходит. Тот, кому разрешили, снова — нырь в койку. Ещё через полчаса в кубрик влетает командир боевой части. Пролетая мимо, орлиным взором окидывает койки любимого личного состава. Кто это там? Что такое? Круто меняется направление, и за одеяло — хвать!
— Ты чего? Спишь что ли, а?!
Личный состав сидит на койке, насупясь.
— Почему молчите?
Личный состав не молчит, он объясняет.
— Ясно! — говорит командир боевой части.— Смотри, только чтоб вовремя встал. И коечку обтянешь. Видишь, как у тебя подматрасник висит? Встань, встань, посмотри, как висит. И ножное полотенце на место. Вот посмотри, в каком положении у тебя ножное полотенце!
Личный состав посмотрел на положение ножного полотенца и опять — хрясь в койку.
Через полчаса в кубрике появляется старпом. На носу сдача задачи, и вид у старпома саблезубый. Тут он видит спящего и орёт:
— Что?! Кто?! А?! Почему?! Кто разрешил, я спрашиваю?! Дежурный?! Какой дежурный?! Рабочий день!..
В общем, спать на флоте невозможно. Можно только отдыхать.
А спать хочется до одури. Я постоянно не высыпаюсь. Вот только мой нос минует срез верхнего рубочного люка — и всё: глаза сами закрываются. А в автономке снятся только цветные кошмары. И действуешь во сне, как наяву. Просыпаешься и не знаешь, где спал, а где служил. Просыпаюсь однажды в ужасе: приснилось, что все волосы на груди побрили визжащей машинкой. Когда снятся кошмары, нужно менять сторону лежания. Повернулся я и не успел глаза закрыть, как побрили со спины.
О поддержании боеготовности
Для поддержания боеготовности надо… Боеготовность, чтоб вам всем было понятно, она как штаны, а их нужно постоянно поддерживать. Они норовят упасть, а ты их поддерживаешь. Для поддержания уровня боевой готовности лучше всего стоять в строю. Так его легче поддерживать. Этот уровень. Удобнее просто. Все хором взяли и подтянули.
И если уж мы заговорили о строе, то не вредно будет узнать,
Чего же в строю нельзя
Чего только в строю нельзя! Всё нельзя. Например, нельзя в строю гавкать. Слышно потому что. Я когда впервые встал в строй, а со строем, в котором я стоял, впервые поздоровался командир,— тогда я почему-то решил, что если я в то время, пока все остальные говорят отрывисто: «Здравия! Желаем! Товарищ! Капитан! Лейтенант!», погавкаю в такт: «Гав-гав-гав», то это на общем фоне не будет заметно и будет оригинально.
Оказалось, всё слышно. Я по глазам командира понял. Удивился он.
Строй
Друзья мои, строй — это собрание вдохновлённых.
Если личный состав занять нечем, то лучше всего его строить и проверять наличие. Или маршировать. Маршировать лучше, чем разлагаться.
О строевой песне
Идёт строй курсантов на вечерней прогулке и поёт:
Я всё думал, вставлять этот эпизод в эссе или не вставлять. Потом вставил. Пусть будет на всякий случай. О чём же ещё вам рассказать?
Может быть, о зеркале?
Один мой приятель утром перед зеркалом, собираясь на службу, орал сам себе:
— Мал-чать! Право на борт! Мал-чать! Право на борт!..
Вот так сто раз проорёт и целый день служит спокойно.
О строевом смотре
Строевой смотр, по-моему, это венец, можно сказать, всему. Так мне, по крайней мере, кажется. Стоял я как-то на строевом смотре дивизии атомных подводных лодок. (Только прибыл служить на атомоходы с бербазы и сразу же — на смотр.) Подходит ко мне начальник штаба, и я как положено представляюсь, а он мне:
— Почему шинель белая?
А я в этой шинели цемент полгода на машине возил. Она у меня цементного цвета.
— Потому что цемент возил,— говорю я.
— А где ваша другая, парадная шинель? — спрашивает он.
— В посылке идёт,— говорю я.
— А жена у вас тоже в посылке идёт?
Поделиться книгой: